Обрученные Венецией

– Ваша милость, я, бесспорно, соглашусь с вами, – ответил на это Адриано. – Однако без действий в направлении этого дела я не смогу узнать о его целесообразности или бессмысленности. Я должен, по меньшей мере, два раза встретиться с Брандини для того, чтобы прояснить данную ситуацию. Все, что мне нужно на данный момент от вас – это ваше согласие.

– Полагаю, нам необходимо проголосовать по этому вопросу. Если, разумеется, сенатор, вы уверены в том, что имеете возможность потратить время и деньги на вещи, которые могут оказаться бесполезными в дальнейшем.

При последних словах советника Адриано почтительно склонил голову и произнес:

– Я сделаю все, ваша милость, чтобы как можно скорее оповестить вас о раздобытой мною информации.

Большой сенат положительным результатом голосования предоставил Адриано шанс доказать свою верность государству и одновременно преданность своих миланских приятелей. Впрочем, в последнем сенатор Фоскарини и сам не был уверен, но удостовериться он может только в том случае, если пойдет на контакт с любезнейшими миланцами. А для этого ему вновь надобно будет отправиться к синьору Брандини.

«Как только ты видишь красивую женщину, то незамедлительно тупеешь»

Время от времени Каролина подходила к окну и смотрела на равнинные поля их имения, которые через четыре мили открывались в скалистом побережье Средиземного моря. Несмотря на то, что промчался еще целый месяц, все же ей не давали покоя услышанные на свадьбе Изольды обрывки фраз из беседы двух мужчин. И пусть у герцога давно существовало убеждение, что женщины всегда что-то путают, а в политике так и подавно, все же Каролина интуитивно предчувствовала, что беспокоится не напрасно: ее не покидало ощущение, что этот разговор коим-то образом касался Генуи.

Однако все эти предположения беспомощно таяли перед возникающим образом синьора, вызвавшего тогда в ней бурю эмоций и страха. Его силуэт в ее сознании оставался тенью, скрытой ночным мраком, но ей казалось, что она чувствует его присутствие сквозь неведомые ее сердцу ощущения трепета и восторга. И что удивляло: когда она окуналась в эти чувства, по девичьему телу проходила непонятная и не поддающаяся объяснениям дрожь. Но эти ощущения в ее воспоминаниях, сочетавших в себе сладкое наитие страха, интриги и восхищения, заставляли сердце трепетать от непонятного волнения.

Так она проводила у окна немало времени – выходить на улицу ей запрещалось, пока она испытывала на себе очередное наказание строгого отца за неповиновение его воле. Порой ее мучащееся в заточении сердце одолевало желание сбежать из дома хотя бы на час, чтобы прогуляться по берегу моря. Но сейчас она невероятно боялась испытать на себе гнев отца, – того и гляди, он отправит ее в монастырь на исправление. Об этом говорила матушка: следующая выходка будет дорого стоить синьорине. К тому же совсем скоро состоится бал-маскарад в Милане, который взял на себя смелость организовать синьор Брандини. Раут проводился с благотворительной целью, а вырученные деньги планировалось пожертвовать святой Матери-Церкви и отправить Папе Римскому в Ватикан на распределение между храмами и монастырями.

Все чаще она стала замечать, что не только скука удручает ее в стенах палаццо. Она так давно не виделась с Маттео! И при дворе отца он стал реже появляться, хотя раньше он сопровождал свою маменьку, когда она носила герцогской прислуге свежие молочные продукты. Теперь они оба пропали из виду. Как бы отец не запретил им появляться в своих владениях.

И все же старания Каролины быть покладистой дочерью оказывались тщетными: как только герцог покидал свои владения, отправляясь в город по своим делам, Каролина чувствовала, что у нее вырастают крылья. Этим моментом она не могла не воспользоваться в те прекрасные часы, когда матушка отдыхала в своих покоях, а Палома занималась домашними делами.

Прислушавшись к атмосфере, наполнявшей палаццо, Каролина насладилась поразительной тишиной. Это окончательно искусило ее воспарившую душу, и она тихонько, словно мышка, выскользнула в двери через вход для прислуги, направившись в лес.

Маттео был ее первым другом, которому она с детства доверяла. В нем присутствовали порядочность, честность, стремление к справедливости, и она, Каролина, это безоговорочно одобряла. Она не помнит такого момента, чтобы Маттео подводил ее: даже тогда, когда герцог намеревался его наказать за всякого рода общение с синьориной Каролиной, он продолжал испытывать его гнев на себе, убеждая, что молва, дошедшая до ушей Лоренцо, – беспочвенные слухи.

Разумеется, Маттео не испытывал желания делиться с Каролиной всеми своими мужскими секретами, но во многие вещи он ее все же посвящал. Что там говорить, – Маттео и Каролина все отрочество провели вместе. Будучи еще мальчишкой, он неплохо владел мечом и метко стрелял. Некоторым ловким трюкам он сумел научить и Каролину, которая мальчишечьи игры находила куда более интересными, чем скучные куклы и долгие часы обучения псалмам и каноническим законам, на которые у нее ушла половина детства.

А сколько раз Маттео приходилось вытягивать Каролину из передряг! Разумеется, было это достаточно давно, но тем не менее. Она умудрялась даже подраться с крестьянскими девчонками!

Порой его злила эта плутовка своим несносным нравом, но гораздо больше он восхищался ее девичьей отвагой и смелым решениям вступить вместе в любое «дело». И уверенность в преданности – это самое главное, что ценил в ней Маттео. Сейчас, повзрослев, он понимал, что его чувства к Каролине уже совсем не те, что были ранее, – она его привлекала как девушка, расцветающая своей красотой на его глазах. Однако сказать об этом он не мог решиться, намереваясь затянуть этот момент до более благоприятных времен.

Что касается отношения крестьянской семьи Маттео к знатным вельможам таким, как герцог да Верона, то во времена независимости Генуи от внешнего вмешательства формально крестьяне могли быть свободными от пополанов. Однако правительство и тут ожесточило требования: для того чтобы выжить, прокормить семью и заплатить немыслимые налоги, крестьяне вынуждены арендовать земли у аристократов. Кроме земли под аренду попадали также орудия труда, рабочий скот и семена. В соответствии с договором аренды крестьянин не мог покинуть земли до истечения оговоренного срока. Если же он уходил, то его возвращали и подвергали принудительному штрафу, по которому работа на синьоров могла продолжаться годами. Того, что оставалось у семьи крестьянина после оплаты аренды и налогов, едва хватало, чтобы прокормить семью до весны. Поэтому кабальная зависимость от аристократов порождала ненависть у низших слоев, воинственно настраивавшихся на освобождение от оков дворянской власти.

Именно по этим причинам агрессия и ненависть крестьян стала зарождать очаги негодования, которые за границей Генуи уже давно переросли в восстание. А сам Маттео решительно занимался организацией мятежа против герцога да Верона. Объяснять что-либо Каролине он не собирался. Равно как и не собирался обижать ее. В тщательно продуманный план входили иные намерения, не описанные в делах повстанцев. Это был личный замысел самого Маттео.

Адриано и Паоло осадили лошадей, желая продолжить путь мелким шагом. Пение птиц завораживало и позволяло отдохнуть от утомительной долгой поездки верхом. В начале лета лес переливался какой-то зелено-бирюзовой радугой, позволяя глазам отдохнуть от пыли, бьющей всю дорогу в глаза.

Молчаливый генуэзец, сопровождающий их, ехал верхом вдалеке от венецианцев, время от времени останавливаясь и ожидая нерасторопных знатных персон. Но ему пришлось набраться терпения, поскольку Маттео велел довести их до места встречи.

– Объясни мне, Адриано, – мучивший Паоло всю дорогу вопрос наконец вырвался из его уст, – зачем мы направляемся к генуэзским крестьянам? Нас могут взять под стражу: здесь, того и гляди, намереваются снести голову очередному венецианцу.

– А где ты видел венецианцев, Паоло? – с иронией в голосе произнес Адриано. Мы – заблудившиеся торговцы из Модены. Направляемся в город для договора о закупке сукна. Никто ведь не знает о том, что мы идем на встречу с крестьянами, замышляющими мятеж. С восточной стороны нас не заметят. Лес, который находится впереди нас, граничит с землями Флоренции, поэтому часть его даже не относится к Генуе. Наша же встреча состоится в непроходимой глубинке этих мест.

– Я так понимаю, что синьор Брандини именно здесь намеревался снабдить повстанческие войска оружием?

– Именно! Он ведь и говорил о том, что земли да Верона его беспокоят в первую очередь. Причем он замышлял еще и обмануть крестьян: сам понимаешь, после того, как, по замыслам, Милан подчинит себе Геную, а крестьяне окажутся в той же ситуации, что и были, только под более сильным гнетом, чем сейчас.

– А мы – особо честные персоны, – с ухмылкой произнес Паоло, – и сейчас обводим вокруг пальца миланцев.

– А что ты прикажешь делать? Узнать правду от миланцев едва ли удастся, поэтому постараемся раздобыть сведения здесь, на территории запланированных действий. Нам необходимо раскрыть замысел крестьян, и сравнить этот план с тем, что будет предоставлен Брандини. Только так можно проверить степень моего доверия, которым я смогу наградить миланцев. Если они хотят, чтобы я стал их союзником, им придется смириться с моей жаждой знать правду. А разве миланцы сами расскажут о том, что затеяли на самом деле?

Паоло усмехнулся и посмотрел на друга.

– Как тебе удается так изворотливо впутываться в подобные международные интриги?

– Мой принцип – любыми средствами научиться мыслить так, как делают это мои союзники и враги. Причем для этого я готов даже есть то, что едят они. И только тогда я смогу сделать какие-то выводы.

– Потрясающий принцип, – рассмеялся Паоло. – Но признайся, что он не всегда реален к исполнению. Вот к примеру… как тебе молва в лагуне, что Венеция планирует нападение на Милан?

– Право слово, мне не хотелось бы этого. Но вполне вероятно, что при неудаче в намерениях мирно сотрудничать война между державами может и вспыхнуть. Конфликты и распри – частое явление между нами, – ответил Адриано. – Однако мне крайне не хотелось бы такого печального исхода событий.

Разговор синьоров звучал полушепотом, который расслышать было бы нелегко, даже приблизившись к мужчинам. Поэтому сопровождающий их мальчишка даже не старался вслушиваться в разговор синьоров.

– Хорошо-то как! – навеявшая свежесть здешних мест так и манила Паоло глубоко вдохнуть.

– Сильно не увлекайся генуэзским воздухом, дружище! – иронично произнес Адриано. – Рискуешь быть отравленным.

– И все-таки идея с сухопутным путешествием довольно разумна, – так больше шансов остаться незамеченными.

– Да кто нас здесь узнает? – Адриано скривился от мысли, что сейчас ему пришлось облачиться в одежду торговцев. Причем крайне небогатых торговцев.

Наконец сопровождающий всадник приостановился и обернулся лицом к гостям. Юноша указал венецианцам вглубь леса и сказал:

– Где-то через пятьдесят шагов лес расступится в небольшую поляну, вас там ждут, – он тут же повернул своего жеребца и отправился восвояси.

Привязав упряжь своих лошадей к дереву, они бросили взгляд на Маттео, сидящего под огромным кустарником на опушке. Он сидел к ним в профиль, и Адриано внимательно сощурился, чтобы рассмотреть крестьянина. Молоденький юноша с задумчивым мечтательным взглядом, направленным куда-то в небо, участвовал в организации мятежа.

– Он – совсем мальчишка, – Адриано недовольно сдвинул брови. – Не нравится мне это.

– Да, юнец. Однако, о выводах судить рано. Нужно побеседовать с ним, – с оптимизмом в голосе произнес Паоло. – Кто знает, какая на самом деле сила скрывается в этом парне… Но пойдем. Сдается мне, он нас еще не заметил.

Маттео и впрямь не заметил долгожданных гостей, рассматривая расстеленный на траве план сражений, старательно расчерченный собственной рукой. Когда они подошли ближе, Адриано все же настигло разочарование: неопытность юноши казалась очевидной. Торчащий из-за пазухи кинжал заставил сенатора скептически скривиться: разве так бездумно светят оружием?

Но все же в Маттео отмечалось и нечто не по возрасту мужественное – то ли бесстрашный блеск в глазах, то ли его довольно крепкая мускулатура, но парень не походил на мальчугана. В его кулаках были сжаты бумаги, которые и интересовали венецианцев.

Маттео Гальди испуганно обернулся на шорох и, увидев двух направляющихся к нему мужей, встал. Это, несомненно, «свои».

– Ты – Маттео? – спросил Адриано, подходя к нему ближе, чтобы поздороваться.

– Да, а вы, должно быть, от миланцев?

– Именно. Нас прислали, чтобы воочию уточнить детали мятежа. Неплохо было бы определиться с боеприпасами для вас и уточнить некоторые моменты.

Безусловно, Адриано слукавил, – он от миланцев никаких рекомендаций не получал. Все, что ему было необходимо, – это выяснить все детали замысла. Он был достоверно осведомлен, что связь у миланцев с повстанцами была крайне редкой и весьма ограниченной, поскольку оказаться замеченными значило загубить все: и возможное сотрудничество, и военные действия. Адриано воспользовался тем, что знал наверняка: пока он не даст ответа Луко Брандини, миланцы ничего предпринимать не будут.

– Ты уверен в безопасности этого места для подобных переговоров?

– Да, на данный момент это самая тихая точка в округе. Сюда никто не ходит. Потому что эта сторона леса находится вдали от людей.

– Хорошо, – Адриано присел рядом с Маттео на землю. – Что у тебя там? – кивком головы он указал на сверток в руках мальчишки.

– Я хотел вас ознакомить с некоторыми моментами наших действий. Если вам угодно, разумеется.

– Угодно, – с ироничной задумчивостью в голосе произнес сенатор и принял от Маттео его чертежи.

– Сейчас кое-что подскажу, – Маттео развернул свою карту на траве. – Действие намечается на октябрь, у нас имеется еще пять полных месяцев, чтобы тщательно подготовиться. Я хочу показать вам все на карте. Вот здесь вам лучше всего будет оставить свои корабли. Наши цели – это имения да Верона, Бокаччо и… – неожиданный шорох в лесу заставил мальчишку резко поднять голову.

Венецианцы напряглись, в ожидании глядя на Маттео.

– Странно… Но сюда кто-то идет с той стороны, – произнес тревожно он, показывая рукой на запад. – Быстро прячьтесь туда, – он указал в противоположную сторону и, скомкав карту, спрятал ее под рубаху.

Паоло и Адриано бросились за огромные разросшиеся кусты можжевельника, находящиеся в шагах десяти-пятнадцати от Маттео.

Когда Гальди увидел спокойно направляющуюся к нему Каролину, то с облегчением вздохнул: на ее месте могли оказаться люди герцога. Хотя показаться в этих краях для них было бы странно – эта часть лесополосы находилась ближе всего к крестьянской деревне.

Адриано и Паоло увлеченно смотрели на синьорину сквозь ветки можжевельника.

– Ч-черт возьми, – с ироничным изумлением шепнул Адриано, но не отвел взгляд. – Потрясающе!

– Здравствуй, Маттео! – радостно окликнула синьорина и подошла к нему.

– Что ты тут делаешь? – сердито спросил он.

Каролина не ожидала от него откровенной неприязни, но только возмущенно сдвинула свои тоненькие бровки.

– Отчего ты так дерзок?

– Насколько мне известно, ты была наказана. И я уж думал, что более ты не придешь к нам, – ответил спокойно Маттео.

Его нахмуренность и отчужденность вызвали в Каролине подозрительность.

– Тебе известно, что меня не впервые наказывают, Маттео. Отец уехал из имения в город на весь день.

Маттео об этом знал: этот факт лишь содействовал спокойной беседе с венецианцами.

– Не выглядывай так, – шепнул Паоло, – иначе она нас увидит.

Адриано не терпелось: он совершенно не мог поверить в то, что видит здесь это обворожительное создание. И сейчас, без шикарных одежд, которыми она пестрила на свадьбе Брандини, облаченная в повседневное платье, с растрепанными от быстрого бега локонами и горящими озорством глазами, она казалась сенатору Фоскарини сошедшим с небес существом.

– O santa simplicitas![2] – восхищенно промолвил Адриано.

– Дружище, тише! – шепот Паоло заставил того обуздать вспыхнувшие чувства. – И не преувеличивай, молю тебя!

– Да как же, Паоло?! Ты не видишь ее красоту прекрасной? Дольони хотелось расхохотаться, – Адриано совсем потерял разум, сходя с ума от первой встречной девчонки.

– Быть может, прекрасной, но святая простота – это слишком…

– Вспомни ее, Паоло, – шепнул Адриано. – Это Каролина Диакометти… Ты видел ее на свадьбе Брандини.

– Ах, да! – театральная радость, изображенная на лице Паоло, заставила Адриано расплыться в улыбке. – Я мечтал о встрече с ней! И можешь себе представить – именно здесь и сейчас!

– Ну, будет тебе, Паоло, к чему ирония?

– Не время сейчас думать об этом! – с гневом шепнул Паоло, что Адриано показалось скорее забавным, чем страшным. Почему бы малость и не поразвлечься?

– Мне известно, что эта юная и прелестная синьорина постоянно проводит время в обществе крестьян, но мне казалось, что это – пустословие! Теперь вижу, что не лгут сплетни.

Паоло закатил глаза и хлопнул себя по лбу.

– Адриано, ты – такой проницательный и умный стратег, политик, предприниматель. Но, как только ты видишь красивую женщину, ты незамедлительно тупеешь! Просто удивительно быстро теряешь рассудок!

Тот лишь тихо рассмеялся, стараясь превратить это все в забавную игру. И, что странно, – в такой щекотливой обстановке его серьезность и впрямь куда-то улетучилась.

– Твоя правда, друг мой, – не унимался Адриано. – Поговорим о деле: эта прелесть – младшая дочь герцога да Верона, на старшей дочери которого женился Леонардо Брандини.

Лицо Паоло засияло осведомленностью.

– Теперь понимаешь, почему мы начали с восточных генуэзских земель? Эта территория миланцами почти захвачена – победа за горизонтом! Ох, и мерзавец же этот Брандини!

– Секундочку, а откуда тебе все это известно?

На лице Адриано играла ликующая улыбка.

– Орнелла Бельоджи, – он многозначительно загримасничал.

– Ах да! – пропел догадливо Паоло. – Укрощение похоти в кустах Брандини.

– Ну… – с улыбкой упрекнул его сенатор… – ну зачем же ты так опошляешь… такую романтику…

– Тише, Адриано, мы увлеклись, – осек его Паоло. – Услышат.

– Шепот не услышат… мы на безопасном расстоянии.

Адриано продолжал наблюдения в безмолвии, своим взором поглощая каждое движение Каролины. Как бы он ни превращал в иронию то, то происходило внутри него, скорее всего, легкомыслием он желал все это завуалировать. В его сердце горячим потоком расходилась услада от возможности вновь лицезреть эту даму. И пусть он всего лишь видел ее, – нечто внутри него благодарило Всевышнего за этот дивный и прекрасный миг.

Его умиляло ее поведение: невзирая на простоту обстановки, она старалась не потерять лицо знатной персоны, что, скорее, выглядело смешно, чем деловито. И при этом она с подозрением щурилась, выставляя себя невероятно умной особой, но разговаривала с Маттео, как с абсолютно равным по положению в обществе человеком.

Но о деле Фоскарини не забывал: отвлекаясь от зримого им упоения, Адриано успевал выстроить еще и план дальнейшего общения с миланцами. Ему стало понятно, что однозначно отвечать согласием на их предложение – опасно. Стало быть, надобно узнать и замыслы миланских вельмож. А для этого ему придется принять приглашение на символический бал-маскарад в Милане, до которого оставалось всего несколько недель.

Каролина задумчиво посмотрела на друга.

– Хорошо, Маттео, вижу, что я тебе помешала. Ты кого-то ждешь? – спросила она, предположив, что с минуты на минуту должен появиться здесь Марко.

– Н-нет, – неуверенно произнес Маттео, рассчитывая со своей точки зрения, что Каролина имеет в виду какую-то девушку. – Только не нужно меня упрекать в предательстве.

Адриано не пропускал ни одной мелочи из этой беседы.

– Прости, о чем ты говоришь? – у Каролины и мысли не было о том, что Маттео надеется на ее ревность. – Я не могу понять, чем могла тебя обидеть?

Ее допрос выводил его из себя: юноша понимал, что этот диалог совершенно неуместен и его необходимо поскорей завершать. Пришлось решиться на крайность.

– Обидеть? – сердито буркнул он. – Да с тех пор, как ты появилась, у меня только и проблемы! Герцог донимает меня, угрожая расправой над моей семьей! А ты преследуешь меня, вопреки тому, что я стараюсь оправдаться перед его людьми всякий раз, когда они подозревают, что ты была со мной! Мы уже не дети, Каролина! Довольно!

Каролина ужаснулась его оскорбительной, прозвучавшей в ее адрес… Но гораздо больнее стало от того гнева, который извергался из его глаз.

– Не думала, что, ничего не делая, смогу стать причиной стольких проблем. Прости, Маттео.

Она уже собиралась покинуть это место, когда ее взгляд упал на брошенную под кустарник суму Маттео, из-под которой показался ствол оружия. Каролина подумала, что ей померещилось, и она подошла ближе, чтобы внимательней рассмотреть. Маттео напряженно замер и безмолвно смотрел, как она присела и взяла в руки арбалет.

– Зачем тебе оружие? – спросила еле слышно она, пораженная найденной вещью. – Ты вновь носишь его с собой?

– Положи на место, Каролина, это не игрушка, – сказал напряженно Маттео.

– Да уж, вижу, что не игрушка, – как-то серьезно и возмущенно произнесла она.

– Каролина, – повторил шепотом Адриано, словно стараясь заучить ее имя. Его глаза заинтересованно сощурились, а уста разошлись до самых ушей в игривой улыбке.

– Ты совсем обалдел? – тихо, но возмущенно промолвил Паоло. – Возьми себя в руки сию минуту!

Адриано с гневом посмотрел на Паоло, но в его глазах светилось частичное признание своей вины.

– Что ты вытаращился? – возмутился Паоло. – Ты бы видел себя со стороны! У тебя дед и отец воевали против генуэзцев, а ты хочешь соблазнить дочь одного из их убийц?

Дольони видел на щеках Адриано только бегающие желваки. Это означало, что тот очень злится. Только на кого: на себя или друга?

– Только не нужно меня упрекать в предательстве, – резко отрезал он словами крестьянина, только что произнесенными в адрес Каролины.

Маттео тошнило от собственной грубости, но он знал, что сейчас от его поведения зависит отношение «миланцев» к нему и исход их замыслов.

– Послушай, Каролина, немедленно положи его на место! – прикрикнул он.

Но синьорина словно его не слышала, и трясущимися руками направила арбалет на Маттео, будто делала это впервые.

– Что ты говорил мне сделать? – саркастично спросила она.

Маттео шагнул назад и испуганно посмотрел на нее.

– Каролина… убери его… Он в любой момент может выстрелить, – произнес, заикнувшись, он.

– Да что ты? – продолжала иронизировать она. – Насколько я знаю, не в любой момент, а только если я нажму на курок.

– Каролина, ты ведь не умеешь с ним обращаться, – предупредительно проговорил Маттео.

Она с гордым выражением лица отвела от него дуло и, прицелившись в тоненький ствол дерева, находившийся в нескольких шагах от нее, выстрелила. Тот пригнулся, но потом оглянулся, наблюдая, как мелкие щепки разлетелись в разные стороны. От удара стрелы с покачивавшегося дерева вспорхнула стая птиц.

Тихое ржание коней, отреагировавших на резкие звуки, заставили девушку с подозрением всмотреться в густую листву. Животные странно заметались. Заметив жеребцов, Каролина удивленно уставилась на Маттео. Тот обеспокоено бросился к ним.

– Чьи это лошади, Маттео? – удивленно спросила она.

– Проклятье, – выругался Паоло.

– Нехорошо, – едва сдерживая улыбку, возмутился Адриано.

– Это наши с Марко кони, довольна? – гневно воскликнул Маттео и, успокоив животных, подбежал к ней.

Он с грубостью вырвал из ее рук арбалет.

– А оружие мне нужно для самозащиты, в лесу дикие звери! – закричал сердито он. – А жду я ребят, крестьянских ребят, и тебе с ними делать нечего!

Каролина ошарашено шагнула назад, боясь, что в таком возбужденном состоянии Маттео может ударить. Сейчас синьорину душила обида на него не за резкость, а за то, что он буквально выгнал ее из их круга. Хотя… может, пора ей понять, что это закономерно?

Не желая говорить что-либо на прощанье, Каролина сделала несколько уверенных шагов в сторону своего дворца, но прежде, чем скрыться в тени леса, она обернулась и спокойно произнесла:

– Я провела в этом лесу большую часть своей жизни, только вот не пойму, с каких это пор здесь появились дикие звери?

Маттео растерянно посмотрел вслед уходящей Каролине и тихо проговорил:

– До скорой встречи.

– Шутки в сторону! – промолвил Адриано, выходя из своего убежища.

– И чего нам ожидать теперь, после того, как в это безлюдное по твоим словам место явилась некая персона? – возмутился подошедший Адриано. – Теперь сюда сбежится вся округа?