Красный паук, или Семь секунд вечности

– Лукьянов? – налил полный стакан воды Валенда. – Нет, он не боксер. Но физически крепкий. Служил в Советской Армии. Здоровье имеется. Бег – его спорт.

– То-то и видно. Рванул так, что никто и глазом не успел моргнуть. Так что наш Лукьянов объявлен в розыск, и как сквозь землю провалился! Опрашивают свидетелей, и уже допросили родственников.

– Товарищ полковник! – заволновался Павел Васильевич. – Наталья Павловна! Вы же понимаете, Лукьянова надо спасать! Нам надо его прикрыть от всех! От милиции, от бандитов. Мне надо срочно лететь в Уральск! И надо сделать все возможное и невозможное, но Лукьянов должен поехать завтра на день рождения к Зорину. Товарищ полковник, звоните уральскому генералу и просите, чтобы Лукьянова ни в коем случае не задерживали. Наоборот, защитили от всяких «мстителей». Пусть сейчас изолируют вожаков и их подручных, а то они резвые – могут первыми найти Лукьянова, и тогда уж вся наша комбинация накроется медным тазом. А что же там произошло? Есть детали происшествия?

– Да, детали такие. Братки на джипе сбили на переходе мать с дочерью. Пешеходы шли на зеленый, а этот гад – Компот был за рулем и не пропустил. И Лукьянов разобрался по справедливости. Но для него это все равно статья. Непреднамеренное убийство – до десяти лет лишения свободы.

– Кошмар! А пострадавшие, в каком состоянии?

– В больнице с ушибами. Состояние средней тяжести.

– Понятно. Наталья Павловна, – майор Валенда взглянул на часы. – Давайте принимать решение. Отправляйте меня в Уральск! Есть рейс до Екатеринбурга на семнадцать ноль-ноль. Если поторопиться, можно успеть. Тревожный чемодан у меня наготове. И там я буду всех расставлять по местам, иначе с реализацией нашего плана возникнут серьезные проблемы.

– Да, Павел Васильевич, вы правы, – кивнула Наталья Павловна. – Мы только что провели срочное совещание с Борисовым. Он настаивает, чтобы летели в Уральск вместе. Вы и я.

Павел Васильевич открыл рот, но ничего не сказал. Наталья Павловна, сделав вид, что не заметила замешательства Валенды, продолжила:

– Все необходимое: документы, командировочные удостоверения и авиабилеты, оснащение получим в линейной части. Вылет из Домодедово в семнадцать ноль-ноль, – быстро делала пометки в ежедневнике Зырянова.

– Понятно, товарищ полковник. Восхищен вашей хваткой. А я уже хотел…

– Слушайте дальше, – жестом остановила его Наталья Павловна. – С этой минуты, а именно: с одиннадцати часов семнадцатого июля текущего года указанная тема объявляется государственной тайной высшего уровня! В связи с этим приказываю, – Зырянова сделала многозначительную паузу, – создать оперативную группу для подготовки документов к скорейшей сдаче документов в архив. В составе майора Григорьева, капитана Демченко и лейтенанта Ларионова.

Валенда слушал, не мигая.

– Усилить в коллективе управления циркуляцию разговоров и запустить слухи о закрытии «санаторного дела» в связи с отсутствием перспективы.

– Все понятно, – кивал Валенда.

– Для решения оперативных задач государственной важности, – чеканила слова Зырянова, – сформирована спецгруппа в составе майора Валенды, а также полковника Удалова и майора Звягина. Руководство операции поручено мне – полковнику Зыряновой. Перечисленные лица будут принимать участие в экспедиции в Уральск. Для осуществления безопасной связи спецгруппы срочно разработать персональную систему и доложить. Понятно?

– Такточно, товарищ полковник, – вытянулся на стуле Валенда.

– Приказываю. С этой минуты все переговоры на тему «Кондратьев-Тесла» и все, что с этой темой связано внутри группы, в присутствии посторонних прекратить. Приказ довести до всех участников. А сама операция «Санаторий» официально считается закрытой для всех должностных и гражданских лиц. Запрещаю с этого момента переговариваться и обмениваться данными на эту тему по телефонной и мобильной связи, включая спец-связь, а также по телеграфу и интернету. Для оперативной связи пока будет действовать моя эстафета. Понятно?

– Такточно, товарищ полковник.

– В течение ближайшего часа всю бумажную и электронную документацию по этому делу изъять и ко мне на стол, Необходимо скопировать документов и поместить их в сейф номер четыре.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – только успевал кивать Павел Васильевич.

– Обращаю внимание, что лица вне круга, задающие вопросы по данному делу, автоматически попадают в подозреваемые, невзирая на звание и должности. И еще, Павел Васильевич, отправьте всем сигнал «Связь прекращаю до…».

– Будет выполнено, товарищ полковник.

– Следующее. Необходимо разработать план мероприятий в Уральске. А это что? – Зырянова взяла протянутый лист бумагу.

– Это план мероприятий, товарищ полковник.

– Когда успели? – принял документ Фомин.

– Многие называют это чудом, – сдержанно улыбался Павел Васильевич, – но я просто добросовестно выполнил порученную мне работу.

– Молодец! – просмотрела текст Наталья Павловна. – Оперативно сработано, товарищ майор. Значит, мы летим до Екатеринбурга. Вылет через четыре часа. Если поторопимся, то все успеем. Детали обговорим в самолете. Часов в семь вечера будем в Кольцово. Вопросы?

– Никак нет, товарищ полковник. Вопросов нет, – ответил Валенда.

– Тогда до встречи в аэропорту.

Глава 13

Суббота, 17 июля 1999 года. Уральск

Юрий Петрович несся во весь опор через дворы с тяжелым чемоданом. Вдруг он увидел на ближайшем доме название улицы в белом прямоугольнике: «Социалистическая», а чуть ниже таблички – цифру «8».

«Социалистическая восемь, квартира семнадцать», – возникло в голове у Лукьянова, и он тут же завернул во двор. «Лишь бы Юлька была дома!» – «вибрировало» у него в голове, когда он «пролетал» мимо худых старушек со злыми лицами и вытянутыми носами. Через мгновение Юрий Петрович скрылся в темноте подъезда. С бесшумной ловкостью рыси взлетев на второй этаж, он позвонил в квартиру номер семнадцать.

Звук разлетелся по подъезду и замер. «Только бы она была дома!» – стучало сердце Юрия Петровича, не давая прислушаться к звукам за дверью. Замок с хрустом провернулся, и дверь открылась.

– Лукьянов!? – недоверчиво улыбнулась Юлия. – Привет! Какой ты волосатый! Но все равно рада тебя видеть…

– А я-то как рад, как рад! – Лукьянов не очень вежливо оттолкнул одноклассницу и ворвался внутрь квартиры. – Привет! – оперся спиной о стену Юрий Петрович, пытаясь отдышаться. – Юля, закрой дверь поскорей.

– За тобой что – гонится милиция? – продолжала улыбаться Юлия Сергеевна, запахивала летний халатик. – Ты очень вовремя: я собираюсь в магазин. Только начала переодеваться, так что тебе повезло.

– Слава Богу! – поставил на пол чемодан Лукьянов. – Юлька! Только не выгоняй меня сразу.

– Ты что?! Я так рада тебя видеть! А утром звонила твоей маме, хотела узнать, где ты есть, а ты сам примчался.

– Юля! Я только что убил человека и сбежал от милиции. Меня ищут по всему городу. И, наверное, скоро найдут. Но до этого момента мне надо срочно посмотреть, что находится в чемодане.

– Ты с ума сошел! Ты? Убил?

– Включи телевизор – там, наверное, уже мое фото «висит», – открывал замки чемодана трясущимися руками Лукьянов. – Ты одна?

– Да, одна. Егор с другом на даче до понедельника, а мама в саду. Приедет только в воскресенье вечером. Ты можешь мне объяснить все толком!?

– А у вас почти ничего не изменилось, – машинально отметил Юрий Петрович, осторожно приоткрывая крышку чемодана.

– Да, все по старому, – оглянулась вокруг Юлия Сергеевна. – Так что случилось?

– Да, случилось, Юля, – разочарованно ответил Лукьянов, – никакого золота тут нет!

– С тобой все в порядке? – осведомилась обеспокоенная Юлия Сергеевна. – Какое золото?

– В том и дело, что «никакое», – Лукьянов захлопнул чемодан и закрыл замки. – Я сейчас все тебе объясню. Только ты меня не выдавай! – притянул он к себе одноклассницу и заглянул ей в глаза. – Мне надо побыть одному минут пятнадцать. Можно в маленькую комнату, чтобы разобраться с этим чемоданом? И я потом сразу уйду.

– Хорошо, хорошо, – быстро освободилась от цепких пальцев Лукьянова Юлия Сергеевна. – Проходи.

– Мне сегодня выдали этот чемодан и ключ к нему, – Юрий Петрович занес в комнату кожаный антиквариат, – а тут эта сволочь на джипе сбила девочку в коляске на переходе у клуба. Я и треснул с правой, а он повалился – как мешок с картошкой, стукнулся о бордюр головой. И готов!

– Что значит «готов»?

– Один прохожий сказал, что он врач и констатировал смерть, – невесело поведал Лукьянов.

– А я хотел новую жизнь начать. Так что, если этот мужик, действительно, умер, то мне светит лет пятнадцать. Может, и больше. Если, конечно, еще живым останусь. У этих, кто на джипах, руки длинные. У тебя есть чего-нибудь прохладненького попить?

– Квас будешь? Домашний.

– Буду, буду, – присел на край кресла Лукьянов. – Юлька! Мне надо срочно изучить, что в чемодане. Понимаешь?

– Я-то понимаю, – помрачнела Юлия Сергеевна, подавая Лукьянову кружку, – а ты, похоже, не понимаешь. А если «эти» тебя найдут здесь, в нашей квартире? Они же нас всех… Что будет с Егором? С мамой? А обо мне ты подумал? Они же ни с кем не церемонятся! Ты мне и так всю жизнь испортил, Лукьянов!

– Юля, дай мне минут десять, и я уйду, – сказал Юрий Петрович безнадежным голосом и одним махом осушил бокал. – Только вот куда дальше бежать, не знаю. А что это за квас? Странный, какой-то.

– Я туда корвалолу накапала.

– Чтобы я уснул где-нибудь на скамеечке с чемоданом. Молодец. Спасибо за заботу.

– Ничего с тобой не будет. Только станешь спокойней. Выглядишь ты неважно. Тебе надо прийти в себя и успокоиться.

– Хорошо бы, – закинул руки за голову Лукьянов и вытянул ноги вперед. – Все, я успокаиваюсь. – И закрыл глаза.

– Юрка, я слышала, ты развелся? С ума, что ли сошли – на старости лет?

– Да, так получилось, Юлька.

– И где ты живешь?

– У тетки на квартире. Три остановки отсюда.

– А совместное имущество? – продолжала интересоваться Юлия Сергеевна.

– Не мучай меня, Юлька. Себе оставил только зубную щетку и долги, – Юрий Петрович убрал волосы со лба. – Но это все ерунда. Теперь я убийца, социально-опасный элемент, и мне полагается сидеть за решеткой. Или получить пулю в лоб от этих…

– И ты что, собираешься бегать и от милиции, и от мстителей? – серьезно спросила Юлия Сергеевна. – У тебя хватит сил и ловкости? А где ты собираешься прятаться? У меня?

– Юля! – хлопнул себе по лбу Юрий Петрович, испугав хозяйку. – У меня же сегодня поезд на Москву! В половине двенадцатого ночи. Вот черт! Как же мне быть теперь?

– Куда? В Москву? – удивилась Юлия Сергеевна. – Ты собрался в Москву? А почему твоя мама мне про это не сказала? На заработки? А школа? Все только и говорят: вот Лукьянов до сих пор работает в школе!

– Работал, – покачал головой Лукьянов, – две недели, как уволился. Решил бросить все к черту! Денег вечно не хватает – одни долги. Школа засасывает целиком, а платить – адекватно не платят. Если бы не мои родители, так бы и ходил в одних и тех же брюках. Так что школа – одна нервотрепка, а не жизнь. Еще добавь к этому всевозможные интриги со стороны коллег и учеников. С меня хватит. Всем всегда должен, и все тобой недовольны: и на работе, и дома.

– И что ты в Москве собрался делать?

– Я договорился со своей сестрой, Ольгой. У нее квартира хорошая. Поживу у них несколько недель – буду искать работу. А потом, когда появятся деньги, найду съемную квартиру или комнату.

– И как же ты теперь поедешь через весь город на вокзал? «Эти» тебя сразу вычислят! – прикусила нижнюю губу, Юлия Сергеевна.

– Верно, – согласился Юрий Петрович. – Я сразу не сообразил. Надо что-то придумать…

– Что тут думать, – вскочила с кресла Юля. – Тебе надо изменить внешность!

– Пластическая операция? У меня нет таких денег, да и поезд уже через десять часов – швы не заживут, – пытался острить Лукьянов. – Поеду, замотанный до неузнаваемости бинтами? Так?

– Ты, шутишь? Какая операция? Тебе надо просто сбрить твою чертову бороду и подстричься наголо. И не надевать пока очки. Будешь, как все нормальные россияне двадцать первого века – бритым. Может, у тебя и деньги через лысину появятся. А то выглядишь – как неандерталец, пугаешь женщин и детей.

– Точно! – у Лукьянова сразу улучшилось настроение. – Юлька, ты меня всегда выручала! Гениально – просто побриться и подстричься. Удивительно, но я как раз собирался сходить в парикмахерскую – только хотел после обеда. Но теперь придется самому пластаться. Может, еще на глаз повязку? Черную…

– Нет, повязку не надо. Это сразу бросается в глаза. Вот тебе ножницы, а бритву там найдешь. Вперед, – толкнула в спину Лукьянова Юлия Сергеевна. – А потом можешь открыть свой чемодан.

– Точно, Юлька, – нащупал ключ от чемодана в кармане джинсов Юрий Петрович. – Вот как открою! Да как посмотрю, что в этом чемодане! Может, это изменит мою жизнь?

– По-моему, твоя жизнь уже изменилась, – задумчиво произнесла Юлия Сергеевна.

– Это ты на себя намекаешь? – развернулся Юрий Петрович. – Очень даже возможно, если учесть, что я свободен, как никогда!

– Шагай быстрей в ванную и брейся, свободный мужчина, а то выгоню на улицу с бородой и будешь точно «свободен, как никогда».

– Ну вот! Опять угрозы. И так всю жизнь! – вернулся в комнату Лукьянов. – Юля, ты хотя бы мне веришь, что я не специально его двинул? Вскипело все внутри: он же нашу девочку, маленькую, чуть не убил. Несется, гад, на своем джипе через пешеходный переход, ничего вокруг не видит. Потом пятисотку матери бросил! А сейчас, куда не плюнь – кругом одни эти рожи. И еще наших детей убивают на наших глазах.

– Да. И когда все это кончится? – вздохнула Юлия Сергеевна.

– На том свете все и закончится, – отреагировал Лукьянов. – Потерпи, сейчас откроем чемодан. Золота нет – я проверил. Но могут быть облигации или драгоценности. И махнем, куда глаза глядят, – посмотрел на небо за окном Юрий Петрович.

– Размечтался, дядя. Тебе лет-то сколько? Брейся скорей, а я пока схожу в магазин, – стала собираться Юлия Сергеевна. – И заодно посмотрю, что там вокруг.

– Умница! Хорошо придумала! Правильно, сходи, может, милиция снует. А я быстренько побреюсь и гляну, что там в чемодане. Ужас, как интересно! Я же целую жизнь терпел. И сейчас уже вот оно рядом, а дотянуться не могу – мешают разного рода обстоятельства. Вот я и подумал: несправедливо: не успел наследство получить – и сразу в тюрьму. Обидно стало, оттого и рванул наперегонки с милицией. И убежал. Надо же? Сам удивляюсь, откуда, только прыть такая взялась? Но я, же эти дворы знаю, как свои пять пальцев.

– Правильно сделал, что рванул, – подкрашивала губы Юлия Сергеевна. – В лучшем случае сидел бы сейчас в подвале. А зато теперь мы с тобой встретились после долгой разлуки. Очень романтично: за ним гоняется милиция всего города и мстители: соревнуются – кто вперед найдет. А виновник спрятался у меня в квартире и собирается бриться уже битый час, но никак не может решиться. А после бритья он, как ни в чем бывало, рванет в Москву вечером на поезде. Молодец.

– Ладно, иди уж, – вновь нахмурился Лукьянов. – И не заводи меня, а то со мной шутки плохи! Я все ж таки человека убил.

– Ой, как страшно! – подыграла Лукьянову Юлия Сергеевна. – Хотя я не очень-то пока верю твоим историям. Еще надо все проверить. И хватит себя накручивать! – надела босоножки Юлия Сергеевна. – Ты давай-ка займись делом, и никому не открывай. А я мигом – магазин за углом. Дверь открою сама.

– Хорошо, – кивнул вслед Юрий Петрович и закрыл дверь. – Интересно? – Лукьянов быстро вернулся в комнату к чемодану, – а что же там может быть такое тяжелое?! – он положил чемодан на письменный стол. – Наверное, золотые слитки или серебряные…

Несколько секунд Лукьянов разглядывал потертый бок кожаного чемодана, и вдруг ему показалось, что в комнате слишком душно. Юрий Петрович решительно открыл балконную дверь. Воздух занес в комнату вместе с комарами и тополиным пухом вечерние звуки и запахи уральского лета.

Сделав вздох полной грудью, Юрий Петрович достал из кармана заветный ключ, и в этот момент грохнула входная дверь. Юрий Петрович подумал, что за ним пришли, и окаменел над чемоданом с ключом наизготовку. В комнату ворвалась Юлия Сергеевна.

– Во двор только что заехала милицейская машина, – не обращая внимания на изваяние, быстро заговорила Юлия, – два милиционера сразу пошли к нашим бабушкам, а я вернулась тебя предупредить, чтобы ты не высовывался.

– Я и не высовываюсь, – ответил вспотевший Лукьянов, сглатывая слюну, – ты меня так напугала, думал, это коммандос ворвались. Хлопай дверью аккуратней, а то мое сердце не выдержит.

Юрий Петрович осторожно из-за шторы оглядел двор. Там было все тихо и спокойно, только одинокий милиционер стоял у патрульной машины и внимательно разглядывал окна дома.

– Может, мне выйти и сдаться властям? – пробормотал беглец.

– Да что ты несешь? Мы не сдадимся! Надо что-то придумать. Может, он не умер вовсе. Кто знает? А если что, мы наймем адвокатов, – решительно шептала Юлия.

– Юля, я думаю, – к Юрию Петровичу вернулось былое самообладание, – тебе надо все же сходить в магазин, пройти рядом с милиционерами и послушать, о чем они говорят.

– Хорошо, – согласилась Юлия Сергеевна.

Юрий Петрович еще раз осторожно выглянул во двор, чтобы оценить обстановку. Обстановка оставалась прежней, только теперь уже три милиционера внимательно оглядывали двор.

– Нашли себе занятие, – отметил про себя Юрий Петрович и вдруг увидел над крышей дома напротив ярко-белую Луну на уральском лазоревом небе.

– Вот это да! – залюбовался он спутником Земли. – Какая красивая! Вот бы вместо Москвы махнуть на Луну! Тогда все беды и заботы остались бы точно на Земле.

Любопытная Луна медленно плыла белым привидением над крышами домов.

– Так, стоп! – прервал сам себя Юрий Петрович и развернулся к столу с ключом в руке.

– Ой! – удивился он в следующее мгновение, – живая птичка!

За чемоданом расположился серый комочек из перьев и пуха. Это была синица. Юрий Петрович сразу вспомнил каменную физиономию сержанта милиции, говорящего по рации, и улыбающуюся синицу на ветке.

– Так это ты меня спасла от милиции? Или спас?

Птица молчала.

– Постой-ка, – Юрий Петрович вновь забыл о чемодане, – у тебя, дружище, что-то с лапкой?

Синица, действительно, неестественно вытягивала левую лапку, но не проявляла признаков паники. Юрий Петрович осторожно протянул руку: Синица стала отодвигаться от руки каким-то не свойственным птицам способом: боком и не слишком быстро.

Лукьянову доводилось видеть бойких синиц в помещениях: они постоянно болтались в воздухе, шумно перемещались и, как боевые вертолеты, заинтересованно зависали над каким-нибудь объектом, привлекшим их внимание. Юрий Петрович всегда испытывал чувство искреннего уважения и симпатии к этим смышленым востроносикам, которые невозмутимо перемещались по помещению без признаков паники и безошибочно находили выход на свободу. Юрий Петрович всегда уделял им внимание и следил за их поведением не только в своем кабинете в школе, но и на улице. Ему нравилась строгая красота этих маленьких, юрких созданий в черных, конькобежных шапочках и узких галстуках на желтых манишках.

Юрий Петрович стал очень осторожно приближать руку к птице. Синица сидела у стопки с книгами, нахохлившись, искоса разглядывая Юрия Петровича черными, блестящими глазами и не делая больше попыток избежать его руки. Юрий Петрович аккуратно взял теплый серо-желтый комочек и стал внимательно осматривать. Сначала голову, глаза, клюв. Затем, осторожно придерживая синицу за бока твердыми пальцами, перевернул ее на спину и сразу обнаружил: правая лапка неестественно вывернута в сторону.

– Все понятно, – тихо сказал Лукьянов, – вывих, а может, перелом. Требуется срочная перевязка.

Птица при звуках его голоса вздрогнула.

– Тебя лечить надо, – обращаясь к синице, заговорил Юрий Петрович с интонациями доктора Айболита из мультфильма, – прежде всего, необходимо поставить какие-нибудь лубки.

– Ты с кем там разговариваешь? – послышалось из коридора, – или мне показалось?

– Нет, не показалось, – ответил Лукьянов. – Юля! У тебя есть какие-нибудь лубки?

– Какие еще лубки? – Юлия Сергеевна заглянула в дверь, – ты о чем?

– А вот о ней, – Юрий Петрович вытянул вперед руку с птицей, – видишь: раненая. Нужна срочная операция.

– Так, – осторожно приблизилась Юлия Сергеевна к руке, – где взял?

– Сама залетела через балкон, – Юрий Петрович подошел к балконной двери. – Я стоял перед столом спиной к балкону. И она в этот момент залетела. Сейчас я буду ее оперировать. Нужен йод или зеленка. Бинт и спички.

– Я тебе удивляюсь, Лукьянов! Проблем выше крыши, того и гляди, в тюрьму загремит, а он птичек врачует. Чемодан-то хоть открыл?

– Не успел, Юлька, – Юрий Петрович улыбнулся, – все меня с толку сбивают: то синица, то ты примчалась назад через тридцать секунд. Юля, посмотри-ка сюда! – показал он глазами во двор.

– Что опять? – Юлия Сергеевна осторожно выглянула во двор из-за шторы.

– Похоже, милиционеры уезжают, – уточнил Юрий Петрович.

– Точно, уезжают. «Уазик» поехал к скверу вдоль шестого дома, – проговорила она тихо.

– Ай да синица! – обрадовался Лукьянов, качая синицу на ладони, – это волшебная синица. Юля! – громко скомандовал он, – неси быстро спички и зеленку!

Затем Лукьянов поместил синицу на полотенце подальше от края стола и вытащил две спички из коробка.

Юлия Сергеевна закусила губу:

– Что ты собираешься делать?

– Оперировать, – спокойно пояснил Лукьянов, хотя в душе волновался.

– К сожалению, у меня в этом никакой практики, – вздохнул Юрий Петрович, делясь сомнениями с Юлией Сергеевной, – не уверен, что это дело знаю. Плохо, нет для птиц никакой птичьей анестезии!

Вздохнув, Юрий Петрович решительно перевернул раненную птицу на спину. Синица напряглась и изогнулась дугой, но осталась в этой позе, доверчиво ожидая дальнейших действий. Сам же Юрий Петрович мгновенно вспотел спиной и посмотрел на взволнованную Юлию.

– Видишь, птичка мне доверяет, – прошептал он.

– Давай не отвлекайся, Айболит, – твердо сказала Юлия Сергеевна, – может, тебе тампон дать или вату?

– Нет, не надо, – отмахнулся Юрий Петрович и дрожащими пальцами с усилием распрямил свернутую в колечко лапку. В этот момент Айболит почувствовал кожей пальцев тихий скрип. Юлия Сергеевна зажмурилась. Удерживая лапку в распрямленном состоянии двумя пальцами правой руки, Юрий Петрович пристроил две спички с отломанными головками к лапке и стал осторожно приматывать их к ноге синицы черной ниткой. Синица только открыла клюв со странным щелчком и, оцепенев от боли и ужаса, с укором уставилась на Юрия Петровича.

– Терпи, – говорил взмокший бывший учитель физики и астрономии, – осталось совсем немного. Сейчас острая боль пройдет, будет легче, – неуверенно приговаривал Юрий Петрович. Закончив процедуру, Юрий Петрович полил на лапу бриллиантовой зелени. Затем осторожно приподнял синицу и положил ее на полотенце, заранее расстеленное на столе возле стопки книг под настольной лампой. Синица, пребывавшая, по-видимому, в шоке, лежала, не двигаясь. Юлия Сергеевна тоже не шелохнулась и только спросила жалобно:

– Все?

– Все! Ей необходим покой, – оглянулся по сторонам Юрий Петрович, – у тебя есть какая-нибудь коробка?

– Есть старая Егоркина шапка! Подойдет? Может, ее напоить?

– Меня лучше напои, – устало вытирал пот со лба Юрий Петрович. – Ладно, я пошел стричься.

Через полчаса Юрий Петрович, обритый наголо и без бороды, восседал на диване в цветастом, женском халате на голое тело и с большой советской энциклопедией в руках.

Юлия критически осмотрела одноклассника.

– Что-то не так? Не добрил? – схватился за свежую лысину Лукьянов.

– Нет! Ты все почистил. Но… теперь, как это сказать… появилась разница в цвете. Сразу видно, что побрил голову недавно, – объяснила Юлия. – Лоб, нос и щеки загорелые, а кожа на голове и на подбородке светлая. Очень смешно.

– Что же делать? – обескуражено рассматривал себя в зеркало Юрий Петрович. – Я стал разноцветный – как бабушкин половик. Как мне выровняться?

– Кажется, знаю, – полетела в спальную комнату Юлия. – У меня есть автозагар! Сейчас мы тебя подровняем.

Лукьянов отложил энциклопедию в сторону и изготовился.

– Главное не переборщить, – наносила крем на макушку Юлия. – Минут через десять подзагоришь. Без волос ты стал похож на себя прежнего, – комментировала она новый облик одноклассника. – Теперь я понимаю, почему ты двинул этого из джипа – ты тщательно маскировал в себе зверя.

Юрий Петрович пропустил реплику мимо ушей, а синица тихо сидела в шапке под лампой.