Христос с тысячью лиц

Так или иначе, собственно гностические тексты были нередко написаны заумным языком, рассчитанным на избранных. К тому же многие гностики проповедовали разные системы для разных уровней посвящения. Для пневматиков – одну систему, а для добрых, но ограниченных психиков – другую, попроще, адаптированную к их скромным возможностям. Эта система позволяла соглашаться с упрощенной версией бога, только что и доступной ограниченным психикам, и требовать от психиков вместо совершенного гнозиса всего лишь добрых дел.

Итак, зрелый грекоговорящий гностицизм, который единственный и был долго известен в пересказах отцов церкви, слагался из трех составляющих:

– Из убеждения, что материальный мир находится во власти Сатаны.

– Из убеждения, что настоящий, надмирный Бог послал в него Спасителя, Христа, чтобы дать людям знание.

– Из уверенности в том, что, кто познает эту истину, сам станет Христом.

Плоть человека принадлежит к этому вещному миру, но дух его несет в себе частицу божественного огня. Иисус Христос явился в мир, чтобы освободить божественный огонь, заключенный в людях. Тот, кто познает его учение, сам станет Иисусом, и Иисус станет им. Они станут духовными близнецами.

Текст, который мы сейчас называем «Евангелие от Фомы», правильнее было бы называть «Евангелие от Близнеца», потому что «фома» на арамейском – на языке, на котором разговаривал Иисус, – и значит «близнец». По-гречески «близнец» – «дидим». Евангелие от дидима Иуды Фомы – это Евангелие от близнеца Иуды Близнеца, полной духовной копии и нового воплощения Иисуса.

Глава 2. Апостол Фома

Евангелие от Фомы

По форме «Евангелие от Фомы» разительно непохоже на четыре канонических Евангелия. Все эти четыре Евангелия описывают жизнь Христа. Кульминационным моментом в них являются суд и распятие.

Но для гностиков земная жизнь Христа не имела никакого значения. Христос был дух, вошедший в тело человека по имени Иисус при крещении и покинувший его на кресте. Жизнь человека, чье тело было одето на Христе, представляла для гностиков не больше интереса, чем биография джинсов или рубашки.

Единственное, что интересовало гностиков, было учение Христа, и «Евангелие от Фомы» состоит из 114 изречений, которые сказал Иисус живой и которые записал Иуда-близнец. «Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти» (Фм. 1).

Часть изречений от Фомы известна нам по Марку, Луке, Матфею и Иоанну.

«Если слепой ведет слепого, оба падают в яму» (Фм. 34; Мф. 15:14), – говорит Иисус. «Нет пророка в своем селении» (Фм. 31; Мф. 13:57; Мк. 6:4; Лк. 4:24; Ин, 4:44). «Благословенны нищие, ибо их есть Царствие Божие» (Фм. 54; ср. Мф. 5:3; Лк. 6:20). Царствие Божие «подобно зерну горчичному, самому малому среди всех семян. Когда же оно падает на возделанную землю, оно дает большую ветвь и становится укрытием для птиц небесных» (Фм. 20; Мф. 13:31–32; Мк. 4:30–32; Лк. 13:18–19).

Однако другая часть нам неизвестна совершенно. К примеру, Иисус говорит:

«То, что вы имеете в себе, спасет вас, если вы родите это в себе. То, что вы не имеете в себе, убьет вас, если вы не имеете это в себе» (Фм. 70).

«Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет, и те, которые мертвы, не живы, и те, которые живы, не умрут. В те дни, когда вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В тот день, когда вы были одно, вы стали двое. Но когда вы станете двое, что будет с вами?» (Фм. 11).

«Ученики его сказали: В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя? Иисус сказал: Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Живаго, и вы не будете бояться» (Фм. 37).

Это – совершенно необычные для Иисуса тексты. Это – коаны. Такие коаны мог бы произнести даос или учитель дзен-буддизма.

«Я нашел всех пьяными, и никого – жаждущим», – говорит Иисус (Фм. 28).

«Иисус сказал: Будьте прохожими» (Фм. 42).

«Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп, – мир недостоин его» (Фм. 56).

«Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы – дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы – бедность» (Фм. 2:4–5).

Иисус сказал: «Блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком» (Фм. 7).

«Иисус сказал: Тот, кто напился из моих уст, станет, как я. А я стану им, и тайное откроется ему» (Фм. 108). «Тот, кто нашел самого себя, – мир недостоин его» (Фм. 111:3).

Произносил или нет исторический Иисус эти фразы – сказать сложно. В конце концов, мы не должны забывать, что, согласно «Евангелию от Фомы», каждый, познавший Иисуса, становился его Фомой. Каждый близнец мог добавлять свои изречения в Евангелие от близнеца.

Протоевангелие от Фомы и Иаков Праведник

Все это очень интересно, – скажете вы, – и «Евангелие от Фомы» представляет из себя прелестный образчик поздних гностических коанов, в котором подлинные изречения Иисуса перемешаны с изречениями других «Христов». Но при чем тут исторический Иисус и раннее христианство?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к еще одной группе изречений из «Евангелия от Фомы», которые совершенно точно восходят к самой ранней общине последователей Иисуса, но при этом не сохранились в канонических Евангелиях.

Единственной канонической книгой, которая повествует о судьбе учеников Иисуса после его казни, являются «Деяния апостолов». В них сообщается, что вскоре после казни Иисуса, в день Пятидесятницы, на всех апостолов с неба спустился Святой Дух в виде огненных языков (Деян. 2:1–4). Таким образом, если верить «Деяниям апостолов», в церкви сразу после смерти Иисуса возобладало коллективное самоуправление. Все апостолы были равны и все равно были исполнены Святого Духа.

Однако «Евангелие от Фомы» полагает, что дело обстояло совсем по-другому. Если верить ему, после смерти Иисуса в общине не было никакой демократии. Абсолютную власть над ней получил физический брат Иисуса Иаков Праведник.

«Ученики сказали Иисусу: Мы знаем, что ты скоро оставишь нас. Кто станет нашим вождем? Иисус сказал им: где бы вы ни были, идите к Иакову Праведнику, для которого были созданы Небо и Земля» (Фм. 12).

Это изречение может показаться читателю Нового Завета очень странным. Ведь единственное, что мы знаем из Нового Завета о родственниках Иисуса, – это то, что они не понимали его. В нем даже сообщается, что когда эти родственники услышали, что Иисус совершает чудеса, то они попытались схватить его. Они решили, что он сошел с ума! (Мк. 3:21). Это, согласитесь, чрезвычайно плохая рекомендация. Родственник, который пытается сдать провидца в желтый дом, вряд ли достоин быть его преемником.

Поэтому, чтобы понять своеобразие этого изречения и целую огромную историю, которая скрывается за ним, мы вынуждены сделать довольно серьезное отступление. Эта история более полно рассказана в книге «Иисус. Историческое расследование», здесь же мы ограничимся ее кратким пересказом для тех, кто не читал первой книги, или читал, да плохо запомнил: в нашем современном мире все не упомнишь.

Неосведомленность большинства современных христиан о роли, которую играл в движении Иисуса его физический брат Иаков Праведник, – не случайна. Можно без преувеличения сказать, что тексты, вошедшие в Новый Завет, преследовали одну цель: вычеркнуть Иакова, брата Иисуса, из истории христианства, так же как Краткий курс ВКП(б) Иосифа Сталина преследовал цель вычеркнуть Троцкого из истории Октябрьской революции.

Церковь даже объявила, что Иисус родился от девственницы. Согласитесь, это заявление разрешало вопрос с Иаковом Праведником раз и навсегда. Иаков был не брат Иисусу. Они были даже не родственники! Это было очень изящное теологическое решение, густо замешанное на перипетиях межфракционной христианской борьбы.

Тем не менее Иаков, брат Иисуса, сохранился в других текстах: в частности, в текстах историка Гегесиппа, которого цитирует Евсевий Кесарийский, у Епифания из Саламиса и бл. Иеронима.

Согласно этим текстам Иаков Праведник, брат Иисуса, руководил Иерусалимской церковью в течение тридцати лет. Он не пил вина, не ел мяса, носил только льняную одежду (т. е. одежду жреца) и претендовал на статус первосвященника иудеев.

Уже из одного того факта, что Иаков претендовал на статус первосвященника, видно, что он строжайше соблюдал иудейский закон. Более того, его прозвище, Праведник, было абсолютно знаковым. Цадоком, то есть Праведником, звали, согласно Иосифу Флавию, основателя страшной «четвертой секты» зилотов и сикариев, виновников Иудейской войны[3].

А самое слово праведники (цадиким) являлось одним из самоназваний как членов кумранской общины, так и ранних христиан. Еще одно их важнейшее общее самоназвание было святые.

Об Иакове Праведнике знает и Иосиф Флавий. В «Иудейских древностях» он сообщает, что Иакова Праведника, «брата Иисуса, называемого Христом», казнили по настоянию первосвященника Анании около 62 г. н. э. – то есть через тридцать с лишним лет после казни Иисуса и за 4 года до начала Иудейской войны.

Иосиф Флавий сообщает, что этот поступок Анании так напугал «лучших и усерднейших бывших в городе законоведов», что они поспешили откреститься от него. Сразу за казнью Иакова началась новая вспышка террора со стороны сикариев, первой жертвой которой стал сын первосвященника Анании – сикарии его украли.

Сведения, сообщаемые Иосифом об Иакове Праведнике, чрезвычайно плохо согласуются с изобретенной во времена Просвещения теорией «маленького ручейка». Из них следует, что Иаков Праведник был важнейшей частью теологически-политического ланшафта в Иерусалиме. Его казнь вызвала панику элиты и оживление сикариев. Они также показывают, что Иаков Праведник соблюдал иудейский Закон и был не в курсе, что его брат приходил его отменить.

Читатель, конечно, может усомниться: может, эти сведения не принадлежали Флавию? Может быть, христиане кое-что вписали в этот рассказ? Ответ такой: что они кое-что из него вычеркнули. Они вычеркнули фразу, которую неосторожно цитируют сразу несколько ортодоксов, включая Оригена и Евсевия Кесарийского. Эта фраза утверждала, что Иудейская война случилась в возмездие за смерть Иакова Праведника.

Как известно, Иудейскую войну начали зилоты. И единственный, за смерть кого они могли мстить – был их вождь. Фраза, связывающая Иакова Праведника и Иудейскую войну, совершенно несовместима с историей о никому не известном проповеднике любви и мира по имени Иисус, смерть которого прошла незамеченной современниками.

Еще одна причина, по которой человек, в течение тридцати лет возглавлявший последователей Иисуса, был вычеркнут из Нового Завета, заключается в его острейшем конфликте с другим известным раннехристианским персонажем, который, в отличие от Иакова Праведника, наверняка хорошо знаком читателю. Этот человек в истории остался, да еще как! Просвещенная библеистика XIX в. называла его «вторым основателем христианства». Это не кто иной, как апостол Павел.

По иронии судьбы именно Павел, чьи подлинные письма являются самой ранней по времени частью Нового Завета, является сейчас единственным человеком, который упоминает в Новом Завете Иакова, брата Иисуса, по имени. Он делает это в «Послании к Галатам».

В этом тексте, написанном, заметим, еще при жизни Иакова, Павел сообщает, что, когда он был в Иерусалиме, он виделся там только с двумя людьми: с апостолом Петром и с «Иаковом, братом Господним» (Гал. 1.19).

Встреча эта вряд ли была приятной. Дело в том, что немного позже в том же послании апостол Павел сообщает, что между ним и Петром в Антиохии случилась размолвка по вопросу о необходимости соблюдения иудейского закона – то есть необходимости субботы, обрезания и кашрута, – и главным двигателем этой размолвки был именно Иаков.

«Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостоял ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками. А когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2: 11–12).

Картина, которая предстает перед нами, вполне наглядна. Иаков, брат Господень, бессменный руководитель общины на протяжении тридцати лет, и апостол Петр, прижизненный ученик Иисуса, который, худо-бедно, слышал взгляды Иисуса из его собственных уст, считали, что праведники и святые обязаны соблюдать иудейский закон. А апостол Павел – то есть человек, который Иисуса никогда живьем не видел и, более того, состоял, согласно «Деяниям апостолов», в числе его преследователей – утверждал, что Иисус пришел закон отменить. В качестве пруф-текста он ссылался на свое собственное собеседование с Иисусом на третьем небе.

Это все равно, как если бы среди последователей Карла Маркса образовался человек, который учил любви к капиталистам, а в качестве обоснования ссылался бы не на «Капитал» Маркса, а на свои посмертные с ним встречи в видениях.

Мы можем себе представить, что аутентичные марксисты были бы недовольны. Более того, они могли бы заподозрить нашего инноватора в том, что он намеренно вносит раскол в ряды движения и состоит на содержании буржуазных властей. Они бы наверняка отлучили такого человека от движения и, не исключено, попытались бы его подстрелить.

И действительно, «Деяния апостолов» утверждают, что Павел подвергался преследованиям почти повсюду, куда он заходил. При чем это не были преследования властей. Это были преследования евреев. Эти евреи в греческом оригинале «Деяний» называются не просто евреями, а ревнителями, или зилотами. Именно зилотами Иосиф Флавий называет фанатиков, развязавших иудейскую войну.

«Деяния» сообщают, что именно исполнившиеся ревностью (ζῆλος) иудеи выгнали Павла из Антиохии Писидии (Деян. 13:45). Ревность их пылала так горячо, что они не поленились пройти за Павлом полтораста километров до города Листры, нагнали, избили камнями «и вытащили за город, почитая его умершим» (Деян. 14:19). Фессалоникийские иудеи возревновали (ζηλόω) против Павла и чуть не взяли штурмом дом, где он скрывался (Деян. 17:5).

Но самая большая неприятность случилась с Павлом в Иерсалиме. Там науськанная кем-то толпа чуть не линчевала его у входа в храм, крича, что он осквернил святое место сие; а потом, когда римские войска отбили Павла у разгоряченной толпы, сорок каких-то мрачных иудейских террористов дали клятву «ни пить, ни есть», пока они не убьют Павла прямо во время судебного заседания, так что римскому тысяченачальнику, спасшему жизнь Павла, пришлось принять экстраординарные меры. Он собрал конвой в двести пеших, семьдесят конных и двести стрелков и направил его под этой беспримерной охраной в Кесарию к прокуратору Феликсу.

Кто же натравил на Павла людей возле храма и кто руководил фанатиками, давшими клятву «ни пить, ни есть», – фанатиками, в которых трудно заподозрить представителей официальных властей?

О личности этого человека можно догадаться из того, что, согласно «Деяниям», Павел, едва прибыв в Иерусалим, отправился на поклон к некому Иакову (статуса Иакова автор «Деяний» не указывает). Этот Иаков попенял Павлу на то, что тот не соблюдает Торы, показал на других верующих в Иисуса и сказал:

«Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они зилоты (ζηλωτής)» (Деян. 21: 20).

Несложно заподозрить, что евреи, преследовавшие Павла по всем городам Римской империи, были не просто евреи, а именно что зилоты и что руководителем их был тот самый Иаков Праведник, месть за смерть которого и послужила причиной Иудейской войны.

Месседжи последователей Иакова и месседжи последователей Павла были прямо противоположны друг другу. Иаков считал, что его брат пришел, чтобы исполнить Закон. Он пришел, чтобы раздавить язычников железной пятой и обеспечить избранным из числа евреев господство над всем миром.

Павел учил, что Иисус пришел, чтобы отменить закон. Он учил, что Иисус пришел, чтобы спасти язычников, а не для того, чтобы их уничтожить.

Неприятие Павла аутентичными последователями Иисуса было настолько велико, что немецкий протестантский библеист и основатель Тюбингенской школы Кристиан Фердинанд Баур еще в XIX в. н. э. выдвинул гипотезу, что Павел дошел до нас в двух видах, в двух алломорфных модификациях.

В одной христианской традиции он известен как апостол Павел, апостол к язычникам, а в другой традиции, восходящей к тем самым «зилотам», – как ужасный гоис (т. е. колдун, шарлатан) и мерзкий богоотступник Симон Волхв.

Одним из ярких документов, представляющих эту другую традицию, является группа текстов под названием «Псевдоклиментины». «Псевдоклиментины» рассказывают об организации ранней церкви совсем другую историю, нежели «Деяния апостолов». Ни про какое коллективное руководство и Духа Святого, снизошедшего на всех апостолов, они не знают.

Вместо этого утверждают, что никто не имел права проповедовать Иисуса, не имея на то письма от Иакова Праведника, единственного законного главы всей общины. Симон Волхв/Павел такой франшизы, естественно, не имел.

Более того, «Псевдоклиментины» утверждают еще одну важную вещь.

Канонические «Деяния апостолов» начинают свой рассказ о карьере апостола Павла с неких беспорядков, произошедших прямо на ступенях Иерусалимского храма. Согласно «Деяниям» в ходе этих беспорядков Павел участвовал в побиении камнями некоего христианского мученика по имени Стефан, то есть по-гречески «Венец».

«Псевдоклиментины» тоже сообщают нам о крупном мордобое между фракциями сектантов, имевшем место прямо на ступенях храма. Главой одной из фракций и был Симон Волхв. А вот нападал он ни на какого «Венца», а на Иакова Праведника, претендовавшего, напомним, на венец Первосвященника иудеев (по версии святых и праведников). В ходе этой теологическо-криминальной разборки Симон Волхв столкнул Иакова со ступеней храма, сломав ему ногу, и после этого Иаков был вынужден бежать в Дамаск, куда Павел за ним и последовал.

Этот маленький эпизод говорит нам о взаимоотношениях Иакова Праведника и апостола Павла куда больше, чем сотня богословских рассуждений. Симон/Павел напал на Иакова, брата Иисуса, прямо у дверей храма, спустил со ступеней и сломал ему ногу!

Вожди тоталитарных сект прощают такое редко, и, если эта история является правдой, она представляет нам действия зилотов, охотившихся на Павла по всем городам империи, совершенно в другом свете.

Это не теология Павла была причиной конфликта между ним и зилотами. Это личный конфликт между Павлом и лидером зилотов был причиной теологических новаций Павла!

Так или иначе, из Нового Завета Иаков Праведник – аскет, фанатик, зилот, первосвященник иудеев, по версии зилотов, абсолютный глава секты последователей Иисуса в течение тридати лет, человек, чья смерть повергла в панику «усерднейших и лучших законоведов» и привела к Иудейской войне, – был вычеркнут.

А вот в «Евангелии от Фомы» он сохранился!

«Ученики сказали Иисусу: мы знаем, что ты скоро покинешь нас. Кто станет нашим вождем? Иисус сказал им: где бы вы ни находились, идите к Иакову Праведнику, ради которого были сотворены небо и земля» (Фм. 12).

Согласимся, уже одна эта фраза показывает, что первоисточник нашего Евангелия восходит к текстам, не имевшим параллелей в греческом Новом Завете, но представлявшим из себя аутентичную арамейскую традицию.

А вот еще одна любопытная фраза, которую Иисус с большой вероятностью произносил, или, по крайней мере, она приписывалась ему очень давно. Содержится она в изречении #72. В нем Иисус говорит:

«Некто сказал Ему: скажи моим братьям, чтобы они разделили имущество моего отца со мной. Он сказал ему: «Кто поставил меня делящим?» Он повернулся к своим ученикам и сказал им: «Я не делящий, не так ли?» (Фм. 72).

Коллизия, которая описывается в этой фразе, совершенно понятна. Мы должны напомнить, что ранняя христианская община практиковала общность имущества. Она также чуралась денег – до такой степени, что даже в канонических Евангелиях Иисус ни разу не берет в руки денег.

И вот представьте себе человека, который проповедует общность имущества и все преимущества коммунизма, и вдруг к нему, как к судье, обращается какой-то незадачливый наследник с просьбой: – нет, не вступить в общину, не отдать свое имущество на общее дело, а с просьбой посодействовать получению его доли в наследстве! Реакция Иисуса молниеносна. Он пришел не делить, а обобществлять! «Я не делящий, не так ли?»

Почему, однако, мы можем утверждать, что этот ответ дал сам Иисус, или, точнее, что этот ответ приписывался ему очень-очень давно?

Очень просто. Потому что у нас есть соответствующее высказывание из «Евангелия от Луки». И оно, как легко убедиться, неправильное.

«Некто из народа сказал ему: Учитель! Скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство; Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лк. 12: 13–14).

У Луки смысл фразы Иисуса исказился или был потерян при переводе. Более того, это высказывание теперь попросту бессмысленно. Как это: «кто поставил Меня судить вас»?

Вся христианская доктрина ровно на том и строится, что Иисус есть Судия и что именно он будет вершить Страшный суд, награждая мучеников венцами и престолами и низвергая грешников в геенну огненную. С учетом этой – главной, основной, многократно заявленной – функции Иисуса, – его отказ рассудить тяжущихся о наследстве выглядит совершенно непонятно.

Напротив, изречение #72 бьет прямо в точку. Это изречение лидера коммунистической общины, который пришел не затем, чтобы делить в пользу частных лиц, а затем, чтобы обобществлять во имя бога.

Более того, у нас есть еще один арамейский текст, переведенный уже на арабский и в таком виде дошедший до нас в составе арабского манускрипта X в. н. э. В этом арамейском тексте Иисус говорит:

«Некто сказал ему: Господин, скажи моему брату, чтобы он поделился (со мной) имуществом отца. Он сказал ему: «Кто поставил меня над вами делящим?»{31}

Иначе говоря, мы видим, что изречение #72 «Евангелия от Фомы» снова содержит неискаженную арамейскую традицию, отличающуюся от канонической, и именно традицию Фомы в данном случае следует признать аутентичной{32}.

Случай с высказыванием #72 – важный, но не единичный.

Возьмем, например, еще один текст Нового Завета: Первое послание апостола Павла к Коринфянам. В нем Павел пишет: «Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9).

Павел цитирует, очевидно, какой-то священный текст: «как написано». Однако ни в Ветхом, ни в Новом Завете ничего подобного нет. Зато аналогичное изречение есть в «Евангелии от Фомы». «Иисус сказал: я дам вам то, что не видел глаз и не слышало ухо, чего не касалась рука и что не приходило на сердце человеку» (Фм. 17){33}.

Из этого мы можем вывести, что уже в 50-х гг. н. э. существовал не дошедший до нас сборник изречений Иисуса, из которого цитирует Павел. Некоторые изречения из этого сборника не вошли в канонические Евангелия. Но они вошли в «Евангелие от Фомы». И, более того, по крайней мере, приведенное выше изречение имело отчетливо протогностический характер.

А вот еще несколько других ранних изречений Фомы:

«Если не будете соблюдать субботу, не увидите Отца» (Фм. 27).

«Фарисеи и книжники взяли ключи от знания и спрятали их. Они не вошли сами и не пустили тех, кто хотел войти» (Фм. 39).

В этих двух изречениях поразительно то, что они совмещают совершенно отчетливый иудаизм с отчетливым же гностицизмом. Иисус не просто призывает соблюдать субботу. Он сообщает, что без этого нельзя увидеть Бога. Ортодоксальный иудаизм видеть Бога запрещал. Иисус не просто порицает фарисеев. Он сообщает, что они спрятали ключи от гнозиса.

Ортодоксы впоследствии уверяли, что гностицизм был поздней и неправильной ветвью на великом стволе христианства. Но эти изречения очень ранние. Они сложены еще тогда, когда их автор (кто-то из последователей Иисуса или даже сам Иисус) еще соблюдал субботу и полемизировал с фарисеями, – и они говорят о ключах от знания и лицезрении Бога!

А вот еще одно раннее и протогностическое высказывание из «Евангелия от Фомы». «Те, кто ищет, не должен прекращать искать, пока не найдет. Когда найдут, будут смущены. Когда они будут смущены, они изумятся и будут править всем» (Фм. 2).

Почему мы можем считать его ранним?

Дело в том, что очень похожее высказывание Иисуса цитирует Климент Александрийский{34}. Он нашел его в «Евангелии от Евреев». Это Евангелие, не дошедшее до нас целиком, было написано теми учениками Иисуса, которые строго соблюдали иудейский закон и признавали ведущую роль Иакова Праведника.