Последний кабан высокогорья

На следующее утро Керим с нетерпением поглядывал на часы. Возле крыльца отделения он ждал, как велели. Ближе к полудню подъехал черный «Лэнд Крузер». Из машины вылез парень, подошел и представился:

– Я Мирлан, переводчик и личный помощник мистера Брамса.

Представившийся переводчиком молодой человек, выглядел солидно. Очки в золотистой оправе, прическа весьма аккуратной модельной стрижки. На руках современные электронные часы. Кериму стало забавно от мысли, что в машине будут два помощника. Дабы выглядеть солиднее в глазах Мирлана, он приукрасил свою значимость, но без уточнения.

– Меня зовут Керим, я из отделения.

– Да, нам говорили, что будет сопровождать человек из отделения. Ну, если вы готовы, то в принципе можем… – переводчик указал на машину.

– Да, конечно.

Мощный и комфортабельный внедорожник тронулся с места. Внутри оказалось просторнее, чем на первый взгляд. Другими пассажирами оказались: водитель, гид (знаток местности), и собственно мистер Брамс. В багажнике лежал продолговатый чехол темно-зеленого цвета. Керим смекнул, ружье. Также лежали другие сумки и различные вещи. Казавшийся до этого краем земли Ат-Башы, остался давно позади. Горы, пригорки, горные дороги и подъемы. Внедорожник ехал часа два, пока водитель не остановил его, и тот не выключился с еле заметным шипением, словно уставший после долгой дороги конь. Горы настолько величественны, что рядом с ними понимаешь свою ничтожность в этом мире. Эта мысль молнией пронеслась в дебрях сознания Керима, подобно секундному напряжению электричества. Мистер Брамс оказался довольно крупным человеком. Светлые волосы едва выступали по краям плотно надетой бейсболки в клетку. На переносице красовались солнечные очки в толстой оправе, что о цвете глаз приходилось только догадываться. Поверх свитера, была надета жилетка с множеством карманов. Синие джинсы были заправлены в желтые ботинки с толстой подошвой. Он подозвал переводчика и еле слышно о чем-то повелел, что тот повиновался и быстрыми движениями вернулся к остальным.

– Мистер Брамс считает, что нужно бы поскорее собраться и начинать, – с этими словами он обратился к гиду.

Гид, явно дорожащий подвернувшейся работой, принялся энергично объяснять с какого склона начать восхождение, чтобы охота была успешной. Водитель, с разрешения мистера Брамса остался в машине. Тот не возражал. Переводчик взвалил на себя походный рюкзак, в котором находились необходимые для охоты принадлежности. Сумку поменьше взял гид, как объяснили ему, внутри находился провиант, на случай ужина. Продолговатый же чехол, мистер Брамс доверил себе, видимо в целях лучшей сохранности, или тайного охотничьего ритуала. Керима попросили понести бинокль. Мало того, что ему было не сложно, так еще и интересно. Временами он рассматривал округу, часто отставая из-за этого от группы. В какой-то момент он решил посмотреть на оставшийся внедорожник. Черный внедорожник был так далеко, что без подзорной трубы мог бы сойти за маленький камешек. Затем поднялись еле заметные клубы пыли. «Едет машина» – подумал студент. Но кому понадобилось ехать в такую даль? И сам же студент ответил на свой вопрос, неожиданно для себя произнеся слова вслух: «Наверное, местные пастухи, едут в какую-нибудь горную кошару». Кериму говорили, что в этих местах пасется много стад лошадей, яков и другой полезной в хозяйстве живности. При внимательном рассмотрении, машина показалась бежевой. Или из-за пыли так? Нет, цвет автомобиля определенно бежевый. «Прямо как у Аскарбека» – подумал студент. Да и внешне один в один. С другой стороны подобного старья в такой глуши еще много. Мистер Брамс и его команда выглядела как отряд обученных солдат. Они целеустремленно поднимались в гору, придерживаясь определенного темпа. Лишь Керим отставал, и часто выдыхался, чувствуя тяжелую одышку. Не без стыда для себя, он тут же принимался догонять группу, и снова картина повторялась. И вот в метрах десяти от него остановились и остальные. Судя по их дальнейшим действиям, они достигли предполагаемого пункта назначения. Все раскладывали пожитки, мистер Брамс вытащил, наконец, ружье. На летнем солнце оно блеснуло и зафиксировалось в руках охотника. Студента удивило другое, на ружье не оказалось оптического прицела. На резонный вопрос Керима, почему же отсутствует таковое, переводчик вкрадчиво объяснил. «Мистер Брамс крайне честный охотник. Он считает, что пользоваться вспомогательными предметами нет нужды. Только ружье и его глаза». Гид, начал разговаривать с переводчиком, а тот с мистером Брамсом. Ветер, дувший, будто вполсилы усиливался и тут же исчезал вовсе. Сводя на нет все предположения относительно дальнейшей погоды. Лишь маленькое облако далеко на горизонте, давало основание полагать, что дождя скорее всего не будет. Но горная погода крайне непредсказуема, в чем убедился студент недавно, когда сильный ветер нагнал черных туч, и хлынул двухчасовой сильный дождь. Благо это случилось, когда Керим находился в кабинете. И где гарантия, что подобное не повториться вновь. Тем временем, охотник прицелился, но тут же поднес ружье в горизонтальном положении. Подобное действие он повторил несколько раз. Затем он зарядил его, послав патрон в единственный ствол. Ружье захлопнулось с характерным щелчком. Постелив под себя кусок аккуратно сшитого брезента, он лег на землю. Наконец он снял очки и прильнул правым глазом в прицел. Остальные сидели позади и полушепотом пытались взрастить общение.

– А что в Америке негде охотиться? – спросил Керим у переводчика.

Тот не сразу ответил, будто ожидая окончания очередного порыва ветра.

– Он был в здешних горах, лет пять назад. Тогда он остался под впечатлением, что заставило его вернуться. Хотя у себя на родине он тоже постреливает, но в основном уток или другую мелкую дичь.

Студент молчал, давая понять, что полностью понимает охотника, ведь каждому свое счастье, как он услышал однажды. Переводчик не спеша уточнил у студента.

– Говоря об Америке, ты имеешь в виду страну?

– Да, ведь он американец, как я слышал.

– Нет, он из Канады.

Разговор исчерпал свою энергию, и оставил двоих в безмолвии. Теперь вся округа была поглощена тишиной. Гид всматривался в бинокль, фиксируясь на одной точке не больше пары секунд. Солнце близилось к закату, и склоны отбрасывали гигантские тени все шире.

– Вечер близится.

В полтона сказанные студентом слова, будто зависли в воздухе. В следующее мгновение гид зашевелился, заряжая суетой и окружающих. Он начал судорожно водить указательным пальцем впереди себя, явно пытаясь привлечь внимание остальных. Первым отреагировал канадец. Он переместил дуло ружья на указываемое место, не отрывая взгляд от прицела. Все напрягли зрения, и действительно в метрах трехсот в полутьме шевелилось что-то еле заметно. Гид, наблюдавший в подзорную трубу, сказал, что оно находиться в тени, и из-за этого сложно разобрать, что именно. Несколько раз он менял представление остальных, произнеся названия разных животных. Сначала он сказал, что это волк, но для волка оно двигалось слишком медленно. Затем он с уверенностью произнес, что перед ними медведь, и судя по размерам – медвежонок. Но и тут, он противоречил сам себе, пояснив остальным, что пропорции не подходят. С полминуты все находились в догадках, кто же перед ними. Какой загадочный представитель местной фауны? Пытались было поочередно смотреть в подзорную трубу, но результата это действо не дало. Канадец отказался сразу, переводчик сослался на плохое зрение, иначе как объяснить его слова, что в бинокль он видит, нечто рогатое. А Керим не углядел никого. Возможно, именно в его «подзорную вахту» неведомое животное застыло в покое, не произведя ни единого движения. Так или иначе, бинокль вернулся в руки гида. Солнце почти скрылось за большим склоном, оставляя бледное зарево. И тут голос гида прозвучал увереннее прежнего. Сначала никто его не расслышал, а потом он повторил громче.

– Кабан. Я вижу дикого кабана.

В его голосе пробежала дрожь. Возможно, следствие невероятной встречи. Он повернулся к Кериму и ошарашенному переводчику, и объяснил, что это редкость. Ведь кабаны обитают в горах центральной Азии, но на здешних склонах, последнего подстрелили лет семь назад.

– Я был уверен, что их не осталось здесь, но как видите, ошибался, – продолжил он.

Все это время канадец держал животное на мушке. На вопрос переводчика, видит ли он добычу, тот мерно кивнул. Гид посмотрел в лицо охотника, и словно убедившись в уверенности того, продолжил наблюдать в бинокль. Солнце исчезло полностью и темнота распространилась повсеместно, будто неведомый гигант накрыл всю округу железным ведром. И вот палец канадца снял ружье с предохранителя, и все замерли в тяжелом ожидании. Спущенный курок, разрядил ружье, и копившаяся часами свинцовая мощь высвободилась в стремлении поразить дикого кабана. По склонам разнеслось гулкое эхо, казалось, проникнув в каждую трещину и оставив звуковую печать в каждом камне.

– Цель поражена! – воскликнул гид, оторвавшись от бинокля.

Переводчик шепнул о чем-то канадцу, от чего тот улыбнуться, обнажив белоснежные зубы. Вечерние сумерки все темнели, заставляя всех собраться и в темпе спуститься к добыче. Густевший вечер, явился предвестником ранней ночи, и гид включил фонарь. Все следовали за ярким светом, осторожно ступая по склону. Казавшийся еще недавно далеким, павший зверь, теперь был в метрах десяти. Просветивший фонарем на него гид вдруг вздрогнул. Шедшие позади него опешили. Гид выключил фонарик, и обернулся.

– Кажется у кабана человеческие ноги.

Мгновение спустя, Керим не выдержал.

– Что значит человеческие ноги?

– Так. Туловище кабана, а ноги человеческие.

Голос гида издал отчетливо нервные нотки. По лицам присутствующих пробежал болезненный страх. Лишь канадец проявлял стойкость, скорее из-за шокового состояния. У Керима промелькнула мысль о божественной каре, но не успела она остыть, как гид направил свет фонаря на кабана. Под властью страха вкупе с нечеловеческим любопытством, они медленно приближались к добыче. Сначала показалась одна нога, обутая в обычный коричневый ботинок, затем и вторая. Штаны были на этих ногах зелеными. При ближайшем рассмотрении, показались и руки, одетые в бордовый свитер. Гид и канадец медленно развернули добычу, и перед взором предстало тело бездыханного человека, почему-то надевшего шкуру давно убитого кабана. Приложивший палец к пульсу гид, лишь отрицательно покачал головой. Шкура не была отделена от головы, видимо этот факт придал отчетливого убеждения тому, что это здравствующее животное. Канадец схватился за голову и сел прямо на землю. Все молчали, лишь переводчик панически повторял: «Что же теперь будет?». Каждый в глубине души представлял свой вариант развития событий, и конечно, ничего радужного в них не было. Зачем бы этот человек ни сделал это с собой, подошел к делу, весьма ответственно. Шкура была обернута вокруг конечностей черной веревкой. Желание узнать личность трупа было естественным. Гид стал шарить по карманам в надежде наткнуться на какие-либо документы. Но вскоре, его опустошенные глаза, красноречиво потушили еле заметный огонек веры. Канадец сказал что-то переводчику, и тут же выяснилось о чем, из уст последнего.

– Мистер Брамс предлагает оставить все как есть, и просто перевести тело в машину. А затем отвезти в поселок для дальнейших разбирательств.

С этими словами, он взглянул на студента, ведь для всех он был человеком из отделения. Предложение было воспринято как единственно верное. Тело поместилось в большой багажник внедорожника, так, что теперь оно ехало вполне с комфортом. Растерянное лицо водителя метилось от одного к другому, и не могло получить вразумительного ответа на свои вопросы: «Что же произошло?», и «Кто этот человек в шкуре кабана?». Не было ответов и у остальных.

– Узнаем в поселке, нам тоже неизвестно, – произнес Керим, наконец.

Оставшаяся часть пути прошла в тишине.

Ближе к полуночи машина подъехала в отделение и студент, выскочив из нее, направился к зданию. Он ошарашил рваным рассказом произошедшего, полу дремавшего дежурного. Вскоре, у отделения собрались почти все сотрудники, разбуженные дурной вестью. Руководством была принята превентивная мера, а именно, задержать канадца до выяснения обстоятельств. Свидетелей попросили не расходиться, на что никто из них не выказывал недовольств. Прибывшие врачи скорой помощи констатировали смерть от прямого попадания пули в область сердца. «Полученная рана, была несовместима с жизнью», – как сказал один из них.

– Меткий же оказался сукин сын, – проговорил Аскарбек.

– Охотник с большим стажем, – с ухмылкой добавил Урмат.

Но в сложившейся ситуации, любая попытка разрядить обстоятельства испаряется так и не найдя отклика. И заметив подобное, Урмат умолк.

К полудню следующего дня, весь поселок Ат-Башы будто вздрогнул. Возле отделения начал собираться народ. По их лицам определить однозначной реакции было нельзя. Кому-то было жаль, кому то интересно, как же выглядит человек в кабаньей шкуре, а другие посчитал забавным взглянуть на лицо криворукого охотника. Тем временем тело было опознано, им оказался житель поселка – Кулубек. Изрядный дебошир, когда выпьет лишнего, а прикладывался к спиртному он часто. Лупил он в таком состоянии свою жену Айымкан регулярно, да и единственному сыну жизни не давал. Узнав о неожиданно обрушившемся горе, Айымкан прибежала в отделение, за что ей такое несчастье думал народ. Новоявленная вдова рыдала, проклиная небеса над головой, и землю под ногами. Слезы капали с лица, пропитываясь в старом домашнем халате. Сын тоже рыдал, изрядно охрипший голос, казалось, исчерпал свои возможности.

Позже приехали следователи из областного центра. Начали допрашивать участников злосчастной охоты. Легче всех отделался водитель, мол, сидел в машине и ничего подозрительного не замечал, пока не притащили труп в машину. Гиду было больше вопросов, впрочем, как и остальным. Но в ходе следствия, цепочка событий выстроилась в целом понятной.

Из уст гида:

– Я не раз водил в те места туристов-охотников. В тех склонах часто можно наткнуться на косуль. У мистера Брамса, как известно, имеется лицензия. Вечерело, мы думали уже покинуть место, поскольку видимость ухудшалась, но вдруг заметили кабана. Как выяснилось позже, погибшего.

На вопрос следователя, не увидел ли он в повадках кабана-погибшего, ничего подозрительного, гид ответил отрицательно.

Из уст Керима:

– Меня оправили проследить, чтобы охотники не подстрелили красно книжных животных. Хотя это не обязательно, но, как известно лишние пару глаз лишь добавят порядка и осмотрительности.

На вопрос следователя, не узрел ли он в кабане-погибшем человеческих движений, Керим ответил, что на охоте участвовал впервые в жизни.

– Да и диких животных, я видел до этого только в зоопарке. Но живого кабана не видел вообще.

Позже следователь из областного центра поинтересовался у Аскарбека, зачем же он отправил городского практиканта в этот поход. На что тот сказал: «Я хотел как лучше, и студент развеется, и у канадца не появится соблазна превратиться из охотника в браконьера». Следователь счел его доводы разумными, и больше к этому вопросу не возвращались.

Из уст переводчика:

– Мы, после получения мистером Брамсом лицензии в Бишкеке, в тот же день выехали в Нарын. Нашли местного гида, а на следующий день отправились в горы.

На краеугольный вопрос о повадке павшей жертвы, переводчик ничего нового не привнес. Лишь добавив, что по причине слабого зрения, он и при хорошем освещении не блещет дальнозоркостью. А в сумерках и подавно.

Из уст канадца (словами переводчика):

– Я не считаю необходимым использовать оптический прицел. Я охотник, но не убийца. Без прицела, я, и животное находимся относительно на равных условиях. Если я промажу, значит, зверь убежит, и это будет честно. Да и биноклем не пользуюсь.

– Как же вела себя жертва, во время вашего наблюдения? – спросил следователь.

– Поднимал и опускал голову, я думал, щиплет траву.

Позже нашли человека, который продал шкуру Кулубеку. И сочли нужным взять и его показания.

Из уст продавца шкуры:

– Я значит, настраиваю телевизор у себя дома. Вдруг прибегает дочка моя, сообщает, что дядька какой-то зовет на улице. Выхожу, а там Кулубек. Конечно, мы знакомы, но не то чтобы друзья. Он со мной поздоровался, я ощутил устойчивый запах перегара. Но на ногах держался уверенно, да и речь была довольно ясной.

– Так чего же он хотел? – не вытерпел следователь.

– Хочу, говорит, шкуру кабана купить, что висит на стене в гостиной. Я тогда удивился, зачем ему. Если шкура медведя, тигра, или еще какого ни будь ценного животного, то понятно, а здесь. Я хотел было отвертеться, мало ли что у пьяного на уме, но нет. Он вытащил деньги из кармана и сунул мне в руку. Мол, продавай. Долго уговаривать меня не пришлось. Я как увидел хрустящие, новенькие купюры, тут и шкуру вынес.

Тем временем стали известны результаты анализов жертвы. В крови оказалось превышающая норма алкоголя, другими словами, он был пьян. Мокрые разводы на брюках и рубашке тоже подверглись изучению. Вывод не утешительный: урин, спиртное, частично блевотина. Скорее всего, жертва перед своим «поступком» изрядно набрался, его вырывало, и не исключено что перед туалетом не утруждал себя расстегиванием ширинки. Анализы были взяты и у канадца, и у тех, кто его сопровождал в тот день. В крови ничего запрещенного, и лишь результаты анализов водителя вызвали подозрение. Но позже выяснилось, что подобная аномалия вызвана употреблением препаратов стимулирующих работу сердца. «У меня больное сердце» – как признался он.

Все собранные показания и факты говорили об одном. Человек, известный в поселке своим алкоголизмом свел счеты с жизнью весьма изощренным способом. Узнал, что приехали охотники из города, прикинулся диким кабаном, выбрал подходящее время и принял беспощадную пулю в сердце. Таковы были предварительные итоги расследования, и вряд ли они бы изменились в другую сторону. Следователь из областного центра задавался лишь вопросом, как именно Кулубек добрался до гор. Но сам себе и отвечал: «Может на такси, а этого таксиста теперь днем с огнем не сыщешь, после такого». Никто не протестовал, наоборот сосед покойного публично пожалел порядочного охотника, что пришлось тому взять тяжелый груз на душу. Жена же, не могла ни на миг оторваться от горечи вселенского несчастья и погрузилась в глубокий траур. Люди жалели ее и чем могли поддерживали. Народ поселка перешептывался, тут и там можно было услышать примерно схожие разговоры: «Кулубек погубил несчастную, зачем он поступил так с семьей. Мало Айымкан натерпелась за время совместной жизни». А сын самоубийцы стал менее разговорчивым, а посему часто молчал на любые вопросы. Люди его понимали и старались не осуждать. Под левым глазом еще остались следы от синяков, доставалось и ему. Соседи и все в округе знали, как напьется Кулубек, так и погоняет он жену и сына бранными словами, применяя тяжелые кулаки. На том и схоронили человека бросившегося под пулю. На похоронах были замечены журналисты из областной газеты. Даже репортеры одного из столичных телеканалов освещали действо, вопросы людям задавали: как, мол, это произошло, и где?

Стороны пришли к досудебному соглашению. Всем было понятно, вина канадца не очевидна. Если дойдет до суда, то велика вероятность оправдательного приговора. И тогда бедной вдове будет еще сложнее. Но поначалу она и слышать не хотела об этой затее. Название, какое страшное, говорила она – денежная компенсация. Уговаривали ее всем миром, соседи захаживали с предложением взять деньги. Натерпелась, хоть какая никакая, помощь. Любопытные зеваки подсчитали, денег, предлагаемых канадцем, хватит купить десять коров, одну неплохую машину, четыре крупных лошади, и еще на жизнь останется. Затем произошло так, как желали многие. Деньги были получены, канадец сев на черный внедорожник уехал из поселка. Никто ему вслед не бросал укоризненных взглядов. Случай, тяжелый и беспощадный случай.

Через несколько дней отделение погрузилось в тишину. В кабинете №4 остался только Керим. Урмат в отпуске, а Аскарбек по срочным делам выехал в областной центр. Время от времени другие милиционеры заглядывали, интересовались о том, когда же вернутся остальные. За своим столом в углу кабинета, он заполнил последние страницы дневника. Осталось лишь дождаться Аскарбека, дабы тот расписался в дневнике напротив слов – куратор по месту прохождения. Практика близилась к логическому концу, и студент думал о том, жалеет ли он или нет. С другой стороны опыт, полученный этим летом, возможно, поможет в будущем. А пока он закрыл кабинет и оставил ключи дежурному. Осталось еще кое-что, в этом он был твердо убежден. Он направился пешком вдоль дороги, в надежде найти старое одинокое дерево. И вот стоит оно. По виду дерево было полуживым. Выглядело будто сухим, но местами проступала зелень. По одной или может быть два листочка на ветке, не больше. Студент глубоко задышал, в надежде отыскать в себе внутреннее спокойствие. И медленно затрусил вдоль дороги. Он был полон желания исполнить свою мечту – пробежать пять километров. А оставшиеся двести тридцать метров с мелочью, лишь приятное дополнение.

Часть 2.

(Глазами неба)

Два человека в форме выволокли сильно пьяного мужчину из милицейской машины. Первого звали Аскарбек, а второго Урмат. Человек, без своей воли оказавшийся в их распоряжении почти не отдавал отчета своим действиям. Будет правильно сказать, он себя не контролировал абсолютно. Ноги брыкались, словно жили отдельно от тела, а язык заплетался в попытке сказать слово. Но слова если и принимали понятные очертания, то лишь соответствующие самым черным подсознаниям этого человека.

– Щенок…, – обращался он к Аскарбеку.

Милиционеры пытались обуздать неуемное буйство того, лишь изредка тряся за руки, и настойчивыми просьбами заткнуться. Но пьяному человеку, жалкие попытки блюстителей порядка лишь повод бросить очередную порцию брани.

– Твоя… Твоя… Эй слышишь щенок, твоя мать была потаскухой, а ты сын потаскухи.

Аскарбек было потерял над собой контроль, в попытке ударить алкоголика. Кулаки сжаты, а рука приняла форму натянутой пружины, но Урмат удержал того от опрометчивого поступка. Недавно в соседнем отделении избили задержанного, после чего половина тамошнего личного состава было с грохотом уволена. Это нестираемое пятно на репутации милиционера. И Аскарбек это понимал. Раззадоренный бессилием милиционеров, пьяница продолжил:

– А ты жирный баран, – обратился он к Урмату.

– Заткнись, паскуда! – крикнул Урмат.

Они со злобой швырнули его в вытрезвитель и дважды повернули ключом. Чуть позже в отделение ворвалась женщина, вырванная из лап пьяницы полчаса назад милиционерами. Она просила не обращаться жестоко с мужем, и как уснет не тревожить без необходимости. Последняя просьба развеселила милиционеров.

– Слышал Урмат, не тревожить без не.… Да вы видели бы себя в зеркало Айымкан эже. Этот муж ваш, все свои мозги пропил. Вы должны нас благодарить, что остались, относительно целы в этот раз. Видимо он только начал вас избивать. А то в прошлый алкогольный припадок, мы у него клочок длинных волос в зажатой руке обнаружили. Надо полагать ваших.

Женщина молчала, да и сказать было нечего. Все это было, и не первый год. Пьянства и побои – регулярное семейное насилие, и конца этому не видать. Лишь обессиленно, и с безжизненным голосом вымолвила:

– Вы уж по аккуратней с моим Кулубеком. Конечно он дурак, но все же мой муж.

– А вы напишите на него заявление, мы тут же ему по первое число устроим, – хохотнул Урмат.

Айымкан еле заметно покачала головой, в знак несогласия.

– Ну, тогда посидите в коридоре, нам работать надо.

В темном коридоре стояла старая прикрученная к полу скамейка. Она присела и думала о своей нелегкой женской доле. Из другого конца коридора доносились бранные выкрики Кулубека. Но в какой-то момент он умолк, стало быть, уснул, подумала Айымкан. Хоть в тишине и покое посижу, пронеслось в голове. Из небольшой щели отчетливо, но все же приглушенно доносился разговор милиционеров. Они обсуждали фильм, видимо запавший в душу. Один в красках описывал сюжет, а второй соглашался, и добавлял свои хвалебные отзывы. Затем снова разговоры о работе, о рыбалке, об охоте. Вдруг Аскарбек начал.

– Кстати об этом. Скоро американец тот приезжает поохотиться.

Видимо, Урмат жестом, или мимикой дал понять собеседнику, уточнить о ком речь.

– Ну, ты знаешь, несколько лет назад к нам приезжал. Здоровенный такой, он еще всех наших заграничной выпивкой угощал.

– А, вспомнил, – чуть ли не во весь голос отозвался Урмат. – А что, косуль хочет еще пострелять?

– Да не то чтобы косуль. И вообще не животных, как я слышал.

Повисла пауза, после которой со смехом уточнил Урмат.