Последний кабан высокогорья

– Ты что не поехал с ними? – спросила она с удивлением.

– Куда?

– В отделение.

– Я искал вашу корову и, видимо не там. Пока разобрался в местности, прошло время, – решил слукавить он, дабы не выглядеть в ее глазах глупо.

– Аа, вот оно что. Корову нашли, как видишь, оказывается, ни украл ее никто. Она ночью дернула видимо за веревку, и та оторвалась. Это вон муж мой навел паники на всех. Может и к лучшему, а то упала бы в какой овраг и умерла бы.

В лицо старухи поселилось спокойствие, от утренней апатии ни осталось и следа.

– Главное, что нашлась. Теперь покрепче ее вяжите, бабуля.

– Теперь-то уж, конечно. Ты проходи сынок, чай поставлю, проголодался, наверное, совсем.

– Спасибо, но я скорее побегу, пока не стемнело.

Ни одной попутной машины не оказалось. И расстояние до поселка, которое ранее показалось коротким, пешком не оказался таковым. Поселок его встретил в объятии вечерних сумерек. В подобной ситуации, повернуть в сторону гостиницы показалось правильным решением.

Следующее утро не привнесло кардиальных перемен в окружающую действительность, если судить по виду из окна комнаты. Глазам не было за что зацепиться и на улице.

– Удивительно, как человек привыкает к обстоятельствам, подумал Керим. Редкие проезжающие машины по давно не ремонтировавшимся дорогам, равно как и покосившиеся столбы линий электропередач не вызывали уже решительного внутреннего непонимания. Да и во взгляде местных жителей, будто исчез вопрос: «Кто этот парень?». Ассимилированным, другими словами он стал своим в этом горном поселке. Дойдя до отделения, он не стал заходить, решив постоять у крыльца. В этот момент в дверях показался Аскарбек. Тогда Керим почувствовал секундную неловкость, словно раскрыли давно спрятанный сверток. Милиционер прошел мимо, будто и не видел практиканта, затем проделал привычный ритуал с сигаретой, и уже затягиваясь дымом проговорил.

– А я вчера обыскался тебя, студент. Думал, мало ли что случилось. Выходит зря переживал, вот он ты, живой и невредимый.

– Я просто искал вчера корову и…

Слова оборвались в полуслове, и на мгновенье в нем боролись две ипостаси. Одна твердила, «Надо сказать, что обыскался, да заблудился», тогда как вторая, «Сказать как есть – заснул». Испытующий взгляд милиционера, словно натачивал ситуацию до не видимой остроты, и Керим выбрал, как ему показалось, верный вариант.

– … и я заснул, на берегу речки. Очнулся, было уже поздно.

– За откровенность хвалю. А за исполнительность не зачет. Плохо, студент. Спишем на твою неопытность. Но повторится нечто подобное в будущем, то хороших отзывов в своем дневнике от меня не жди. Ведь я несу персональную ответственность за твое нахождение здесь, соответственно за успешное прохождение практики тоже.

С этими словами он замолчал. В его голосе не чувствовалось злости, нет. Наоборот он говорил спокойно, показалось даже немного отрешенно. Может и так.

– Слушай, студент. Ты куришь?

– Нет.

– Это правильно. И не начинай, если не пробовал. Привычка так себе, я тебе скажу. А я вот со старших классов, как начал, так и продолжаю.

– А где вы нашли корову?

Милиционер посмотрел на него, словно сказанное не касается его никоим образом, затем произнес, выпуская дым порциями.

– Хм, задумался, со мной бывает иногда. А корову нашел в небольшом овраге у подножия. Лежит себе, и жует. Вначале я не хотел идти так далеко. Но думаю, надо. Ведь обращение граждан, сам понимаешь, наша работа. А овраг этот не заметен со стороны села. Но я – то знаю, искать надо там, где не заметно.

С этими словами милиционер снова будто провалился в раздумья. Так они и простояли несколько минут, пока Аскарбек не докурил сигарету. С этого момента Керима на время сделали курьером, составителем различных таблиц на компьютере, и поливальщиком немногочисленных цветов во всем отделении. Это либо наказание, либо проверка на вшивость, или даже жест доверия благородных миссий. Практикант не понимал. Так прошли несколько недель. Милиционеры уходили на различные задания, а Керим оставался выполнять мелкие поручения. Его дневник понемногу наполнялся смыслом. Составляет очередную таблицу – укажет в дневнике. Сортирует, какие-либо папки, тоже отразит. Правда, из числа серьезных дел было только участие в поиске коровы. Писать про то, как доблестно поливает цветы, он посчитал нецелесообразным занятием. Не в ботаническом саду же практику проходит. В конце второй недели подобных занятий, его снова начали брать с собой в качестве помощника Аскарбека. Причины вызовов были самыми разными. Например, однажды пришлось присутствовать на разбирательствах соседей, которые не поделили несколько метров пограничного участка. Один из них, с заметной сединой, утверждал, что граница издревле проходила от высокого тополя. Второй же, хромавший на левую ногу, с пеной у рта убеждал, что тополь всегда находился на его территории, соответственно граница проходит по арыку. Интересно то, что подобных споров не возникало, пока хромой из них не решил отгородиться от соседа сеткой рабицей. Видимо до этого, каждый из сторон конфликта искренне верил в свою правоту, и подобный расклад устраивал обоих. Аскарбек строго соблюдал нейтралитет, стараясь не допускать нарастания конфликта.

– Слушайте, давайте дождемся архитекторов и землеустроителей. Они придут с документами, там и будет видно, а может, вы оба не правы?

Подобный расклад подействовал успокаивающе, словно проливной дождь на тлеющую траву. Рядом с мужчинами стояли и их жены. Они во всем поддерживали мужей, но при этом перекидывались между собой еле заметной улыбкой. Мало ли как разрешиться спор, а им еще жить бок о бок, сплетничать, соль спросить, в конце концов.

– А кто сказал этим архитекторам? – разразился тот, с сединой.

– Мы пригласили их, телефонограмма уже отправлена, – спокойно проговорил милиционер.

Позже подошли специалисты из районной архитектуры, и из государственной регистратуры. Специалист из архитектуры был человеком грузным, лет так пятьдесят на вид. На нем сидел серый костюм, а на ногах были до блеска начищенные туфли. А из государственной регистратуры явился его противоположность. Довольно молодой парень в свитере, черных джинсах и ботинках, достаточно свободного стиля. На пару у них оказалась одна карта. Землеустроитель большими мерными шагами вымерял, а архитектор со стороны прикрикивал, задавая направление. По его словам, сказанным милиционеру было ясно, что подобная ситуация не редкость.

– У многих домов отсутствуют документы, не говоря уже о прилегающих участках, – пожал плечами он.

На вопрос, почему же так происходит, тот ответил, что после распада Советского Союза, людям было не до документов.

– Оформляют документы только при необходимости. Или когда продают, или когда передают по наследству.

– Ясно, – выдохнул Аскарбек и обратился к Кериму.

– Слушай студент, помоги ка ты землеустроителю. Вдруг мы так пораньше закончим со всем этим.

Целый день ушел на уточнение границ двух соседей. В итоге прав оказался хромой. Соответствуя карте, границу провели по арыку. Седой не хотел было соглашаться с подобным раскладом, и отпустил нелестную брань в пространство. Но документы на то и документы, чтобы выявлять факты и заставлять их служить справедливости. По крайней мере, так вышло на этот раз. Хромой был вне себя от радости, что обязался в ближайшее время оформить все документы в архитектуре.

– А то вон ведь как, – добавил он в конце.

Затем всех пригласил на чай, и отказавшихся не нашлось. Конец дня все – таки, а обед был пропущен. Прихрамывая на левую ногу, хозяин владения повел гостей вовнутрь дома. Хозяйка же сварганила не хитрый суп, к вкусу которого впрочем, претензий не было. Все гости с аппетитом уминали пирожки с картошкой и ели суп. Разговор за столом велся на отвлеченные темы. Речь зашла о высокой компетентности прибывших специалистов. Хозяин дома вдруг начал подобную тему и сам же с удовольствием развил. Казалось, остальные понимали, за что именно оказана подобная честь, и противиться не стали. Не каждый день их взахлеб хвалят, это уж точно. Архитектор начал было скромно, мол, это всего лишь наша работа. Но затем продолжил, предварительно проглотив очередной кусок пищи.

– В моей молодости принято было учиться, что называется изо всех сил. Практики много было, да. Система была так устроена, что ли.

В упоминании практики, Керим переглянулся с милиционером. В его взгляде читалось, « Я тоже значит на правильном пути». Архитектор продолжал.

– Надо же столько лет прошло, а школа, которую я помогал проектировать стоит до сих пор как новенькая.

На вопрос, о какой именно школе речь, архитектор словно повеселел, и с бойким голосом ответил:

– Да вот, в соседнем селе. В такие моменты приятно думать, что жизнь прожита не зря.

На это, хозяин дома отпустил еще несколько лестных фраз, которые теперь принимались как должное.

–Затем, меня отправили присутствовать на строительстве той школы. Я прямо как рабочий… да почему как, я и был рабочим, – хохотнул архитектор. И раствор таскал, и кирпичи так сказать.… А по приезде думал, что я важная шишка. Но разве сможешь сидеть, сложа руки, когда остальные работают? Выдавались и свободные часы. Точнее я сам решал, что пора отдохнуть. Я же всего лишь должен был следить за ходом строительства. И вот в один из дней меня охватило желание измерять расстояния между различными объектами. Бывает, стою так, рядом с большим камнем, например, и на глаз пытаюсь определить расстояние до дерева. И иду мерить. Вы знаете, минимальные отклонения.

– А как вы мерили? – поинтересовался Керим.

– Рулеткой. Сначала прикидываю на глаз, затем метром отсчитываю. Я тогда здорово развил глазомер. До сих пор пожинаю плоды тех экспериментов молодости.

– Вы хотите сказать, можете на глаз определить расстояние? – не унимался Керим.

– Ну, по мере возможности.

– А сейчас вы можете?

– Прямо за столом?

Остальные свидетели дискуссии заблестели глазами, в ожидании демонстрации, наконец.

– А давайте на улицу выйдем, что скажете? – предложил студент.

Архитектор молчал пару секунд, затем кивнул и с азартом вымолвил:

– Знаешь парень, а давай.

Все вышли во двор, и Керим торопливо расставил предметы на свое усмотрение. Чувствуя себя хозяином положения, он перевернул дырявое ведро, отошел на расстояние, и аккуратно сняв бейсболку, положил ее на землю. И с застывшей улыбкой, спросил:

– Что скажете, какое здесь расстояние?

Архитектор, почесав затылок, стал присматриваться, словно гепард перед нападением на газель. Он слегка пнул ржавое бездонное ведро, и сказал спокойно, словно завладев добычей:

– Давай парень, заключим пари в таком случае. Не зря же мне угадывать.

– А на что? – удивился Керим.

– Пусть решат присутствующие, – великодушно провел ладонью он в сторону тех.

– На деньги, – хихикнула жена хромого. Они всегда пригодятся.

– Мы же не в карты играем, – возразил с улыбкой архитектор.

– А вы курите? – спросил Аскарбек.

– Да, и покрепче.

– Тогда, я предлагаю на пачку сигарет, – предложил милиционер.

Архитектор взглянул на него и кивнул, лишь желая внести ясность произнес.

– «Мальборо» красный.

– А если не угадаете? – поинтересовался студент.

– Ну, тогда сигареты тебе, – рассмеялся архитектор.

Керим, будто смущенно улыбнулся, и еле слышно проговорил:

– Я же не курю.

– Ну, а на что тогда?

– На вашу ручку.

– На вот эту ручку, – вынул архитектор, глянцевую черную авторучку с внешнего нагрудного кармана пиджака. – Ну, хорошо, я согласен.

Все стояли в ожидании невероятного действа, и архитектор поднял палец вверх и обратился к окружающим:

– А какая погрешность допускается?

Зрители переглянулись, а землеустроитель произнес, словно это обыденная ситуация.

– Здесь не большое расстояние, и думаю, сантиметров десять будет достаточно. Остальные словно согласившись промолчали, а милиционер, будто резюмируя реакцию всех, многозначительно кивнул:

– Итак друг мой, расстояние от ведра до головного убора.… Хм, четыре метра двадцать пять сантиметров.

Землеустроитель живо принялся мерить рулеткой, и через минуту огласил результат с ошарашенным видом:

– Четыре метра тридцать один сантиметр.

Все захлопали, словно перед ними только что исполнил арию Шестаковича, гения мировой оперы.

– Дела, – восхитился хозяин дома.

– Я побежал за сигаретой, – резво воскликнул Керим.

– Постой парень, – окликнул архитектор. – Думаю и нам пора, – взглянул он на землеустроителя. Тот согласился. Вскоре поспешил и милиционер. Тогда хозяин дома, прихрамывая на левую ногу, проводил их до калитки со словами благодарности, а его жена все вторила ему.

Возле магазина архитектор вынул сигарету из новой «трофейной» пачки и проведя ноздрями по ней, он торжественно произнес:

– Запах победы.

– Что ж, заслуженно, – согласился милиционер и тоже закурил, правда, из своей пачки. От предложенных архитектором сигарет, он учтиво отказался, сказав, что он так и не привык втягивать крепкого дыма.

Вся компания стояла, пока двое из них неспешно вытачивали табак. На вопрос Керима архитектору, на какое максимальное расстояние работает его глазомер, тот ответил.

– Сложно сказать. Бывает по-разному, помню в то лето когда строили школу в соседнем селе, я замахнулся на нечто. Тогда я проехался на велосипеде от барачного дома, который в конце того села до одинокого дерева на полпути к Ат-Башы. Я на глаз определил пройденный путь в пять километров. И начал измерять, чтобы убедиться. На это у меня ушло две недели. Сами понимаете, только в свободное время. Выезжаю значить, из школы на велосипеде, а в руке у меня стометровая рулетка длинномера. Каждый день я начинал с места, где закончил в предыдущий, а отметкой служил увесистый кусок красного гранита. В итоге, вышло пять километров двести тридцать метров с мелочью.

– Ну, тоже неплохо, – отозвался землеустроитель.

– Может и так. Но вот что интересно, сколько себя помню, всегда угадываю с погрешностью в большую сторону.

Сигареты были докурены, и все стали расходиться. По дороге в отделение, Керим думал о словах архитектора, «Пять километров двести тридцать метров с мелочью». Интересно, стоит ли до сих пор то одинокое дерево, столько лет уж минуло?

На следующий день в отделении было немноголюдно, а в кабинете №4 тихо. Урмат просматривал газету, выискивая, за что бы интересное зацепиться, чтобы прочитать вслух. Газеты он покупал исключительно для утоления своего любопытства. И потому все сплошь о звездах эстрады, кино и тому подобное. Несмотря на утреннее время, он привычно обливался потом. На своем месте сидел и Аскарбек. Задумчиво записывал, что-то наверняка важное в свой личный маленький карманный блокнот. Если он начинает пачкать тот блокнот, значит, мысли не касающиеся работы. Керим, сидя за своим столом в углу, в который раз вникал в конституцию. Беспокойная муха жужжала по кабинету, то и дело, приземляясь на разной поверхности.

– Студент, возьми мухобойку и отправь эту заносчивую на тот свет, я разрешаю – приказным тоном сказал Аскарбек.

Практикант встал из-за стола, и теперь его целью было припечатать насекомое как можно скорее.

– Гм, слушайте ребята: «Жена выехала в четверг, с чемоданом личных вещей и с тех пор ее никто не видел» заявляет депутат парламента С.Т.

–А, как вам такое? – звонко вопросил Урмат. С видом старателя, который нашел золото среди грязи, очистил его и явил миру.

– А что ее не нашли до сих пор? – ответил вопросом на вопрос Аскарбек.

– В газете пишут, что нет. Может он сам ее порешил, а? Странно все это.

Обсуждение вяло продлилось еще с получаса, пока лейтенант-новобранец не ворвался в кабинет без стука.

– Тебя что стучаться не учили? – начал было Урмат, как лейтенант, будто захлебнувшись воздухом проговорил:

– На нижней улице что-то горит, поговаривают поджог.

– Все кто был в кабинете, направились к выходу.

Попутно Аскарбек уточнил у лейтенанта, кто сообщил о поджоге. Оказалось, восьмилетний мальчик, ученик второго класса.

– Где этот школьник?

– На крыльце.

На старой машине выехали Аскарбек, Урмат, школьник и Керим, уже привыкший к неофициальному званию «помощник Аскарбека». Он уже чувствовал себя полноценным членом команды. По приезде глазам открылась следующая картина. Человек десять, взрослых, старались тушить объект, охваченный высоким пламенем из ведер и других подручных емкостей. Им помогали дети разного возраста. Горел, собственно, стог сена. Огонь был настолько сильным, что обдавало жаром издалека. С позиции городского человека, стог сена может показаться чем-то незначительным, как и подумал Керим. Но в хозяйстве фермера-животновода, в условиях высокогорья, запас сена играет не последнюю роль, если не ключевую. Отсюда и ясен искренний, почти зверский порыв одного из тушивших. Мужчина лет сорока с небольшим на вид, истошно кричал на таскавших ведрами воду мелюзгу. Подгонял их бранными словами, не ограничивая себя в выражениях. Подключились к действу и милиционеры. «И в пиру и в беде» – выражение как нельзя, кстати, подходившее для данной ситуации. К приезду пожарной группы, им оставалось только констатировать, что пожар локализован. Из огромного стога, если верить его хозяину, выгорело девяносто процентов, не меньше. Соседи, знакомые и просто сочувствующие люди понемногу расходились, оставив хозяина с милиционерами. На вопрос видел ли тот начало пожара, ответ был отрицательный. Затем мальчик свидетель стал основным источником получения информации. Утверждавший в начале, что тех, кто поджог видел только со спины, через некоторое время выложил всё что знал. Опыт двух милиционеров был бы никудышным, если бы они не разговорили восьмилетнего мальчишку. Теперь дело было за малым, в кратчайшее время найти виновных. Милиционеры, практикант, мальчик направились к дому первого подозреваемого. А их было двое. На стук в дверь откликнулась женщина, лет пятидесяти. Увидев людей в форме у порога своего дома, ее лицо приняло ошарашенный вид.

– Здравствуйте, мы из отделения, Скажите, пожалуйста, ваш сын дома? – чеканно процедил Аскарбек.

Женщина молчала пару секунд, затем спросила сама.

– А что он натворил?

– Просто скажите, он дома?

– Да, дома целый день.

– Мы можем его увидеть?

– Да, конечно, сейчас приведу.

Через минуту, женщина вела впереди себя взрослого парня лет шестнадцати-семнадцати, и поругивала, время от времени тыча того в бок указательным пальцем.

– Что ты натворил, а? Отвечай,– не унималась женщина.

Ошалевший не менее матери, тот парень молча приближался к милиционерам. Урмат поспешил разубедить мать парня, словами, что произошло недоразумение, и это их вина, что не уточнили заранее. И добавил:

– А есть ли у вас другой сын?

На лице женщины отчетливо выступили смятение и испуг, пуще прежнего.

– Есть, но ему всего лишь восемь.

– Кажется, он нам и нужен, – произнес Урмат оловянным тоном.

Мать привела младшего сына, и тот пристально взглянул на Аскарбека. Взгляд был потерянным, словно отчаяние загнанного зверя.

– Как тебя зовут?

– Самат.

По дрожащему голосу Самата, Аскарбек понял многое. И положив ему руки на плечи, властным и тихим голосом спросил:

– Чья была идея поджечь? – Самат, державшийся до этого крепышом, расплакался.

Выяснилось, что мальчишки насмотревшись передачи, где натуралист-путешественник готовит яйца прямо в раскаленном песке Сахары, задались идеей. А что если попробовать так же? Но песка под рукой не оказалось, и они смекнули зарыть яйца прямо на земле. В качестве согревающего топлива выступило сухое сено. Ясное дело они не хотели поджигать целый стог, просто место для эксперимента было выбрано критически близкое, и результат оказался плачевным. Мозгом операции выступил Самат, а второй мальчик оказался на подхвате.

По итогам дня, отделением было принято решение организовать среди детей просветительскую работу. Темой определили «Неосторожное обращение с огнем». Руководство возложило обязанности лектора на Аскарбека, а тот в свою очередь на Керима

– Слушай студент, – начал Аскарбек. – Это очень важная миссия. Я каждый месяц выступаю в школах и детсадах об опасности огня. Да и об острых колюще-режущих предметах много бывает, говорю. Попробуй ты.

– Но, я не знаю о чем говорить, – возразил Керим.

– Ничего, найдешь что сказать, давай.

На игровой площадке в центре поселка выстроились человек сто. Родители и просто небезразличные взрослые стояли в задних рядах. В передних рядах заняли места дети. Среди них стояли и те, благодаря кому было организовано мероприятие. Самат с заплаканными глазами, пытался не смотреть на сверстников, что ни говори стыдно. Скажут плакса.

– Спички не игрушка.

Начал студент, и окинул взором толпу. Никто не смеялся, и даже улыбающихся не нашлось. Тогда, он продолжил, слегка повысив голос:

– Мы сегодня еще раз убедились, что играть с огнем опасно. Все может выйти из-под контроля. Дети, – он обратился, впереди стоящим. – Сегодня же обещайте и нам, и своим родителям, что больше не вынесете даже одной спички из кухни, без разрешения старшего.

Нависла пауза и Аскарбек громко выкрикнул:

– Ну-ка, дети, все вместе повторяем за мной: о-бе-ща-ем не брать спи-чки без раз-ре-ше-ни-я взрос-лых.

И дети повторяли несколько раз. Затем выступали родители, чиновник из районной администрации, начальник пожарной команды. Керим чувствовал себя героем. Аскарбек похлопал его по плечу, и похвалил за правильные слова. Урмат полушутя сказал: «Да ты парень оратор». Студент сам не понимал, как ему удалось найти силы выступить перед людьми. Раньше перед аудиторией в университете, и то стеснялся.

Родители Самата и второго мальчика обязались восполнить причиненный ущерб, на что мужчина говорил: «Хорошо дети не пострадали, а имущество приходящее-уходящее, не главное в этой жизни». Конечно, он лукавил, если бы родители мальчиков не обязались выплатить стоимость сена, то, скорее всего он бы судился с ними. Одному не учат подобные случаи, люди не начинают страховать имущество.

После того случая прошло несколько дней. Все вернулось на круги своя. Керим отразил происшествие в своем производственном дневнике. Сделав максимально лаконичный вывод в конце страницы: « Все разрешилось досудебными разбирательствами ». Знал ли он, что подобная практика широко распространена в этих краях, и что ему предстоит тоже стать частью одной из них. Все началось в солнечный день начала июля. Духота в кабинете №4 из невозможного превращалась в просто адскую. В два часа дня Аскарбек зашел в непривычно приподнятом настроении. Его глаза были полны решимости.

– Слушай студент, есть для тебя особое задание. Но не знаю, справишься или нет.

Кериму, словно, как собаке, показали кость, но не отдавали ее. Тогда он, навострил уши, будто говоря: «Я весь внимание». Милиционер продолжил, уже на полтона понизив голос. Словно не желая, чтобы его тайну услышали посторонние люди, хотя в кабинете кроме них никого не было.

– Тут мне передали, чтобы я кого-то нашел для сопровождения иностранца. То есть прямо так и сказали: «Пусть кто-нибудь из отделения». Этот иностранец приедет охотиться в наших горах. У него есть лицензия, и все законно. Но наши посчитали, что внимание одного из сотрудников отделения будет не лишним. По правде сказать, я их понимаю, в прошлом году один приезжий охотник отстрелил тут двух баранов «Марко Поло», а лицензия на руках всего лишь на косуль. Сколько возни было потом, это уже отдельная история.

– Вы хотите, чтобы я их сопровождал?

– Знаешь студент, ты догадлив.

– А почему вы не хотите поехать?

– Я не люблю лазить по горам. Эти охотники те еще скалолазы, за ними бегать надо. Да и мозоли натирать, потом хромать полгода, мне не хочется такой судьбы, ты уж пойми. А Урмат не подходит, он, между нами, немного не в форме. Мне кажется, он устанет через пятьдесят метров. Вот почему я обращаюсь к тебе.

– Ничего, что я не сотрудник?

– Там никто не проверяет документы, я тебя представлю как моего помощника, ну, ты знаешь. Конечно, я тебя не заставляю, если хочешь, можешь отказаться. Просто не хотелось бегать искать кого-то, а ты вот под рукой, да и доверия определенного ты заслужил как-никак.

Керим и не думал отказываться. Он хотел уточнить детали, чтобы потом не докапывались, что он не сотрудник отделения. Лучше уж по горам с иностранцами полазить, чем в душном кабинете сидеть – посудил он.

– Я согласен, – ответил он.

– Тогда, завтра утром будь возле крыльца, тебя заберут на черном внедорожнике.

– А что за иностранец? – порывался в любопытстве практикант.

– Я думаю американец, но я не уточнил. Да что гадать, завтра сам и узнаешь, а после все мне расскажешь, как было.