Плохое слово (сборник)

Сын приехал через неделю. Так сильно Михаил Петрович не волновался уже много лет. Ходил из угла в угол, поглядывая на ароматно пахнущие кастрюльки на плите. Сын всё-таки! Михаил Петрович решил на этот раз отказаться от собачьего набора, а купил настоящий кусок мяса, из которого наделал котлет. Салат из огурцов и помидоров гордо красовался посередине стола.

Звонок в дверь. На пороге стоял Михаил Петрович. Только молодой. Такой же, каким он был 40 лет назад. Сомнения в родной крови тут же отпали, но неловкость не могла исчезнуть просто так.

– Здравствуй… отец, – сказал Миша, застыв в дверном проёме.

– Здравствуй…, – Михаил Петрович замялся. Слово «сын» было для него новым и пока непривычным.

Церемонии позади. Миша прошёл на кухню с двумя огромными сумками. Когда он начал выкладывать содержимое на стол – Михаил Петрович растерялся. Тут тебе и колбаса трех видов, курица замороженная, копчённая, какие-то банки с черными бусинами, нарезки, мясо в упаковке. Под конец Миша достал бутылку водки. Смущенно улыбнулся:

– Взрослые вроде. Выпьем за встречу?

Конечно, Михаил Петрович не отказался. Но про себя решил разузнать – не страдает ли сынок алкоголизмом.

Пир начался в достаточно напряжённой обстановке. Но уже через некоторое время алкоголь растопил суровые мужские сердца. Миша рассказывал о своём детстве, показывал привезённые из Ростова фотографии. Спать отправились уже далеко за полночь. Михаил Петрович не мог не признать – сын ему понравился. Но при всей к нему симпатии – спал Михаил Петрович беспокойно. Любой лишний звук заставлял его напрягаться и вслушиваться. Бог его знает – что у парня на уме. Колбасой задобрил, а во сне горло перережет. Только под утро Михаил Петрович смог немного успокоиться и нормально заснуть.

– Ну что, отец, Москву покажешь? – не смотря на количество выпитого (Миша бегал ночью в павильон за дополнительной порцией алкоголя) – сын выглядел весьма прилично.

– А чего её показывать? Как была Москва – так и осталась. На Красную площадь тебя что ли отвезти? – Михаил Петрович чувствовал в голове лёгкий туман.

– Хоть на Красную – хоть на Зелёную. Когда ещё в Москве буду? А так и с тобой пообщаемся, и матери будет что рассказать. Она ведь так и не была ни разу в столице, – при мысли, что, скорее всего «и не будет», Миша нахмурился.

Михаил Петрович понял – о чём думает сын. Жалко его стало. Поэтому, не обращая внимания на туман в голове, начал быстро собираться.

Весь день они ездили по Москве. И на Красной площади побывали, и в парке имени Горького. Даже в кафе заходили. Михаил Петрович почувствовал себя в этом заведении крайне неуютно. Но милая официантка общалась исключительно доброжелательно, а когда Миша расплачивался по счёту – что-то вроде гордости за себя шевельнулось в душе Михаила Петровича. Надо же – жил один, покупал косточки на рынке. А сейчас за него сын платит. Наверное, тысячу рублей отдал. Кошмар!

Домой возвращались уставшие, но довольные. По дороге снова купили бутылку водки, но договорились, что больше одной сегодня пить не будут.

– Миша, а ты вообще – любитель употребить? – поинтересовался Михаил Петрович.

Миша сначала отца не понял, но потом рассмеялся.

– То, что ты имеешь в виду – нет. Сейчас есть повод, а так я работаю с утра до вечера. Некогда мне пить. И неохота. – Отлегло у Михаила Петровича от сердца.

И снова разошлись далеко за полночь. На этот раз Михаил Петрович успел рассказать о своей жизни – Миша просил. Но за водкой больше не ходили – как и договорились.

В эту ночь Михаил Петрович спал спокойнее. Но шальная мысль о том, что всё гладко не бывает – не давала ему покоя. Узнав о существовании сына – Михаил Петрович не сразу бросился названивать его матери. Он думал. А о чём же тогда думает Миша, первый раз увидев отца в 40 лет и спокойно называя его «папа»? Может, не всё так просто?

Новый день Миша решил посвятить рабочим делам. Извинился перед отцом и уехал о чём-то с кем-то договариваться. Михаил Петрович смутно понимал принцип Мишиной работы – нечто, связанное с современными технологиями. Вот если бы Мишу интересовала самая дешёвая картошка в городе…

Михаил Петрович хотел сходить в магазин, но оказалось – незачем. Холодильник забит всем необходимым. Такой роскошной еды он не пробовал никогда. В местный супермаркет не заходил ни разу – зачем душу травить? А иметь представление о деликатесах позволяли фильмы, которые Михаил Петрович смотрел в огромных количествах – делать то больше нечего.

Завтра Миша уезжает. Никаких разговоров о том – кому достанется квартира после смерти отца. Никаких вопросов о накоплениях. Михаил Петрович зачем-то подошёл к тайнику и проверил – закрыт ли. Всё было на своих местах. Зазвонил телефон – явление редкое для Михаила Петровича.

– Алло, пап, это я. Можно я подъеду с другом? Это армейский товарищ – хочу вас познакомить, – Сердце Михаила Петровича упало. Ну вот – началось.

– Приезжайте, – дрогнувшим голосом ответил он сыну и положил трубку. Какой-то друг – армейский якобы, теперь ещё будет что-то здесь вынюхивать. Михаил Петрович положил под язык очередную таблетку «нитроглицерина».

– Это Иван. Знакомьтесь. А это мой отец – Михаил Петрович, – Миша был в хорошем настроении, совершенно не обращая внимания на не очень гостеприимное поведение отца.

А Михаил Петрович насупился – вяло пожал руку армейскому другу сына, и ушел на кухню. Готовить он ничего не стал принципиально. Но Миша не обиделся – нырнул в холодильник, и появился уже с колбасой, сыром и банкой паштета. Постепенно завязался разговор. Михаил Петрович начал высказываться, горячо одобряя или осуждая поступки правительства. Затем речь зашла о войне в Чечне. Михаил Петрович стучал кулаком по столу, все старались друг друга перекричать. Жуткое дело – разговоры о политике. Когда часы показывали одиннадцать вечера – Иван засобирался домой.

– Я тебя почему ещё пригласил? – начал Миша. – Это мой отец – он, как ты видишь, живёт один.

Михаил Петрович насторожился.

– Пожалуйста, позванивай ему и спрашивай – что нужно. Я далеко. А не дай Бог что-нибудь случиться – и помочь некому.

– Да я и так всё понял, – Иван, дурачась, отдал честь.

Уходя записал номер своего телефона на обоях в прихожей – над стареньким телефонным аппаратом.

Долго размышлял Михаил Петрович над словами сына. Получается, что Миша переживает за отца? Странное дело. Увиделись первый раз пару дней назад. И вот уже парень волнуется. А разве такое может быть? Он, Михаил Петрович, ни о ком никогда не заботился. Может, это не забота, а продуманный план? Только приняв решение сменить замки после отъезда сына – Михаил Петрович смог уснуть.

С самого утра Миша снова куда-то исчез. Сказал – за покупками. Через 4 часа поезд, а он решил по магазинам пробежаться. Михаил Петрович злился. Но не мог понять «почему» – из-за нерасторопности сына или терзала обида за утекающее время, которое можно было бы провести вместе? Наконец в дверь позвонили. За Мишиной спиной маячили два парня с огромной коробкой в руках.

– Пап, я тебе машинку стиральную купил. Твоя ведь не работает, – Добры-молодцы, матерясь, втащили коробку в прихожую. Миша обратил внимание на то, как часто задышал отец.

– Ты что?! – возмутился он. – Не смей так волноваться! Было бы из-за чего! Как я тебя в таком состоянии оставлю?

Михаил Петрович не мог ничего ответить. Кто-то очень сильный сжал сердце и не собирался отпускать.

– Где твои таблетки?! – в Мишином голосе послышался страх.

Михаил Петрович трясущимися руками достал пузырёк. Через несколько минут железная хватка исчезла.

– Пап, я тебе деньги оставлю – чтобы машинку подключили. Чёрт, не успеваю уже. Давай быстренько присядем на дорожку, – Миша сел на тумбочку в прихожей.

Но Михаил Петрович неожиданно сорвался с места и подбежал к мешку с рисом. Видя, как отец что-то судорожно ищет в рисе – Миша испугался.

– Пап, ты чего?

– Миша, помоги мне! Быстро!

Сын подбежал и стал неловко топтаться возле мешка.

– Высыпай его! – скомандовал отец.

– На пол?! – в Мишином голосе был ужас.

– Ну, высыпай же! Я не сошел с ума… – умоляюще закончил фразу Михаил Петрович.

Миша с трудом, но всё-таки опрокинул мешок с рисом. Михаил Петрович начал быстро и смешно перебирать крупу. Неожиданно в его руке оказался ключ от тайника. Не отвлекаясь ни на секунду, Михаил Петрович подбежал к стене, ловким движением отогнул ковёр и вставил ключ в сейф.

– Ну ты, отец, даёшь… – Миша усмехнулся – сообразив что к чему.

А Михаил Петрович, тем временем, достал из сейфа шкатулку. С тоской посмотрел на содержимое, и резко захлопнул.

– Возьми, сынок.

Миша вздрогнул. Но не от вида шкатулки, а услышав первый раз обращение – «сынок».

– Пап, да чего ты выдумываешь? Ещё подумаешь, что я за этим ехал!

Михаил Петрович схватил Мишу за руку и насильно усадил на диван.

– На дорожку, – пояснил.

– Пап… – начал Миша.

– Помолчи, – оборвал Михаил Петрович.

Посидели. Встали.

– Пап… – снова попытался сказать Миша.

Но Михаил Петрович всучил сыну шкатулку и убрал руки. Он начал легонько подталкивать Мишу к двери.

– Пап… – в третий раз попробовал Миша.

– Ничего не говори. Пожалуйста. Езжай с Богом! И… спасибо, что приехал, сынок.

Михаил Петрович буквально вытолкал сына за порог. Закрыл дверь. Достал заветный пузырек. И заплакал – глухо и неумело. Тут же о чем-то вспомнил. Подбежал к окну. Миша уже вышел из подъезда, но, пройдя несколько шагов – обернулся. Нашёл взглядом окно – помахал рукой.

– С Богом, сынок, – одними губами прошептал Михаил Петрович.

Под ногами хрустел рассыпанный рис, но он не обратил на него никакого внимания.

Милые бранятся…

В споре рождается … что-то

– Телевизор!

– Компьютер!

– Телевизор!

– Компьютер!

– Телевизор!!!

– Компьютер!!!

Спор не прекращался последние полчаса. С того момента, как Люда любовно пересчитала деньги – неожиданно вернувшийся долг, о котором уже забыли за давностью лет. Заботливо скрепила купюры резиночкой, и даже вложила бумажку с надписью «15 000». Затем деньги были убраны в комод – место хранения абсолютно всех финансовых поступлений. С того момента судьбу внезапно появившейся суммы определить не получалось.

– Надо купить компьютер! – настаивал муж Гена.

– Какой компьютер?! – возмущалась жена. – У тебя уже есть один!

– Да он старый, как моя жизнь! Еле работает,-

– А для чего он нужен? Ты только о себе думаешь, эгоист! – закипала Люда.

– Сама ты эгоистка! Компьютер мне нужен для работы, и ты это прекрасно знаешь!

Люда даже задохнулась от такой наглости мужа:

– Какой работы?!! Ты на нём в сто раз чаще играешь, чем работаешь!

– Нечего болтать ерунду! – злился Гена. – Или ты считаешь покупку телевизора нормальным вложением денег?! А смотреть этот телевизор никто, кроме тебя не будет! Потому что там сплошным потоком идут сериалы, и не дай бог, кто-то захочет переключить!

Люда просто взвилась после последних слов мужа:

– Ах, так?! Да я смотрю телевизор после того, как всё сделаю в доме. А ты в доме палец о палец лишний раз не ударишь!

Наступила очередь мужа – брызгать слюной.

– Да что ты делаешь-то? В квартире грязь, будто в свинарнике! Который день полуфабрикатами питаемся. И после этого ты ещё можешь заявлять о своей хозяйственности?! Я, в отличие от тебя…

Но Люда оперативно перебила:

– Ты, в отличие от меня – вообще полный ноль! Другие мужики хоть что-то по дому делают, а ты, как был идиотом – так им и остался! Ничего не умеешь!

– Сама ты идиотка! Шкафчик кто в ванной повесил, а?!

– Ты как выражаешься?! Шкафчик повесил! – Люда театрально развела руками. – Какие молодцы! Может, вам медаль за это вручить?!

– Да пошла ты со своей медалью, дура! Целыми вечерами пялишься в телевизор, как завороженная! И ничего тебя больше не интересует! – Гена схватил платок и вытер вспотевшую от жарких баталий лысину.

– Я тебе дам «дура»! А кто меня должен интересовать?! Ты что ли?! – не сдавалась Люда. – Уставишься в свой компьютер, и делаешь вид, будто работаешь. Толку же от тебя никакого! Нахлебник!

– Я нахлебник?!! – Гена тяжело задышал. – Да я зарабатываю побольше тебя!

– Ну-ну, и половину тратишь на свои диски, придурок!

– На что хочу – на то и трачу! Не на тебя же! Сама слюни роняешь перед телевизором, причёсками восхищаешься, фигурами. А ты в зеркало на себя когда последний раз смотрела? – Гена вышел на тропу запрещённых приёмов.

– Я-то смотрю, и другие на меня смотрят – ещё как! А ты – вообще импотент! – Люда, пунцовая от крика, не задумываясь, отбила удар.

– Что?! – Гена снова схватил платок и несколько секунд жесточайшим образом тёр лысину. Видимо, этот маневр настраивал его на нужный лад.

– Это я импотент?! Да просто у меня на такую корову, как ты – не встаёт!!!

– Да у тебя ни на кого не встаёт! И не встанет, импотент несчастный!

Можно было с самого начала понять – трепыхнёшься пару раз и «приехали»! А я тебя, дура, пожалела двадцать лет назад! И никто на тебя ни тогда, ни сейчас не позарится!

– Да чего ты несёшь?! Какой «пару раз»?! С таким бревном, как ты, и один раз – уже поступок!!!

– Мерзоев, – когда Люда очень злилась – её обращение начинало носить фамильярный характер. – Ты как был козлом – так им и остался! Не зря мне мама всегда говорила «наплачешься ты с ним!».

– Чего?! – возмутился Гена. – Мне твоя мама разве что пятки не целовала, и каждый раз напоминала, что я – тот зять, о котором она и мечтать не смела!

– Это она тебе так говорила, а мне правду!

– Да с такой мегерой, как ты – только слепой и глухой мог ужиться! И мама твоя прекрасно об этом знает!!!

– Ну, уж ты свою ублюдочную натуру скрыть никак не можешь!

– Ты на свою натуру посмотри! А с мамой я разберусь – пускай только попросит картошечку окучить! Я ей окучу – и картошечку, и всё остальное!

– Ты мне маму не тронь! – завизжала Люда. – Просиживаешь штаны целыми днями – теперь уже и слова лишнего не скажи?!

– Да в гробу я видел тебя с твоей сумасшедшей мамой! – огрызнулся Гена и расстегнул воротничок рубашки.

– А я тебя – с твоей! Оглоеды и тунеядцы! Только жрать умеете!

– Это ты о ком говоришь?! Я тебе сейчас устрою «оглоеды и тунеядцы»!!! В отличие от твоих родителей – мои прожили достойную жизнь, и заслуживают нормальной старости!

– Ага – нормальной! Лизоблюды твои родители! Всю жизнь под кого-то подстраивались, а теперь отдохнуть решили?!

– Люда, заткнись по-хорошему!!! – Гена сделал два угрожающих шага вперёд.

– Одно на уме – чего бы ещё сожрать! Чтобы ноги их в моём доме не было! – выкрикнула жена и поспешила скрыться на кухне.

– Аналогично!!! – рявкнул вслед Гена.

Больше в этот вечер супруги друг с другом не разговаривали. Гена невидящим взглядом уставился в компьютер, а Люда пыталась смотреть очередной сериал, но постоянно отвлекалась на воспоминания. Надо же, какая сволочь этот Гена! Корова, говорит. А себя-то в зеркале узнаёт – лысый хер с железными зубами?!

«Импотент, значит» – думал в то же время Гена. А у него там что – заводной механизм? Тем более, как взглянешь на неё – ни один механизм не поможет. А эта старая ведьма – матушка – вот как поёт!

«Наплачешься»! Я их всех рыдать заставлю, сучье племя!

Около двенадцати ночи пришёл сын Егор – невозмутимый и рассудительный парень. Он учился в институте, имел свою, скрытую от посторонних взглядов жизнь. И никогда не досаждал родителям какими-то проблемами или неприятностями – только в случае острой необходимости. Хороший мальчик.

Люда молча разогрела еду, налила сыну чаю.

– Мам, ты чего такая тихая? С отцом что ли поругались? – поинтересовался Егор.

– Отец твой – дебил и дегенерат! – неожиданно ответила мать, яростно размешивая сахар в чае.

– Ух ты! – присвистнул сын. – Куда это вас занесло?

Но Люда взяла себя в руки:

– Пойду я, сынок. Завтра рано вставать.

– Мам… – обернулся Егор.

– Завтра, сынок. Я сегодня устала.

Когда ложились спать, Люда предусмотрительно принесла второе одеяло – после сегодняшних оскорблений у каждого должно было быть своё. А ещё лучше – два дивана. Нет, самый оптимальный вариант – две квартиры. И в разных концах города.

Утром Люда быстро позавтракала, и демонстративно ушла на работу раньше Гены. «Я ему покажу «корову»!

Рабочий день тянулся медленно. В законный перерыв Люда пожертвовала обедом, зато провела время в беготне по магазинам. Какой он – телевизор её мечты? С плоским экраном, яркими цветами и прекрасным звуком! Удивительное дело! Когда у нас нет денег – в магазинах продаётся столько нужных и замечательных вещей! Но как только мы целенаправленно отправляемся за покупкой – восторг сменяется придирками. Это не такого качества, тут могло бы быть и получше. В итоге, желанная и стремительная вылазка превращается в многочасовое блуждание по торговым точкам.

У Люды в запасе не было столько времени. На «всё про всё» – час. И под конец перерыва она начала заметно нервничать. Как же так? Телевизоров не просто много – их фантастическое количество буквально на каждом углу. Но в очередном экземпляре Люда умудрялась разглядеть или услышать какое-то отклонение от необходимой ей нормы. Практически отчаявшись – Люда вдруг увидела свой телевизор. Это было настоящее произведение искусств! Шикарный во всех смыслах – он не то, чтобы привлекал внимание или вульгарно зазывал. Этот телевизор будто говорил Люде: «А вот и я. Существуем только ты и я».

Люда с трудом дождалась завершения рабочего дня. Отложенный любимец завтра переедет к ней домой – с продавцами женщина договорилась.

Вернувшись домой, первым делом Люда бросилась к комоду. Открыла и … её сердце остановилось. Денег не было. Если бы в этот момент поблизости оказался Гена – Люда убивала бы его молча и с особой жестокостью. Она даже испугалась таких мыслей, но руки продолжали дрожать от ярости. Через полчаса в дверном замке повернулся ключ. И первое, что услышал вошедший Гена, это истеричное:

– Подонок!

– Люда, закрой рот или доведёшь меня до греха,-

– Да я тебя сейчас убью, сволочь! Эгоист! Думаешь только о себе! Как ты смел?! Ненавижу! – для убедительности жена замахнулась, но Гена схватил Люду за руки:

– Ты что, истеричка? Совсем чокнулась? Как твоя мамаша, да?!

– Убью! – кричала распалённая женщина, пытаясь вырваться. – Ты не имел никакого права брать эти деньги!

– Какие деньги?!

Люда замерла.

– В комоде. Ты взял. На компьютер.

– Да не брал я ничего! Истеричка! – Гена грубо отпихнул жену.

Такого поворота Люда не ожидала:

– А кто тогда взял? – тихо, но с убийственной интонацией спросила мужа.

– Кроме Егора – больше некому. Подвинься, – Гена прошёл мимо жены на кухню.

Теперь его трясло от злости, а Люду – от ненависти. Потому что она не верила мужу. Из комода берут деньги на дорогу, еду, прочие мелочи. Но зачем Егору пятнадцать тысяч рублей?!

Сын снял родительскую агонию уже через час. Едва успел раздеться и пройти на кухню – как сразу обратил внимание на какие-то нечеловеческие выражения лиц родных.

– Сынок, ты брал деньги из комода? – ласково спросила мать, не выпуская из поля зрения мужа.

– Пятнадцать тысяч? Да.

У родителей стали одновременно вытягиваться лица, и Егор даже испугался:

– Вы чего? Разве это были деньги не на институт? Как раз пятнадцать тысяч! Я же вам ещё две недели назад говорил о том, что меня не допускают к сессии – из-за просрочки! А утром залезаю в комод – лежат. Резиночкой перевязаны, на бумажке сумма указана. Я даже и не сомневался!

– Да, Егор. На институт… – с трудом ответила мать и медленно пошла в зал.

Отец, словно китайский болванчик закачал головой. Но всё никак не мог остановиться.

– Мам, пап, что случилось?

Егору никто не ответил.

Люда села перед телевизором, пытаясь услышать пламенную речь дона Педро. Но в голове были совсем другие мысли. Как же так – забыть об институте! Вот тебе и корова с бревном…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.