Две стороны жемчужины

– Что ты гнёшься передо мной? – шипела Елена Назаровна, ощущая в боку жжение и тяжесть. – Подними голову, выпрямись. Ты прямо как твой папаша. Тот тоже башку повесит, спину согнёт и шаркает ногами по асфальту. Вот я всегда ходила гордо, несла себя по улице как королева. А ты будто ворюга или кошка подзаборная крадёшься. Выпрямись, я сказала!

Арина расправляла худенькие плечи, робко косилась на мать. Она не понимала, как вести себя с ней и мечтала удрать в свою комнату. Брат дома появлялся так редко, что их общую комнату она стала считать своей. И всё же в эти две недели трезвости, случались минуты счастья: мама пекла любимый сметанный торт Арины, перед сном читала книжку, рассказывала о своём детстве, проведённом на хуторе, когда-то стоящем на берегу Кубани, иногда по утрам будила дочь запахом блинчиков с ванилью. Каждый раз Арина мечтала: на этот раз всё будет по-другому, случится чудо, и мама больше не станет пить. Она старалась не замечать признаков надвигающегося запоя: мама становилась всё более раздражительной и сердитой, начинала кричать безо всякого повода, после работы лежала на продавленном диване, тупо глядя в телевизор. На плите больше не стоял свежий суп, не пахло ароматным компотом.

Желудок Арины, непривыкший к большому количеству пищи, довольствовался школьным обедом, поэтому ей хотелось что-нибудь съесть лишь часам к четырём пополудни. После уроков она договорилась сходить на дикий пляж с Сашей Фламером за ракушками, чтобы выполнить задание учительницы. Утром, когда она собиралась в школу, родители уже ушли на работу. На плите стоял остывший чайник, на столе тарелка с кусками хлеба и вялыми ломтиками сала. В мусорном ведре покоилась пара пустых бутылок пива. Арина вздохнула: чуда не случилось, мама всегда начинала с пива. Подставив табурет, она открыла газовый кран на трубе. Чиркнув спичкой, разожгла горелку. Бабушка Маша научила её включать плиту, готовить нехитрый завтрак, гладить школьную форму и каждый вечер стирать нижнее бельё. Вспоминая её наставления, Арина разбила в сковороду два яйца, посолив, помешала их деревянной лопаточкой. Поев яичницу с подсохшим хлебом, запила всё чаем.

Спустившись к квартире соседки, нажала на кнопку звонка.

Мария Алексеевна тяжело поднялась с кресла: после вчерашнего усердного копания в палисаднике опухли ноги, открыла дверь.

– Началось, – вздохнула она, увидев Арину, стоящую на пороге. – Проходи, сейчас приведу тебя в порядок, заплету косы и переглажу школьную форму. Ты завтракала?

Арина кивнула. Заплетая косы девочке, Мария Алексеевна ощутила исходящий от её волос запах сигарет и спиртного, видно родители гуляли допоздна и заставили дочь сидеть с ними за столом. Она не выспалась, но утром всё же умылась кое-как, погладила одежду и даже приготовила себе завтрак. Мария Алексеевна сглотнула комок, застрявший в горле, сейчас не жалость нужна девочке, требовалось научить её выживанию.

– Так не пойдёт, – она решительно расплела косы. – Быстро снимай одежду и в душ. От тебя сильно воняет.

Глаза Арины наполнились слезами, она не ожидала такой грубости от бабушки.

– Я в школу опоздаю.

– Не опоздаешь. Пешком не пойдёшь, посажу на маршрутку.

Мария Алексеевна помогла вымыть Арине голову. Пока та купалась, разгладила складки на юбке и кофточке, побрызгав их кондиционером для одежды. Высушенные феном волосы, заплела в косу. – После школы ко мне на ужин, а потом сходим в одно место, нужно показать тебе кое-что.

– Что? – серые глаза Арины засветились от любопытства. После купания она почувствовала себя свежей, исчезла усталость и сонливость. Теперь от неё пахло цветами, да и вся одежда благоухала.

– Узнаешь. А теперь поторопимся на маршрутку.

Мария Алексеевна усадила Арину на сиденье у окна, заплатила шофёру за проезд.

– Будьте так добры, высадите девочку у второй школы.

Водитель, смуглый улыбчивый армянин, уверил её.

– Не волнуйтесь, бабушка, сделаем.

– Я вспомнила, – крикнула Арина, когда маршрутка тронулась. – После школы мне нужно собрать ракушки для поделки.

Мария Алексеевна махнула рукой, мол, потом расскажешь.

Учебный день прошёл без происшествий. Притихшая Нина Садовская со щекой, залепленной пластырем, лишь косилась на Арину, но не трогала.

– Зайдём ко мне, я переоденусь и мы отправимся на берег за ракушками, – предложил Саша, когда они вышли из школы.

– Идёт, – согласилась Арина, ей было любопытно взглянуть, как живёт новый друг.

Дом, в котором жил Саша с родителями, очень отличался от её дома. Во-первых, он оказался частным, во-вторых, имелся собственный двор с небольшим участком земли, в-третьих, за домом находился самый настоящий бассейн. А ещё была замечательная беседка, увитая диким виноградом, горка из камней с вершины которой падал миниатюрный водопад, и повсюду цвели розы. А ещё в будке, напоминающей маленький домик, жил замечательный пёс Джойс. Саша познакомил Арину с ним. Рыжий пёс тряхнул чёрными вислыми ушами и протянул лапу девочке. Она ахнула от восхищения, и осторожно пожав лапу, опустилась перед ним на корточки. Джойс тут же облизал щёки Арины, чем вызвал её радостный смех.

– Ты понравилась ему, – обрадовался Саша. – Он вообще-то не всех признаёт. Джойс хоть и старый, но ещё умный и сообразительный.

– Сколько ему лет по человеческим меркам? – поинтересовалась Арина, пытаясь понять по внешнему виду, как давно живёт у Фламеров этот симпатичный пёс. Выглядел он замечательно: рыжий мех лоснился, круглые карие глаза собаки смотрели на неё выразительно и с любопытством.

– Ему двенадцать лет – значит, семьдесят пять по человеческим меркам. Джойс из породы бордер-терьеров2. Вообще-то он папин пёс. Папа подобрал его на улице за четыре года до моего рождения. Мама называет Джойса папиным приданым к свадьбе, – засмеялся Саша.

Арина, разглядывая бодрого пса, удивилась:

– Он не похож на старичка.

– Ага. Но он уже не любит играть, больше в будке спит.

Арина погладила Джойса по короткой, плотной, немного жёсткой шёрстке. Пёс благодарно щурил глаза и пытался лизать ей руки. Пока она играла с собакой, Саша переоделся, вынёс из дому поднос с горячими бутербродами и двумя кружками какао, поставил его на стол в беседке.

– Иди сюда, – позвал он одноклассницу. – Руки можно вымыть под краном в саду.

Арина умылась, вымыла руки, вытерлась мягким махровым полотенцем, висящим возле крана.

– Как у вас красиво! – восхищённо произнесла она, усаживаясь на деревянную скамью.

– Поедим и пойдём, – Саша хозяйским жестом показал на поднос с едой, возле тарелок он положил салфетки, сделал всё, как его учила мама.

Арина всплеснула руками при виде бутербродов, похожих на мини-пиццу.

– Сам приготовил?

Саша заулыбался, глаза сразу стали узкими и утонули в румяных щёках.

– А что такого? На хлеб кладёшь ветчину, помидоры колёсиками, сыр и всё в микроволновку. Родителей часто дома нет, не буду же я сидеть голодным, – он почесал затылок. – Правда, мама не разрешает делать бутерброды. Говорит: они портят желудок. Заставляет греть суп или борщ. Но я их не люблю.

– Я тоже, – согласилась с ним Арина, откусив кусок плавленого сыра с помидором, запила его сладким какао. – Вкусно.

После трапезы в беседке Саша решил проводить Арину домой. Та всю дорогу раздумывала, как бы не пустить его к себе в квартиру. Не хотела, чтобы одноклассник увидел её родителей и, как теперь поняла, убогое место, в котором она обитала. К счастью, у подъезда на лавочке сидела Мария Алексеевна. Саша вежливо поздоровался с ней.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, молодой человек.

– Бабушка, мне нужно снять школьную форму, мы пойдём на берег собирать ракушки для поделки, – затараторила Арина.

Мария Алексеевна сразу сообразила.

– Молодой человек, присядьте со мной на скамеечку, Ариша быстро переоденется и спуститься к нам.

– Да, Саша, посиди тут пока с бабушкой.

– Значит, вас молодой человек зовут Сашей, а я Мария Алексеевна, хорошая знакомая Арины.

Саша протянул мягкую ладошку.

– Саша Фламер друг Арины.

– Друг – это хорошо. Арине нужны друзья, – улыбнулась Мария Алексеевна, оглядывая крепенького, будто гриб боровичок, мальчика с ярко-голубыми глазами и красными, словно накрашенными губами.

– Арину не обижают в школе?

– Я не дам её в обиду, – заявил Саша, сжимая кулаки.

Глаза Марии Алексеевны потеплели, мальчик явно не из робкого десятка, Арине просто необходим такой защитник. Похоже, её воспитаннице наконец повезло.

Арина в шортах, футболке, кедах и маленьким рюкзачком на спине предстала перед ними через десять минут.

– Будьте осторожны, не лезьте в воду, – не удержалась Мария Алексеевна от напутствия, никак не могла привыкнуть, что девочка одна бродит по городу, без присмотра купается в море. И хоть Арина плавала будто дельфин, каждый раз боялась за неё, беспокойно выглядывала в окно, пока безрассудный ребёнок не показывался во дворе.

С высокого берега дети спустились к морю по узкой, но оборудованной перилами тропинке. Сначала им попадались лишь острые и плоские, словно блинчики, ракушки, их очень удобно приклеивать на бумагу или другой материал, но они неинтересны для поделок. Хотя, как паруса для кораблика, вполне сгодились бы.

– Смотри, какую я нашёл, – похвастался Саша, протягивая большую раковину Рапана3.

– Здорово! Но моллюск внутри живой, долго обрабатывать ракушку придётся, иначе вонять будет, – со знанием дела заявила Арина. Как-то она притащила с десяток раковин домой и положила на подоконник сушиться. Потом долго не могла избавиться от запаха погибших моллюсков, он перебивал даже вонь отцовских сигарет и спиртного.

– Много набрали ракушек, надолго хватит, – решил Саша, сортируя добычу.

Арина отправила свою долю в рюкзак.

– Ты можешь показать мне своё секретное место? – с тайной надеждой поинтересовался Саша. – Я же теперь твой друг?

Арина задумалась, её останавливал печальный опыт с Серёжей Волковым и слова бабушки об умении держать язык за зубами.

– Я же твой друг? – повторил Саша настойчиво. Он ещё не понимал, почему так важен для него ответ Арины, но своим маленьким сердцем чувствовал, сейчас многое зависит от её решения.

Арина посмотрела на Сашу: обидится, если не покажет ему грот? Она бы обиделась, а ведь Саша, не задумываясь, бросился её защищать.

– Да, ты друг, и самый лучший. Я покажу. Только это очень высоко.

– Ничего. Я не боюсь высоты, – храбрился Саша.

Арина повела его по узкой полоске каменного пляжа до места подъёма. Напротив её тайного места обычно никто не купался, буквально в пяти метрах от скал плескалось море, и оно начиналось с глубины двух метров, резко обрываясь вниз. Здесь иногда плавали местные жители, но редко.

– Я полезу наверх, а ты смотри, куда ставлю ноги, кладу руки и повторяй за мной.

Саша поднял голову, каменная стена показалась ему отвесной, в душу закрался страх: вдруг он упадёт? Арина стала ловко взбираться на скалу. И он последовал за ней, боясь выглядеть трусом перед этой девочкой. Всё было не так уж и плохо, ноги ставились на удобные, едва заметные уступы, руки ложилась на выемки, да и подъём казался не настолько крутым. Саша посмотрел вниз – сердце ухнуло. Как высоко! Ладони вспотели и заскользили. Арина, будто ощутив его состояние, повернула голову.

– Ты молодец, когда я сюда в первый раз лезла, думала, умру от страха. – Она смутилась, вспомнив, что чуть не описалась и ревела в три ручья, прося брата забрать её отсюда. – Ты вытри руки о футболку, у меня, например, они всегда мокрые.

Саша поочерёдно вытер ладошки, стало легче. Ещё немного, и он влез за Ариной в неглубокий грот. Здесь с удобством могли стоять лишь дети, взрослому пришлось бы согнуться. Каменная выемка представляла собой небольшую пещеру три на три метра и высотой в метр двадцать. Арина прошла на другой край пещеры и села на выступ, выдвинутый вперед.

– Подойди сюда. Не бойся, брат сказал: этот камень никогда не упадёт вниз, он огромный и лежит глубоко внутри скалы.

– Кто тут боится, – осипшим голосом произнёс Саша и осторожно ползком приблизился к Арине. Когда он опустился рядом, то обнаружил внизу ещё один выступ. Если бы он сорвался отсюда, то не упал бы дальше того выступа. – Действительно, не страшно.

– Посмотри, – Арина показала рукой на море.

Саша глянул вперёд и ахнул: создавалось впечатление, что они летят над морем, или плывут на корабле. Из-за выступа не виднелось спуска и берега, впереди лишь громада воды, сверкающей под лучами осеннего солнца. На море стоял штиль. Мелкие волны с этой высоты выглядели серебристыми чешуйками на серо-голубой глади. Он посмотрел на Арину, цвет глаз девочки сейчас полностью совпадал с цветом моря, а внутри её зрачков будто зажглись светлячки. Саша не понимал, отчего его сердце дрогнуло и забилось сильнее. Он не знал, что его душа потянулась к душе Арины, серебряные нити судеб соприкоснулись, и часть из них сплелась в единую нить.

– У меня тут кое-что есть, – Арина отправилась вглубь пещеры, развернула какой-то валик, упакованный в плёнку. На каменный пол лёг поролон, поверх него шерстяной плед. – Один раз я даже ночевала здесь.

– Правда? И тебе не было страшно ночью одной?

– Нет. Сюда же никто не заберётся. Про это место знает только мой брат, я, а теперь и ты. – Она запнулась. – И Волков тоже, но я еле затащила его сюда, сам он никогда не полезет. Волков – предатель, – добавила Арина сердито.

– А это что? – заинтересовался Саша, показывая на коробочку в углу.

– Мои драгоценности.

– Настоящие?

– Ага, – Арина подтащила коробку к свету, оказалось это резная деревянная шкатулка. Откинула крышку.

Саша с любопытством заглянул. В шкатулке лежали тусклые серёжки, пара ярких детских колечек, цветные стёклышки и что-то завёрнутое в носовой платок.

– Там настоящая жемчужина, – тихо сказала Арина. Развернув платочек, показала её Саше. – Я сама нашла её в раковине. – Дорогая, наверно.

Саша взял в руку бело-матовый шарик, с одной стороны жемчужинка была гладкой, ровной и отливала тусклым светом, с другой – шершавой и с крохотной вмятиной.

– Красивая, но только тут, – коснулся он гладкой стороны.

Арина улыбнулась.

– А я не обращаю внимания на другую сторону.

Глава 4

Мария Алексеевна почувствовала себя плохо на рассвете. Грудь будто придавило тяжёлым камнем, воздух едва-едва проникал в лёгкие, а голова наоборот стала как воздушный шарик, пустой и лёгкой. Она попробовала пошевелить правой рукой и не смогла, левая половина тела тоже не слушалась. Превозмогая слабость, с трудом села на кровати – комната качнулась, предметы мебели, стены, пол и потолок всё двигалось. Резко затошнило. Мария Алексеевна не удержала содержимое желудка и оно хлынуло на пол и на ночную рубашку. В голове появился звон, перед глазами замелькали чёрные точки, будто рой мелких мошек. Стискивая зубы, не давая вылиться очередному потоку рвоты, Мария Алексеевна опустилась на четвереньки и поползла в сторону ванной комнаты, но не успела добраться до порога, как её снова вывернуло. Ночная рубашка стала мокрой и ужасно пахла. Скользя в жидкости из слизи и желчи, Мария Алексеевна добралась до ванны, включила тёплую воду. Сидя на полу, стащила грязную рубашку, но сил забраться в ванну не было. Тяжело дыша, она прислонилась к холодному кафелю. Следующие позывы рвоты не застали её врасплох, она наклонялась над эмалированной чашкой, вытащенной из-за стиральной машинки. Вскоре дно чашки скрылось под тягучей зеленовато-жёлтой жидкостью. Вода, переливаясь через край ванны, потекла на Марию Семёновну. Она потянулась, закрыла кран.

«Я не хочу, чтобы нашли меня голую и в потоках рвоты», – промелькнула мысль в гудящей голове.

Из последних сил она подтянулась на руках и перевалилась в ванну. Вода залила пол, коврик и ночную рубашку. Мария Алексеевна с трудом выпрямила ноги и села в ванне. Сколько времени она провела в воде не знала, очнулась от сильного озноба. Голова прояснилась, предметы и стены ещё плыли перед глазами, но круги и тёмные мошки испарились. Камень, лежащий на груди, исчез, дышалось свободнее и легче. Мария Алексеевна вынула пробку, позволяя холодной воде спуститься, поднялась на дрожащих ногах и ступила на пол. Закутавшись в банное полотенце, добралась до окна, распахнула форточку и только потом легла на диван, укрывшись махровой простынёй. Часа через два ей стало легче, она приняла лекарство, сумела даже навести порядок, убрала в ванной комнате, засунула в стирку выпачканное бельё. До прихода Арины из школы оставался час, Мария Алексеевна не хотела пугать девочку своим видом, поэтому нарядилась в халат с ярким рисунком, повязала праздничный фартук и стала готовить обед.

– Бабушка, я дома, – раздался звонкий голосок Арины от входной двери.

Дома. На сердце Марии Алексеевны потеплело, девочка, не осознавая, произнесла это слово. Этот ребёнок появился в её квартире, словно радуга на небе после ненастья. Пока родители Арины находились в алкогольном тумане, она много времени проводила у неё.

– Ой, отчего так холодно? – Арина поёжилась. Куртку она сняла ещё в прихожей.

С утра накрапывал дождь, температура на улице опустилась до пятнадцати градусов. Воздух, насыщенный влагой, через открытую форточку проник в квартиру и выхолодил комнаты.

– Проветривала и забыла закрыть окно, – всплеснула руками Мария Алексеевна. Оказывается, она не замечала холода. Потрогала свой лоб – горячий.

«Не хватало ещё заболеть, – усмехнулась она столь глупой мысли. – Разве не обострение болезни было несколько часов назад? Но не простуда, – рассердилось здравомыслящее существо внутри, – а теперь ты и её подхватила».

– Арина, марш в ванную мыть руки и к столу.

– Ой, мой любимый суп с галушками, – обрадовалась девочка, заглядывая в поставленную перед ней тарелку.

Мария Алексеевна положила на блюдце гренки, налила в кружку кисель.

– Ешь. Как дела в школе?

– Хорошо. Получила три звёздочки, одну по чтению, одну по математике и ещё по английскому. Вот, – похвалилась Арина и покосилась на Марию Алексеевну. – Бабушка, ты сегодня такая красивая. Но мне это совсем не нравится.

– Не нравится, что я красивая, – слабо улыбнулась Мария Алексеевна.

– Бабушка, лицо у тебя белое, как у снегурочки. Тебе плохо? Ты собралась умирать? Не надо! – губы Арины скривились, личико сморщилось, она горько заплакала, роняя крупные слёзы в суп.

Мария Алексеевна поразилась проницательности ребёнка, получается: нарядный вид её не обманул.

– Не умру. Пока, – на всякий случай добавила она. – Не умру. Мне ещё многому надо тебя научить.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Арина глотала суп вместе со слезами, отчего-то плохо дышалось. Так она чувствовала себя, когда папа толкнул её кулаком в грудь за то, что нечаянно опрокинула бутылку водки на столе. Тогда тоже было не вздохнуть, и не крикнуть, тело будто сжали в железных тисках. Ей не хотелось расстраивать бабушку, и она пропихнула в себя весь суп.

– Аринушка, допивай чай и сбегай к бабушке Поле, пусть придёт ко мне.

Полина Ярославовна, явившись на зов подруги, принялась её отчитывать.

– Снова забыла лекарства принять? Что за беспечность? Хочешь, чтобы инсульт повторился?

Мария Алексеевна покачала головой.

– Не шуми Поля, не пугай Арину, – она улыбнулась девочке. – Иди, солнышко, делай уроки, а мы с бабушкой Полей поговорим.

Арина нехотя подчинилась. Уселась в зале за круглый стол, разложила на клеёнке весёленькой расцветки свои тетради.

Мария Алексеевна закутала плечи в шерстяной платок и, немного смутившись, произнесла:

– Поля, займи до пенсии пару тысяч.

– На лекарство не хватило, – догадалась Полина Ярославовна. – Какого чёрта молчала? Сколько дней не пила препарат?

Мария Алексеевна утомлённо откинула голову на спинку дивана.

– Не шуми, всего два дня.

– Давай рецепт, сбегаю в аптеку. Я понимаю, ты заботишься об Арине, но и о себе подумай. Ты не миллионерша, а пенсионерка с мизерной пенсией. Почему ты должна кормить и лечить за свои деньги чужого ребёнка? Хорошо её родители устроились. Пьют, веселятся, в ус не дуют, им плевать на девочку, а ты должна последние гроши отдавать, чтобы купить еду для неё.

– Тише, Поля. Не дай Бог Аришка услышит. Чего ты про еду заговорила? Эта бедняжка ест, словно воробей. Какие там расходы. Ну да потратила деньги на лекарство для неё – на своё не хватило. Так это моя вина. Могла бы у тебя перехватить, но решила дотянуть до пенсии.

– Ладно, – махнула Полина Ярославовна. – Чего ещё в аптеке взять?

– Жаропонижающее. Кажется, я простудилась.

Мария Алексеевна пролежала в постели больше недели, выздоровела как раз к началу ноября. Арина старалась проведывать её каждый день, веселила, рассказывая о школе и забавных случаях, происходящих с ней и друзьями. Удивительно, но эта малышка находила смешное в том, на что обычно не обращали внимания другие.

Арина, закончив делать уроки, сложила тетради и книги в рюкзак, уселась на диван к бабушке.

– Мы шли из школы по улице Гребенской и увидели: впереди нас тётенька катит коляску, такую красивую в горошек. Я заспорила с Сашей: кто в ней девочка или мальчик? А когда мы догнали тётеньку и посмотрели внутрь. – Арина залилась смехом. – Оказалось, там сидит рыжая собачка. Не мальчик или девочка. А собачка. В курточке и бантиком на голове. Странно, правда? Разве собачки не умеют бегать? Зачем их катать в коляске?

Мария Алексеевна фыркнула.

– Некоторые неумные личности держат собак вместо детей и относятся к ним лучше, чем к людям. В их дурную голову не приходит, что животному от такого обращения только хуже. Той собачке бегать надо, а не барыней в коляске разъезжать.

Арина согласно кивнула.

– Саша тоже сказал, что животному надо двигаться, иначе у него лапки отпадут. Родители у моего друга доктора, поэтому очень умные.

Мария Алексеевна услышала в голосе воспитанницы гордые нотки в слове друг и тихо порадовалась: Арише очень нужны друзья.

– А вчера мы видели, как один дядя заехал в лужу и окатил водой тётю на тротуаре. Она сильно кричала и грозила ему возмедием.

– Возмездием, – поправила Мария Алексеевна.

– Ага. И оно случилось. Только дядя вышел из машины и отправился в магазин, как в эту лужу заехал грузовик – дядю с головы до ног грязью забрызгало, – Арина хихикнула. – Дядя был такой нарядный в белом пижаке. Он так ругался, тётю ведьмой обзывал. Но метлы у неё точно не было.

– Пиджаке, – опять поправила Мария Алексеевна. – Значит, возмездие тут же настигло невоспитанного нахала.

На следующее утро Арина появилась у неё сонная, в кофточке с пятнами от жира, пахнущая застоявшимся воздухом спиртного и сигарет. Посмотрев на её лицо в грязных разводах, она быстро отправила девочку в ванную, а сама, застирав пятна, принялась сушить кофточку.

– Буду ждать тебя возле школы, после уроков. Я давно собиралась показать тебе кое-что, но заболела и пришлось это отложить. Нужно сходить в одно место, так что Саша пусть отправляется домой один, – сообщила она Арине.

– Куда мы пойдём?

– Узнаешь, – улыбнулась Мария Алексеевна, заплетая девочке косу.

Арина еле высидела уроки в предвкушении сюрприза. Бабушка ожидала её в сквере рядом со школой.

– Присядь. Съешь булочку с йогуртом, а потом отправимся, – предложила Мария Алексеевна.

Она смотрела, с каким аппетитом Арина уплетает булочку и улыбалась. Жаль, что внуки так редко приезжают к ней, она скучает по ним. Может, и правда, принять предложение дочери и переехать к ним, а то так и вырастут внуки от неё вдали. Но тут же вспомнила, как мучительно неловко находиться в доме зятя и отбросила эту мысль.

– Спасибо, бабушка, вкусно, – Арина на мгновение прижалась головой к плечу Марии Алексеевны.

Её растрогала эта ласка: девочка редко выражала чувства.

От школы они прошли меньше квартала к Белому дому4, пересекли площадь с фонтаном. Летом этот фонтан переливался цветными струями под различную музыку, сейчас стоял отключённым, лишь пожелтевшие листья плавали в чаше воды. Но клумбы всё ещё радовали буйством красок. В некоторые тёплые зимы цветы в Анапе высаживали даже в ноябре, поэтому клумбы редко пустовали. Возле церкви, построенной на берегу моря, сидел мужчина, прося подаяние. Перед лохматым, крупного телосложения, но каким-то замызганным мужчиной лежала чёрная замасленная кепка.

– Вот тебе десять рублей. Отдай их попрошайке прямо в руки, – приказала Мария Алексеевна, вкладывая в ладошку Арины деньги.

Девочка посмотрела на загорелое и знакомо-одутловатое лицо мужчины, на его тёплую грязную куртку, замусоленные штаны, волосы, забывшие расчёску, и скривилась.

– Не хочу.

– У него нет денег, он просит подаяние. Разве тебе его не жалко? Разве ты не хочешь помочь несчастному?