Клементина

Сначала на лед выезжали, как сказал дяденька в микрофон гости, каждого перечислил и они стали ездить по льду и какую-то черную фигулину кидать в маленькие ворота.

Затем он стал говорить про хозяев и затем говорить про каждого кто стал выезжать, как только он закончил, стал перечислять список запасных, и как только услышала до боли знакомое имя, меня уже было не остановить.

– Да! Алеша молодец. Молодец Алёша! Он победит. Он номер один. Да! – стала кричать я, встав со своего места.

Карина же прикрылась рукой, говоря, при этом тем, кто рядом с нами сидит, что «она меня не знает и пришла не со мной», и всё же потянула меня за низ куртки, что бы я села.

– Игра ещё не началась!

– Как? Вон те в зелененьком уже играют.

– Это разминка, глупая.

– Разве?!

– Когда игра начнется, я тебя оповещу.

– Ой, кажется, начинается! – восторженно заявила я, но Карина замотала головой.

– Это болельщицы, черлидерши.

– Чер… кто? Это с сыром что-то связано?

– И с этим человеком я вожу дружбу… Ты, что с луны упала, а я не в курсе?

– Если я что-то не знаю, это не значит, что я глупая. Ты тоже много чего не знаешь.

– Ну, ладно-ладно, вот же разошлась. А вон и твой кстати катается.

– Где? Где?

– Вон там, номер 27.

– Ой, только посмотри он такой мужественный и красивый.

– Я вот кроме формы и шлема ничего не вижу. Где ж ты красоту то разглядела? – недолго думая она добавила, – Хотя можешь не отвечать. Влюбленной девушке, даже будь он в трусах и ластах красивым казаться будет.

– Конечно. Ты тело его видела вообще?

– Разумеется. В журналах частенько белье рекламирует, и даже если бы он мне продавал обычную медицинскую пипетку, я бы, наверное, и её купила, ни то, что нижнее мужское белье.

– О чем это ты?

– Как о чем, ты, что не в курсе? Хотя куда тебе…

– Рассказывай!

– Представь, что ты фанатка какого-то известного человека, и он что-то продает, отличный пример это Алексей и нижнее белье, так вот, его фанатки, что по нему сохнут и с ума сходят, покупают и нижнее мужское белье.

– Да быть того не может.

– И это я тебе не самое страшное рассказала, дальше лучше вообще не спрашивай, что они делают, но я знаю одну девчонку, она всё фирменное скупает, что Рональдо рекламирует. Правда, ей то что, она ж богатенькая…

– А кто этот Рональдо?

– Ох, ты ж темнота, я и забыла, что ты с Гималаев спустилась.

– Очень смешно.

– Футболист португальский, – она посмотрела перед собой и стала что-то кричать, – О-о-о, а вот и игра начинается.

Все хоккеисты смешались в кучу и отбирали друг у друга фигулину, за которой я не поспевала следить, слишком быстро они перемещали её между собой.

Глаза настолько сильно напряглись, что когда я на мгновение их закрыла, туда, словно песок насыпали, но поморгав несколько раз странное чувство пропало.

Из всего того, что я здесь увидела, я поняла не так уж и много. Если Леша до этого выходил на лёд в черно-желтой форме, значит, он за них играет, а зелененькие это соперники. Зеленые должны черную фигулину к желтенькому в ворота кинуть, а желтенькие к зелененьким, это я поняла, но дядька в полосатом всё время свистит и что-то после этого показывают на табло и игрок уезжает и выходит другой.

Все кричат и дудят, стукают друг об друга надувными штуками, а я с нетерпением жду только момента, чтобы посмотреть, как играет Лёша.

Отсюда я не могу видеть как он сейчас, что чувствует? Какие эмоции испытывает? Нервничает или в порядке? Хочется спуститься туда вниз и посмотреть, спросить как он, но вот страх заставляет сидеть и не двигаться с места. Страх в том, что он может быть мне не рад, или же скажет, чтобы я уходила и не мешала ему. От таких мыслей я, кажется, саму себя накрутила, а теперь сижу расстроенная. И время пролетело так незаметно…

***

Как сказала Карина, закончился третий период и дали дополнительное время. Счет оказался равным. Думаю, сейчас каждая команда будет играть в полную силу, чтобы победить. И как только я подумала об этом, мимо моего взора проскочил долгожданный номер 27.

От волнения у меня сперлось дыхание. Он выглядит очень уверенным, его спина говорит об этом, не знаю, но мне так показалось. Жаль, что лица из-за шлема не видно. Почему-то мне показалось, что он улыбается.

Они вновь стали смешиваться между собой. Теперь меня никто не интересовал, только он, следила, куда бы ни поехал. Была у него черная фигулина или нет её, просто смотрела.

Он был так быстр и очень ловок, и время так быстро заканчивалось, но ещё никто так и не попал ни в чьи ворота. И в тот момент, когда оставались секунды, черная штучка была у Леши, он, не позволяя зеленым её отобрать, выворачивался и проскальзывал, никому её не отдавал и вдруг он бросил её в ворота, и с этим моментом прозвучала сирена.

Вся наша сторона, что сидела с черно-желтыми шарфами, дудками, надувными штуками, и разрисованными лицами возликовали и кричали. Этот шум победы был так пронзителен, что даже заложило уши.

Кто-то говорил в микрофон, поздравляя «Пантер» с победой, а я даже не знала, как мне нужно отреагировать ещё. Я, так же как и все встала на ноги кричала и радовалась. Никогда ещё не чувствовала такой живой энергии в себе. Глаза немного прослезились, но как ни странно холодно не было. Жарко. Очень жарко.

Хоккеисты столпились, обнимались между собой, поздравляли. Даже некоторые проигравшие пожимали руки победителям, считая их достойными противниками.

А мне бы туда, к нему, обнять, прижать к себе так сильно и поздравить. Он молодец. И в голове проскользнула мысль о том, что я горжусь им.

Я знаю, что хоккей для него это всё. Его жизнь, его мечта, его смысл жизни. И он счастлив, а я счастлива за него и буду радоваться вместе с ним. Всегда.

Когда все команды стали уходить я поспешила вниз. Я хочу его увидеть, хоть на минутку. Поэтому встав, я поспешила за черно-желтым ориентиром.

Спустившись, у входа стояли двое мужчин, не пропуская никого. Поэтому я решила воспользоваться шансом и тоже попытаться проскочить. Попытка не пытка.

Пока они отвлекались на журналистов и фанатов, я, юркая и маленькая словно мыло проскользнула мимо них. Правда, сделав несколько шагов, кто-то сзади меня взял за плечо, отчего я взвизгнула испугавшись.

Охранник, что до этого останавливал волну, вернулся за мной и, взяв за локоть, стал выводить к выходу.

– Мне нужно пройти всего ненадолго.

– Всем надо. Ты не единственная.

– Но мне, правда, нужно, прошу, отпустите руку.

Мужчина повернулся в мою сторону и взгляд его говорил, что если я буду вырываться, то он уже жестко будет меня отсюда гнать.

– Подождите! – вдруг послышался голос, и мы оба обернулись.

Позади меня стоял Алексей. На нем уже не было ни коньков, ни шлема, не верхней защиты. Черная футболка, и всё еще не переодетые штаны от формы.

– Отпустите её. Эта девушка со мной.

Стоило только отпустить мою руку как я, даже не посмотрев в сторону охранника, бросилась вперед, не останавливаясь, прыгнула ему на шею, обхватив его талию ногами, обнимала, словно целую вечность не видела. Скучала, безумно скучала.

Он был уставший, но очень счастливый. Он обнимал меня так же, крепко, гладил по спине, волосам. Стоило мне сжать свою хватку, как почувствовала вибрацию по всему телу от его тихого, но довольно пронзительного смеха.

– Ты меня так удушишь!

– Я потом извинюсь!

– Извинишься когда удушишь? Это точно в твоём стиле.

– Я так горжусь тобой. Ты молодец знаешь?! Я так нервничала и переживала за тебя. Ты был так красив когда был на льду, и я тебе хотела сказать, что я…

– Что?

Он отстранил меня от себя, словно хотел посмотреть мне в лицо в этот момент и теперь, я словно сидела на нем, он всё еще держал меня в своих руках и улыбался. Словно ребенок. Но потом его взгляд сделался другим. Пронзительным, чутким и таким жарким, что мне показалось, стало слишком душно.

И только тогда я почувствовала смущение. Чувствую, как моё лицо всё залито красной краской.

Ну, всё я насмотрелась, а теперь нужно тикать отсюда.

– Можешь меня на пол отпустить?

– Могу, но не хочу.

– Думаю, лучше будет, если всё-таки ты меня поставишь

– Если я тебя поставлю, ты убежишь от меня. Не пойдет.

– Но тебе нужно ещё переодеться и всё такое. Ты же не будешь переодеваться со мной на руках?

– Это будет довольно трудно, но вот про «всё такое» с тобой, я согласен.

И тут, кажется, куда уж сильнее краснеть? Но я смогла, умудрилась, побила все рекорды, выиграла в номинации «Краснее некуда». Овации, хлопушки, и кубок с табличкой «Идиотка года» в моих руках. Проигравшие неиствуют, победители счастливы, фанаты давятся попкорном.

Я с горя пополам, но всё-таки спустилась вниз и теперь словно ног не чувствую, если бы не стойкость и упорство, мои ноги уже бы подкосились.

– Ты мне хотела что-то сказать, но так и не досказала.

– А да, точно… я…ну,…в общем…

– Да-а-а, – протяжно сказал он, подойдя ко мне так близко, что я забыла, через какие дырочки дышать нужно.

– Хотела спросить…

– Что?

– А где здесь выход?

Он моргнул несколько раз, словно переваривая, а потом гулко засмеялся, отчего я стала оборачиваться по сторонам. На его смех собралась целая толпа, и я встала как вкопанная. Мне нужно тикать отсюда, бежать, смываться, драпать, уносить ноги, как ни назови, а на душе теплее становится от такой мысли.

Я, было, стала спиной уходить всё дальше и дальше, а потом и вовсе развернувшись, пошла в неизвестном мне направлении.

– Стой! – всё ещё смеясь, крикнул Алексей, – Не туда.

И я в очередной раз обругала себя как могла. Мой кретинизм на местности видимо во всех моментах работает. Если уж блужусь везде – так везде.

И я словно мул побрела обратно. Не стала смотреть в глаза, знала, что доволен моим идиотским поведением, но что может быть ещё хуже, даже представить себе не могу.

– Пока ты вновь не попыталась убежать от меня, хочу поделиться своим секретом.

– Каким секретом? – тут же оживилась я и всё-таки посмотрела на него. Господи меня ещё никогда так не сводили с ума чьи-то дырки в щеках, какой же он секси.

– Но сначала я попрошу тебя кое о чем, – он стоял так близко, что от его запаха я стала сбиваться в своем дыхании.

– Ладно, – почти, что шёпотом согласилась я и посмотрела на его футболку, лишь бы не в глаза.

– Можешь попросить меня вновь?

– Попросить о чем? – посмотрела я на него, когда он вновь начал говорить.

– Скажи вновь: «Поцелуй меня».

– Что? – удивленная и испуганная спросила я, пульс предательски стал отбивать ритм сильнее, что даже в ушах отдает.

– Попроси меня вновь поцеловать тебя. Хочу опять услышать, как ты просишь, что бы я поцеловал тебя.

Быть того не может. Это был всего лишь сон. Ведь сон же?

Он словно прочитал мои мысли когда, коснувшись губами моего уха, прошептал мне.

– Это не было сном. Но мне понравилось, как ты отреагировала на наш с тобой поцелуй. Я видимо настолько тебя впечатлил, что ты упала в обморок.

И тут я потерялась в пространстве. Что? Кто я? Мне это было неведомо. Так значит не сон? Значит, я и вправду тогда попросила меня поцеловать? И он поцеловал. Поцеловал так… необычно.

Мысли смешались с чувствами, и я не знала, что со всем этим делать. Хочу опять упасть в обморок, чтобы всё это пропустить, потому что сердце больше не выдержит.

И как только сердце в очередной раз сделало «тыдым», я отскочила от него краснее некуда, и задела что-то врезавшись задом. Что это было, знать не знаю, я вообще кроме собственного стыда и не видела ничего.

И тут я еще раз сглупила. Хотя думала, что хуже не бывает. Посмотрела на него. Он был просто на седьмом небе от счастья, а я как антилопа испуганная и ошарашенная резко развернулась и врезалась лбом о стену.

– Всё хорошо. Жива. Жива, – говорила я это уже когда, держась за голову, поднимала пыль, когда вылетала из двери.

Глава 16.

Клементина.

– Хочешь выпить? – спросила Карина, вытаскивая что-то из холодильника.

– Если у нас есть аммиак, то мне двойной, пожалуйста!

Любимая квартира, любимое кресло, любимая соседка и странные мысли в голове.

– Ты спать то пойдёшь? Полночь уже.

– Боюсь…

– Чего? Бабайка под кроватью завелся?

– Боюсь, идти в комнату, потому что умру там, либо от счастья, либо от шока. Сама ещё не определилась.

– Я от тебя звенею… знай, к себе не пущу, ты пинаешься ночью.

– А ты говоришь…

– Ну, правильно, только ночью и, получается, поговорить с единственным, адекватным собеседником.

– Адекватный? Где адекватный? Опаздывает что ли? – стала острить я, вновь сползая с кресла.

– Не петушись! – и тут я обмякла, совсем, – Да что с тобой? По дороге домой и сейчас, ты странная такая. После игры исчезла…

Она сейчас переживала, словно мать за ребенка, от чего я прыснула от смеха, а после засмеялась. А может я и не из-за этого так засмеялась, даже не знаю. Нервное.

– Я тебе расскажу, только обещай не перебивать.

– Обещаю.

Два часа спустя.

– Мозги, мать его я мять! Это что ж получается, он тебя это…того!

– Чего того?

– Ну как… того этого!

– Этого того чего?

– Ну как… того самого!

– Этого… того… за этим,… Слушай, у меня мозг уже в косичку заплелся…

– Ну,… любит он тебя, вот чего!

– Хм-м-м, – задумалась я, с горя пополам откусывая сушёную рыбу.

И да, мы «нажрались2».

Я рассказала примерно минут десять от всей истории, как Карина сказала, что без бутылки это выслушать всё не осилит.

– Не хм-м-кай мне тут. Я тебе это как эксперт в любовных соплях глаголю.

– Етитькину – колотитькину! Прям эксперт? Настоящий?

– Но-но, попрошу без подколов! По крайней мере, побольше твоего знаю.

– Это да! С этим не поспоришь.

– Кстати, это прям как день Святого Валентина только для тебя одной. Думаю, тебе стоит обвести это число в календаре и праздновать каждый год.

– Да уж, праздник. Только вот у этого святого дня, ничего святого!

– Ты покраснела…

– Отстань…

– О, так вы теперь что встречаться будете?

– Какое там встречаться. У него, наверное, на каждый день разная. И кстати для чего? Что бы я смогла войти в список неделька? И какой я по счету буду? Пятница?

– Ну что ты Робинзон Крузо, расслабься. Не думаю, что он такой уж и бабник, – я посмотрела на неё, говоря только глазами «ты это серьезно?», – Ладно, слухов было до х и выше, но сама посуди, в последнее время с ним никого не видели и газет с очередной куклой больше не появляются.

– Так-то оно так, вот только что-то меня всё же гложет…

– Отвечу тебе как твоя подруга. Ты слишком много думаешь!

– Может ты и права.

– Влюбленная Тина, ну надо же…

– Я не влюблена, просто, когда его вижу, у меня появляются бабочки в животе…

– Точно, бабочки и пельмени, ты доедать их будешь?

– Нет, я спать, а то свалюсь прямо здесь.

– Да что б меня так любили, как я люблю пожрать! – сказала она, доедая пельмени, что я не осилила.

В эту ночь засыпала я без единой мысли в голове.

Алексей.

Утро после игры. Кухня.

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла, всё будет хорошо! – напевал я.

– Что это за песни и пляски у тебя с утра пораньше? – спросил Кирилл, читая утреннюю газету и с чашкой кофе. Собственно как и всегда.

– А что? Тебе не нравится?

– От чего же, уж лучше слышать фальшивый стон, чем уворачиваться от огня и молний, – я словно не услышав иронию в его словах, стал дальше готовить завтрак.

– Апельсинки – витаминки, мандаринки – витаминки, – напевал я слова, заглядывая в холодос, – О-о-о, персики!

Я достал персик, вымыл, вытер и подошел к своему брату.

– Ты только посмотри, какой он красивый.

– Кто?

– Персик. Такой цвет с ума сойти, а на вкус… м-м-м!

Дмитрий вошел на кухню и, посмотрев странным взглядом на меня, подсел к Кириллу, когда я вернулся к приготовлению своего фруктового салата.

– Он в порядке? Что это с ним с утра пораньше?

– А ты что не видишь? Братец персики достал, праздник похоти настал!

– С каждым разом он пугает меня всё больше.

– А мне что-то подсказывает, что всё только начинается! – ответил Кирилл Дмитрию, переворачивая страницу газеты.

– Что на завтрак? – спросил Дмитрий, сидя напротив Кирилла за столом.

– Фруктовый салат, – ответил я, пританцовывая ритму в своей голове. Пристала же песня блин.

– Тоже не плохо, но лучше мясо.

– На завтрак?

– А что тут такого?

– Иди к себе и готовь сам, я тебе не кухарка.

– Если бы не ты, я сегодня проснулся бы в кровати той цыпочки с телевидения, но из-за твоего неимоверного счастья вчера, я просрал это блаженное мгновение.

– А что я мог поделать? Я и вправду был счастлив.

– И на радостях соврал ей, что у меня папиллома3?

– Это было забавно.

Кирилл смеялся, но всё же пытался прочесть хоть строчку.

– О, да, так хохотал,… еле остановили,… что бы и я на радостях своих тебе черепную коробку не открыл и не проверил, а точно ли у тебя всё в порядке?

Я поставил перед ним тарелку с салатом и отвернулся, чтобы взять свою тарелку.

– Что это?

– Салат.

– Да? А почему тут всё оранжевое? Хоть киви добавь для разнообразия.

– Так ешь.

– Ты даже йогурт со вкусом персиков налил.

– Жри что дают.

– Пусть Господь Бог пошлет тебе мозгов.

– А ты ни о чем не хочешь спросить?

– О чем? Что ты шизофреник? Я и так догадался.

– Думаю, ты хочешь спросить, в чем же всё-таки заключается моё счастье?

– А чего тут спрашивать, я и так вижу, эта подсказка плавает в моей тарелке. К тому же парни рассказали вчера, как ты какую-то рыжую девчонку возле раздевалки чуть до инфаркта не довел.

– За эти несколько лет, это был лучший мой день.

– Поздравляю! Моя папиллома аплодирует тебе стоя.

Какое всё-таки прекрасное утро.

Клементина.

Какое всё-таки ужасное утро. Я проснулась оттого, что сильно захотела пить и при этом голова гудела так, словно я участвовала в марафоне «Попойка года», и, судя по моему хреновому состоянию, я её выиграла.

Я встала с кровати и практически умирая, дошла до кухни.

– Что за свет? Выключите солнце, пожалуйста

– Доброе утро ягодка!

– Утро добрым не бывает.

– Что бодунс? – спросила она, когда я словно не в себя пила воду из кружки, потом ещё одну и ещё.

– Угу!

– Слушай, я тут до пекарни решила сходить, тебе что-нибудь купить? Круассаны? Маффины? Вафельные трубочки?

– Топор.

– Это у тебя с непривычки. Ты, по-моему, впервые так напилась за всю свою жизнь.

– Во второй.

– А в первый когда успела?

– Потом как-нибудь расскажу.

– Я тебе удивляюсь.

– Это я удивляюсь. Как ты прибываешь в такой живой форме, когда я практически завещание написала и при этом пила меньше твоего?

– Меня ещё батя этому научил, так что я что-то вроде прошаренная.

– И даже голова не болит?

– Не-а!

– Я впервые в жизни завидую тебе по-черному.

– Не стоит, не такое уж это и достижение. Выпей таблетку и вновь ложись в кровать, а я когда приду, попытаюсь привести тебя в чувства.

– Боюсь, не доживу я до твоего прихода. Помру, ей богу помру.

– Ничего доживешь. Увидишь белый свет не иди туда. Скажи, что хочешь остаться на темной стороне…

– Иди ты уже в свою пекарню Дарт Вейдер.

– Всё ушла! Но только помни одно… я твой отец!

– Ты моя заноза в заднице!

– Что не очень то и далеко оттого, что сказала я.

– Катись колбаской!

– Колбаской? Это с той, что стекает жир, вылезает и лопается, а потом оттуда появляются гнилые черви…

– Я тебя ненавижу, – ответила я ей практически в тот момент, когда я успела добежать до туалета, чтобы меня вырвало.

– Всегда, пожалуйста! Мы помогаем от похмелья, запора, любовных соплей и депрессии. Так же у нас работает горячая линия. Мы к вашим услугам 24/7. Приятного вам дня.

После чего, она довольная собой ушла, закрыв дверь.

Карина.

(Воспоминание)

2 года назад.

Я сидела в ресторане и ждала своего парня Рому. Это третий. Третий парень за шесть месяцев и, кажется, он тоже хочет сегодня расстаться со мной.

Вчера его телефонный разговор меня очень насторожил. Он ходил кругами, слишком изворачиваясь в словах, когда я попросила рассказать всё начистоту, но он настоял на встрече в ресторане, чтобы что-то мне сказать. Я согласилась.

Обычно это девчонки любят расставаться красиво, но у меня в последнее время все мужики попадаются слишком женственными.

«И когда же я, наконец, найду такого мужика, чтоб не баба?!».

Но такие либо геи, либо заняты, как и всегда. Поэтому присматриваешься к таким, что больше напоминают девушек в поведении, а мужичков за сорок обходишь, потому что до этой категории ещё не доросла, ни морально, ни по возврату.

Посмотрев в сотый раз на часы, я залпом выпила красное вино и позвала официанта, чтобы он принес мне выпить ещё. Насухую слушать о том, что я милая, красивая и добрая, но он меня недостоин и я достойна лучшего, я не смогу.

Правда, когда я знатно выпью, я немного себя не контролирую, ни в поступках, ни в словах. Но так как он, всё таки хочет поставить все точки над «к черту с тобой отношения», я не стала сдерживать себя.

Даже если, как и всегда мне за себя стыдно… не будет, ведь я ничего плохого ему не делала. Хороший секс, каждый день встречаемся. Я блин дарила ему столько своей ласки, что будь на его месте собака, умерла бы давно уже от счастья.

Но ведь нет же. Так и хочется спросить: «Так чего ж тебе надо кабелина?». Кажется, я уже успела наклюкаться, а ведь это мой четвертый бокал. Я прождала его два часа. Два. Если он не придет через пять минут, я ухожу.

И как только он появился в дверях, я, сдержалась и, не вцепилась в его мордаху зубами, проглотила обиду и попыталась не выдавать, что уже нахрюкалась.

– Принесите нам вина, пожалуйста! – сказал он официанту, когда присел за столик. Официант же, несколько раз переводя на меня взгляд, всё-таки ушел за заказом.

– Здравствуй! – мне захотелось встать и спросить каждого кто был здесь «ой, вы слышали? Слышали? Он всё же поздоровался, а я уж думала он меня и не заметит».

– Привет! – улыбалась я, думая, что сейчас рот треснет.

– Хорошо выглядишь, – да неужели? Хотела спросить, но сдержалась, опять, – Я немного опоздал, нужно было заехать к тёте, у неё заболела кошка.

– Да ты что? М-м-м, какой кошмар. Надеюсь, она сейчас в порядке?

– Да, всё хорошо. Я отвез её к ветеринару и ей сделали укол.

– Дай же боже ей здоровья! – в этот момент принесли два вина, когда официант подал бокал мне, я увидела сочувствие в его глазах.

Дожила. Даже официанты мне сочувствовать начали, а ведь раньше всё было наоборот, я всех бросала, а беспонтовым вообще шанса не давала, резала на корню. И когда всё успело поменяться местами?

– Ммм, чувствую нотки винограда и груши, а ты?

– А я чувствую, что уже в говно.

– Что?

– Я говорю винишко оно – моё любимое. Нашлось-таки. Столько лет искала, а название забыла. Нашла.

Он, улыбаясь, отпил глоток, а мне, почему-то захотелось чуть размешать в бокале и выпить залпом, как учил отец, но этикет в таком помещении мне этого не позволит сделать.

– Над чем задумалась?

– Над тем как вы – мужчины ещё не вымерли!

– Прости, ты что-то сказала, я не расслышал?

– Я говорю погода прекрасная, всегда бы так.

– Но на улице холодно и изморось.

– Правда? Видать изменилась пока я тут сидела… часами.

Он отвлекся на телефон, и я больше чем уверена, он даже не услышал, что я сказала. И я не удивлена, так было всегда. Посреди разговора он мог вообще просто встать и уйти.

Ну, я тебе задам.

– Я отойду ненадолго, нужно позвонить тёте по поводу кошки.

Уж лучше бы отмазку поумней, придумал придурок.

Неделю назад у меня был сильный запор. На работе был завал, так ещё и истеричка актриска из-за того, что её бросила какая-то знаменитость, изорвала платье. Хоть я её сейчас и понимаю, но работать блин мне, поэтому хотелось прибить, да и выступление через два дня должно было состояться.

И всё это время я не спала и питалась, чем бог подаст, поэтому случился вот такой засор. Зашла в аптеку и купила порошочки, и с тех пор две штучки у меня всё так же валялись в сумке. Про запас.

В общем, недолго думая, я насыпала чуть-чуть ему в вино и размешала пальцем, а потом подумала немного и высыпала всё до последнего при этом, причитая, чтобы он горел в аду.

– Прости, всё хорошо, кошка спит, – стал улыбаться он, а у меня смех получился что-то не очень, ну и ладно.