Время надежды, или Игра в жизнь

– Ну, руки суньте! – не сдавался Женя. – Какая вам разница?

– Нет, так мы ничего не почувствуем, – проявила настойчивость Надежда. – Руки к холоду привычные. Надо или целиком окунуться, или хотя бы по колено…

– Вы надо мной издеваетесь… – простонал Женя, бросая удочку. – Но весь окунаться не буду – даже и не уговаривайте…

Женя снял кеды и носки, подвернул спортивные штаны и осторожно вошёл в воду. Надя и Лена восторженно закричали, захлопали в ладоши и принялись прыгать по берегу. Женя удалялся от берега, щупая дно.

– Да вроде нормально, – пробормотал он. – Даже приятно, я бы сказал. Не скользко, не противно…

Словно случайно Надежда поддела ногой кеды Жени – и те вместе с носками оказались в воде.

– Ой… – сказала Надежда. – Я не хотела…

Женя, который отошёл уже довольно далеко от берега, оглянулся и увидел, что Надежда и Лена палками пытаются достать из воды его обувь. Женя с угрожающим видом двинулся обратно, и подруги с визгом помчались к лесу.

Женя схватил свои кеды, зачерпнул ими воду и бросился вдогонку. Надежда и Лена с хохотом попытались увернуться, но Женя, сам уже весь мокрый, окатил и девчонок тоже. Взъерошенные, весёлые и счастливые, они вернулись к костру – гречневая каша недовольно пыхтела, подгорая, в котелке…

– Ну что ж, гости дорогие, прошу всех к столу! – сделала приглашающий жест Надежда. – Как говорится, чем богаты, тому и рады…

– Дай нам пять минут, пожалуйста… – попросила Лена. – Надо себя в порядок привести…

– Да без проблем! – махнула рукой Надежда. – Мне, кстати, тоже надо утеплиться…

– Без проблем – хорошее выражение… – заулыбалась Лена. – За тобой, Надь, хоть записывай…

Вскоре девчонки уже сидели на покрывале в тёплых кофтах, а Женя – в длинном вытянутом свитере, открывающем голые волосатые ноги. У костра на воткнутых в землю палках сушились его спортивные штаны, кеды и носки. Подруги захихикали, глядя на Женю, и тот погрозил им кулаком.

– Так чему мы сегодня рады? – спросил Женя и достал из своего необъятного рюкзака пятилитровую плетёную бутыль с вином, которую торжественно водрузил в центр импровизированного стола. – Вот, Надюха! Кусочек Крыма! «Белый мускат черного камня»! Или «Черный мускат белого камня»?.. Ну, неважно! Везли специально на твой день рождения!

– Ух ты – всплеснула руками Надежда. – Это нереально круто!

– Круто? – переспросила Лена. – Да ещё и нереально? Ещё одно новое выражение! Нереально круто…

Надежда, бросив быстрый взгляд на подругу, прикусила язык и постаралась поскорее поставить рядом с мускатом бутылку водки. Женя одобрительно хмыкнул. Лена засмеялась, полезла в свой рюкзак и выудила оттуда шампанское.

– А это для полного комплекта…

– Ха! – сказала Надежда. – Тогда ещё и вот!

Она ещё порылась в рюкзаке – и появилась ещё одна бутылка шампанского.

– Родители припасли… – с лёгкой грустью сказала Надежда. – Хотели со мной день рождения отметить, но… В общем, уже неважно.

– Так… – Женя довольно потёр руки. – В школу мы завтра точно не пойдём… Тогда начнём, как и положено, с шампанского!

Женя неумело открыл бутылку, попав пробкой прямо в котелок с кашей. Тёплое шампанское хлынуло на покрывало, и девушки со смехом подставили свои кружки.

«Вечер явно не обещает быть томным…», – подумала Надежда, не решившись произнести ещё одно новое для Лены выражение вслух, но это как раз и входило в её планы…

В лесу стемнело – только озеро сквозь опустившийся туман слегка отсвечивало состаренным серебром. У разорённого стола остались Надежда и Женя. Лена спала в палатке – оттуда виднелись её ноги.

Женя совершенно не вязал лыка – он еле удерживал в обеих руках по кружке. Пустая бутыль из-под муската валялась рядом. Надежда вылила Жене сразу в обе кружки остатки водки из бутылки. Сама она при этом была абсолютно трезвой.

– Женечка, и ещё по одной – за дружбу! – Надежда подтолкнула руку Жени, чтобы тот выпил. – Потому что нет ничего важнее дружбы… Разве что любовь. Хотя нет – это разные вещи… В общем, за дружбу, Жень! Давай-давай, до дна… С двух рук.

– Никольская… – пробормотал заплетающимся языком Женя. – Зачем ты меня хочешь напоить? Учти – я Ленку люблю… И никогда – слышишь, никогда… Ни в одном глазу… Я тебя, конечно, тоже люблю, но с тобой – только за дружбу. А вот с Ленкой… С Ленкой – за любовь….

Женя выпил водку из одной кружки, поморщился, икнул и запил водкой из второй. Надежда быстро налила в опустевшую тару шампанское – в бутылке ещё оставалось.

Женя очумелым взглядом уставился на Надежду. Та ободряюще ему кивнула:

– На посошок… Перед сном. По последней.

– Не-не-не… – протестующее замотал головой Женя. – Я не могу п-п-пить один… Это же твой д-д-день рождения…

Женя, покачиваясь, протянул Надежде одну из кружек. Девушка помедлила, затем взяла.

– Ты прав, – сказала она. – Мне тоже не помешает…

Молодые люди залпом выпили шампанское – и Женя тут же рухнул навзничь на одеяло, отключившись ещё «в полёте».

Надежда подползла к Жене, вытащила кружку у него из-под руки и принялась тормошить.

– Женя, ты спишь? – громким шёпотом спросила она. – Ты точно спишь? Крепко?

Женя спал не то что крепко – он, казалось, вообще умер: глаза закатились, голова безвольно повисла, тело стало тяжёлым.

– Ну ладно… – вздохнула Надежда. – Другого случая всё равно не будет… Прости, Женька. Вряд ли ты меня поймешь. Но по-другому я не могу…

Надежда поднесла руку с часами ближе к огню, посмотрела на время – было два часа ночи.

– Ещё рано… – прошептала она. – Усни покрепче, дружочек. А я пока тут приберусь. Потом не до этого будет…

Надежда прикрыла Женю краем одеяла так, что его длинные худые конечности остались на траве, а сама стала наводить порядок у костра. Через какое-то время Женя заворочался, попытался повернуться на бок и поджать под себя ноги.

– Э, нет… – бросилась к нему Надежда. – Так не пойдет…

Она уселась на ноги парня и прижала их к земле – мертвецки пьяный Женя прекратил попытки изменить позу и захрапел. Девушка встала, немного послушала рулады, которые выдавал Женя, потом перетащила кучу сухого хвороста для костра поближе к его ногам. Осторожно осмотревшись, достала из рюкзака замотанный в газету топорик, развернула – остро наточенное лезвие блеснуло, отразив слабый свет почти погасшего костра.

Между тем, понемногу начинало светать, и Надежда тревожно посмотрела на палатку, где спала Лена, – та могла проснуться в самое неподходящее время. «Чуток и тревожен сон алкоголика», – любила пошутить Савельева, иногда перебрав лишнего, но обычно так и было: сначала она крепко засыпала, а через пару часов резко открывала глаза и потом колобродила до утра, не в силах уснуть. Сейчас этого допустить было нельзя – на кону стояло слишком много, чтобы из-за особенностей организма подруги сорвался тщательно подготовленный план.

Надежда достала из своего рюкзака походную аптечку, из Лениного – одеколон «Гвоздика». Положила на одеяло рядом со спящим Женей широкий бинт и вату. Лезвие топорика она тщательно протёрла одеколоном, им же обильно полила левую стопу Жени. Подумала, что надо было для дезинфекции оставить водки – но тогда Женя мог и не дойти «до кондиции»…

Руки Надежды тряслись, тело била крупная дрожь. Она была на грани нервного срыва и из последних сил сдерживалась, чтобы в истерике не закричать и, бросив топорик, не убежать куда-нибудь в лес, в спасительную темноту, подальше от этого страшного места, где ей предстояло совершить поступок, несовместимый с самой её сущностью. Но в то же время она не могла по-другому – иного способа спасти жизнь Жени не было…

В палатке заворочалась Лена – Надежда в ужасе оглянулась и замерла, пряча за спиной топор. Лена что-то пьяно пробормотала и затихла. Надежда некоторое время прислушивалась – сердце трепыхалось, как испуганный хомяк в трёхлитровой банке. Больше всего на свете ей хотелось сейчас залезть в тёплую палатку Лене под бок и уснуть – а проснуться в своём доме, рядом с любимым мужем Максимом, и чтобы всё это, включая ночную смс-ку, оказалось кошмарным сном…

Реальность же не оставляла времени на раздумья. Надежда повернулась к Жене, переложила топорик из правой руки в левую, перекрестилась. Её трясло так, что она с трудом держалась на ногах. Снова взяв топорик в правую руку, Надежда занесла его над ступнёй Жени и примерилась. В этот момент Женя пошевелил во сне пальцами, чихнул, почесал ногу и быстро свернулся калачиком, натягивая на себя одеяло.

Тихо чертыхаясь, Надежда развернула его обратно. Женя пьяно сопротивлялся, беспрестанно чихая.

– Да что же это… – судорожно выдохнула Надежда. – Ещё немного – и уже никто никуда не полетит…

Где-то в лесу чирикнула первая птица – и девушка вздрогнула. Скоро совсем рассветёт, и вся её решимость растает, как эта безумная ночь… При свете дня она никогда бы не решилась на задуманное.

Женя, наконец, утихомирился и задышал ровно. Надежда стояла над ним с дрожащими руками, вся покрытая холодным потом.

– Прости, Женя, – тихо сказала она. – Ты никогда меня не поймёшь… Зато останешься жив…

Надежда замахнулась топориком. Через мгновение над сонным озером разнёсся душераздирающий крик Жени.

***

Солнце ещё не встало, но было уже светло. Надежда и Лена из последних сил тащили по тропинке палатку, на которой лежал стонущий и беспрестанно чихающий Женя. Его левая ступня была перевязана окровавленным бинтом.

– Ну, Никольская… – задыхаясь, проговорила Лена. – Моли бога, чтобы всё обошлось… У меня просто нет слов…

– Я сама не понимаю, как это получилось, Лен…– отозвалась Надежда. – Пьяная была… Ты помнишь, сколько мы выпили?.. Женька заснул… Босой, без штанов… А костёр стал гаснуть… Думаю – замёрзнет, на фиг. Простудится, воспаление лёгких получит… И кеды до утра не высохнут… А ты спишь в палатке без задних ног…

Лена бросила на Надежду многозначительный взгляд – та стушевалась.

– Ой, извини… Про ноги… Не очень удачно… Вечно я со своим языком! В общем, решила веточек подрубить, для костра – пока совсем не погас…. Чтобы Женька не замёрз. Беру топорик…

Лена, тяжело дыша, оглянулась на Женю, который лежал на палатке весь в испарине, с закрытыми глазами, и тихо стонал.

– Господи, Надь, – выдохнула она. – А топор-то у тебя откуда?

– Ну как в лесу без топора, Лен?.. Я всегда его с собой беру. Топорик… Темно было – костёр уже почти погас ведь. Нашла толстую ветку. Думаю – тюкну пару раз, и нормально… До утра дров хватит. Ну, и тюкнула… Не видела, что Женька ноги по всей поляне разбросал…

Лена не знала, смеяться ей или плакать.

– Надька, тебя саму надо тюкнуть! По голове! Топориком! Сходили в поход, называется… Отметили день рождения…

Женя продолжал чихать. Лена с тревогой постоянно оглядывалась на него.

– Ещё угораздило тебя «Гвоздикой» всё залить, – продолжала выговаривать Лена. – Ты знаешь, что у него аллергия на этот одеколон?

– Да откуда?! – воскликнула Надя. – Хорошо, что хоть какое-то средство дезинфекции было! Водку-то всю выпили! Сейчас бы только быстрее до дороги добраться и машину поймать…

Вдруг Женя перестал чихать и затих. Лена и Надежда резко остановились и посмотрели на парня – тот лежал без сознания, неловко закинув голову. Лицо у Жени странным образом распухло – он был не похож сам на себя. Бинт ещё больше пропитался кровью.

Подруги в страхе кинулись к раненому.

– Что с ним?! – в ужасе закричала Лена. – Он умирает?!

– Похоже на аллергический отёк… – встревожено сказала Надежда, повернув голову Жени так, чтобы ему было удобней и не западал язык. – Надо быстрее в больницу. Уже чёрт с ней, с ногой… Как бы не было отёка гортани или вообще анафилактического шока! Давай, Лен, погнали – мы уже рядом с дорогой!

Надежда схватила край палатки и, задыхаясь, одна, без Лены, потащила Женю по тропинке – впереди между деревьями виднелась трасса с редко проезжающими автомобилями.

– Женя, Женечка! – зарыдала Лена, на ходу склонившись над женихом и заглядывая ему в лицо. – Очнись! Не пугай меня!

– Лен, не мельтеши там! – прикрикнула на подругу Надежда. – Потащили!

Лена схватилась за другой край палатки – и дело пошло быстрее. Девушки поочередно оглядывались на Женю, голова которого безвольно болталась на кочках из стороны в сторону – он так и не пришёл в себя.

– Надька, не дай бог с ним что-нибудь случится – я тебе этого никогда не прощу! – зло бросила Лена. – И покрывать не стану!

– А и не надо, – ответила Надежда, вытирая пот со лба. – За свои поступки я привыкла отвечать сама.

– Когда только успела привыкнуть… – пробормотала Лена, но Надежда не обратила внимания на её слова – сейчас главным было как можно скорее доставить Женю в ближайшую больницу.

Надежда покрепче ухватилась за свой край палатки и потащила её с утроенной силой – Лена чуть не свалилась от неожиданности, но затем приноровилась к быстрому шагу подруги – и на дорогу они почти вбежали, совершенно выбившись из сил.

Женя застонал, но сильно отёкшие глаза, превратившиеся в щёлочки, так и не открыл – то ли не смог, то ли не пришёл в сознание. Как назло, в этот час на трассе не было ни одной машины. Надежда с Леной в отчаянии метались по проезжей части. Время уходило, Жене становилось всё хуже, и Надежда начала паниковать – ситуация выходила из-под контроля. К такому развитию событий она оказалась совершенно не готова…

Лена сидела на палатке возле Жени, гладила его по волосам, беспомощно оглядываясь на подругу, которая нарезала круги по пустынной дороге. Вдруг Женя начал хрипеть – Лена подняла его голову, положила себе на колени и закричала:

– Надька! Он задыхается! Сделай же что-нибудь!

На горизонте показался одинокий автомобиль. Надежда побежала ему навстречу, размахивая руками, с такой решимостью, что было понятно: если машина сейчас не остановится, она ляжет под колёса.

Это оказался тот самый оранжевый «Жигулёнок», который когда-то подвозила её в институт. Машина затормозила, и водитель с удивлением узнал симпатичную пассажирку, которая нелюбезно отшила его пару месяцев назад.

– Вот так встреча! – воскликнул мужичок, высунувшись в открытое окно. – Я всегда говорил, что шарик круглый! Что случилось, красавица?

Надежда не в силах была говорить. Она только кивнула туда, где над неподвижным Женей истерически махала руками Лена.

Водитель присвистнул, а к Надежде вернулся дар речи:

– Несчастный случай… Надо срочно в ближайшую больницу… Он может умереть…

– Ничего не понял, но быстро в машину! – сориентировался водитель. – И не паникуй ты так – больница тут рядом совсем!

Надежда запрыгнула в автомобиль. Водитель рванул с места и, подняв клубы пыли, резко затормозил рядом с лежащим на палатке Женей. Вместе с Надеждой они выскочили из машины. Водитель (Надежда вспомнила, что его звали Вова) взялся за палатку с одной стороны, девушки – с другой. Втроём затолкали бесчувственного парня на заднее сидение «Жигулёнка», Лена втиснулась рядом, положив голову Жени себе на колени, – больше всего она боялась, чтобы тот не задохнулся. Надежда села на переднее сидение рядом с водителем. Машина с рёвом помчалась по пустой дороге.

Вова напряженно рулил, следя за знаками, – боялся пропустить нужный поворот. Надежда, закусив губу, смотрела то на дорогу, то оглядывалась на Женю, который по-прежнему был без сознания. Лена, тихо поскуливая, гладила его по волосам.

– Женечка, миленький, потерпи… – шёпотом причитала Лена. – Сейчас уже приедем… Всё будет хорошо….

– Так что случилось-то? – спросил, наконец, водитель у Надежды, не отрываясь от дороги. – Что с парнем?

– Несчастный случай… – вполголоса ответила та. – И аллергическая реакция… Непонятно, что хуже…

– Ничего, девки, довезём! – водитель бросил на Женю взгляд через плечо. – Парень молодой, крепкий. Выдюжит! До свадьбы заживет!

Лена на заднем сидении взвыла, а Надежда отвернулась к окну, еле сдерживая слёзы, – нервы были на пределе, и она крепилась из последних сил, чтобы не разрыдаться в голос.

– Ну, сразу понятно, кто тут невеста… – хмыкнул Вова.

«Жигули» подъехали к зданию больницы, с визгом притормозив у крыльца. Было ранее утро, и во дворе никого не оказалось – ни пациентов, ни медиков. Водитель побежал за врачом. Надежда распахнула заднюю дверь автомобиля – Лена, вся заплаканная, с грязными разводами по лицу, с ужасом смотрела на отёкшее, изменившееся до неузнаваемости лицо Жени.

У Надежды сжалось сердце. Ей хотелось сказать подруге что-то ободряющее, но в такой ситуации все слова казались лишними и фальшивыми. Девушка вздохнула и погладила Лену по плечу. Лена прижалась щекой к её руке – и тут Надежду словно прорвало: она в голос зарыдала, не в силах больше сдерживать переполнявшие её эмоции – страх за Женю, сомнения в правильности содеянного, стыд и снова страх…

Из больницы выбежали водитель и симпатичный молодой врач в белом халате нараспашку, следом за ними – две пожилые медсестры с носилками. Врач кинулся к Жене, схватил его руку и принялся считать пульс.

– Носилки сюда, быстро, – бросил он женщинам и обратился к Лене. – Что с ним?

– Несчастный случай… – пробормотала Лена, помогая медсёстрам и водителю, вытаскивающим Женю из салона.

– Да я вижу, что случай явно не счастливый! – раздражённо перебил Лену доктор. – Конкретнее! Что с ногой? Что с лицом? Что пили? Духан от вас такой стоит…

– Пили всё – шампанское, вино, водку, – зачастила Надя. – На лице – отёк, аллергия на одеколон «Гвоздика», которым обрабатывали рану на ноге. А на ноге – травма, топориком. По пальцам. Не до конца… Кажется… Во всяком случае, пальцы рядом не валялись…

Доктор посмотрел на странную девушку, которая была явно не в себе, и покачал головой. Женю уже уложили на носилки – медсёстры подхватили их и довольно резво побежали в отделение. Лена семенила рядом с носилками и держала Женю за руку. Молодой врач держал Женю за другую руку и на бегу считал пульс. На крыльце он не очень вежливо отодвинул Лену в сторону:

– Спасибо, дальше мы сами!

Он захлопнул дверь прямо перед носом девушки. Та попыталась её открыть, но доктор высунул голову и рявкнул:

– Я сказал, отцепись! Мы в операционную!

– Нет! – пискнула Лена, норовя протиснуться мимо врача. – Я с вами! Я не помешаю…

– Будь здесь! – смягчился эскулап. – Всё будет нормально – я обещаю! Ты поняла?

– Поняла… – прошептала Лена, провожая тревожным взглядом Женю, уносимого по длинному коридору дородными женщинами в белых халатах.

– Вот и чудненько, – примирительно сказал доктор. – Ждите пока. Я милиции скажу, где вас искать. Думаю, с вами захотят побеседовать…

Лена растеряно оглянулась на Надежду, которая, немного успокоившись, устало присела на лавочку у входа в больницу. Водитель сел рядом и закурил. Его руки подрагивали.

В тягостном молчании прошло полчаса. Лена в волнении ходила взад-вперёд вдоль лавочки, то и дело поглядывая на дверь.

– Да сколько же можно, господи! – не выдержала она. – Ну не ногу же они ему там ампутируют, в самом-то деле!

Водитель бросил третью по счёту сигарету на землю, хотя рядом стояла урна, и Надежда брезгливо на него покосилась – терпеть не могла нарушителей чистоты и порядка.

– Типун тебе на язык! – недовольно буркнул водитель. – Лучше думайте, что ментам скажете…

– Тут и думать нечего – это просто несчастный случай! – сказала Лена, остановившись напротив Надежды, которая сидела, безвольно свесив руки между колен. – На его месте могла быть и я, если бы заснула не в палатке, а у костра…

– Ага, – противно ухмыльнулся Вова. – Как в кино: «Напьешься – будешь». Хотя вы, кажется, уже… того…

– Это вас не касается! – взвилась Надежда. – Между прочим, у меня вчера был день рождения, 18 лет. Имеем законное право!

– Ох, и язва ты на язык! – водитель поднялся с лавочки. – Второй раз уже поражаюсь. Кстати, на этот раз рублём не отделаешься. Трояк как минимум…

– Мародёр ты, Вова… – презрительно скривилась Надежда. – На чужом горе наживаешься…

– Не волнуйтесь, мы заплатим! – засуетилась Лена. – Мы вам очень благодарны! Если бы не вы…

– Вот, учись у подруги! – назидательно сказал водитель, кивнув головой в сторону Лены. – При нормальном отношении и я нормально. Не надо мне никаких денег. Пошутил я…

Надежду охватило бешенство – какие могут быть шуточки в такой ситуации?! Она полезла в карман шорт, достала какую-то мелочь, пересчитала.

– Вот, всё, что есть, – протянула она деньги водителю. – 25… 27… 32 копейки. Остальное отдам в городе – можешь записать мой телефон.

Водитель пригладил лысину:

– Вот с этого и надо было начинать ещё в прошлый раз, красавица! Я же тебе предлагал! А она мне: «…Мы с вами на брудершафт не пили….». Ну, не пили, и чё? Сейчас тоже не пили. Ну, то есть, пили, но без меня… А всё равно на «ты». Причём – заметь – ты первая начала! Если дашь свой телефон, зачем мне тогда твои деньги? Встретимся, посидим в кафе, в кино сходим…

Надежда прищурила глаза и особенным «взрослым» взглядом посмотрела на плюгавого мужичка, который как-то сразу смутился и сник.

– Вот что, Вова… – тихо сказала она, наклонившись к уху водителя. – Тебе сколько лет? Ты на себя в зеркало давно смотрел? Левачишь – на здоровье, только не надо опошлять свой маленький бизнес. Примета плохая… Никакого телефона ты не получишь, и денег тоже. Будешь ментам потом сам объяснять, сколько и за что я тебе должна. Я всего полдня как совершеннолетняя…

Водитель отпрянул и со страхом уставился на девушку, которая при всей своей ангельской внешности говорила с ним сейчас, как заправский уркаган. «Может, у неё отец уголовник…», – мелькнула у водителя мысль. Не может же девчонка так нагло себя вести просто так!

– Езжай-ка ты лучше отсюда, пока не началось, – Надежда легонько толкнула водителя в плечо. – И кольцо обручальное снимай, когда к молодым девчонкам яйца подкатываешь…

«Точно, папашка уголовник!», – водитель невольно спрятал правую руку за спину. Потом плюнул от досады и с неприязнью посмотрел на Надежду.

– Второй раз ты меня обламываешь, красавица… – проговорил он, изо всех сил стараясь не потерять лицо. – Смотри, в третий раз лучше не попадайся… Совершеннолетняя… Слишком ты борзая для своих лет, девочка…

– Что-о? – сделала к нему шаг Надежда.

Водитель от неожиданности отпрыгнул в сторону:

– Ничего! Ехать мне надо, говорю! Женьке привет… С него пузырь… Если живой останется…

Водитель быстро сел в машину, дал по газам и через секунду скрылся за поворотом.

– Останется, не сомневайся, – проворчала Надежда, когда машина скрылась из глаз. – И, кстати, спасибо… Извини – не успела сказать.

– Зачем ты с ним так, Надь? – спросила удивлённо Лена, которая стала невольной свидетельницей этого странного разговора. – Что на тебя нашло?

– Таких му… в общем, чудаков, учить надо, – махнула рукой Надежда. – Слишком много о себе воображают.

– Нехорошо получилось, – вздохнула Лена. – Он всё-таки нам помог…

– У него просто шансов не было не помочь…

– Да, я видела. Думала, ты под машину бросишься…

– Так и бросилась бы. Он это понял.

– И всё-таки спасибо ему…

– Да я же не против! – воскликнула Надежда. – Просто нужно всегда оставаться человеком! А он как себя повёл? Причём не в первый раз! Мы с ним уже пересекались…

– Всё равно не знаю, что бы мы без него делали… – продолжала защищать водителя Лена, и Надежда примирительно подняла руки:

– Сдаюсь. В следующий раз дам ему не только свой телефон, но и домашний адрес – пусть приходит… Расплачусь натурой.

Лена не успела возмутиться – на крыльце показался усталый доктор в медицинской шапочке, сдвинутой на затылок. Марлевая повязка болталась на одном ухе. Он достал сигареты, закурил.

Надежда и Лена подбежали к крыльцу. По виду доктора было ничего не понятно, и Лена от волнения начала заикаться:

– К-как Женя?! Он… ж-жив?..

Доктор крепко затянулся, выпустил дым и лишь потом сказал:

– Жить будет… Но часть ступни пришлось ампутировать. Кто же из вас, милые, такого парня инвалидом сделал? Теперь всю жизнь хромать будет…

– Всю жизнь! – радостно воскликнула Надежда, но спохватилась под удивлённым взглядом Лены и повторила скорбно. – Всю жизнь....

– Ну, может, и не всю жизнь, но только три пальца на левой ноге у него точно не отрастут… – продолжил доктор. – Еще аллергическая реакция сильнейшая. Уже начинался отёк гортани. Задержись вы немного…

Доктор бросил окурок в урну и продолжил:

– Он ещё поспит после наркоза, а вы тут подождите – сейчас милиция приедет, я вызвал. Так положено…

Лена зарыдала. Надежда обняла подругу.

– Спасибо, док, – сказала она. – Мы будем здесь, пока Женя не проснётся…

– Да мне-то что? – пожал плечами молодой врач. – Сидите, сколько хотите.

Врач скрылся за дверью, и Надежда проводила всхлипывающую Лену к лавочке. В глубине души она ликовала – её план удался! Теперь Женьку точно не заберут в армию, и он останется жив. А нога… Подумаешь – пальцы ампутировали. Так всего три пальца! Они, конечно, как верно заметил доктор, не отрастут, но через какое-то время Женька забудет, что с ним случилось в лесу. Целый и невредимый, а не лежащий на местном кладбище под бетонной плитой…