Проводник

– Миш, судя по времени, мы достигли возможного места дозора. Теперь надо совсем тихонечко, но я из-за протезов не могу красться, поэтому тихо, если надо – ползком, вперёд. Разведай и назад.

– Хорошо. Я постараюсь.

– Постараюсь – предполагает возможность срыва. У тебя нет этого. Максимальная осторожность, тишина, невидимость. Понял?

– Понял. Сделаю.

Как обычно, самое трудное – это ждать. Поэтому я всегда всё стараюсь делать сам, идти и решать сам. Разумеется, если это что-то важное, а не рабочая рутина. Но мои протезы конкретно ограничивали мою подвижность. Понимая умом, что чем дольше, тем безопаснее, я всё равно сильно нервничал, ожидая результата. Макс это видел, и это будоражило его ещё сильнее.

– Макс, в дозоре много народа не ставят. Нет смысла. Одного – тоже. Может заснуть. Обычно – пара, чтоб поболтать могли, в туалет отлучиться. Здесь опасности нет.

– Я понимаю, но меня почему-то трясёт.

– Обычное волнение. Всё дело в диафрагме. Набери полную грудь воздуха и задержи дыхание. Воздух вернёт её на место. Она, опустившись при волнении, уменьшает объём легких и, как следствие, количество кислорода в мозгу. Отсюда ощущение тревоги, страха. Это всё физиология человека. Ты проходил это в школе. Наша беда в том, что мы в школе предметы проходим. Проходим, а не изучаем. Прошёл и забыл. Вызубрил и забыл. Поэтому после ЕГЭ в ваших головах остаётся максимум треть от тех знаний, которые вы получили за одиннадцать лет обучения. Я учился десять лет, и мои ровесники строят космические корабли, продвинули медицину. Те есть, мы учились меньше, но по тому, что я вижу сейчас, мы были умнее. Сейчас нет конкретных изобретений. Всё по мелочам. Отчасти понятно. В данном случае подтвердилась поговорка, что рыба гниёт с головы. Что ты хочешь? Фурсенко закончил железнодорожный чушок. Даже слушая его речь, его доклады президенту, можно сделать вывод о его интеллекте. Ни на один конкретный вопрос не отвечает, т.к. не владеет ситуацией. Короче, родной брат второго министра от Вооруженных Сил, нашего при….. Сердюкова. Как можно держать не профессионала на должности министра? Понятно – родственные связи. А народ расплачивается. Денег на армию выделяют немерено, а на зарплату не хватает, квартир нет. Самое обидное и поганое то, что никому из них ничего не будет. Их даже в тюрьму не посадят. Потому что их крышуют. Их пожурят в конце, поцелуют в попку и отпустят доживать старость где-нибудь в Швейцарии. Стоп! По-моему Мишка идёт.

Действительно, это Михаил вернулся из разведки.

– Владимир Михайлович, докладываю. Шалаш. Два человека. Один сидит возле. Второй прогуливается по краю, смотрит вниз. Спокойные. Наверное, нас не заметили.

– И это хорошо. Миш, ты понимаешь, что сейчас произойдёт? Они уже убили двоих. Ночью убьют и съедят остальных. Там женщины. Как минимум. Но могут быть и дети. Мы должны убить этих, чтобы спасти людей. Мы не можем ждать спецназ. Ты это понимаешь. Бей не раздумывая. Не дай твоим мозгам запаниковать. Начинай действовать быстро, чётко и жёстко. Очень жёстко. Тебя не пощадят. Или ты, или нас. Физически ты подготовлен лучше. Ты сильный. На нашей стороне внезапность. Мы победим. Однозначно. Только надо делать быстро, используя секунду их замешательства. Макс, если увидишь, что кто-то из нас схватился с кем-то, подбери момент и ударь сзади. Боишься ножом, бей камнем. Только найди его сначала, чтоб потом не бегать по поляне. Помни, струсишь, не поможешь – убьют сначала нас, а потом всё равно и тебя. Но тебя зарежут и у живого вынут печень. Теперь, когда я вас взбодрил, пошли. Показывай дорогу, командуй. На месте – минимум слов.

14

Мишкиному отцу можно гордиться – он воспитал и вырастил хорошего человека и парня. Мишка знает, что хочет и идёт к своей цели. Почти отличник, занимается спортом полупрофессионально для здоровья, реально смотрит на жизнь. Зависть плохое чувство, но я с грустью смотрел на него, осознавая, что у меня нет, и не будет сыновей. Зато у меня есть чудесные дочери, за которых я постоянно благодарю Бога.

Михаил быстро уверенно и беззвучно скользил между деревьями. Я, со своими протезами, имитируя скрытность, прыгал вокруг коряг и камней, как тот Паниковский с гусем в руках. Запыхался, пот градом, но не крикнешь, не притормозишь. А тут ещё Макс добросовестно переламывал все ветки, мимо которых шёл. Но эту проблему решить было в моих силах.

– Макс, тебе не приходило в голову смотреть под ноги? Иди медленнее, но осторожнее. Не наступай, а переступай. Задержись, но не теряй меня из виду, и смотри, какие знаки я буду тебе передавать.

Успокаивало одно – наш следопыт идёт прямо и перед опасностью заляжет. Тут его я и догоню. Так и получилось.

Кряхтя и опираясь на копьё, я потихоньку опустился на колени рядом с Михаилом, укрывшись кустом от абреков.

– Интересно, а где наши? Хорошо бы, если они оказались здесь. Но помощь вовремя приходит только в американских боевиках. У наших может не оказаться бензина в баках, т.к. прапор слил его в свою машину. Сергей Степанович толковый мужик и офицер. Он всё сделает по ситуации. Главное, чтобы мы не подвели их.

Дозорные о чём-то переговаривались на своём языке, иногда смеялись. До них было относительно далеко. И хотя у них не было видно огнестрельного оружия, ещё не факт, что оно не лежало в шалаше. Попробуй, добеги до них. У них, вон, на поясах, какие кинжалы висят. А все горцы с детства с ними ходят, привыкают к оружию. Не то, что мы – вымирающие славяне, не державшие в руке ничего тяжелее ложки или компьютерной мышки. Это я о нашей молодёжи. Моё поколение вымрет, они останутся. До вечера ещё далеко, будем ждать.

Наконец-то один из них решил размяться и пошел вдоль обрыва к деревьям. Если гора не идёт к Магомеду, то нам пришлось идти за ним. Макса мы оставили на месте. От греха подальше. Высоко на дереве цокала белочка и абрек, задрав голову, выискивал её взглядом.

– Миш, выжди, когда он повернётся к нам спиной. Представь, что ты в школьном тире. Сделай шаг из-за дерева и сильно кидай в него. Неважно, если топор ударит не остриём, а обухом. Ему всё равно будет больно. Он потеряет секунды, а мы успеем подбежать к нему. Главное – кидай сильно и не промахнись. Я чуть выползу поближе к нему.

Проверив прочность крепления ножа на древке, я начал подкрадываться к абреку. Белка перескочила на другое дерево и оказалась точно надо мной. Этот лопух – дозорный, также с задранной головой повернулся к нам. Михаилу повезло. Топор ударил часового обухом в горло, вдавливая кадык и ломая шейные позвонки. Ничто не нарушило тишину и покой гор. Михаил убил человека, но здесь не было фонтанов крови и криков боли, так сильно деморализующих начинающих убийц, как их не называй – защитник Отечества или бандит. У них в основе – убийство человека. И убийство это осмысленное. Разница только в мотиве и стимуле. Мы сняли с трупа пояс с кинжалом, и Михаил надел на себя свой боевой трофей.

– Рыцари всегда забирают себе доспехи проигравших.

– Но это в честном поединке.

– Да. На турнире. А ты на войне. И будешь дураком, если не воспользуешься ударом со спины, чтобы убить врага. Враг изворотливый, хитрый, сильный. Он может знать хитрость, которую не знаешь ты и этим победить тебя. Не рискуй. Не будь глупцом. На войне нет кодекса чести. На войне одно правило – убей его, чтобы он не убил тебя. Зачёт сдал. Молодец. Пошли, а то наш чудик ещё вздумает покашлять или чихнуть. С него станет.

Оставшийся дозорный оставался в счастливом неведении о судьбе своего товарища.

– Я обойду его с тыла. Как увидишь меня, беги к нему и кидай топор. Я побегу с той стороны. Понял?

Прокравшись за деревьями, я приготовился к атаке. Но и дозорный забеспокоился долгим отсутствием напарника. Он встал и начал что-то кричать на своём гортанном языке. Не хватало ещё, чтобы он хватался за оружие. Я рванул вперёд. На полпути увидел пролетевший мимо топорик. Абрек, вытащив кинжал, уже устремился к Михаилу, но тут острие моего копья вошло в его печёнку. Я с силой пропихнул лезвие глубже, а потом всадил его ещё раз в левую почку. Пролилась первая кровь, и эту кровь я взял на себя. Это получилось случайно, но иначе, и быть не могло. Мы не банда, повязывающая подельников кровью.

Когда началась Первая Мировая война, все ехали на неё с радостью, думая быстро победить врага и героями вернуться на Родину. Но война затянулась. Жизнь в окопах, смерть, газовые атаки, увечья так повлияли на морально неподготовленных людей, что в армии стали появляться сотни людей с конкретными отклонениями в психике. У внешне здоровых, не раненых людей пропадало зрение, появлялись конвульсии. Люди сходили с ума, у них конкретно ехала крыша головы. В армии было много смерти, много идиотов, но в армии не было психиатров, способных помочь таким больным.

Во время войн в Чечне, командиры старались после трёх месяцев боестолкновений отводить солдат на отдых, позволяли напиться, чтобы снять с себя этот психологический груз. Психика призывников сформирована на гиперопеке матерями своих оболтусов, пьющих водку и тискающих девчонок, но возложивших все свои заботы на своих родителей. Кавказ, горцы. Вот с кого надо брать пример. У них уважают старость. Уважают женщину – мать. У них юноша – это мужчина.

15

Нейтрализовав дозор, мы, естественно, попытались найти нашу вторую группу, но тщетно. Три пары глаз обшаривали склоны гор, но никаких признаков жизни или движения обнаружено не было. Как мы и предполагали, тропинки могли увести далеко в сторону. Радости мне это не добавило. Успокаивало одно – ещё с лейтенантской поры я взвалил на себя бремя ответственности за других. Я привык отдавать приказы и нести ответственность за них. Иначе нельзя. Иначе ты не офицер, а прапор на складе. А то, что ты инвалид, с протезами на ногах, ничего не меняет. Офицеров бывших не бывает. Единственное, подумал с грустью, что хотел, как лучше, а получилось, как всегда, – слабое звено, в лице Макса, не ушло в горы, а осталось при мне. Хотя, если вспоминать собственную установку на поход, наша задача – рекогносцировка, выяснение ситуации и доклад спецназовцам по их прибытию туда. Моими устами да мёд пить. Но у меня аллергия на пыльцу и, соответственно, на мёд. И здесь всё не как у людей.

Обыскав вещи дозорных, мы не нашли огнестрельного оружия, только хлеб, армейская фляжка с архой – водкой из кобыльего молока, хурут – сушёная твёрдая творожистая масса, используемая в качестве сухпайка, и трёх литровая полиэтиленовая баклажка с газированной минеральной водой. Собственно, что ещё хотеть. Это не блок – пост, а дозор. Их задача увидеть и вовремя предупредить. Охранять и оборонять будут другие.

– Владимир Михайлович, может, поедим?

– Нет. Парни, у нас мало времени. Если готовится жертвоприношение, то нам придётся ввязаться в драку, чтобы спасти людей. Мы начнём, а те мужики, увидев нас, помогут нам. В драке можно получить ранение в живот. Если у тебя там будет пища – хана. Могут не спасти. Лучше будет, если кишки будут пустыми и чистыми, как после клизмы. Потерпите. Бабы, вон, после шести вечера не едят, худеют и ничего, выживают. Потерпим. Ещё недолго осталось и немного. Воды попейте. Она быстро всасывается в организме. Пошли.

Привычным порядком – впереди, на удалении десяти шагов, шёл Михаил, потом – мы с Максом. Когда Михаил остановился, я понял, что мы добрались до пещеры.

Слева от входа в землю был закопан онгон – каменный идол, а перед ним – полутораметровое обоо, в виде пирамиды, сложенной из черепов животных. Справа возвышался туг – штандарт, украшенный белым конским хвостом. Под его древком стоял воин с самым настоящим копьём в руке и большим кинжалом на поясе.

– Миш, заходишь справа. Ждёшь. Я появляюсь. Он поворачивается ко мне лицом. Ты поднимаешься. В левой руке топор. Правой кидаешь мое копье. Только сейчас старайся кидать не в горло, как ты снайперски это сделал накануне, а в спину. Он хоть и худой, но спина пошире будет. Топор не кидай, т.к. если промахнёшься в него, попадёшь в меня, потому что я буду бежать на него. По-возможности, быстро. Топором вдаришь по башке. Понял? Давай, занимай позицию. После тебя пойду я. Сигнал к атаке – моё появление, и его поворот ко мне. Понял? Работаем.

За это короткое время мы с Михаилом сработались и стали понимать друг друга с полуслова, но я не мог рисковать, уповая на что-то и недооценивать врага.

Наш манёвр прошел успешно, и операция прошла без потерь с нашей стороны. А у врага был минус один. Уже третий. Но сколько этих минусов внутри? Впереди была пещера, коридор с отводами, где в любом из них могли быть люди, была темнота. На улице темнело. Не у кого из нас не оказалось часов, поэтому нам только оставалось надеяться и уповать на то, что наши девушки уже встретили группу, и их проводник уже предпринимает конкретные действия, а это, значит, помощь скоро придёт. Мы очень на это надеялись. Каждый. Внутри себя.

– Парни, вселенская, моронтийная мудрость рекомендует – поступай, как должно, и будь, как будет. На всё воля Божья. Господи, помоги нам. А если суждено погибнуть, прости нам грехи наши и спаси души наши, не погуби нас с нечестивцами. Но на всё Твоя воля. Аминь. Скажите все – аминь.

– Аминь.

– Молодцы. Мы же христиане. А в Библии написано, что кто призовёт Имя Моё, не оставлю во век. А ещё в Малахии три написано, что он Господь Саваоф, он неизменен, и слово его неизменно, и только потому мы ещё живы. А Саваоф – это Господь воинства. Как раз по нашей теме. Господи, благослови. Пошли.

И мы вступили в полумрак пещеры, который вскоре стал просто мраком.

– Правой рукой держитесь за стенку, чтобы не заблудиться и не оторваться от меня. Говорим только в экстренном случае. Что-то надо – догони, дотронься, прошепчи на ухо. Ногой по земле не волоките, будете загребать камни. Макс, по дороге подбери пару крупных камней. В случае заварушки крикни, чтоб пригнулись. Убедившись, что тебя услышали, кидай. Но убедившись! Пока будет переваривать твой камень, я угощу его копьём в живот. Миш, намотай на левую руку тряпку. Принимай удары на левую и бей правой. Теперь, по-моему, всё. Пошли.

Было не понятно, точнее, не видно – чисто природный это был проход или благоустроенный и доработанный людьми в угоду туристам, но моё копьё спокойно помещалось по высоте, позволяя опираться на него, как на бадик. И это меня вполне устраивало. Но впереди была не только темнота, но и тишина. Абсолютная. Так хотелось каких-то звуков, какой-то ясности. Я желал этого, я боялся этого – ведь шум будет началом конца.

Когда идёшь в темноте, когда идёшь в тишине, пространство и время меняются. Может, это зависит от темперамента, потому что у некоторых десять минут растягиваются в час, а у некоторых час пролетает, как двадцать минут. Моё напряжение и постоянное ожидание боя, растягивало время, и растягивало конкретно. Мне казалось, что прошло уже больше часа, хотя мой разум говорил мне, напоминая, что длина пещеры не больше двухсот метров. Да, она длиннее, но местные дальше не ходят – боятся.

И, наконец-то, я услышал звуки. Не шум, а именно звуки. Это была запевка кавказских песен, когда одну букву долго поют в разной тональности. Потом полилась песня. Украинские и кавказские песни моя слабость. Этой песне я был рад вдвойне – она скрывала шумы нашего движения и ориентировала нас, как по направлению, так и по расстоянию.

Мы вышли к большой пещере размером в половину футбольного поля. По стенам располагались факелы, еле освещавшие контуры помещения. Но наличие факелов у ходящих в темноте людей, помогло нам немного сориентироваться, и даже определить коридор, куда чаще всего заходили люди, подсвечивая себе факелом. В центре зала находилось десятка полтора-два человек, которые и пели песню. В темноте я нащупал руку Михаила и прошептал

– Нормальная песня, на ритуальную или боевую не похожа. Вернёмся наружу и там подождём часик. Будет смена караула. Попробуем взять языка и узнать что к чему и во сколько.

Дорога назад всегда короче.

16

На улице была ночь, но ярко-жёлтый блин над нашими головами заливал голубым светом всё вокруг, позволяя рассмотреть даже мелкие камни.

– Да-а, местные шаманы своё дело знают. Выбрали Луну не абы как. Располагаемся. Пока время есть перекусим. Хлеб убираем. Поедим творожных шариков, попьём водички. На час-полтора хватит. Костёр разводить не будем, чтобы не пришлось смотреть со света в темноту. При выходе караула я бью копьём последнего. Михаил – предпоследнего. Макс, ты должен просто обхватить руками самого первого и держать, пока мы будем решать вопросы с остальными. Сколько бы их не было. Всё равно их будет меньше, чем там. А сейчас их там не меньше двадцати человек. И то, это только те, кого мы увидели. Плюс охранники заложников. Как учил один французский король – разделяй и властвуй. Будем разделять и уничтожать по частям. А пока пойду, сделаю растяжку. Хочу обвязать камни верёвкой и растянуть поперёк. Заденут ногой – загремит, нас оповестит. Располагайтесь поудобнее. Макс, будешь выпрыгивать из-за черепов. Кстати, вначале можешь вдарить его палкой. Не бойся, не убьёшь. Бей сильнее, потом держать легче будет.

Подготовившись и устроившись, мы уселись отдыхать.

– Владимир Михайлович, вы накануне сказали про моронтийную мудрость. Что это? Я никогда не слышал этого слова. Я люблю книги читать по психологии, философии, но нигде не встречал.

– Моронтия. Из этой субстанции состоит человеческая душа нашего плотского тела. Это будет субстанция нашего будущего тела, если нашу душу, в день Божьего Суда, сочтут достойной вечности. Как ваши школьные учителя проходят курсы повышения квалификации, так и такие новые тела пройдут краткий, но долгий по времени и длительный по расстоянию, курс обучения, где нам дадут азы этой моронтийной мудрости. Моронтийная мудрость – это второе значение этого слова, которое я знаю. На моронтийной мудрости основывается человеческая мудрость, мудрость наших мудрецов и пророков.

– Владимир Михайлович, я разговаривал в деревне у бабки со священником. Он тоже говорил мне о бессмертной душе, о воскресении, о новом теле. Так вы считает, что мы воскреснем не в своём теле, а в этом – моронтийном?

– Да, я в этом уверен. Если кого посчитают достойным, то он будет в такой субстанции, пока, не окончив эти курсы, будет вновь преобразован до состояния духа, что ещё круче, т.к. это совсем рядом с подобием и образом Бога, как написано в Библии. Бог есть Дух. Мы с вами его никогда не увидим, т.к. наш глаз не способен увидеть моронтию, тем более – дух. Хотя, в некоторых случая, человеку позволяют увидеть моронтийных существ. Это, как пар над кипящей кастрюлей.

– Типа приведения в замке?

– Возможно. Я никогда сам не видел. Или недостоин, или необходимости не было.

– А расскажите, что сами знаете про эти тела, это состояние. Любопытно знать, что нас ждёт потом.

– Попробую. Я много читал. Специально искал литературу на эту тему. Проштудировал Библию. Перекопал интернет. Вы знаете, что зафиксировано шестнадцать случаев явления Иисуса Христа после Его смерти? Он являлся и персонально, например, к своему плотскому брату в доме Лазаря. Того, кого Он оживил через три дня смерти. И огромным аудиториям, например греческим философам – его последователям и другим церквям во время их собраний. Они отмечают, что Он был внешне неузнаваем, но, когда Он начинал говорить, абсолютно все понимали, кто стоит перед ними. Иисус был в своём моронтийном теле, которое отличается от плотского.

– Шестнадцать раз?

– Да. И это можно найти в рукописных текстах.

– Обалдеть. Я никогда этого не слышал.

– Вообще-то религиозная верхушка дозирует и фильтрует доводимую до нас информацию, но почему это не афишируется, я не понимаю. Ведь это же явное подтверждение божественности Иисуса, как Бога, воплотившегося в смертного человека. Трудно рассказать о формах нашей моронтийной личности, предназначенной для продвижения в нашей локальной вселенной в сторону Рая. А Рай существует. Поверь. Мы будем наделены моронтийными структурами проявления личности, а такие одеяния, в конечном счете, недоступны нашему пониманию. Хотя эти формы полностью реальны, они отличаются от тех энергетических структур материального типа, которые сегодня понятны нам. Тем не менее, они служат тому же назначению там, в небесах нашей вселенной, что и наши материальные тела здесь на планете.

В некоторой степени внешний вид материальной телесной формы соответствует характеру индивидуальности личности. В ограниченных пределах, физическое тело действительно отражает нечто, присущее природе личности. В еще большей степени это относится к моронтийной форме. В физической жизни смертные могут быть внешне прекрасными и внутренне уродливыми; в моронтийной жизни, и тем более на ее высших уровнях, форма личности будет зависеть непосредственно от характера ее внутреннего содержания. На духовном уровне внешняя форма и внутренняя природа начинают приближаться к полному отождествлению, которое становится всё более совершенным на возрастающих духовных уровнях. Поэтому, какова будет наша личина потом, отчасти зависит, какими мы сделаем себя здесь.

– И все люди умрут?

– Из числа нас и нам подобных? Да. Не умерев, человек не сможет воскреснуть. Мы, как змея, должны скинуть обветшалую оболочку, чтобы облачиться в новое, в вечное.

– Если честно, страшновато. В молодости или, не обладая информацией, – да. Но я уже настолько пропитан этой информацией, что даже этот запас позволяет мне просто ждать этого часа. Я принял, как факт, прощение Отцом Небесным моих вольных и невольных грехов, и признаю, и проповедую, как естественное, что Иисус есть мой Господь, мой Бог и Владыка нашей вселенной. Я просто живу и просто стараюсь не грешить, т.е. отношусь к людям, как мне хотелось бы, чтобы они относились ко мне. Стараюсь любить людей, если не как себя, то хотя бы, как родственников, которым я не сделаю подлянки. Типа того. А что касается смерти? Мы обычно признаём только один вид смерти – физическое прекращение жизненных энергий. Но в действительности существуют три вида смерти, имеющих отношение к сохранению личности:

1. Духовная смерть (смерть души). Если смертный человек окончательно отвергает продолжение жизни, если, по общему мнению Духа Отца, пребывающего в каждом из нас, и сохраняющегося серафима он объявляется духовно безнадежным, моронтийно несостоятельным, то после регистрации этого единодушного суждения на небесах, там распоряжаются о немедленном освобождении этого человека от Святого Духа. Однако это освобождение никак не влияет на обязанности личного или группового серафима, т.е. ангела – хранителя, связанного с тем человеком, которого покинул дух. Дух покинул, но душа осталась. Такой тип смерти является окончательным по своему значению, независимо от временного продолжения активности живых энергий физического и интеллектуального механизмов. С космической точки зрения, смертный уже мертв; продолжающаяся жизнь говорит всего лишь об устойчивости материального импульса космических энергий.

2. Интеллектуальная смерть (смерть разума). Когда жизненно важные контуры, связанные с деятельностью высших вспомогательных духов разума, нарушаются из-за помрачения ума или вследствие частичного разрушения, внутренний Дух Божий немедленно освобождается и отбывает на Сферу Божества. В архивах вселенной личность смертного считается умершей при любом разрушении жизненно важных интеллектуальных контуров, необходимых для волевой деятельности человека. Это тоже смерть, независимо от продолжающегося функционирования живых механизмов физического тела. Без волевого разума тело более не является человеческим, однако, согласно предшествующему выбору человеческой воли, душа такого индивидуума может сохраниться.

3. Физическая смерть (смерть тела и разума). Когда Дух Божий остается в прибежище разума до прекращения его функций как интеллектуального механизма, то есть примерно до того момента, когда измеримые энергии мозга прекращают свои ритмические, необходимые для жизни пульсации. Вслед за этим разрушением Дух покидает исчезающий разум столь же просто, как когда-то появился, и через небеса, через космос направляется на Сферу Божества.

После смерти материальное тело возвращается в мир природы, из которого оно было извлечено, однако два нематериальных фактора сохранившейся личности остаются: предсущий Настройщик Сознания, т.е. наш Дух Божий, который вместе с копией памяти о прожитой смертным жизни направляется на Сферу Божества, а также бессмертная моронтийная душа скончавшегося человека, остающаяся в распоряжении хранителя судьбы – ангела хранителя. Эти аспекты и формы души – эти некогда кинетические, а ныне статические формулы индивидуальности, – обязательны для восстановления личности в мирах моронтии. Вы понимаете, чем отличается статика от кинетики? И именно воссоединение вернувшегося в судный день Духа Святого с душой является тем, что восстанавливает сохранившуюся личность, возвращает нам сознание в момент моронтийного пробуждения.