Божественная трагедия

– Пока мы не выкупили билеты, нам нужно решить несколько организационных вопросов. – сказал Макс. – Барт, расскажи Марлен что считаешь нужным, ты у нас актер разговорного жанра.

Этой фразой Макс словно вернул Барту природную словоохотливость.

Барт рассказал о находке ларца Максом. О том, что предложение Виктора оказалось продолжением истории.

– И теперь мы летим в Европу, чтобы продолжить поиски. Ты можешь сейчас попрощаться с нами, выйти из здания аэропорта, и забыть что мы были знакомы. – подытожил Макс.

– Но судя по всему могу и не выходить? – спросила Марлен.

– Барт нам нужны в экспедиции психологи.? – спросил Макс.

– Не особо.

– Мы берем тебя только потому, что тебе здесь, возможно, угрожает опасность. А мы своих не бросаем.

– А еще я много знаю. Так?

– Именно, – усмехнулся Макс.

Марлен встала и неторопливо пошла к выходу.

– Красиво идет, – сказал Макс.

– Прямо, как Хаят! Да не услышит нас Марлен!

– Жаль.

– Жаль, что не слышит, так бы вернулась и обворожительно улыбаясь сказала что-нибудь высокомерное и мерзенькое, – усмехнулся Барт. – я уже начал привыкать к ее легкой стервозности.

– Ладно, выкупаем билеты, – решил Макс. – До рейса не так много времени.

Перед ними появилась Марлен с только что купленной бутылочкой воды.

– Хотите водички, мальчики?

Барт не стал отказываться, ему похоже все равно что было пить, его организм просто требовал жидкости.

– Я с Вами, – сообщила Марлен. – Билеты там выкупать.

Жест Марлен указывающий, где выкупать билеты был очень изящен.

Цепочка вторая

Шаг 1. Блестяшки для сороки

– Не все то дорого, что блестит, – сказала Марлен рассматривая темные камушки, когда Макс отдал Марлен амулет.

Он решил, что проще всего пронести через таможни украшение будет женщине, среди других украшений.

Если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу.

На Барта надежды было мало, он уже мало смешивался с окружающим миром. Был отдельной пьяной субстанцией.

Марлен тут же купила расшитую бисером косметичку.

– Давно мечтала о такой, все повода не было купить! – заявила Марлен.

– А ты не чувствуешь особенного при прикосновении к вещице? – поинтересовался Макс.

– Я думала мне показалось! Сперва что-то такое было… Словно рука занемела, как легкий ток. А что?

– Барт вообще ее держать не может, – усмехнулся Макс.

Марлен восприняла эту информацию по-особенному.

– В состоянии алкогольной абстиненции трудно что либо удержать.

В самолет Барта пустили чудом: он еле стоял на ногах. Коньяк в баре аэропорта сработал на старых дрожжах эффективно. Барт категорически отказывался снимать ботинки для проверки безопасности, воспротивился класть пакет дьюти-фри на ленту сканнера, пытался заявить о бомбе, которую он съел дома. Макс его придерживал за плечи, но перед рамкой металлоискателя пришлось отпустить. Барт удержался за магнитное поле. Повезло. Марлен делала вид, что не знакома с ними.

Когда заняли места в самолете, Барт закрыл глаза, перекрестился, Максу показалось, что по православному, и сказал абсолютно трезвым голосом:

– Ребята, – я очень боюсь летать.

Но из состояния умиротворения он переключился почти       мгновенно.

– Мадмуазель, не желаете ли конъячку-с? – обратился он к Марлен и достал из пакета Реми Мартен.

Макс решил, что сейчас будет взрыв, и взгляд Марлен испепелит Барта. Но Марлен кивнула, и через мгновение перекатывала пронзительно чистую карамельную жидкость по прозрачному пластиковому стаканчику, задумчиво наблюдая, как тонкая пленочка неторопливо стекает по стенкам в свете индивидуальной бортовой лампочки.

Самолет на взлете начало трясти. Барт побледнел. Макс усмехнулся.

– Всё будет нормально, Барт. Пилоту доверять надо. Я на таких аппаратах летал, что по сравнению с ними ядро Мюнхаузена – совершенство авиаконструкторской мысли. Меня так трясло и столько раз я падал…

Макс задумался…

– Я даже протрезвел, – Барт схватился за стаканчик. – Столько раз летал, но любое колыхание приводит меня в трепет, выводит из себя. Не могу полетам привыкнуть. Видимо, я земноводное.

– Это легкий тремор, по сравнению с землятресением, – улыбнулся Макс. – Верь пилоту. Всё равно другого выбора у тебя       нет.

Макс поежился от воспоминаний. Зверски захотелось выпить, но глядя на Барта, желание пропало. Да и, возможно, за руль скоро.

– Долго нам лететь? – спросил он Барта.

– К-куда? – икнул он.

– В Вавилон, – усмехнулся Макс

– Две-трети бутылки, – Барт хохотнул, а Макс сильно засомневался, что они пройдут германскую границу.

– Куда же Леонидыч делся? Может, позвонить ему, когда приземлимся?

– Я же забыл совсем! У меня письмецо от него!

Он порылся в кармане и достал смятый листок, написанный аккуратным почерком Александра Леонидовича.

– Что же он пишет? – Барт сделал большой глоток виски и начал читать.

«Дорогой Барт. Я еще раз изучил все фотографии, которые Вы мне с Вашим другом оставили. Я Вам говорил, что символы на шкатулке не шумерские. Но похожи. По сути это узор, на который художника натолкнула виденная им клинопись. Как будто, кто-то решил повторить эти символы, совершенно не разбираясь в них. Как будто этот мастер воспринял шумерскую или аккадскую клинопись как узор. Конечно, для него знаки значения не имели и все надписи какого-то оригинала он использовал как вдохновение для своего рисунка. Но вдохновился он сильно, поскольку этот узор очень похож на настоящие символы с глиняных табличек. И, мой дорогой Барт, кое-что мне удалось разобрать. Вернее, домыслить. Видите ли, аккадские символы для Иштар довольно узнаваемы, и даже непонимание более позднего художника символики, не помешали мне узнать в перевернутом крестике и треугольной морде коровы с тремя рогами – аккадское написание имени богини.

И таких символов в узоре множество. Но мне показалось, что я нашел узоры, похожие на имена Нина и Семирамиды. Конечно, вы можете возразить, что это мое воспаленное шумерами и аккадцами воображение вытащило на свет эти имена и образы. Возможно и так. Часто мы видим мир не таким какой он есть, а какие мы есть. А может я прав. И мне показалось, но здесь я совсем не уверен, что промелькнуло имя Требета, сына Нина. Я долго не мог поверить, ведь о Требете мало кто сейчас вспоминает».

Макс хмыкнул, прервав Барта:

– Можно подумать о Нине сейчас кто-то вспоминает.

Марлен недовольно шыкнула, Барт продолжил чтение.

«Вот и я не ожидал увидеть имя этого сына ассирийского царя. Требета же сбежал из Вавилона, спасаясь от преследования своей мачехи Семирамиды, приказавшей убить его отца. О, это удивительная история. Нин так беспредельно любил свою жену, что отдал ей полную безграничную власть в своем царстве»…

– Любил, – иронично заметила Марлен. – А дал власть на один день.

– Ей этого вполне хватило, – улыбнулся Барт и продолжил читать, – «Безграничную власть на один день. Первым же делом Семирамида приказала казнить Нина. И завладела властью навсегда. Тут явно есть связь этой истории с Иштар, Инанной. Предательство и любовь. Они всегда вместе…»

– А у меня в классе удилась Нина, только она была девочкой. Она очень любила историю.

– Ты это к чему? – не понял Барт.

– К слову. Мне кажется это все бредом, – пожал плечами Макс.

Но Барт продолжал.

«Разумеется, Требету, пришлось бежать. Это общеизвестная история. Но вот новое, что можно разобрать в этих каракулях на шкатулке. Там стоят два символа: амулеты и Иштар, причем стоят они после имени Требета. А в конце фразы слово, которое сложно разобрать. Но, вполне возможно, это глагол. Ведь в шумерском языке сказуемое идет в конце фразы. Да, так вот, этот глагол может означать «увез» или «забрал».

Конечно, можете возразить Вы, мой юный друг, что Семирамида и Нин персонажи мифологические. И никакого отношения к настоящей истории не имеющие. Но поверьте, эти имена появились на этой шкатулке не просто так. Кто-то, кто жил на самом деле, создал эту шкатулку, положил в нее что-то, написал на ней историю. Затем, другой художник постарался четко, как мог передать узор на другой шкатулке. Так пишется история. Один что-то делает, другой записывает преломляя события через линзу своего восприятия, третий переписывает, что-то понимая по-своему, что-то додумывая, а четвертый интерпретирует исходя из своих знаний и восприятия современных ему реалий. Получается крайне интересное переплетение мифов и реальности.

Кстати, в Европе, например, несколько городов считают, что именно их основал Требета. Например Трир, и Страсбург.

Больше мне распознать ничего не удалось. Видимо, и оригиналы надписи были также не в лучшем состоянии. Но не буду больше злоупотреблять Вашим вниманием. Надеюсь, мой друг, я смог быть Вам полезен. Удачи в Ваших поисках».

Барт замолчал. Марлен смотрела на него вопросительно.

– Это многое проясняет, – проговорил наконец он.

– Что именно?

– Что наши амулеты были привезены в Трир и там их отыскали первый раз. А уже потом перепрятали.

– Что это вообще за город? – спросила Марлен. – Никогда о таком не слышала. Большой?

– Малюсенький. Был когда-то большим, столицей Западной Римской Империи. А теперь крохотулька. За полчаса можно обойти.

– А       перекопать за часок-другой? – Макс вдруг представил, как ранним утром он въезжает на улицу тихого маленького немецкого городка на экскаваторе и перерывает все улицы в поисках дряхлой веревочки с бусинками.

– Ну весь город копать не нужно. Наверняка, – амулет либо в тронном зале Константина, либо в Соборе, перестроенном из императорского дворца.

– Ну да, все-то перелопатить два соборчика.

– А       правда, – забеспокоилась Марлен, – как мы собираемся искать в этом, как его, Трире?

– Не знаю, – Барт казался очень веселым. – Придумаем что-нибудь. Почувствуем, – хохотнул он,       опорожнив стаканчик коньяка (Вроде пятый, – Макс пытался считать)

Самолет опять тряхнуло. Барт начал креститься и что-то бормотать. Вероятно, за благополучие пилота.

– Барт, а почему ты у старика интересовался Шекспиром? – спросила слегка подрумяненная Марлен.

И Барта понесло.

– Шекспир знал об амулетах, – Барт аж подпрыгнул. – Или Бэкон знал. Откуда пришло это знание и почему зашифровывалось в пьесы можно лишь предполагать. Но факт – не лошадь, куда хочешь не проводишь! – Он достал планшет. – Вот смотрите. Когда я искал информацию об Ордене, то случайно наткнулся на фразу:

And I, of whom his eyes had seen the proof

At Rhodes, at Cyprus and on other grounds

Christian and heathen,

(А мне, который показал себя

На Кипре, на Родосе, в басурманских

И христианских странах)

Это из «Отелло». И меня как осенило. Пьеса намекает на наличие амулета у мальтийского ордена. На местоположение артефакта на Мальте.

Сюжет Отелло Шекспир взял у итальянского писателя и ученого Джиральдо Чинто. НО! Шекспир называет персонажей до странности говорящими именами. И я уверен, что имена и есть знаки. Имена и есть наш ключ. Я теперь только понял. Смотри. Отелло едет из Венеции на Кипр (место первого пристанища Мальтийского Ордена после Святой Земли). Шекспир говорит о Родосе и Кипре, то есть о пристанище Ордена до Мальты. В пьесе действует Яго, имя взято не случайно. Уверен, что это намек на «посох Якова».

– Что это за посох такой? И причем здесь Яго, если посох Якова?

– Ну Яго и Яков – одно и то же имя. А посох Якова – измерительный угловой прибор. Такая палка с перпендикулярной перекладиной. Этот прибор в Англию привез Джон Ди, который еще был знаком Бэкону. Помните, Александр Леонидович о нем говорил. Джон Ди был оккультистом-математиком, а Бэкон философом, и прародителем современных тайных обществ, розенкрейцеров там всяких. Ну да Бог с ними! – Барт увлеченно рассказывал, не задумываясь, о том интересно ли собеседникам все эти нюансы и подробности. Если на средневековую карту, положить посох Якова на Венецию и Кипр, то измерительная перекладина посоха укажет прямо на Мальту. Поразительно! Причем на современных картах такой фокус не пройдет. А вот на карте Меркатора 1595 года – все получается. Эти три места располагаются на той карте ровно под углом девяносто градусов. Прямой угол – верх герметического совершенства. Соответственно, Шекспир указывал на Мальту. А Мальта в ту пору – оплот Иоанитов.

– А       зачем все это Шекспиру надо? Зачем указывать на сокровища? Зачем надо, чтобы их кто-то нашел?

– Не знаю, – пожал плечами Барт. – Но может, Бэкон узнал что-нибудь про них. И решил проверить, если он даст такие знаки, начнет ли кто-нибудь искать сокровища? Бэкону было интересно, скорее всего, не сами сокровища, а система шифрования информации находящейся в публичном доступе.

– Но в Отелло указана только намек на Мальту.       А где там – сам ищи свищи, – возразила Марлен.

– Но мы же разгадали не все. Что было на Мальте 400 лет назад нам неизвестно. Все намеки Шекспира на более точные координаты нам уже вряд ли станут понятны и доступны. Но надо искать другие намеки в других произведениях. Поэтому то я и скачал все пьесы Вильяма и всю доступную критику. Буду читать.

Макс решил пройтись, кости размять. Он не пил, исторические лекции толкали его в сон. Ходить было особо некуда, вперед-назад по узкому коридору самолета. Салон был полон. Вот немцы сидят с ноутбуками, работают, вот семья с кричащим ребенком летит куда-то, вот человек со шляпой сидит без шляпы и улыбается. Макс остановился.

– Здравствуйте, – сказал старый знакомый, он вертел шляпу в руках, хотя приятную улыбку надеть не забыл. – Тоже в Берлин собрались?

– Нет, – отрезал Макс. – На Мальдивы, отдыхать. А вы я вижу быстро нас нагнали.

На него смотрели еще два человека. Угрюмо смотрели, неприветливо. Не понравилось Максу, как они смотрели, и как они выглядели. Здоровые, прямоспинные, этих Макс еще не рехтовал. Макс еще раз оглядел всех троих. Они видимо не отдыхать ехали. Улыбался только спросивший.

– Мы же не могли вас одних отпустить на отдых.

– Надеюсь мы будем в разных отелях.

Макс пошел к своему месту.

– Барт, а в этом Пергамском музее, куда твой друг нас отправил, там что? Шумерские штуки? – спросил Макс.

Барт с трудом открыл глаза. Взгляд у него был туманным.

– Ну да. Там есть ворота Иштар. Из Вавилона. Но не понимаю, что там делать. Что было найдено в Вавилоне при раскопках, немцы при Гитлере все изучили, разломали, выпили, – Барт хохотнул, причмокнул и опустошил неизвестно какой по счету стаканчик.

– Отлично. Мы сегодня же едем в музей, – твердо произнес Макс.

– Заче… – начал Барт, но Макс остановил его решительный жестом:

– Мы едем в музей. Так надо.

Марлен вопросительно на него посмотрела, но Макс натянул невозмутимое лицо.

– Мы не одни, – через минуту также тихо сказал Макс. – За нами теперь всегда будет хвост, – он хмыкнул.

И снова взгляд Марлен. Задумчивый, оценивающий.

Красивые глаза.

Шаг 2. Чёрта мы там найдем точно

Границу они прошли. Барт немного покачнулся, но американский паспорт для немецких пограничников – индульгенция. Тот же самый пограничник, который пропустил икающего и спотыкающегося Барта в мгновение ока, изучал паспорт Макса и самого Макса скрупулезно и продолжительно, поинтересовался что он собирается делать в Германии, где жить, с кем жить, как жить. И все принюхивался, видимо Барт оставил за собой широкий коньячный след. Марлен прошла быстрее, через другую кабинку для граждан Евросоюза.

В толпе здоровяков видно не было, но Макс точно знал. За ними следят.

– Наличность есть? – коротко спросил Макс. Барт икнул и посмотрел на него снисходительно:

– Мы же в Германии, здесь нужны пластиковые деньги, – и он с трудом достал из портмоне кредитки.

Макс дождался пока кредитки окажутся в руках Барта, и забрал. Барту фокус не понравился: он с изумлением рассматривал пустые ладони.

– Пусть у меня побудут. Наличность есть?

– Ааааа! Нам нельзя ими пользоваться! – сообразил Барт. – Потому что…

Барт перекрыл указательным пальцем губы.

– Наличность есть? – повторил вопрос Макс.

– Есть, – Барт горделиво раздвинул портмоне и показал увесистую котлету ярко зеленых купюр.

– Не потеряй. Идем к такси. Марлен, дай, пожалуйста, твою косметичку, – попросил Макс.

– Только, прошу тебя, не потеряй. Я так давно мечтала об этой вещи!

Макс убрал расшитый бисером кошель к себе и достал очки дополненной реальности.

– Ну-ка, посмотрим, работают ли они здесь, – пробормотал Макс и громко добавил, – План аэропорта, путь к стоянке такси.

Перед Максом открылся новый мир. План аэропорта сквозь крохотный экран наложился на то, что он видел. Куда идти сразу стало понятно. Он уверенно шел вперед, молчаливая Марлен на высоких каблуках и пошатывающийся Барт еле поспевали за ним.

– Не включаем телефоны. Снимаем российские симки.

Новые Симки купили тут же в аэропорту.

Несколько раз сменили такси, проехались на метро. В берлинском варианте оно называлось u-bahn. Барт все время оглядывался назад.

– Вроде, никого нет, – периодически бормотал он. – Наверное, оторвались…

Макс неопределенно хмыкнул и заявил:

– Сейчас надо спрятать амулеты, а потом в музей. Есть предложения где?

– Зачем их прятать? – возмутился Барт. – Я не хочу с ними расставаться.

– Нас накрыть могут в любой момент. И чего       они ждут – самое пугающее в этом. То что нас найдут в ближайшее время, вопрос решенный. Нам надо подготовится.

– На вокзале всегда есть камеры хранения, – предложил Барт. – Я часто ими пользуюсь.

– На вокзале нельзя. Там нас быстро засекут.

– Тогда в Банк.

– А если потребуется мгновенно уезжать? Нет, банк отпадает. Как и сейф отеля. Всё не то.

– В ресторане, в туалете. В бачке, – неожиданно предложила Марлен. И, заметив удивленный взгляд Макса на себе, добавила: Я в кино видела. Лучше в Макдональдс. Там убирают часто, но не тщательно. В бачки не заглядывают. Да и в хороших ресторанах бачки в стену встроены.

Макдональдс выбрали не центральный, в квартале восточного Берлина.

Макс в Германии был первый раз, но в Восточном Берлине у него возникло чувство, что он никуда не уезжал из Питера, конкретно попал в район метро Пролетарская: немытые хрущевки вокруг, кругом восточные и южные лица, грязь и следы ночных гулянок прямо на асфальте, видимо, туалеты ночью закрыты.

В Макдональдсе даже поели. Вполне прилично. Макс пошел в туалет, и, недолго думая достал косметичку. Там уже оказались какие-то украшения, Макса нервно тряхануло, когда он в первый момент не увидел темных камешков, а только блестючки. Но он тут же почувствовал, что они там. Он остро чувствовал тепло этих камней. Макс засунул косметичку в полиэтиленовый пакет и прилепил ее на верхнюю крышку бачка изнутри. Туда точно никто не заглядывает.

Вернувшись, он с удовольствием слопал еще один гамбургер с нежнобумажным вкусом.

– А       теперь в музей. Еще раз, как он называется? – спросил Макс у Барта

– Пергамский,       – но не уверен, что мы там что-нибудь найдем. Вернее уверен, что ни черта.

– Вот и прекрасно. Черта мы там найдем точно.

– Кстати, Макс. Пока ты был в туалете, – заявил Барт, – мы с Марлен решили, что переходим в общении на английский. Мы должны походить на американских туристов, коим я, в частности, и являюсь. К ним вопросов ни у кого в Европе нет. А вот к русским, вопросов будет у всех полно. Насколько хорошо ты говоришь по-английски?

– Будете моими аудио-гидами, только не аудио-гадами! Говорите старательно! – Макс улыбнулся.

– По-английски мой друг! По-английский!

– Ок, – отозвался Макс.

Марлен, смотря Максу в глаза, произнесла по -английски:

– Этот молодой человек неважно знает английский, если сказать точнее, он более симпатичный, чем знает английский.

Макс смотрел на ее губы и кивал. Как только Марлен поставила точку во фразе, Макс с трудом, но сформулировал ответ:

– Я, конечно, не филолог английский, но смысл уловил.       Стыдно, леди, издеваться.

Марлен улыбнулась и тем же тоном продолжила:

– Оказывается,       кроме того, что симпатичный, он еще и по-английски говорит. Великолепно!

– Это лучше, – улыбнулся Макс. – Вы       говорите, говорите, буду словарный запас пополнять.

Вступил в разговор и Барт, гнусавым голосом, подражая экскурсоводам.

– В Берлине множество замечательных достопримечательнсотей, Унтер ден Линден, Бранденбургские ворота, Рейхстаг, но особое внимание туристов из России, конечно, заслуживает монументы советским войнам в Тиргартене и Трептов-парке.

– А где Берлинская стена, – Макс запнулся, – … была?

– Ты не поверишь, – вступила Марлен. – В Берлине. От нее остались лишь маленькие кусочки. Но Берлин – это центр андеграунда, вот это по-настоящему интересно.

– Конечно, – подхватил Барт, – если тебе интересно посмотреть на грязных панков в подвалах, и танцы, похожие на героиновые конвульсии, то Берлин – лучшее место на земле.

Максу по-началу было тяжеловато с языком, все-таки сколько лет без практики, но восстановился он быстро.

Марлен щебетала свободно и понятно, Барта он понимал хорошо. Так что общение на английском его практически не напрягало.

Шаг 3. У врат Иштар

В музей попали перед самым закрытием. Молодая полная девушка-кассир, косо на них посмотрела, но Макс так мило ей улыбнулся, что она лишь предупредила: музей закрывается через полчаса.

Пройдя огромные стеклянные входные двери, и войдя в сам музей Макс остановился перед Пергамским алтарем – Белокаменным порталом напоминающей склеп но выполненный на значимом возвышении.

– Спрячемся, чтобы никто не помешал, – произнес Макс. – Благо, здесь это не трудно.

Они укрылись за одним из выступов монументального сооружения древних мастеров. Вскоре все немногочисленные посетители покинули зал, усталый охранник вяло и формально прошелся мимо их укрытия, ничего не обнаружил и отправился в свою каморку спать.

Макс вылез. Его голос гулко стучал по пустому музею.

– Разделяемся. Марлен, я бы попросил тебя помочь Барту дойти до врат Иштар и внимательно их осмотреть. Я к вам скоро присоединюсь. Мне нужно       проверить кое-что.

– А       куда идти-то? – Марлен была совсем не довольна предложением: после круглосуточной беготни ноги отяжелели и совсем не желали ходить по музеям. Хорошо еще, что не на каблуках. Каблуки – это и страсть и наказание современной женщины. К тому же она прекрасно понимала, что Барт ей будет рассказывать про древних царей, да еще и искать то, чего нет. А сейчас она с большим удовольствием бы приняла ванну и послушала бы молчание.

– Я       сам отведу кого угодно и куда угодно! – заявил Барт.

Макс чётко произнес «План Пергамского музея», посмотрел в пустоту сквозь свои очки и через несколько секунд указал «Направо, сквозь узкую арку и прямо выйдете к воротам»

И тут же рванул с места.

– Я знаю этот музей во всех тонкостях, как вкус шнапса! – неслось от Барта.

Макс вышел на аккаунт Ангела.

– Ангел, ты здесь?

– Да, я прекрасно тебя слышу? – сразу ответил Ангел.

– Выведи в угол экрана очков камеры музея: входную, врат Иштар и эвакуационного выхода .

– Ты думаешь, у них эта информация на сайте музея есть? Дорогие грабители-террористы смотрите, наслаждайтесь, и если полиция покажется – бегите.

– Я       думал, – ты всесильный, – сказал Макс.

Времени было мало, оконьяченный Барт долго не сможет рассматривать ворота.

– Хакнуть       можно всё, но на это нужно время.

– Ангел, я не просил тебя хакнуть камеры в аэропорту, хотя очень надо было посмотреть на слежку.

– Мог бы попросить, – откликнулся Ангел.

– В аэропорту тебя бы сразу антитеррор засек, – усмехнулся Макс.

– А я бы тебе отказал, – сказал Ангел. – Если бы просьба оказалась невыполнимой.

– Так сделаешь здесь? Я прошу всего лишь камеры в музее. Дольше препираемся…

– Сделано, – прервал его Ангел.

И правда, в углу крохотного экранчика очков появились три изображения. Экранчик был у самого глаза, детали можно было легко различить. Макс, время от времени посматривая на камеры, быстро перемещался из зала в зал. Он осматривал одну витрину за другой.

Марлен, честно говоря, была слегка разочарована Вратами Иштар. По сравнению с огромным залом с пергамским алтарем, холл с воротами был маленьким. Хотя ворота… Марлен хотела бы жить во дворце с такой калиткой. В лазури бездонного южного моря плыли, грациозные львы, животные необычной формы, напоминающие бескрылых драконов, могучие туры.

Марлен очень захотелось на море.