Божественная трагедия

Сегодня, она сможет обретать людскую плоть и являться тем, кому пожелает. А желает она Думузи. Этого странного пастуха, который утверждал, что уже видел ее во сне. Который предлагал ей чувствовать как человек и жить, как человек.

Она посмотрела на таблички, уложенные ровными рядами на палубе ладьи слугами Энки. Это были грубые кусочки обожжённой глины, на которых не было ничего. Абсолютно ровная поверхность. Но Инанна, едва прикоснувшись к первой попавшейся, сразу поняла, что за знание хранится в ней. Она улыбнулась. Это было искусство завитых волос. Она тут же посмотрела на себя в отраженье зеленых илистых вод канала и представила себя с новой прической: кудрявые локоны ниспадающие на грудь подчеркивали женственные формы всего ее божественного тела. Она представила, как является перед Думузи, как он откидывает ее волосы назад и …

Да, человеческая жизнь ее манила. Она скорее почувствовала, где лежит нужная ей табличка «Власть над плотью», и не задумываясь схватила ее обеими руками.

Что-то странное произошло с ней. Она вдруг разом почувствовала ветер, ласкающий ее грудь, ее бедра, ее лоно. Она почувствовала солнце раскаляющее ее кожу, она почувствавала усталость от тяжелой битвы с морскими чудовищами, и она почувствовала желание. Несравнимо большее и жгучее, чем то, что она испытывала до этого. Желание быть вместе с тем, кто сподвиг ее на этот шаг.

Она заметила, что пелена упала с ее глаз, и она видит стены города четко и ясно.

«Позови Думузи», – приказала она Ниншубуре. Она знала, что Ниншубура обладает даром, оставаясь невидимой и неслышимой передавать смысл посланий людям. Только до этого Инанна почти не пользовалась этим даром своей служанки. Было не зачем. А теперь есть Думузи.

Он пришел не скоро. Или это Инанне показалось, что прошла целая вечность под жарким, таким незнакомым теперь солнцем. Или в человеческом теле время течет по другому.

Думузи предстал перед ней в грязной овечьей накидке. Он был не мыт, не причесан, он него пахло болотом и овцами. Но это все перестало иметь какое либо значение, когда Инанна увидела его глаза. Они горели страстью. Они пылали страстью. Они пожирали тело Инанны, ее груди едва прикрытые сеткой из топаза, ее бедра под повязкой, ее волосы, ее глаза.

Инанна спустилась с ладьи, которую он не видел, то ли из-за того, что на корабль не распространялась власть над плотью, то ли он не видел ничего кроме богини. Другие люди не могли видеть Инанну. Она этого не хотела. Она думала только о нем. Он шагнул к ней, она нему. Инанна не могла на него насмотреться, ей было непрывычно так долго и так внимательно рассматривать человека, мужчину. Она скинула с него накидку, оставив его стоять на площади перед воротами города абсолютно обнаженного. Но стыдиться Думузи было нечего. Она дотронулась до него. До этого момента она никогда не испытывала прикосновений к телу человека, к телу мужчины. Она взяла его за руку и повела в тень смоковниц, росших на берегу канала.

Он положил руку ей на плечо и провел вниз по изгибу спины. Инанна почувствовала, как колени подкашиваются и в глазах темнеет.

Они не расставались до заката. А потом вместе ждали рассвет. Думузи лишь накрыл их овечьей шкурой, чтобы ночная прохлада, исходившая от канала, не отвлекала влюбленных от друг друга.

Она гладила его длинные нечесаные волосы, прижималась к нему всем телом, куталась в его тепле. Он обнимал свою богиню и сладко молчал.

Инанна была напоена любовью. К Думузи, к утренней прохладе, к пропитанной запахом овец накидке, ко всем людям. Ей страшно захотелось немедленно дать все законы своему городу. Но как? Об этом она раньше не подумала. Даже Думузи не может видеть небесную ладью, стоящую прямо у ворот Кулаба, открывающих вход в город Урук. Она знала, что что в одной из табличек есть искусство письма и искусство чтения. Ей надо научить грамоте Думузи, а он, как муж божественной Инанны, сможет обучить весь город и передать все знания, не доступные даже богам.

– Куда ты, – забеспокоился Думузи.

– Я вернусь, – сказала Инанна своему возлюбленному.

– Я не могу отпустить тебя ни на секунду, – с отчаянием проговорил пастух.

– Не переживай, я вернусь еще до того, как к тебе вернутся все силы.

Она прошла к ладье, почувствовала где нужная ей табличка и взяла ее в руки. Искусство письма оказалась делом не простым. Палочки, закорючки, рисунки, которые надо выводить на влажной глине, а затем давать глине высохнуть. Многие символы были многозначны, и сложно разобраться, что в какой случае означает.

Инанна задумчиво вернулась к Думузи. Но она ошибалась. Силы вернулись к нему раньше. Он встал навстречу к ней. Такой красивый, сильный, обнаженный. Ее лоно охватил огонь. И она который раз отдалась страсти. После, они обессиленные лежали на овечьей шкуре, к запаху которой богиня уже привыкла. Ей захотелось написать красивые слова, посвященные своему мужчине. Красивы, страстные. Которые он смог бы вспоминать. Она представила, как эти слова выглядят в той грамоте, что ей открылась через таблички Ме. Красота слов исчезла, остались лишь нелепые символы.

Инанна поняла. Никаких сложных рисунков, множества значений. Грамота – это плод любви. Это мужское и женское начало. Это соитие мужского и женского начала. Простое и страстное письмо. Она взяла упавшую ветку с концом, напоминавшим по форме клин, и воткнула в землю. Получился треугольник. Она провела от треугольника веткой по земле. Остался прямой след. Вот истинная грамота. Треугольник и палка. Мужчина и женщина. Грамота – это плод любви.

Утром Инанна изучила все законы Ме, которые привезла от Энки. Она поняла, почему старик хранил их в тайне от всех. Изучив их, страхи и инстинкты отойдут в тень знаний и ремесел. И древние боги станут менее могущественными. Зато силу приобретут боги молодые. Такие как Инанна. А если эти законы дать жителям города, который почитает богиню превыше всех остальных богов, то могущественнее Инанны не будет никого, ибо Урук подчинит себе все остальные города выше и ниже течения реки Бурануну.

Она обучила Думузи грамоте. Своей грамоте. Затем она рассказывала ему законы, которые узнала из табличек Ме. А он, в перерывах между объятьями, прилежно переписывал их клинышком на деревянные дощечках обмазанных сырой глиной. Она любовалась им, как он выводит треугольники и палочки, символы их любви.

Когда он окончил, она велела ему подняться на постамент около ее храма, где стоял ее Храм. Сама призвала Ниншубуру собрать всех жителей на площади перед Храмом. Народ собрался быстро. Ее верная посланница умела внушать людям волю богини.

Думузи дождался, пока площадь заполнилась до отказа. Жрецы, почувствовав волю Инанны, встали за спиной пастуха.

– Люди, – начал Думузи. – Божественная Инанна выбрала меня, как своего возлюбленного и мужа. Нашей великой богине не трубется никаких доказательств своей воли и своего выбора, но она изъявила милость и дала нам великие знания, которые получила от Энки. Я, Думузи, передаю вам, жителям Урука, священные таинства которые сделают нас сильнее.

– Что за знания передала тебе Инанна? – торжественно спросил верховный жрец, – понимая, что до сих пор никто не осмеливался самостоятельно объявлять себя мужем Инанны.

Думузи снял заплечный мешок, в котором хранились таблички и стал достават одну за одной, зачитывая громко и не менее торжественно:

Светлая Инанна дает нам умение писать.

Светлая Инанна дает нам умение читать.

Светлая Инанна дает нам ремесло кузнечное.

Светлая Инанна дает нам ремесло гончарное.

Светлая Инанна дает нам ремесло строительства домов.

Светлая Инанна дает нам праведность.

Светлая Инанна дает нам неправедность.

Светлая Инанна дает нам городов разграбленье.

Светлая Инанна дает нам плачь вдовий и плач сиротский.

Светлая Инанна дает нам царственность.

Светлая Инанна дает нам скопство священное.

Светлая Инанна дает нам блудилища храмовые.

Светлая Инанна дает нам блудодейство жриц.

Светлая Инанна дает нам плетенье тростниковых циновок.

Светлая Инанна дает нам искусство кос, на затылке свитых!

Светлая Инанна дает нам искусство волос завитых

Светлая Инанна дает нам музыку и струн громогласие.

Светлая Инанна дает нам ремесло медное.

Светлая Инанна дает нам любовнослужение…

Думузи говорил, а народ некоторые слова встречал радостными криками, а некоторые горестным молчанием. И чем дальше он говорил, тем громче кричали люди, почти заглушая его следующий закон, если он им нравился, или черным молчанием, если закон их пугал.

Закончил он только к вечеру. Толпа перед храмом кричала:

– Думузи на царство! Думузи на царство!

Верховный жрец знаком призвал людей к тишине и проговорил:

– Инанна дала нам царственность. Путь супруг ее и станет царем нашим. Царем над Уруком и всеми народами которые Урук покорит благодаря священными знаниям, данным нам Великой богиней.

– Ты согласен стать царем Урука, пастух Думузи?

– Да, – коротко ответил Думузи и обернулся к Инанне.

Она, видимая только ему, улыбалась.

Шаг 34. Побег

Макс посветил фонариком по сторонам. Склеп. Макс выключил фонарь. Неизвестно, сколько ему придется здесь проторчать.

Каждая секунда казалась вечностью. В замкнутом пространстве и в темноте время идет по-другому. Будто становится тягучим. Зато мысли становятся быстрее.

Неужели его кинули? А что в этом особенного? подождут пока он сдохнет и заберут ларец.

– Барт! – позвал он.

Тишина.

В голове бежали сотни мыслей. По разным направлениям. Преобладало негативное. Очень не хотелось умирать так – в каменном гробу. Когда погаснет фонарик, он останется в темноте, это если будет поступать воздух, то фонарик жизни будет гореть дольше. Неужели они его бросили? Нет! Не может быть! Это случайность. Его сейчас вытащат. Или нет?

– Барт! – заорал он.

И застучал ногами по заслонке.

– Чего орешь? Здесь я, – голос Барта был приглушен.

Отдаленно, но вполне внятно.

– Думал, ты за пивом вышел, вот и ору. Вытащи меня отсюда, Барт, – сказал Макс.

– Ты нас сдал, подставил, а теперь вытаскивать тебя?

Макс бы оглушен будто громом.

– Я никого не подставлял, – твердо сказал Макс.

– Чем докажешь? – спросил Барт.

А чем Макс мог доказать? Все действительно выглядело подозрительно. Аргумент: носки свои съем – вряд ли бы подошел. Нужна была логическая цепочка в которую поверят.

– Мне это не нужно. Тем более смерть Виктора. Мне это абсолютно невыгодно…

Макс прислушался, снаружи раздавался какой-то шум. И невнятные восклицания Барта. Голос Марлен был слышен лучше, но смысла было никак не разобрать.

Наконец голос Барта приблизился.

– Меня только что пыталась убить Марлен. Если она это сделает, то тебя возможно никто не выпустит. Я не знаю пока как тебя выпустить. Думаю. Заслонка вдруг закрылась и все. Я попробовал ступни рыцарей повернуть по другому – ничего.

– Это произошло сразу после как я сдвинул ларец, – сказал Макс.

– Ты вынь содержимое и попробуй поставить его на место. Сможешь?

– Попробую.

Макс открыл ларец, подложив под дно ботинок. В ларце была земля и нечто похожее на сетку. То что он ожидал увидеть – Черные камушки на веревочках. В свете фонаря максу показалось что они отсвечивают желтым.

Определить положение ларца было просто – пылевые следы указывали точное место.

Макс установил ларец.

– Готово! На месте!

– Сейчас проверю.

Макс включил приложение на телефоне и сфотографировал ларец со всех сторон. Что-то хрумкнуло. Макс приложился ногой заслонка поднялась.

Барт схватился за край и потянул заслонку вверх, она поддалась еще немного.

Макс вылез.

Барт с довольной физиономией сообщил:

– Получилось! Марлен чуть на тряпочки меня не порвала. Когда я искал пути открытия.

– Барт, а что за подозрения?

– Мысли вслух.

– Не делай так больше, – железно сказал Макс.

– Я вытащил бы тебя в любом случае, – сказал Барт. – Да! В Любом! – повысил тон Барт обращаясь только к Марлен.

– Нам здесь больше нечего делать. А нюансы обсудим в более спокойной обстановке, – сказал Макс.

– Как ощущения? Обделался? Или не успел?

– Залезай и проверь!

Макс отряхнулся и вытер ладонью пот со лба.

Они закрыли склеп и внутренние уровени, Макс повел их к подземному ходу, которым воспользовался директор. Где-то там, похоже в комнатах с рыцарями гремело.

– Давайте поторопимся, – Макс прибавил ходу.

Раздались хлопки по свойству своему мало похожие на аплодисменты, скорее это были выстрелы.

Барт выруглася.

– Что там происходит? Они решили все подземелье разнести?

– Я так думаю, что подоспела охрана Виктора.

Они уходили по каменному ходу, кирпичные стены были однообразны. Эхо металось и множилось, постоянно казалось что кто-то наступает им на пятки. Эхо заставляло оглядываться и увеличивать скорость.

Ход был короток, они почти врезались в решетку.

– И что? Тупик? – спросила Марлен.

Макс ткнул в знакомый кирпич.

И открыл решетку.

– Легко как пирог, – хмыкнул Барт. – это тебе все директор показал? Ты его пытал что ли?

– Да, директор. Не было времени вам рассказать, – пожал плечами Макс.

Они закрыли решетку и вышли через обычную дверь в подвал поднялись по гулкой металлической лесенке к двери.

– И что теперь? – спросил Барт, тронув закрытую дверь, – из подземелья выбрались и застряли здесь. И где это здесь – тоже не понятно.

– На Инженерной улице. Отойди.

Макс привалился к двери плечом, та распахнулась.

Они оказались в небольшой абсолютно пустой комнатке.

Макс тронул дверь – закрыто.

Он приложился плечом, но дверь не поддалась

– Не сломай себе что-нибудь! – сказала Марлен и распахнула сначала железное жалюзи, а затем и окно напротив двери, которую пытался вскрыть Макс.

Похоже, именно этим ходом и пользовался директор. Они сошли с окна прямо на асфальтовую дорожку. Через деревья виднелся Инженерный замок.

Сооружение из которого они только вышли было того же цвета – кораллового. .

– Как я и сказал – Инженерная улица.

Через дорогу стоял точно такой же дом.

– Это guardhouse Михайловского замка! Можно было предположить, что ход идет сюда.

– Га-га-что-house? Чей дом? – уточнил Макс и показал спутникам, что им надо идти.

– Не знаю как точно по-русски, дом охраны. Это помещения для охраны замковых ворот.

Они двинулись по Инженерной в сторону Садовой.

– А почему туда идем? – спросил Барт.

– В Цирк нам не надо. А вообще все равно куда, главное, подальше отсюда.

Следов погони вроде не было. Они должны были бы заметить всяких серошляпых

Барт вызывал на ходу такси, машину решили бросить.

Приложение «Такси» предложило выбрать конечную точку поездки, Барт наугад ткнул в карту.

«Господа беглецы, на ближайший рейс из страны забронировано 3 билета. Советую их выкупить. Ангел». – это сообщение свалилось на всех троих.

Барт очухался первым и написал в ответ.

«У меня к тебе много вопросов, но основные эти:

Кто ты такой?

С какой стати ты нам помогаешь?

И почему именно из страны?»

Сообщение пришло на сей раз на месенджер только Барту.

Барт предьявил телефон.

Можете называть меня Ангел. С тобой мы работали в проекте в Сарагосе. Тогда меня называли Ан из Лос-Анджелеса – ANaLAys

Хочу заработать, Я знаю, что вы ищете, видел в сети обсуждение где участвовал твой неумело скрытый IP. Я становлюсь вашими глазами в современном мире и источником информации за услуги я хочу 25 процентов от находки.

В Берлине может находиться то, что вы ищите. Уверен, что продолжение поисков должно лежать через Пергамский дворец в Берлине.

– Я тоже хочу 25 процентов, – сказала Марлен. – А что мы ищем?

– С долями будем разбираться потом! – бросил Макс, его не очень устраивало, что на его бутерброд покушалось столько ртов. Он еще сам не понимал, с кем ему хочется поделиться и хочется ли вообще.

Подъехала машина.

Барт прыгнул на переднее сидение, Макс с Марлен сели сзади.

– Что за хрен с горы? – уточнил Макс.

– Это маг компьютерных технологий, – отозвался Барт. – И он прав, нам надо в Европу.

– Ты вообще видел когда-нибудь этого Ангела?

– Пилоту не обязательно знать диспечера каждого аэропорта. Я с ним работал, лучше его я никого не знаю. Я несколько раз с ним разговаривал, у него даже голос механический.

– Нам точно надо в Европу? – уточнил Макс.

– Надо все части. Целое стоит намного дороже, чем осколки. Я почти убежден, что продолжение поисков там.

– Хорошо, заезжаем в банк. И к Леониду Алексндровичу.

– К старику зачем? – спросил Барт.

– Надо забрать фотки,которые мы оставляли и я сфотографировал ларец Инженерного замка. Сколько времени до рейса?

– До конца регистрации три часа.

– Успеем.

Барт набрал номер старика. Ответом были гудки.

– Не подходит, – сообщил Барт. – Но у него не мобильный.

– Заехать все равно надо., – решил Макс, – может, не слышит, может вышел на пять минут.

– Сэр, меняется маршрут поездки, – обратился Барт к водителю.

Шаг 35. Ладушки в засадушке

Посещение банка заняло не больше получаса. Макс в очередной раз поразился уровню сервиса.

Он оставил ларец из-за громоздкости, а древние камешки взял с собой, завернув в платок.

Барт в машине озвучил свои мысли, подытожив сегодняшний день:

– Ангел прав искать остальные части надо в Европе. Эти части попали в Россию оттуда. И остальные части, вернее следы надо искать там. И есть у меня идеи… Марлен, у тебя паспорт с собой?

– Конечно, – пожала плечами Марлен.

– Тогда летим в Берлин, – подытожил Барт. – Я оплачиваю эту бронь.

У старика дверь была открыта, его не было, зато присутствовали следы обыска.

– Не успели, – сказал Макс. – Он мог уехать?

– Вряд ли, – поморщился Барт. – Некуда ему ехать. И он обычно мне сообщает.

– Эти ребята серьезно настроены, как бы беды не вышло, – вздохнул Макс.

– Так-так-так, пойманы на месте преступления, – проговорил появившийся крепыш, он выставил пистолет. По виду абсолютно было не понятно кто такой. – Стреляю без предупреждения, – пояснил он, – второй или четвертый будет предупреждающим. Документики сюда.

– Сэр, мы друзья Александра Леонидовича, в чем проблемы? – выдавил из себя изумление Барт.

– Сейчас проверим, какие вы друзья. Кто вы вообще такие. Документики сюда, – резко одернул его крепыш. Он был похож на отъевшегося лабрадора. Проход загораживал плотно.

– Ребят, давайте документы, – Макс достал паспорт.

Барт и Марлен отдали ему паспорт и не поняли, что случилось, Макс протянул документы крепышу, и после чего тот тихо осел на пол.

– Возьмите, не понадобились, – вернул документы Макс.

– Блин! Еще этот! Они же тревогу забьют, нам не выбраться будет вообще! – выстонал Барт.

Макс обыскал крепыша – ничего.

– Кто такой?

– Надо его спеленать, а из аэропорта позвонить в полицию, чтобы его вызволили.

Макс плеснул на крепыша водичкой.

– Эй, ты кто такой?

Крепыш очнулся и плюнул в Макса, мол, русские не сдаются.

Макс терпеть не стал и отправил крепыша обратно в нокаут: у самого дед в Отечественную воевал. Да и сам Макс успел пороха понюхать.

Макс спеленал плевливого типа, нашел у деда шнуры и связал по ногам и рукам, надел на глаза повязку. Посадил, прислонив к стене. Крепыш начал бормотать:

– Суки, вы у меня схлопочите, вы понимаете на кого руку подняли?

– Цыц, – сказал Макс. – Иначе я еще тресну.

– Я тебе сейчас цыцну! Развяжи меня! Я тебе руки переломаю!

– Ты чего сюда приперся? Тебя прислал кто!

Но крепыш матерился и угрожал все громче и громче.

– Не скажет он ничего, – проговорила Марлен. – По крайней мере, сейчас. На вот.

И она протянула полотенце.

– Чистое вроде.

– Это зачем? – не понял Макс.

– Кляп, – жестко сказала Марлен, – а то разорется, когда уйдем…

– Жестокая ты женщина, Марлен, – в голосе Барта сквозила ирония. – А он не задохнется?

– Не должен, – сказал Макс и запихал в рот крепышу кляп.

Барт посмотрел в серванте, прошел в комнату.

– Фотографий нет, фото жалко, теперь они точно знают, что у нас есть.

– Тряханут старика, он им сдаст все.

– Зря ты так, старик крепкий, через лагеря прошел, – обиделся Барт.

– Сдаст, не сдаст все равно все понятно… Прости, Барт. Это я не подумавши. Леонидыч, действительно, классный.

– Мальчики, я ничего не понимаю, – проговорила Марлен.

– Некогда сейчас, Барт объяснит по дороге у него хорошо получается. Поехали! – сказал Макс.

Когда они прыгнули в дожидающееся такси, Барт воскликнул:

– Ну, почему все так происходит!

– Потому что – потому, – пресек словоизлияния барта Макс.

Барт мгновенно все понял, что при водителе не стоит ничего говорить и приложился к бутылке, которую он забрал из инженерного замка. И скривился так, будто поцеловал лягушку.

Это была не лягушка, это был волос.

– Вот гад! Я же говорил ему не трогай мой вискарь! Что за мерзкий мужик! Мало ты ему треснул.

– У тебя к нему стойкая ненависть, – заметила Марлен. – Я бы могла сказать: «Хочешь об этом поговорить?», но боюсь ты меня пошлешь.

– Эээ, может быть, – хохотнул Барт, после глотка виски ему стало чуть лучше. – Он нечистоплотен как снаружи так и внутри. Стоило своими рученками взять бутылку, тут же волос оставил. Тьфу!

– Похоже он тебе сильно насолил, – сказала Марлен.

– Он насолил всем, кроме меня. Если не считать, что он покушался на мой виски. У меня возникла физическая к нему непереносимость, и все происходящее с ним подтверждает мое к нему отношение.

– И какое у тебя к нему отношение.

– Меня от него тошнит, как от плохого пойла. И фамилия у него мерзкая будто комок шерсти – Гетц.

– В общем Паразит Паразитович, – усмехнулся Макс. – А Гетц – это имя или фамилия?

– Это диагноз. Всё не хочу больше он нем разговаривать! – и Барт откинулся на сидении. Через минуту он спал. Видимо, беготня последних суток его доканала.

Макс вспомнил про очки дополненной реальности. Он одел их и вставил один крошечный наушник, крепившийся на душке, в ухо. Маленький прозрачный экран в правом верхнем углу предложил произнести команду.

– ОК, очки, проложи дорогу до Пулково.

На экране появилась карта города с проложенным маршрутом, прямая зеленая линия по Московскому проспекту. И время в пути – полчаса. Пока Макс думал, чтобы еще заставить сделать очки, на экране появился значок трубки. Входящий звонок. Неизвестный номер.

– Ок, очки. Ответь.

В наушниках раздался металлический и низкий голос.

– Привет Макс. Это Ангел.

– Чего у тебя голос нечеловеческий? – спросил вместо приветствия Макс.

– Я же Ангел, а не человек, – в его механическом голосе сложно было различить эмоции. – Теперь ты всегда сможешь со мной связываться. Только произнеси мое имя. И я пригожусь. Мне же надо отработать свои двадцать пять процентов.

– Я согласие не давал.

– Здесь пахнет большим кушем. Макс, не жадничай. Без меня у вас ничего не выйдет. Я способен почти на все.

– Десять процентов.

– Двадцать

– Пятнадцать и закончили.

– ОК. Пятнадцать.

– А откуда ты знаешь русский, если ты из Лос Анджелеса.

– Есть русские друзья. Они тоже хорошо торгуются.

– Раз ты такой дорогой специалист, скажи, за нами есть погоня? И что говорят менты по поводу смерти Виктора? Нас еще не ищут.

– Пока не ищут. Пока на их частотах только ругань, что шишку завалили, и никто не знает почему.

– Не забудьте выкупить бронь. Это можно сделать только в кассах. Не on-line. Чтобы имена не светить через интернет.

Марлен прислушивалась к разговору Макса. Ее мир в который уже раз давал серьезную трещину. У нее была работа, но она ушла к чокнутому олигарху. Его убили, чуть не убили ее. Теперь от в такси в аэропорт с полузнакомыми людьми. Бежит из страны. И главное, тот, кто так странно много знал о том ней было, что с ней есть, и что с будет, кто вытащил ее из лап таблеточной смерти, тот кто говорил, что у нее будут дети, оказался охотником за сокровищами, работающим за пятнадцать процентов. И, вероятно, все что говорил ей, просто средство для достижения своих корыстных целей. Что ж, ей не привыкать. Но сейчас времени для рефлексии почти не было. Сзади в России остались смерти, впереди сокровища. Кто бы ни был Ангел, впереди будет интереснее. И, все же, почему он так написал про детей?

Шаг 36. Она прекрасна, как Хаят

К аэропорту Барт очухался и выглядел абсолютно трезвым и свежим, будто приехал из отпуска. Среди множества людей можно было говорить практически беспрепятственно.