Седьмое евангелие от «ЭМ»

– Всё, пошёл я, – прошептал Семён Александру. Вместе с Александром на крыльцо вышел и какой-то пожилой мужик, который приветливо пожал Семёну руку и пригласил приходить ещё.

– Будем рады видеть снова, приходите с друзьями, с супругой, детьми. Мы всем рады.

Всю дорогу домой Семён был как в бреду. Его возмутило присутствие маленьких детей на сходке. «Ведь они же – совсем неразумные, а им с молоком матери о каком-то боге, святых и прочей чуше», – вертелось в голове у Семёна. Очнулся он, поровнявшись со зданием краевого КГБ. «Здесь же Андрюха должен работать», – вспомнил он сокурсника, с которым абитуриентом ездил когда-то в колхоз. И, не долго думая, Семён вошёл в здание КГБ и тут же наткнулся на военного у дверей.

– Вы к кому? – спросил дежурный.

Семён назвал фамилию.

– Вам назначено? – дежурный стал что-то рассматривать в рукописном журнале, который лежал перед ним на столе.

– Да нет, просто поговорить надо, – Семён почему-то не ожидал, что войти будет не так просто.

– Ваши документы? – опять спросил дежурный.

– Заводской пропуск только, – протянул Семён белый пластиковый прямоугольник.

Дежурный взял пропуск и куда-то позвонил по телефону.

– Присядьте, – указал он Семёну на стоящий рядом коженный диван. Через пару минут, действительно, вышел улыбающийся Андрей. После нескольких приветственных фраз – всё-таки много лет не виделись – Андрей спросил Семёна, что его привело в эти стены.

– Секту я сегодня посетил, – возмущённо начал Семён, – это ж беспредел какой-то. Неужели всё так запросто. Дети там маленькие, ползают ещё по полу, а им про бога в мозги втирают. Хором молются на коленях. Средневековье какое-то. Правда, и на гитарах играют, и поют херню какую-то.

– Это на Семафорной? – улыбался Андрей.

– Да, на Семафорной.

– Дом там деревянненький?

– Да, бревенчатый, – растерялся Семён.

– Во дворе там «Запорожец» голубенький?

– Так надо же что-то делать… – растерянно промолвил Семён.

– Да не волнуйся ты так. Кстати, ещё раз посетить их не собираешься?

– Да нет, не собирался.

– Ну и не ходи. Если честно, то нечерта там делать, – во взгляде Андрея чувствовалась уверенность.

Глава 9.

«IBM отдыхает»

– Как у тебя дела продвигаются по операции «Наркотик»? – поинтересовался за обедом Демьян. Они с Грелкиным теперь снимали одну трёхкомнатную квартиру. В одной комнате жил сам Погребняк, в другой – Грелкин, в третьей была фотолаборатория.

– В принципе, всё готово. Предмет раздобуду на днях, – начал было рассказывать Басти.

– Поясни, что значит «раздобуду»? – перебил Погребняк.

– Аптеку на «Ленина» хочу чуток соразмерно облегчить.

– Да ты с ума сошёл! Как чувствовало моё сердце. Даже и думать забудь. Никаких «облегчить». Ещё не хватало в ментовке засветиться. Есть же более простые пути.

– Контакт со скорой помощью? – робко вставил Грелкин.

– Можно и контакт, но есть пути ещё более простые.

– ? – Грелкин скроил вопросительный взгляд.

– Ну разузнай об умерших только что бабушках и дедушках, кто тяжело болел перед смертью. У их родственников всегда остаются такие препараты. С ними всегда проще договориться, чем с медсёстрами или скорой помощью. Включай мозги.

– Ясно, Босс.

– Кто ещё в операции?

– Рог, думаю, подойдёт, на роль главного провокатора.

– Это который технолог? Он шприцом владеет?

– Нет, шприцом соразмерно владеет сам объект.

– Только двое?

– Нет, – замялся Грелкин, – там ещё один, но это косвенно.

– Смотри, без гнусных последствий – мы не вмешиваемся в чужие линии? Я не хочу лишний раз в Центр подавать запрос на дополнительные разрешения по нашему делу. Все операции должны планироваться так, чтобы никакая другая линия не была затронута. Важна чистота эксперимента. Дали тебе линию судьбы, вот и работай с ней: крути, верти, испытывай её в рамках нашей шкалы. И чем меньше посторонних влияний, тем лучше. Это там очень ценят.

Бережной с Востриковым повадились последнее время обсуждать и планировать свои дела, сидя в краевой библиотеке.

– Ты знаешь, какой фокус придумал Погребняк пока ты в высших сферах мотался? – спрашивал Антон своего собеседника, перелистывая последний номер «Науки и Жизни».

– Это под Новый Год?

– Да, бывшей зимой. Он жил с ним три месяца в Ташкенте.

– Да что ты? Сам ездил?

– В одной комнате жили в гостинице. А я думаю, куда Пыжик девался? Потом сообразил, что и Погребняка где-то нет. Думал, что-то глобальное замышляют, а он в Ташкенте… Ситуация была конечно пиковая. Тут не влезешь с наганом, мол, вы арестованы, товарищ, по подозрению … и всё такое… И в лицо он меня знает. Да ты и сам знаешь – прямые контакты запрещены. И учёбу эту прервать не было никакой возможности. В общем ход он обыграл профессионально. Знал, что я по Грелкину буду ориентироваться и услал его в отпуск. А я голову ломаю, что происходит? Кстати, объект из Ташкента кучу книг каких-то привёз. Это ни с твоей подачи?

– Нет, книжку я ему здесь готовлю. На днях выходит. Двухтомник Марселя Берже «Геометрия».

– Ну, мне это до лампочки. Твои игры поперёк моих дел не впутываются, я, надеюсь?

– Так, с Ташкентом вроде всё в порядке?

– Пока нормально, но понять не могу, что это за шаг такой? Попили водки и всё? Он что, молодого мужика хотел перепить? И довести его до алкоголизма? Погребняк, конечно ещё тот ухарь, но ведь возраст-то не спишишь. Он уж много лет в этом обличии работает. Сжился с образом. А объект, как почувствовал – пил только в его компании.

– А Грелкин в Ташкенте точно не появлялся?

– Нет, это точно. Я его в Центре запеленговал. Если бы дёрнулся, мне тотчас бы дали знать.

– Может просто, хотел лично познакомиться?

– Это, пожалуй, единственное объяснение. А то всё через своего стажёра норовил дела прокручивать. Я даже начал подозревать – уж не на пенсию ли собрался наш Демон?

– А сейчас, что Пыжики наши затевают?

– Не знаю, что затевают, но жить стали вместе – квартиру трёхкомнатную снимают. С одной стороны – это даже хорошо: оба на виду. Но в третьей комнате у них фотолаборатория. Для чего? Ведь все такие дела можно в Центре делать. Вот это вопрос. Погребняк ничего случайно не делает. Грелкин вокруг Рога крутится. Пока не очень назойливо, но что-то за этим есть. Я пасу его.

– Скоро выйдет указ о введении в школах нового предмета. Что-то связанное с программированием. Век ЭВМ ведь наступил. Хочу использовать это в своих целях.

– Заманить хочешь нашего подопечного в школу?

– По совместительству. Это хороший шанс включить в моё направление детскую линию.

– А ведь ты мне идею подбросил. Если Погребняк затеял личное знакомство, то почему бы и мне не попробовать. Линия защиты должна предполагать и личное знакомство, и общение.

– Что ты имеешь в виду?

– Да что в школе не найдётся для меня какого дела? Завхоз, трудовик, кто там ещё?

– Военрук.

– Может, и военрук.

* * *

Всё больше и больше занимала Семёна, построенная им поверхность. Ведь всё почти очевидно. Почему же более ста лет математики не обращали на это внимание? И аналитика хорошая, и константа получилась замечательная. Формулы красивые. И основной «узел» из четырёх круговых полуконусов на каркасе правильного треугольника.

Рабочий стол Семёна располагался в комнате проблемных программистов. У окна там стоял стол главного теоретика отдела. Производственные дела у Семёна шли отлично, ЭВМ работали, как часы и Семён выкраивал время, чтобы начисто оформить свои решённые математические задачи в творческую тетрадь. Математическое творчество било фонтаном и задач было много. Третья тетрадь быстро подходила к концу.

– Разреши взглянуть, – главный теоретик остановился у стола Семёна.

– Пожалуйста, кое-что начисто оформляю.

– Тетрадь номер три, – глянул на обложку тетради Борис Валентинович и сел за свой стол. Он не торопясь перелистывал страницы тетради, что-то тихонько говоря самому себе.

– Это же фазовый переход, – поднял он взгляд от тетради.

– Что ты говоришь? – не понял Семён (они с Борисом были на «ты»).

– Переход полуконусов в твоей поверхности – это же фазовый переход. Причём, двухкратный, в цикле, – Борис Валентинович по образованию был физик-теоретик, но потом переквалифицировался в программиста. То, что он делал в отделе было действительно гениально и Семён это уже начинал понимать.

– Почему раньше до этого не допёрли? – пожал плечами Семён, – ведь только две тривиальных развёртывающихся на плоскость поверхности: цилиндр и конус. Лист Мёбиуса сам является подсказкой для существования такой поверхности.

– Теперь я знаю, как будет выглядеть твой надгробный камень, – улыбаясь сказал Борис. Никто в комнате не понял, о чём идёт речь.

На днях начальник отдела заглянул в комнату проблемных программистов и попросил Семёна зайти в его кабинет. Кроме начальника отдела в кабинете сидел незнакомый седой представительный мужчина.

– Вот, рекомедую Вам: Семён Гюгович Молнар – один из лучших и перспективных наших специалистов. Кстати, заочно учится в педагогическом институте, – представил Семёна начальник отдела, – а это Покровский Исай Александрович, директор нашей подшевной школы. Пожалуйста, – развёл руки начальник АСУ.

– Очень приятно, – привстал с поклоном директор школы, – вы, конечно знаете, – обратился он к Семёну, – что с этого года в учебный план старших классов и девятых, и десятых поставили новый предмет – «информатику», но никаких учебников, никаких рекомендаций нет, да и учителей нет. Мол, привлекайте в помощь специалистов вычислительных центров. Ну к кому обратиться, к шефам в первую очередь. Вот, Виктор Васильевич вас рекомендует.

– Ты, садись, – вставил начальник АСУ, обращаясь к стоявшему, как столб, Семёну. Семён неопределённо повёл плечами.

– Трудовое законодательство в этом случае, – продолжил директор школы, – разрешает работу по совместительству с оплатой, как в штате.

– Я переговорил с начальником ВЦ, он не против, – снова встрял Виктор Васильевич, – два раза в неделю будешь ходить в школу на два часа, а свой рабочий день продлишь. Всё равно день у тебя ненормированный.

– Ну, давайте попробуем, – согласился Семён.

Теперь у Семёна был не белый пластиковый пропуск, а красная книжечка, которая позволяла входить и выходить с завода в любое время дня и ночи. Семён вёл два урока в девятых классах и два урока в десятых.

– Я Вас представлю, как Семён Юрьевич, а то Гюгович сложновато, сразу же что-нибудь своё придумают, – предложил директор. Семён не возражал. – Преподавать будете в классе, где идут занятия по военной подготовке. Там и подсобка есть, если что… и учитель по военке не плохой дядька, фронтовик. Давно на пенсии, подрабатывает.

На первом уроке присутствовал и завуч, и директор.

– План урока у вас имеется, Семён Юрьевич? – поинтересовался завуч.

– План имеется, – Семён протянул завучу тетрадку. Как писать школьные планы занятий Семёна научили уже в педагогическом вузе, – только тема взята из головы, нет же никаких рекомендаций.

– Здесь вам, все карты в руки, – уверенно сказал директор, – как считаете нужным.

Больше ни директор, ни завуч ни разу не присутствовали на уроках информатики.

Ученики к предмету Семёна относились прохладно. Человека два на первых партах слушали внимательно и с пониманием, остальные занимались своими делами. На последней парте играли в карты. Семёна это не трогало. Когда в классе поднимался шум из подсобки выходил Андрей Андреич – учитель военки и командирским голосом кричал: «Богданов! Наряд вне очереди!».

Андрей Андреич заканчивал войну командиром тяжёлого танка «ИС». На стене висели часы, со списанного такого танка. Семёну сразу понравились эти часы. Он вообще был к часам неравнодушен.

– Чуть что, Богданов, – обиженно бурчал Богданов.

– Два наряда! – И класс снова затихал.

На перемене Семён посмотрел классный журнал и выяснил, что Богданов занимается хоккеем.

– Сергей, – обратился Семён к Богданову, – желобок мне на коньки поставишь?

– А вы в хоккей играете?

– Сейчас уже нет, раньше играл.

– Тройку поставите на экзамене?

– Вообще можешь на мой урок не ходить, только в школе в это время не мельтеши, а на зачёт приходи за тройкой.

– Договорились.

Однажды Андрей Андреич поведал Семёну любопытную историю про Богданова. Он частенько прогуливал уроки и слонялся по школе. В классе с Богдановым учился один мальчик, недавно пришедший из другой школы. Пацаны из соседнего класса стали его как-то доставать. И хотя физически не приставали (парень был не хлипкий), но достали своими подначками окончательно. И парень этот решил самому главному то ли отомстить, то ли проучить капитально. Дождался, когда сам был дежурным по школе, и вызвал обидчика будто бы к директору, чтобы оказаться с ним один на один.

Идут по коридору. Обидчик впереди, дежурный сзади. Вдруг слышит обидчик какое-то шуршание за спиной, оборачивается, а дежурный из газеты топор вынимает и лицо такое зверское, мол, конец тебе пришёл. Тот бежать, этот с топором за ним, а тут Богданов из-за угла выходит и, не долго думая, бросился под ноги тому, что с топором. Прямо, как под шайбу лёг, всё по хоккейному. Потом уже топор вдвоём у мстителя отобрали. Скандал был большой, но удалось замять в рамках школы, а то бы парню с топором могли бы психическое помутнение пришить. Значит и печать потом на всю жизнь. Но как-то обошлось.

После исчезновения Богданова с уроков информатики в классе стало поспокойнее. Одно Семёна волновало, чтобы за время отсутствия Богданов чего не натворил в самой школе – у него всегда что-то происходило с приключениями. А пацана того задевать перестали и как-то старались обходить стороной.

Именно в это время, время занятий в школе, родилась у Семёна идея – организовать для детей пятых-шестых классов математический кружок и рассказывать ребятишкам интересные загадки и головоломки, математические чудеса, которые сам уже знал в больших количествах. Директор школы идею одобрил, тем более, что Семён денег за эти занятия не просил, а кружок собирался проводить по субботам в свободное от основной работы время. Кружку дали название «Пифагор».

На первые занятия ходило очень много детей. Многие приходили с бабушками и дедушками, а кто-то и с родителями. Потом кто-то отсеялся и осталось человек пятнадцать, но уже таких, кто стал посещать эти занятия, как школьные уроки. Самое интересное, что Семёна стали приглашать в гости. Кто на обед, кто на ужин, а кто и на шашлыки с загородной поездкой. Друзья Семёна стали шутить, мол, и на основную работу ходить не надо. К одному на обед, к другому на ужин – с голоду не помрёшь. Самому Семёну нравились эти занятия и он готовился к ним даже более основательно, чем к занятиям информатикой.

Как-то быстро закончилась третья творческая тетрадь Семёна. Было в ней всего тринадцать работ. Но кроме работ по аналитической и дифференциальной геометрии были исследования и по проективной геометрии. Кружковая работа стимулировала ещё и занятия по школьной планиметрии и было открыто ещё несколько интересных теорем.

Эпиграфом к четвёртой тетради стали слова Германа Вейля: «Занятия математикой сродни мифотворчеству литературе или музыке».

* * *

Как-то на вычислительный центр к Семёну заглянул Сергей, который Рог. Вид у него был не то, чтобы напуганный, но какой-то странный.

– Семён, ты наркотик когда-нибудь пробовал? – таинственным полушёпотом и постоянно оглядываясь заговорил Сергей.

– Пробовал, – ответил Семён, – как-то Юрка-Грек косяк забил и мы выкурили его на двоих.

– И что? – допрашивал Сергей.

– Да ничего, Грека вроде торкнуло, а я ничего не почувствовал. Грек говорит, это сразу не приходит, надо, что-то в себе разглядеть. Правда дома потом часа четыре спал, как убитый средь бела дня и проснулся весь мокрый от пота.

– Может попробуем?

– Ты что гашишь раздобыл?

– Нет, морфий две ампулы. Ты же уколы ставишь?

– Детям задницы колол, когда кто-то болел. Матушка как-то научила, мол, в жизни пригодиться.

– Вот и пригодилось, только надо место выбрать. У меня маман – сам знаешь, у тебя жена, дети. Я подумал, может, у Пещерного, он же один живёт. Я договорюсь с ключами.

– Да Пещерного и я могу попросить. А ты где морфий раздобыл?

– В обед, может, его навестить? А морфий один хрен припёр, бабка у него отвалилась и пара ампул осталась. Я у него на пол литра белой нитры выменял. А краску прошлым годом у Соломона раздобыл – надо было рамы на окнах подкрасить, немного осталось.

Разговор, который Сергей повёл с Пещерным, чуть не сломал всё дело. Пещерный легко согласился предоставить квартиру хорошим знакомым.

– Для тебя и Семёна всегда пожалуйста, – сказал Пещерный, протягивая ключи от квартиры, – баб решили привести?

– Нет, – вдруг сказал Сергей.

– А что, в карты перекинуться? – уже подозрительно покосился Пещерный

– Нет – снова вырвалось у Сергея, а сам тут же подумал: «надо было сказать, что баб приведём и всего делов, теперь выкручивайся…».

– А что тогда? – Пещерный зажал ключи в кулаке.

– Да так, один эксперимент…, – начал выкручиваться Сергей, не зная, что сказать.

– Надеюсь, квартиру не спалите?

– Нет, всё будет аккуратно.

– Семёну привет, – сказал Пещерный, вручая ключи, – потом в почтовый ящик бросьте. У меня есть второй комплект. Работает только верхний замок.

Договорились, что Сергей приедет к Пещерному утром и будет ждать там Семёна после ночной смены. В тот день было очередное дежурство Семёна по вычислительному центру (по приказу, кто-то из программистов всегда должен был быть в ночную смену, чтобы избежать участившиеся сбои в ночные смены).

– Смена была спокойной и Семён прямо с завода отправился к Пещерному. Металлический бокс для кипячения шприцов он загодя положил в свой рабочий портфель.

Дверь открыл незнакомый мужик.

– Вам, кого? – спросил мужик в трусах. Из комнаты выглядывало женское лицо.

– Пещерного, – растерялся Семён.

– Какого Пещерного? – удивился мужик в трусах.

– Володю, в смысле… – пояснил Семён.

– А, – кивнул головой мужик в трусах, – следущая смена, понимаю, – мужик поправил трусы, – мы сейчас уходим.

Семён вышел на улицу и сел в беседке, поджидая Сергея. «Проспал, гад» – подумал Семён. Через четверть часа показался Сергей. Семён не стал его останавливать – хотелось посмотреть, как он войдёт в квартиру. Лестничная площадка просматривалась со двора и Семён видел, как Сергей вошёл в квартиру. Через несколько секунд он вышел из подъезда и направился к беседке. Здесь друзья и встретились.

– Сейчас они уйдут, – сказал Сергей после приветствия.

– Ты про ключи у них спрашивал?

– Нет, а надо было?

– Да, чёрт с ними. У нас свои есть.

– Есть, – Сергей достал из кармана ключи, которые получил от Пещерного. Скоро из подъезда показалась парочка – путь был свободным.

Дверь долго не хотела открываться.

– Дай я попробую, – сказал Семён, которому надоело ждать.

– Пещерный сказал, что работает только верхний, английский, – Сергей протянул ключи Семёну. Семён слышал, как щёлкал замок, но дверь оставалась закрытой. Из квартиры напротив вышел старик, услышав разговоры на площадке.

– Дед, иди с миром, видишь, дверь не открывается, – раздражённо цыкнул на него Семён. Дед тут же ретировался.

– Как бы милицию не вызвал, – со страхом в голосе сказал Сергей.

– У него телефона нет.

– Откуда ты знаешь?

– Сам смотри – ни один проводок из квартиры не выходит. Дом не телефонизирован.

Наконец Семёну надоели экспериметы с ключом.

– Пойдём Пещерному позвоним на работу?

– А ты телефон знаешь? – спросил Сергей.

– Позвоним в наладочный участок, где я работал, там скажут, – Семён в последний раз сунул ключ в отверстие, но не английский, а второй, амбарный. Замок звякнул и дверь открылась. Сергей обалдело посмотрел на Семёна.

– Это эти двое не на тот ключ закрыли, – предположил Семён.

Уже через несколько секунд бокс со шприцами стоял на плите. Сергей развернул носовой платок и показал две ампулы с содеожимым чайного цвета объёмом с кубик каждая. Надпись на ампуле почти стёрлась и буквы не читались.

– Снимай штаны, – сказал Семён.

– Прямо здесь, на кухне?

– Ну пойдём на диван, – пожал плечами Семён. Сергей лёг на живот, оголив задницу.

– В левый полужопец, как говорят хохлы, или в правый?

– Давай в правый.

Семён вонзил шприц и сделал инъекцию. Потом вскрыл вторую ампулу, сменил иглу, сел на диван и сдел укол себе в ногу. Потом оба уселись на диван, откинулись на спинку и стали ждать.

– Пойду кофе сделаю, – сказал минут через пять Семён, – тебе сделать?

– Нет, я закурю.

Они сидели так ещё минут десять. Семён допил кофе, а Сергей выкурил сигарету.

– Ты как? – спросил Сергей.

– Что-то никак. Ни в голове, ни в ж…, – ответил Семён, – точно, тебе не те ампулы подсунули.

– Нет, не мог он обмануть. Его бабке уколы больше года ставили.

– Так срок годности истёк.

– А разве у морфия в ампулах бывает срок годности?

– Да чёрт его знает, может и бывает. Надо у Юрки-Грека спросить, он всё про наркотики знает.

Ещё через полчаса друзья покинули гостеприёмную пещеру Пещерного и отправились по домам так и не испытав действия наркотика.

– Во первых надо было в вену колоть, – говорил Юрка-Грек, услышав эту историю от Семёна, – во-вторых, один кубик – это мало. Пулемётчик себе двенадцать кубиков засадил, когда ему решётка светила и выжил.

* * *

Четвёртая тетрадь начиналась очень интересными исследованиями. Семёну удалось не только построить дифференциальное уравнение взаимных базисов, но и решить его. И интеграл взялся сразу. Любопытное получалось решение. Семён назвал его «интегральной метрикой». Кроме того были открыты сразу две теоремы. Теорема из планиметрии о трисектрисах, а вот вторая теорема была из проективной геометрии и в учебнике, по которому занимался Семён, её не было. А между тем, – это была уже пятнадцатая теорема, открытая Семёном. «Так не бывает. Здесь что-то не то» – крутилось в голове у Семёна, – «тут за всю жизнь некоторые и одной теоремы не открывают, а здесь, как из рога изобилия. Это ненормально».

На днях, зайдя в книжный магазин, он увидел только что «выброшеный» на прилавок трёхтомник известного французского математика Марселя Берже «Геометрия». Два тома теории, а третий – задачник. А на обратном пути столкнулся со своим преподавателем геометрии из вуза.

– Трёхтомник Берже только, что ухватил, – похвастался Семён, показывая книги.

– Это должны быть хорошие книжки, – сказал Артур Иванович, рассматривая приобретение Семёна, – Берже относится к старой французской школе геометров. Где выбросили?

– У нас в «Академкниге».

– Надо заглянуть, у тебя, что новенького? – спросил Артур Иванович. И Семён рассказал ему про новую теорему.

– А ты знаешь, что скоро зональная межвузовская конференция? Вот на ней бы доложить твою теорему. Я в оргбюро, вставлю твоё сообщение на секции по геометрии, договорились?

Семён начал готовиться к конференции и взял на работе неделю отгулов, которые накопились за ночные дежурства. Подготовка требовала времени. Надо было проверить лаконичность доказательства. Надо было выбрать самые яркие задачи, которые порождались этой теоремой. И главное – надо было проштудировать все книги Берже. Семён полагал, что если у Берже нет такой теоремы, то значит её и нигде нет, потому, что книги Берже были последним словом в геометрии сегодня.

Он читал «Геометрию» Берже и всё время ожидал, что перевернёт страницу и увидит там свою теорему. Он просмотрел внимательно весь задачник Берже. Среди задач тоже не было его теоремы. Дочитав до конца, Семёну начало казаться, что он где-то читал не внимательно и просмотрел свою теорему. Он начал всё сначала и снова читал «геометрию» страница за страницей.

На конференции Семёну дали полчаса и он в это время уложился. После доклада он не стал дожидаться окончания конференции и отправился на завод. Через месяц на очередной сессии они встретились с Артуром Ивановичем.

– Ты куда тогда убежал с конференции? Самое интереное началось во время подведения итогов. Твой доклад получил диплом первой степени – это высшее признание конференции. Зайди ко мне на кафедру, там тебя главный приз дожидается.