Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…

С Аськой-то всё понятно. Она со мной хоть на край света. А вот Аревик вряд влекли сюда прелести гор – Бзазян явно вознамерилась обзавестись в Ариу-Къызе парочкой поклонников…

Маджир обхаживал то Асю, то Аревик, взял у обеих телефоны, названивал им в Ростов. Тришиной так вообще в любви клялся. В одну из наших с Аськой поездок мы успели распить с аборигенами бутылочку винца, и Маджир уверял, что полюбил Тришину с первого взгляда.

Наши разговоры с Пилялом могли длиться часами. Мы то считали проценты любви, то начинали пререкаться и подтрунивать друг над другом. Никто долго не выдерживал слушать подобные диалоги.

«Боже! Как он меня терпит?» – думала Я всякий раз, вступая с Пилялом в словесную баталию.

Даже Ася, услышав несколько наших бесед, сделала замечание:

– Ядрёна-ворона! Как ты с ним разговариваешь! Шпыняешь как собачонку! Я бы на месте Бытдаева обиделась бы.

Пилял не обижался, но время от времени злился. Ругались мы часто и эмоционально. Зато как мирились! После бурной ссоры Я часами выслушивала, какая Я распрекрасная, и как мой Джигит ценит свою Принцессу. Ну, тут уж и Я могла ввернуть пару нежных ласковых пассажей, потому как хотя обычно «ласковых» от меня Пилялу доставалось и немало, но по большей части они были нецензурными.

Все полгода, что мы общались, Я над Пилялом откровенно издевалась. Он писал мне ванильные эсэмэски, звонил и признавался в любви, попутно интересуясь: «Сен мени сюемисе?» – «Ты меня любишь?» На животрепещущий вопрос Я отвечала в лучшем случае смехом, в худшем – смачным сарказмом. Как и любой девушке, мне было приятно послушать, какая Я замечательная, но всерьёз возможность каких-либо отношений с Баранологом Я даже не рассматривала. Тем более в Ростове у меня был мужчина…

Какие могут у нас быть отношения с Бытдаевым? Право смешно. Разве что платоническая любовь. На расстоянии. Большом расстоянии. Эдак километров в пятьсот, ахах…

Правда иногда Я предавалась безумным фантазиям о необычной экзотической любви городской девушки и молодого гордого горца. В моих мечтах у Бытдаева появлялся романтический ореол и целый набор редких качеств. Возможно, вышедший из мира грёз герой интересовал меня гораздо больше простого грязного чабана…

Но сможет ли сын гор покорить дочь степей?

Июнь 2010, КЧР

Весь вечер Я кайфовала. Покаталась по посёлку, от души наелась хычинов и лагмана, посидела покурила у реки. Людей в центре было много. В основном туристы: спортсмены, скалолазы, семейные пары с детишками.

Местные бродили тут же. Парни все как один выхаживали в костюмах и майках с огромным лейблом «Adidas» и резиновых шлёпках (Не зря Барановед в шутку величал каждого такого встречного односельчанина «Adi-джаш»! ). Этот карачаевский стайл всегда приводил моих модных подруг в недоумение.

Ничего плохого и ужасного в джигитах не было. Почему Гуля велела не связываться с «карачаями» оставалось загадкой. В конце концов, вступать в интимные отношения с карачаевцами не входило в мои планы, и Я перестала забивать голову этими вопросами. Навернула несколько кругов вокруг посёлка, накатила три раза по пятьдесят коньяку для сугреву и отправилась спать.

Пилял в половине первого прислал эсэмэску: «Сладких снов, птица моего сердца». Я метнулась на балкон – тачки не было.

«Значит, в Черкесске остался. Выходит, „явление Христа народу“ автоматически переносится на завтра», – решила Я и со счастливой улыбкой на лице отошла ко сну.

Часть первая

Ночь, голубая ночь, сколько на небе звёзд…

День первый

Июнь 2010, Ариу-Къыз

Утром проснулась в девять. Полюбовавшись на сонную белую мордашку в зеркало умывальника, окрестила себя «бледной поганкой» и решила непременно позагорать. Желудок стонал от голода. Но в холодильнике Баранова как назло не осталось ничего съедобного: полки сплошь забиты склизкими ошмётками, полусгнившими овощами, заветренными остатками сыра и колбасы, дурно пахнущими неопознаваемыми кусочками и открытыми упаковками вредного кетчупа и майонеза. Из рефрижератора несло помойкой. Я полезла в шкафчики: хлеб покрылся плесенью, в пачках с рисом и крупами копошились какие-то жучки… Сомнений не было: недавно в Ариу-Къызе побывал Лёлик со своей гоп-компанией.

Меня передёрнуло. Я взяла большой пакет для мусора и переместила всю «отраву» туда.

Кроме кофе и сигарет на завтрак ничего не светило. Но меня это не расстроило. Я выползла с огромной дымящейся кружкой на балкон. Зина увлечённо ковырялась в ярких цветочках.

– Доброе утро! – оскалилась Я как можно дружелюбнее. – Как спалось?

– Здравствуй, – буркнула Суркова, не поднимая головушки. – Нормально. Ты только окурки в клумбу не кидай.

– Что вы, что вы! Ни в коем случае! Как можно? Для этого пепельница есть! – помахала Я огромной стекляшкой над Зининой головой.

– Понашвыряют тут, понасвинячат, а мне потом с больной спиной выковыривать ваши бычки да крополя…, – заворчала Суркова.

– Так-то Пашка накидал в прошлый раз, собака! – заметила Я.

Зина испустила из пышной груди тяжкий вздох. Видимо вспомнила прошлый визит, когда Баранов притащил в Ариу-Къыз нашего завхоза Павла Юрьевича. Тот напился вдрызг, начал бродить по посёлку и знакомиться с народом, представляясь не иначе как «начальник АХО». С одним из adi-джашей Пашка опорожнил бутылочку коньячка, так что по возвращению мужика тошнило на каждом сантиметре Барановского двора. А ночью король АХО шатаясь выполз на балкон покурить и зачем-то высыпал на Сурковские грядки содержимое всех мусорных пакетов.

Я со своего «поста» взглянула на домик Пиляла. Машины по-прежнему не наблюдалось. «Загулял Баранолог в Черкесске. Ну, а мне пора превращаться в мулатку».

Я одела купальник, напихала в сумку все средства для загара и от загара, которые привезла с собой, от души намазалась эспэфэшечкой, выждала положенные сорок минут до начала действия крема, и помахала Зине ручкой:

– Я на речку!

– Не обгори. Жарко сегодня, – кивнула она на мои голые плечи.

По её взгляду было видно, что в случае моего «обгорания» тётка особо не расстроится и сметанкой или айранчиком не поделится.

«Никотином и кофеином сыт не будешь», – здраво рассудила Я и по дороге с аппетитом скушала огромный сочный хычин.

Июнь 2010, станица Зеленчукская

Сожительница Стаса Суркова Анна Пашина умылась и подошла к зеркалу. Она насчитала три свежие морщинки, но это не испортило настроения. Для своего возраста женщина выглядела вполне прилично. Не сильно оплывшая фигура, коротко остриженные светлые волосы, чистая кожа позволяли визуально скинуть несколько лет.

– Дорогая! Я поехал, – в ванную заглянул Стасик.

– Куда? – удивилась Аня.

– В Ариу-Къыз, – отчитался любовник. – Мы договорились с Пилялом и Маджирчиком поработать сегодня.

– Ладно, – Пашина пожала плечами. – К ночи вернёшься, или у мамы останешься?

– Не знаю ещё…, – замялся паренёк. – Я позвоню.

– Хорошо, – кивнула женщина.

Стасик чмокнул даму сердца в щёчку и ушёл. Анна зевнула. Что-то в последнее время она стала больше уставать и меньше высыпаться, и дело не в молодом любовнике, а в чём-то другом… Да и Станислав слишком сильно запал ей в душу. Первое время он был развлечением, а сейчас стал смыслом жизни. Иногда Пашина ненавидела себя за это. А ещё за дикие приступы ревности. Вот и сейчас. «Сказал, что с Пилялом будет работать. А на самом деле? С КЕМ или НА КОМ??!»

Анна вышла из ванной и набрала Суркову:

– Здравствуйте, тёть Зиночка!

– Анечка! Дорогая! Доброе утро! – радостно залепетала «родственница».

– Стасенька к вам поехал, на пилораме поработать…, – поведала мадам Пашина.

– Знаю, знаю…

– Что нового? Как здоровье?

– Да ничего хорошего, деточка. Ноги опять болят, спину ломит я ж всё сама, всё сама делаю…, – заохала Зина. – Хоть бы Славка прислал помощника.

– Как же Лёлик? Разве не гостит? – удивилась Аня.

– Гостить-то гостит! А толку? Как приедет – только пьёт да свинячит! – жаловалась страрушка. – Прошлый раз нажрались – весь огород загадили, тьфу!

– Ясно.

Суркова тяжело вздохнула:

– И постояльцев нет совсем. Зато сегодня Орлова приехала.

– Аза? Которая со Славкой работает? – уточнила Пашина.

– Ну, да.

У Анны ёкнуло сердце: молодая, красивая, обеспеченная Орлова – достойная соперница. Женщина кашлянула и спросила у Сурковой:

– Она одна?

– Да, – подтвердила Зина. – Вячеслав вроде как к выходным собирается.

– Настя знает?

– Не думаю. Ох, не люблю я всё это. Опять гулять будет до утра…, – закряхтела Суркова.

– С кем? Славика же нет! – удивилась Пашина.

– С Пилялом.

– С Бытдаевым?! – воскликнула Анна.

– Ну да. А ты не знала? – ябедничала Зина. – Уже полгода он её развлекает.

– Надо же…, – удивлённо протянула Пашина. – Стасик, надеюсь, в их игрищах не участвует?

– Что ты, что ты… Да не волнуйся, деточка, – пролепетала старушонка, – я за ним присмотрю.

– Спасибо, я ещё вечером позвоню.

– Ну, давай, конечно! – согласилась Суркова.

«Вот сука! Чёрт! Почему мне так не везёт? Пусть только попробует к Стасу моему подойти!» – женщина зло сжала в руке телефон и сломала себе ноготь.

Аза, конечно, не олигарх в юбке, самолёты и яхты не покупает. Но у неё квартира, хорошая машина, высокая должность и приличная зарплата. Орлова хорошо одевается, ездит отдыхать за границу. Для Стаса такая особа – предел мечтаний. В глазах Суркова она прежде всего не девушка, а спонсор.

Анна, естественно, тоже не бедствовала. У неё имелся свой маленький магазинчик в Зеленчуке. Но ведь конкурентка так красива, а главное молода…

Тревожные мысли роились у Пашиной в голове.

«Даже если Азе Стас не нужен (оно так, скорее всего, и есть), а вдруг Сурков западёт на одну из её расфуфыренных подружек? Орлова же вечно этих сучек гламурных в горы таскает! Этого мне ещё не хватало! И на черта ей Пиляшка? Интересно, интересно… В городе что ли мужиков мало??…»

Июнь 2010, Ариу- Къыз

Становилось всё жарче и жарче. В горах злое солнце. Оно быстро обжигает кожу. Не очень надеясь на супер-крем с запредельным SPF, Я, жаждая на время укрыться в тени, свернула в лесок. Зной сменился прохладой. Пели птички, шумела вода, хвойный запах щекотал ноздри… Тут и там на полянках виднелись палатки. Любителей дикого отдыха этим июнем в Ариу-Къызе собралось немало. Горели костерки, сквозь деревья крался дым, пахло шашлычком…

Я углублялась в лес, чтобы найти безлюдное местечко и приступить к солнечным ваннам. Наконец, приглядела райский кусочек на слиянии двух рек. Скинув майку и шорты, окунулась в прозрачную ледяную воду. Сонливость и усталость как рукой сняло. Обсохнув на солнышке, Я намазалась дивно пахнущим маслом для загара, уселась на пологое бревно и закурила. Воображение рисовало гладкую кожу чудного кофейного оттенка. «Месяцок в Ариу-Къызе – и моему загару позавидует даже Виктория Бэкхем. Красиво, когда для усиления контраста покрываешь ногти светлым лаком, облачаешься в белые или нежно-бежевые туники… И повод будет отовариться новым бронзатором».

Я прилегла на траву, подложив под голову сумку. На солнце меня разморило, глаза слипались. Перед мысленным взором плыли помады, пудры и прочие косметические прелести. «Так и заснуть недолго, а там и сгореть, и вместо радости – волдыри на теле. Надо встать покурить». Я нащупала сигареты, щёлкнула зажигалкой и стала пускать дым вверх. По чистому небу медленно плыли большие мохнатые облака причудливой формы. В одном я разглядела сердечко. «Наверное, это знак свыше, что скоро в меня кто-то влюбится!»

Совсем близко послышался шорох, низкие мужские голоса. Я повернула голову: в мою сторону рулила колоритная парочка волосатых джигитов. «Местные?» Бабуины одарили меня проникновенным взглядом, поздоровались и разместились неподалёку.

«Только бы не начали приставать с идиотскими разговорчиками», – вздохнула Я.

От масла моя кожа лоснилась как лысина бывшего Зинкиного мужа. Я смыла средство в реке и напялила на мокрый купальник одежду. Как-то неловко было соседствовать полуголой с этими обезьянами. Я опять закурила. Один из мужиков в прикольных полосатых плавках вразвалочку подошёл ко мне, оскалился и рыкнул:

– Привет!

– Здорово! – отозвалась Я.

– Не скучно одной в лесу?

– Не-а, – выпустила дым Я.

– А заблудиться не боишься? – ухмыльнулся мэн.

– Я тут каждую тропу знаю, – фыркнула Я.

– Да ну?

– Ну да! – передразнила Я. – Я местная.

С минуту тип молчал, а потом заржал как ретивый конь:

– А-ха-ха -ха! Ты местная?! Ха-ха-ха! Не смеши мои трусы! Хо-хо!

Я нахмурилась:

– Твои трусы сами кого хочешь насмешат! Не веришь?

– Нет, конечно, – заикаясь от хохота, изрёк он.

– Почему?

– Серьёзно, откуда ты, красавица? – вопросом на вопрос ответил мужик.

– Говорю же, местная Я.

– Местная, да? – ехидно ухмыльнулся волосатый собеседник.

– Ага.

– С таким маникюром? – кивнул он на длинные, остро заточенные, ярко-красные ногти.

– Я в Черкесск езжу каждые выходные делать, – ляпнула Я.

– И причёску тоже там? – внимательно оглядел хохотун асимметричный боб.

– Ну, да.

– И татуировку? – указал он на моё плечико, украшенное изящным цветком лотоса (память о чудесном отдыхе в Таиланде).

– А что такого? – надула губки Я.

– Да ничего, не похожа ты на местную! – резюмировал джаш.

– Почему же? – с наигранной обидой спросила Я.

– Слишком аккуратная, – пояснил купальщик, – бабы же карачаевские в тазиках моются, ногти после рабочего дня приходят в упадок. Да и вообще, спины у них волосатые…

– Быть такого не может! – удивилась Я.

– Может, может! – заверил тип. – Говори, откуда приехала.

– Здесь живу! – не сдавалась Я.

– В лесу?

– Нет, в центре.

– А папа у тебя кто?

– Злой джигит, – съязвила Я.

Волосатик только головой покачал.

– Ты сам откуда? – полюбопытствовала Я.

– Из Ставрополя. Мы с друзьями частенько сюда приезжаем…

Последовал долгий красочный рассказ о том, как козырные ставропольские хлопцы с размахом отдыхают в Ариу-Къызе. Я натянуто улыбалась, курила и рассеянно кивала. Из головы не шли волосатые спины карачаевок. Почему они не давали покоя моему мозгу – неизвестно. Конечно, чего греха таить, здешние девушки красотой не отличаются, но попадаются среди них довольно миловидные.

Выслушав излияния владельца забавных полосатых трусов, Я стала вежливо прощаться:

– Пора мне. Папенька заволнуется.

– Так может проводить? – предложил тип.

– Право не стоит! Давайте, до свидания!

– Счастливенько! Так все-таки, откуда ты? – не унимался незнакомец.

– Местная, местная, – Я поднялась, отряхнулась. – Маникюром и татуировками нынче никого не удивишь.

– А спина?

– Побрила! – подмигнула Я и, сделав ручкой, исчезла в лесу.

«Что ж, с коренным населением слиться не удалось. И за карачаевку мне видно сойти не судьба». Я побродила по лесу, искупалась в реке, поднялась на небольшой водопад и побрела в сторону посёлка. В местной кафешке усмирила аппетит порцией пельмешек и запила их полезным травяным чаем.

«Надо отмыться от этого масла и найти Пиляла. За весь день он ни разу не позвонил! Видимо, сегодня нашлись дела поважнее «Принцессы».

Удивительно, но Я расстроилась. В последнее время меня почему-то стало печалить, если Бытдаев вдруг забывал напомнить о своём существовании.

Хмм… С чего бы это? Обычный парень, каких тысячи. Живи он в Ростове, Я бы на него даже не посмотрела, но здешняя природа предполагала романтику, наполняла сердце тёплыми щемящими чувствами.

«Надо же, раньше Я Пилю совсем не замечала. Всего полгода назад он казался мне грязным чабаном, почти что Барановской прислугой». Но каждая последующая встреча постепенно меняла моё отношение к Бытдаеву. Я всё больше и больше симпатизировала молодому джигиту.

В посёлок Я вошла под заунывные звуки мусульманских песнопений. В Ариу-Къызе строили мечеть, и несколько раз в день местный мулла включал запись нашидов. Муэдзин настойчиво призывал односельчан на молитву. Но, судя по всему, намаз здесь делали немногие.

Машина Пиляла стояла у его ворот. «Вот же избушка без курьих ножек! – в очередной почётный раз подивилась Я несуразности невероятного строения. – По сравнению с ней коттедж Славика просто дворец».

Пожалуй, деревянный дом Баранова – одно из самых приличных строений в посёлке. Аккуратный, добротный. Дворик, правда, небольшой, но здесь есть беседка, навес на три машины и банька. А главное все удобства и горячая вода, комфорт, одним словом!

Основная же масса аборигенов обитала в жутко убогих условиях, почти все нормальные дома принадлежали приезжим богатеюшкам. «Не зря видно ставропольчане считают, что местные купаются в тазиках!»

Я с грохотом растворила ворота. Во дворе Зина гоняла чаи с соседкой Мирьям. Увидев меня, бабульки выдавили пару убийственных улыбочек: «Здрасьте вам! Как прогулочка? Не обгорели?» Я заверила их в своей целости и сохранности и скрылась в доме, а когда вышла на балкон покурить, услышала громкий шёпот.

– Совсем обнаглела. Приезжает, живёт месяцами, как у себя дома, – плакалась Суркова. – А до чего распущенная – ужас! Без мужа, без детей, Вячеславу семью разрушить пытается. И Анне постоянно нервы треплет. Как понавезёт своих подружек – мне квартирантов некуда заселить. Я из-за неё деньги теряю, а ты сама понимаешь, в сезон не заработаешь – потом жить-то как? В зиму свету нагонят, я за коммуналку-то уже по шесть тысяч плачу…

Я махнула рукой и пошла в ванную.

Часов в восемь позвонил Баранов.

– Как отдыхается? – полюбопытствовал банкир.

– Отлично! – заверила Я.

– Зина счастлива? – подколол Славка.

– Конечно! Её радость не поместилась в объектив! – парировала Я.

– Ходила куда-нибудь? – осведомился босс.

– Да так, на речку…

– Я так и знал! – воскликнул шеф. – Как господина Баранова нет рядом – никто время с пользой не проводит! Ты что же дрыхнуть и курить в горы поехала, а?! Попроси хоть Пилялкина, пусть на озёра или на водопады сводит.

– Обязательно. Ты когда приедешь? – прощупала почву Я.

«Ещё припрётся невовремя, хрен старый, испортит нам с Тришиной всё веселье!»

– Не знаю ещё… Ты не скучай там, – распереживался банкир. – Вызови Стасика…

– Как-нибудь разберусь, старый, бывай! – Я отключилась.

«Ха, ну, Баранов, кадр! – „Ты не скучай там“! Не волнуйся, дружище, не соскучусь!»

Я подвела глаза, густо покрыла ресницы объёмной тушью и сползла вниз.

– Гулять? – насупилась Зина.

– В магазин, – улыбнулась Я.

Суркова, видимо, не поверила.

– Смотри, в двенадцать я ворота закрою! – грозно заявила бабуля.

– Ничего страшного! Ключик у меня есть! – помахала я Барановской связкой у Сурковой перед носом.

– Только не греми ночью. Я из-за тебя постоянно не высыпаюсь…, – принялась нудить старушенция.

«Не понимаю! Откуда в Зине столько ненависти! Я же ничего плохого ей не сделала. Совсем наоборот. Окурки в клумбочках не тушу, оставляю гору свежих качественных продуктов. Всегда то чай, то кофе, то гостинцев из Ростова привезу! Помощь постоянно предлагаю. А она! Эх… Наверное, стоит подкинуть ей деньжат и она из злобной фурии перевоплотится в радушную хозяйку!»

Рассуждая о людской неблагодарности, Я вышла в центр. Машины Баранолога не наблюдалось. А так хотелось нагрянуть нежданчиком, сюрпрайз, так сказать, сделать. Я медленно подефилировала в сторону заповедника. Шла, курила и думала о своём. Сзади завизжали тормоза. Рядом с моим «тылом» притормозила серая машинка отечественного производства. Догадаться, что за идиот выделывает такие напассы было не трудно. Тряхнув волосами, Я обернулась.

– Саламчик! – усмехнулся Пилял из окна своего дракономобиля.

Шайтан-машина Баранолога приветливо мигала грязными разбитыми фарами. Это была виды видавшая пятнашка с трещинами на мутном лобовом стекле, царапинами на переднем бампере и свезёнными боками.

– Шалом, сын гор! – отозвалась Я.

– Далеко собралась, дочь степей? – весело спросил парень.

– Да так, гуляю…, – протянула Я.

– Приветик! – высунулся из другого окна Маджир. – Куда гуляешь?

– В магазин! – ответила Я.

– Садись, подвезу, Принцесса! – милостиво кивнул Пилял. – Нам по пути же. Я тоже туда.

– Хмм… Тут два шага до него, – скривилась Я. – Пройти никак?

– Эу-у-у, чё я лох что ли пешком в магазины ходить? Ёп-гоп-стоп! – высокомерно фыркнул Барановед.

«Ехать по колдобинам гораздо дольше, чем прогуляться, но очевидно не царское это дело! Хоть бы многострадальное ТС своё пожалел!»

Я запрыгнула в салон. Потолок дракономобиля был обит тёмно-синим дерматином, неприлично грязные сидения потеряли надежду вернуть первозданную чистоту, вечно запылённая панель приглашала писать поэмы («Хе-хе, наверно, нарочно не моет – чтобы девчонки на ней телефоны оставляли!»), на полу громоздились комья засохшей грязи.

– Ну, рассказывай, Бытдаев, как ты жил без меня всё это время! – обратилась Я к Барановеду.

– Плохо, Орлова, очень плохо, – покачал парень головой.

– А что так? На грядки ходил? – с ходу напала Я на водителя шайтан-машины.

– Не, не ходил, – сказал джаш.

– Почему же, Пилял Азаматович?

– Некогда. Работал.

Трудился Пилял на пилораме. Они с Маджиром и Стасиком Сурковым горбатились на ней втроём. «Бизнес» был весьма незатейливый – парни строгали доски и продавали.

– От работы кони дохнут! – хмыкнула Я.

– Ёп-гоп-гоп! Вот пусть, ана, кони и дохнут, а я пока не собираюсь! – Пилял начинал беситься.

– Ты когда приехала, сестрёнка? – встрял Маджир. – Того род собирался!

– Вчера, Асхатыч, вчера, – улыбнулась Я.

– А чё не предупредила, Юрьевна? – поинтересовался Бытдаев. – Чё, сказать нельзя было, да?

– Хотела тебя удивить! – подмигнула Я. – Но ты в Черкесске был.

– Тык-воротык! Да что ты тут будешь делать! – вздохнул Азаматович.

– Где Ася? Я того ус мотал! – влез Зульпагаров.

– Дома, – ответила Я.

– Рахмани Рахим! Когда приедет? – заинтересовался Маджир.

– Позвони – спроси, – хмыкнула Я.

– Так звонил, того род собирался, да! – развёл парень руками. – Она сказала завтра.

Аська не обманула джигита. Её дядька собирался по делам в Ставрополь и обещал подружку подкинуть до Зеленчукской

– Значит завтра, – пожала плечами я, придвинулась к Барановеду и нежно-принежно улыбнулась, – Пиляшечка! Мы же её встретим? Все вместе. В станице.

– Конечно, моя королева! – заверил джигит.

У Бытдаева заиграл телефон.

– Ага, да, да.. В центре Я! – буркнул Пиля и быстро заговорил на кэраче.

В Ариу-Къызе центром именовали улицу Хубиева и прилегающую к ней площадку, утыканную магазинчиками и кафешками. Это была самая оживлённая часть посёлка. Днём здесь раскидывался небольшой базарчик, где у говорливых карачаевок с морщинистыми загорелыми лицами можно было приобрести разные сувениры, варенье, чинарики (орешки), грибы, изделия из шерсти и всякие этнические штучки…

К вечеру торговля стихала. Круглосуточных магазинов не было. Только два из них работали до полуночи. В кафе жарили шашлыки, хычины, предлагали плов, растворимый кофе со сливками и травяной чай. Пространство наполнялось дымом и кавказской музыкой.

Пиля, надо сказать, очень гордился тем, что живёт «в центре». Он высокомерно глядел на тех, кто жили буквально за его забором, но уже не на Хубиева. Примерно так у нас в Ростове обитатели Большой Садовой смотрят на Чкаловских резидентов.

Мы съездили в магазин, потом Маджир деликатно попросил отвезти его домой. Высадив Зульпагарова, мы с Бытдаевым остались в машине тет-а-тет. Пиля рулил медленно и вдумчиво. Посёлок быстро погружался во тьму. На фоне синего неба чернели высокие деревья и крыши домов. Под кривыми карачаевскими заборами тут и там дремали пятнистые коровы. Ночная прохлада врывалась в салон.

«Село крошечное! Его за десять минут обойти можно!» – отметила Я про себя.

Поколесив с пятнадцать минут, мы остановились у леса.

– Признавайся, ты мне изменял, грядочник? – снова напала на парня Я.

– Я мальчик застенчивый, с кем я тут смогу изменить? Ни одной тёлки нормальной нет! – посетовал Пилял.

– Ну-ну…

– А сама? – прищурился Баранолог.

– Что сама? – переспросила Я.

– Кайфовала в Ростове с поклонниками? – Бытдаев нервно постукивал грязными пальцами по рулю.