Крылья Тайболы

– Спасибо, понял. Я тогда оформляюсь, и мы отбываем.

В начале июня Язёв и Брызгалов на деревянной лодке отчалили вниз по течению. Им предстояло спуститься по реке почти до устья, затем свернуть на впадающую речку и подниматься вверх до последнего населённого пункта, а там уже по виске рулить примерно километров сто до озера.

Лодка оказалась полностью загружена. Пустые бочки под рыбу занимали почти всю площадь судна. За рулём сидели по очереди: один в носу лодки отсыпался, а второй рулил, чтобы не терять время на длительные остановки.

По главной реке спустились относительно быстро, а вот путь вверх по маленькой речке оказался утомителен и долог. Низкие глинистые берега, поросшие кустарником, никакого впечатления не производили, созерцать их особо нечего. Некоторое оживление вносили деревни, но они быстро оказывались позади. Останавливались на обед, как правило, в безлюдных местах, быстро разжигая костёр. На чаепитие уходило не более получаса. Облегчённо вздохнули, когда показалась последняя деревня, расположенная на своеобразном полуострове, образованном огромным изгибом реки.

Заезд в виску Язёв помнил плохо. Знал, что надо миновать деревню и искать устье виски в одном из поворотов недалеко за деревней. Этот поворот искали очень долго, возвращаясь к деревне и снова заезжая вверх. Только на третий раз, когда заехали дальше прежнего, увидели устье виски. Предстоял утомительный стокилометровый путь вверх. Одно радовало, что ехать по узкому извилистому руслу оказалось очень интересно. Спать уже никому не хотелось. То и дело попадались торчащие с берегов обгрызенные льдом деревья, от которых приходилось отворачивать лодку и уворачиваться самим.

Речка очень сильно петляла, показывая свои причудливые повороты, иногда закручивающиеся на триста шестьдесят градусов. Лодка вращалась в одну сторону, а затем точно так же в противоположную.

– А ты знаешь, – сказал на очередном привале Язёв, – На этой речке не всегда справляются с течением и выскакивают лодкой на берег.

– Не совсем понятно, как можно вылететь на берег, если нормально сидеть за рулём? – спросил Виктор.

– Увидишь сам. Даже самые опытные рулевые оказываются на берегу.

– Разве нельзя выписывать повороты, регулируя скорость лодки, по руслу?

– Не всегда это получается…

Чаепитие закончилось быстро. На очередном крутом повороте мощная струя воды, вывернувшаяся из-за очередного мыса, ударила в нос лодки, направляя её прямо, и через секунду почти вся лодка выскочила на берег в низкую излучину поворота реки.

Язёв заглушил мотор.

– Лучше бы ты этого не говорил, – сказал Виктор, – Теперь я сам убедился, как это получается, давай стаскивать.

– Я сам не ожидал, хотя мысленно к этому готовился, – ответил Ефим Ильич, – Ничего страшного, стянем и поедем дальше.

– Поедем, только времени немного потеряем.

А ещё через некоторое время на пути встретился завал. Огромные сучковатые брёвна перегородили русло виски метров на пятнадцать в длину. Путники остановились, рассматривая это причудливое нагромождение. Они понимали, что, если разбирать завал, можно не справиться и за день. Глубина узкой речушки достигала нескольких метров – в сапогах на дно не встать. Работать на воде, балансируя в лодке, очень неудобно. Багра с собой не имелось, а имелся только длинный шест.

– Отталкивайся, – неожиданно сказал Язёв, – Будем преодолевать с разбега. Преодолеем, сколько сможем, с разбега, а дальше будем думать.

Он подождал, когда лодка отплывёт по течению назад, затем завёл мотор и дал полный газ. Лодка, медленно набирая скорость, ринулась вперёд. На подходе к завалу скорость уже оказалась максимально возможной. Далее нос лодки заскочил на бревно, и она по скользким сырым брёвнам заскользила вперёд, замедляя существенно скорость. Запаса скорости хватило до конца завала, а далее нос лодки опустился в воду, существенно облегчая ей плавный сход с брёвен. Язёв включил мотор на ход, и опять поехали, как ни в чём не бывало, вверх по течению.

Завалы следовали один за другим. Опыт первого завала продемонстрировал, как надо с ними бороться, и проблем почти не возникало.

Озеро появилось, когда от бесконечных надоедливых поворотов рябило в глазах. Огромное море воды плескалось перед глазами. Поехали сразу в одну из широких проток, где не так доставал ветер. Вскоре попалась изба, в которой и устроили своё становище.

Раскинули сети, но рыба ловилась крайне плохо. От безделья Виктор нашёл причудливый корень, похожий на человеческую голову, стал охотничьим ножом вырезать дерево, придавая корню нормальный человеческий вид, но не получались глаза. Он задумал один глаз сделать прищуренным, но ничего не выходило.

– Слушай, Ефим Ильич, – сказал он, – Закрой один глаз и посиди немного на пеньке. Тебе выпала великая честь быть прототипом будущего лица.

Ефим Ильич неохотно, но согласился. Он не привык сидеть без дела, а тут пришлось бездельничать, да ещё с закрытым глазом.

Медленно Виктор вырезал то, что задумал. Получилось лицо, похожее на пирата. Он вырезал рот с видимыми клыками, а затем, изготовив трубку, вставил её между клыков. Получилось довольно сносно.

– Всё! – сказал Брызгалов, – Остальное доделаю дома, осталось покрыть лаком.

После долгого сидения без дела рыбаки решили съездить на соседнее озеро, сообщающееся с главным озером мелководным ручьём. После долгих поисков рыбы они наткнулись на островок посередине озера. Когда лодка уткнулась носом в траву, трава по обе стороны от носа лодки зашевелилась.

– Здесь в траве много рыбы, – сказал Виктор.

– Я вижу, – ответил Язёв, – Сейчас сделаем косой прокосы и поставим сети.

Через некоторое время рыбаки островок весь опутали сетями. Просто сидеть и ждать они не захотели, вышли из лодки и начали ходить по траве. От ног уплывали рыбины, раздвигая траву и, тем самым, выдавая своё присутствие. Через некоторое время заколыхались сети. Расхаживая по траве пешком, рыбаки выпутывали рыбу, бросая в лодку. Огромных язей оказалось много. Пришлось, оставив сети, взяться за чистку рыбы. Надоедливый гнус, почувствовав безветрие и повышение температуры, тучами атаковал рыбаков. Им пришлось из травы отъехать на лодке на середину озера и там продолжить работу.

Виктор очень старался, поэтому после очередного взмаха ножом тот, зацепившись за чешую, случайно вылетел из руки и булькнул в воду. Мгновенно Виктор схватил весло и воткнул в то место, где упал нож. Очень повезло, что оказалось не глубоко и весло воткнулось в ил, а через некоторое время лодка оказалась от весла в десятке метров. Лёгкий ветерок не позволял ей держаться на одном месте. Без ножа производительность работы упала в два раза, но для Виктора не это сейчас виделось главным, ему до слёз оказалось жаль свой красивый охотничий нож.

– Поехали искать, – сказал он Язёву.

– Поехали, только, как мы его в иле найдём?

– А кол для чего? Я попробую его около воткнутого весла нащупать колом.

Оставшимся веслом они подгребли к торчащему из воды концу другого весла. Виктор долго выщупывал дно, пока, наконец, в полуметре от весла кол не наткнулся на нож. Он тут же рядом воткнул кол, а весло забрал в лодку.

– Осталось поднять, – сказал он, – Только вода ледяная. Я нырять боюсь, у меня судорогой сводит ноги. Ты, Ефим Ильич, подержи меня за ноги, а я достану.

Со стороны эта подводная операция выглядела очень смешно, но зрителей в глухой тайге не водилось. По колу Брызгалов опустился до места, схватил нож и дёрнул ногой, чтобы Язёв его вытаскивал.

В лодке он долго с синими губами дрожал от холода. Купание в воде с небольшой плюсовой температурой занятие не из приятных, особенно вдали от костра или избы. Одевшись, Брызгалов через некоторое время согрелся и продолжил работу.

В этот день они наловили примерно половину бочки язей.

– Хватит, – сказал к вечеру Язёв, – Остальное выловим завтра. Нам осталось тут жить три дня. Если так дело пойдёт, с пустыми бочками не уедем.

На следующий день всё повторилось. Когда лодка подошла к островку, трава заходила ходуном, а поплавки у сеток запрыгали. К удивлению рыбаков, в сетях не оказалось ни одного язя. Улов оказался из щук разных размеров. За день они достали приличное количество щук.

– Что же тогда будем ловить завтра? Куда делись язи и откуда взялись щуки? Понятно только то, что щуки распугали другую рыбу, – засыпал напарника вопросами Брызгалов.

Язёв не знал, что ответить. Не смотря на свой огромный опыт в рыбалке, он с таким явлением столкнулся впервые.

– Завтра будем ловить то, что осталось в траве, – ответил он, – А что там осталось, никто не знает.

На третий день в траве прятались только окуни. Огромные горбачи точно так же раздвигали траву, убегая от подъехавшей лодки. Никакой другой рыбы в этой густой траве между сетями не оказалось. Щуки, как и язи, куда-то исчезли.

– Рыба подходит по заказу. Не ты случайно колдуешь? – спросил Язёв.

– Если бы я, попросил бы что-нибудь посущественнее, например, сигов. Колдует кто-то другой, поставляя нам рыбу по своему усмотрению.

– Сегодня закругляемся. Выловим всех окуней и снимем сети. Завтра по утру отчаливаем, иначе опоздаем на работу.

– Я не возражаю, поскольку дал слово, что отпуск только две недели, а слово своё надо держать.

Проснулся утром Брызгалов от шума ветра. После тихой погоды, как-то непривычно слышать это завывание откуда-то взявшегося ветра. Язёв уже не спал. Он заваривал чай. Увидев, что Брызгалов проснулся, он сказал:

– Гнуса сегодня нет, но у нас другая беда – на озере шторм. Волна здесь гуляет огромная. Случаев, когда тонули рыбаки, много. Что будем делать?

– Доберёмся из нашего укрытия до озера, а там посмотрим. Ветер дует с самого утра, а потом может и стихнуть.

– Хорошо, поедем.

Пока ехали по протокам, волна перегруженную лодку досаждала не очень сильно. Выход в озеро выполнялся против ветра, поэтому волна сильно не мешала и тут, но с каждой минутой увеличивалась в размерах. К истоку озёрной виски маршрут пролегал по озеру вдоль волны, что при таком волнении осуществить очень проблематично. Очередная волна с белым гребешком может оказаться в перегруженной лодке.

Озеро бесновалось, отливая часть своих неисчерпаемых вод внутрь лодки. Сзади за Язёвым висела полутораметровая волна, нависая над головой, но, никуда не исчезая, не приближаясь и не удаляясь. Виктору стало смешно. Он заулыбался во весь рот. Смешно стало не от нависшей волны, а от того, что Язёв её не видел.

– Рули пока прямо против волны, – крикнул Виктор, махнув рукой по курсу лодки, – а потом выберем более пологий гребень и повернём под углом в обратную сторону – это единственный вариант.

– Да я вижу, что другого выхода нет, – крикнул в ответ Ефим Ильич.

Разворот они выполнили мастерски, выбрав из многочисленных волн ту, что наиболее подходила для маневра. Оказалось, что идти в обратном направлении намного легче. Лодка перекатывалась по огромным волнам, но воду бортами больше не черпала.

Когда они зашли в виску и пристали к берегу, их встретили какие-то мужики с выпученными глазами, которых на пути вперёд они здесь не видели.

– А у нас в такой шторм в озеро не суются, – сказал один из них, – Это чудо, что вы остались живы.

– Вас тут не было, когда мы заехали, поэтому ни у кого и не спросили, – пошутил Язёв.

– Пойдём пить чай, – сказал тот же мужик.

– За приглашение спасибо. У нас заслуженный отдых, поэтому принимаем приглашение с удовольствием, – ответил Ефим Ильич, – Немного надо подсохнуть. Нас поджимает время, поэтому и рискнули ехать в такую погоду.

– А как рыбалка? – раздался из-за спин рыбаков вопрос.

– Наловили, но не так много. Хотелось бы порыбачить ещё, но надо успевать на работу, – ответил Виктор, – Наловили всякий мусор, а сигов что-то так и не видели.

– Сиги там, – махнул рукой в сторону середины озера мужик, тот, что первый с ними заговорил, – Глубина на середине восемнадцать метров, там сиги и живут, а в траве их не найдёте.

– Как же вы их оттуда достаёте?

– Опускаем сети на эту глубину и крепим на буях, проверяем естественно в тихую погоду.

В избе шёл неспешный разговор, как и бывает в таких случаях, а тут ещё и погода «подкузьмила». Хозяева избы из-за непогоды никуда не торопились и рады были обсудить насущные проблемы с гостями.

Обед затянулся. Первым встал из-за стола Язёв.

– Спасибо, мужики, за чай, но нам надо ехать. Теперь уже никакая волна не достанет, так что потихоньку будем спускаться.

– Что ж, не смеем задерживать, – сказал бородатый рыбак.

Язёв и Брызгалов сели в лодку и оттолкнулись. Предстоял длинный путь домой. Завалов на виске стало меньше: то ли бригада рыбаков, приехавшая на озеро, постаралась; то ли брёвна сами рассосались; то ли влиял опыт, приобретённый, когда ехали вперёд. Только один раз Язёв не справился с лодкой. Она с выключенным мотором, но имевшая приличную инерцию, врезалась носом в нависшую берёзу. Казалось, что это будет их последняя остановка. Но, удивительно, лодка согнулась дугой, выкинув вверх два носовых шпангоута, а затем опять распрямилась и поплыла по течению. Рыбаки не успели даже, как следует, испугаться. Язёв опять завёл мотор, и они поехали дальше, так и не обсудив происшествие.

Только, когда въехали в свой район, пришлось ещё раз поволноваться. Навстречу шёл лесосплавный катер, таща за собой огромную волну. Брызгалов спал в носу, когда почувствовал, что находится под водой. Гружёная лодка врезалась в волну, но не всплыла, а просто в неё нырнула. Вода обрушилась в лодку, заливая всё, что в ней находилось. Переполненная водой, посудина всплыла, но Брызгалов оказался весь мокрый. Реакция, правда, его не подвела. Он вскочил, схватил ведро и принялся отливать воду, уже за работой осмысливая происшедшее.

Июнь выдался холодным и дождливым. Радовавшее солнышко в начале июня куда-то исчезло. Небо заволокли однотонные серые тучи. За время отсутствия Язёва и Брызгалова оказалась закончена отделка лаборатории. Мрачное помещение превратилось в светлое, просторное, с яркой иллюминацией заведение. Были установлены настоящие лабораторные столы и стенды. Правда, замедлилась работа на техническом классе, но Брызгалов знал, что эту работу он оживит быстро.

Виктор хоть и был предупреждён, но очень удивился, что теперь в центральной комнате жила бригада строителей-закарпатцев. Днём они находились на работе, появлялись только вечером на ночёвку и отдых. Вместе с мужиками жили две женщины, выполняющие роль поварих и, по совместительству, строителей. Грязь они развели неимоверную, правда, только в пределах дозволенной площади, а площадь эта не убиралась и в избытке оказалась завалена пустыми банками и бутылками, отчего в здании завелись крысы.

Строители приступили к возведению дока. Рядом с производственным зданием возвышались металлические конструкции. Вокруг площадки разложены груды белого кирпича, мешки с цементом, бетономешалки, куски рубероида и много ещё всего, что необходимо для строительства.

Работала бригада от зари до зари, не требовались контролёры и няньки. Всей работой руководил бригадир, единственный грамотный в бригаде человек, Фёдор Шилин. Он являлся и бригадиром, и прорабом, и начальником, и замполитом. Члены бригады ему беспрекословно подчинялись, поскольку он, кроме всего прочего, умел ещё выколачивать деньги с предприятия. Работая наряду с остальными членами бригады, Шилин, когда требовали обстоятельства, ходил по кабинетам штаба, распахивая двери, как у себя дома, и добивался, требовал, выпрашивал, но всегда выходил из дверей победителем. Чаще других доставалось от него Галичу, но командир терпел его наезды, зная, что без этой бригады ему будет туго. За короткий летний сезон только они могли реально что-то создать и построить, не требуя взамен особых привилегий и удобств. Поэтому Шилин считался, как говорится, «первым парнем на деревне».

Фёдор ничего не знал о полётах, кроме того, что можно купить билет и полететь. Его не интересовали пилоты, техники, диспетчеры и другие специалисты. Он знал только своё дело и требовал к себе за хорошую работу такого же хорошего и уважительного отношения, которое заключалось в своевременной и полной оплате труда. Шилин не ходил жаловаться к замполиту или к высоким чинам, он просто требовал своего в знакомых кабинетах штаба.

Его уважали, знали в посёлке, а руководители организаций обращались за помощью. Он редко отказывал и брал для себя в нагрузку строительство других объектов за пределами предприятия. Шилин планировал и строил свою работу так, чтобы объекты друг другу никак не мешали, но зато он мог перекидывать взаимообразно необходимые строительные материалы с одного объекта на другой – это позволяло исключить простой из-за отсутствия стройматериалов.

Док рос на глазах. Металлические конструкции стали обрастать крышей, а с одной стороны росла кирпичная кладка, не предусмотренная проектом, для подсобных помещений. Коррективы вносились прямо во время строительства. Без этих пристраиваемых помещений док выглядел бы просто, как шатёр от ветра. Якутин же с Галичем задумали пристроить котельную и отапливать зимой оба здания. Руководство райкома партии эту затею одобрило.

– Пойдём, я тебя познакомлю с Шилиным, – сказал Якутин Брызгалову вскоре после его возвращения, – Ты должен быть в курсе всех дел. Стройка не твоя прямая обязанность, но я могу уехать в командировку или на сессию, тогда ты будешь заправлять всеми делами.

– Я заправлять не отказываюсь, но как всё успеть?

– Я же успеваю, значит, и тебе надо успевать. Понимаешь сам, что придёт зима, нужны будут тёплые помещения для создания необходимых условий труда. Хватит нам ютиться по балкам и времянкам!

– Кто же отказывается от тёплых помещений?! Только дел тут пока непочатый край!

– Будем делать, никуда от этого не деться. Не забывай про технический класс. Нас очень поджимают сроки. В этом году он должен быть закончен, – Якутин подвёл Брызгалова к строящемуся доку, – Фёдор! – окликнул он.

Подошёл коренастый смуглый мужчина, всем своим видом похожий на человека из южных республик.

– Слушаю тебя, Пётр Васильевич, – сказал он, держа в руках мастерок.

– Потолок будем делать утеплённым, так что не халтурь, а сразу придумывай крепления для навески.

– Разве мы халтурим? – обиделся Шилин.

– Не обижайся – это моя глупая шутка. Я знаю, что вы не халтурите. А насчёт потолка я серьёзно. Добыть минеральную вату – моя проблема, а сделать тёплый потолок – ваша. Вот познакомься, – указал он на Брызгалова, – Это мой зам Виктор Алексеевич. В моё отсутствие можешь обращаться к нему. Он будет непосредственным начальником этого объекта, значит, и контролировать будет со стадии строительства.

– Хорошо. Только чего нас контролировать? С потолком я понял. Будут другие вопросы – решим.

– Приятно, Фёдор, с тобой иметь дело, понимаешь с полуслова. Ладно, не будем отвлекать.

Шилин ушёл к бригаде.

– Хорошую мы нашли бригаду? – спросил Якутин, когда Шилин ушёл, – Они строят, не считаясь с личным временем. А бригаду он держит в кулаке. Я не знаю, как он им платит, но это не наше дело. Нам надо, чтобы они строили, а они строят! Я ему сказал, чтобы помещение котельной было готово к осени, но он к осени хочет сдать весь объект.

– Внутренний монтаж в котельной тоже они будут делать?

– Нет, пока отсутствуют котлы. Два котла должны морем привезти на барже. Монтаж котельной будет задача наших строителей, только на них надежды совсем нет. Они не умеют строить так, как Шилин – быстро и хорошо.

– Кто же тогда доделает котельную? – спросил Брызгалов

– Придут котлы, тогда и будем думать. Сейчас чего загадывать? Может, мы с тобой и будем делать. Надеюсь, ты не против?

– Я не против. Только здесь нужны специалисты, а мы с тобой в котлах ничего не понимаем.

– Найдём специалистов, – заверил Якутин, – Не такие вопросы решали.

Катугин за две недели, что не было Брызгалова, полностью освоился и руководил всем процессом технического обслуживания. Работа шла уверенно и планомерно, но с исправностью дело обстояло не совсем хорошо. Техническая служба не успевала за налётом часов. Самолёты плановый ресурс сто часов не отлётывали и становились на обслуживание раньше срока. Причина банальна: пилоты технику не берегли, а выжимали из неё всё, что можно, затем записывали в бортовой журнал замечание и садились на другой самолёт.

С таким положением дел никак нельзя было мириться. С тех пор, как сошёл снег, над аэродромом всё время витали клубы пыли, поднимаемой винтами работающих двигателей самолётов. Эта пыль, как наждак, выводила из строя цилиндры и поршневые кольца. Пилотам было всё равно, в пыли или нет работает двигатель. За этим никто не смотрел, а лётные руководители от такого контроля просто самоустранялись, хотя Якутин на совместных разборах каждый раз поднимал этот вопрос и заострял на нём внимание.

Никакие разборы и уговоры не помогали. Можно на поле каждый день наблюдать такую картину: один самолёт стоял с работающим двигателем, а другой пристраивался ему в хвост и «глотал» пыль или самолёты рулили вереницей друг за другом.

Якутин и Репанов каждый день на повышенных тонах обсуждали этот вопрос, причём каждый доказывал свою правоту.

– Где я тебе наберу исправных самолётов, если вы умышленно их выводите из строя? – спрашивал Якутин.

– Наше дело летать, а техника – это ваша забота, – доказывал Репанов

– Но летать надо грамотно, – вразумлял Пётр Васильевич.

– А ты что, будешь учить нас летать? – спрашивал Репанов, – Тогда садись и летай.

– Надо будет – начнём учить, сейчас такая установка сверху идёт. Терпеть дальше такое ваше отношение к технике мы не будем.

– Ладно, я скажу на разборе, – шёл на попятную Репанов.

– Сказать мало. Надо ещё контролировать.

– Ты лучше скажи, завтра сколько самолётов дашь? – сбавлял тон и переходил на мирную беседу Репанов.

– Пока не знаю, инженеры вечером доложат, тогда уж я тебе скажу точно.

– Бездельники твои инженеры! – опять заводился Репанов.

– В таком случае я пошёл, – Якутин повернулся к выходу и одел фуражку.

Галич, когда присутствовал при такой перепалке, выполнял роль посредника, пытаясь унять разбушевавшиеся стороны. Он имел техническое образование и часто становился на сторону Якутина, понимая, что от этой службы зависело многое, если не всё. На неисправных самолётах не летают, а исправные могла выдать только эта служба, причём, выдать так, что подписывалась за обеспечение безопасности каждого полёта.

– Ну, что, инженер, – спрашивал он Якутина, когда никого не было, – Никак вас мир не берёт с Репановым?

– Мы люди мирные, но службу и своих инженеров я в обиду не дам!

– Правильно. Завтра-то будем летать?

– Я сейчас всё уточню и Вам доложу.

С Галичем Якутин всегда был вежлив и учтив, хотя они дружили и ходили семьями друг к другу в гости. Жена Галича работала медиком и проводила предполётный осмотр у пилотов. Жена Якутина работала зубным врачом. Обе женщины всегда имели общую тему для разговора, когда мужья обсуждали насущные проблемы с самолётами, аэродинамику и другие мудрёные вопросы.

– Доложи. Что-то мы с тобой давно не встречались. С работы почти не ухожу. Надо бы как-нибудь посидеть за чашкой чая.

– Выбирай, Ибрагимович, время. Я всегда готов!

– Я знаю, что ты готов. Как там твои, не сильно пьянствуют? Мне докладывают, но я слухам стараюсь не верить. В конце концов – это твоё дело и твой коллектив.

– Пока всё в норме. Пьянства не замечал. И вообще я не разрешаю пить больше меня.

      Оба рассмеялись.

Якутин добавил:

– Совсем не будет порядка, если техники будут пить больше инженеров. В этом плане я работаю не хуже замполита, а если надо и настоящего замполита подключу. У меня почти все комсомольцы, порядок и дисциплину понимают.

– Ну-ну, я не собираюсь заниматься вашей дисциплиной. Ты уж как-нибудь сам. У меня со стройками голова идёт кругом. Экспедиция достаёт. Им всё время недодаём самолёты. Обслуживаем их по остаточному принципу, хотя это наш основной заказчик.

– Самолёты будут. Катугин полностью освоился, умело и толково руководит, как и подобает настоящему инженеру. Брызгалову, который разрывается между классом и самолётами, он существенно облегчил работу.

– Ну, как он, толковый инженер?

– Схватывает всё на лету. Грамотный. Ему ещё немного практики и заменит всех. Брызгалов натаскает, ему знаний не занимать. Весь участок мне перекроил, всех определил по местам. Катугин привёз жену, устроились на частной квартире, ни на что не жалуются.

– А что Зимин и Серый, ему не мешают?

– Зимин при всех не вмешивается, а Серый иногда не согласен, но перечить тоже побаивается. Они видят, что мы с Брызгаловым всё время вместе, поэтому и Катугина не трогают.

– Ладно, ты только его не балуй. Пусть выдает самолёты и с высоким качеством.