Дело рук Сталина. Том 2

«Сталин, с другой стороны, полностью подчинил себе страну в период относительного спокойствия… Новый цикл террора был начат Сталиным намеренно и хладнокровно. Сначала партия пошла войной на крестьянство. После выполнения этой сталинской операции положение начало снова стабилизироваться, и тогда, в середине 30-х годов, на беззащитное население, с тем же хладнокровием, были обрушены новые страдания. Хладнокровие сопровождалось другой, специфически сталинской чертой террора: абсолютной лживостью выдвинутых причин и обвинений.»

«Говоря о жизни советских людей в 1936–38 годах, очень трудно передать этот бесконечный, еженощный, бросающий в пот страх, страх в ожидании того, что арест наступит ещё до рассвета. Сравнение с войной вполне правомерно.» [Это я вам и описал во второй повести о нас. – Авт.]

[Могу сказать по собственному опыту, что, с другой стороны, в силу природной черты людей надеяться, что беда, даже в войну, как-нибудь минет их самих, и, хотя, даже без видимых причин, люди боятся, как бы чего не вышло, в то же время даже в условиях полной безнадёжности они продолжают верить, что как-нибудь обойдётся, надеются, что «Бог поможет». Вот поэтому и присутствовали одновременно два эти чувства, позволявшие людям находить возможность выживать даже в самых невероятных условиях. И ещё надо особо отметить, что ведь весь этот жесточайший террор проходил при одновременном процессе ярких успехов народа в различных областях, начиная с самых рядовых и заканчивая всевозможными новыми и новыми достижениями, как например, полярные экспедиции, перелёты авиации, различные научные достижения… Всё это расписывалось ярчайшими красками на страницах печати, в которой традиционно плохое писали только о других странах. Все эти захватывающие новости затмевали от населения то, что творилось во власти, которой, что бы она ни творила, слепо доверяли, где-то к тому же рассматривая, что что бы ни творили, «Сталин всё видит, и если не сразу, так потом во всём разберётся и накажет виновных». Ну, а что он сам и мог быть главным виновником и инициатором каких-либо преступлений по отношению к советским людям… такая мысль была так же невозможна, как приписывание Богу дьявольских деяний. Вот так мы и жили. А теперь прозрели, да узнали и осознали ещё далеко не всё и не в должной степени. – Авт. ] [И ещё, позже. Всё это настолько непостижимо, что не хочется верить, а если поверить, то не хочется, чтобы это так или иначе пятнало страну, ибо так может выглядеть, что "кобель с большим чёрным пятном уже не может выглядеть чистым". – Авт.]

[В подтверждение этой мысли опять привожу чудовищное наблюдение толпы в газовой камере. Даже там, в закрытой камере, в которой были обречены абсолютно все, видя стелющийся по низу газ, люди подминали одни других, а сами карабкались вверх, в результате чего в камерах каждый раз была одна и та же картина: пирамида из человеческих тел. Кстати сказать, пирамида власти при Сталине напоминала эту, вышеописанную, пирамиду, в которой в центре наверху оказался Сталин. Именно такая символическая картина, по замыслу автора символизирующая репрессии при сталинизме, сначала была представлена на одной из иллюстраций и на обложке книги.]

[Перечитывая книгу перед изданием, годы спустя, уже забыв это сопоставление сверх ужасного, я и хотел написать о газовых камерах. А оказалось, уже написал.

Да, ужасно! Непостижимо! И в камерах – открытый факт. А здесь – коварное предательство своего народа, кровавее не придумаешь, да так ловко, что ничего и не подозревали, ещё и восхваляли!

И если Сталину приписывали болезнь – паранойю, то и я в финале (См. в конце) сам прихожу к выводу, что психически нормальный человек такое величайшее, трагичнейшее, преступление совершить не мог. Одна его многочисленная охрана тому верное доказательство!]

[Ещё характерным примером могло бы послужить падение на землю воздушного шара, с той лишь поправкой, что шар вовсе и не падал, а его капитан (Сталин) так всё преподнёс летевшим с ними вместе, что стали выкидывать беззащитных… – Авт.]

«Разрушение семейных связей было осознанной целью Сталина.»

«Любой человек, который слышал неосторожно сказанное слово и не сообщил об этом, мог поплатиться сам.»

[Так, именно за это, в блокадном Ленинграде, сначала зверски пытали, а потом расстреляли, а скорее – просто замучили до смерти, дядю автора повестей в 1-м томе этой книги, совершенно далёкого от политики, – за то, что он слышал анекдот о Сталине, а того, кто этот анекдот рассказал, так и не выдал. – Авт. ] [А могло быть, что всё это про него кто-то выдумал, чтобы его убрать, как тогда и делали. Верный способ убрать! Если такого вообще не было, вот и мучили до смерти.]

"Членов партии, которые не могли отыскать «врагов народа» среди своих знакомых, «прорабатывали на собраниях за «недостаток бдительности».»

«Интриганы, вызывающие склоки дома и на работе, авторы анонимных писем и т. д. могут причинить неприятности в любом обществе. При Сталине эти люди процветали… Деятельность доносчиков разрослась до невероятных размеров… Некоторые совершенно бредовые доносы вели к невероятным результатам, анонимные письма представляли собой просто злопыхательские выдумки, но они достигали цели… Но доносительство процветало не только на любительской добровольной основе. НКВД повсеместно организовал специальную сеть «сексотов» (секретных сотрудников), которые вербовались из местного населения… По самым приблизительным подсчётам, каждый пятый сотрудник советского учреждения в те годы был в той или иной форме осведомителем НКВД… Сталин неуклонно разбивал все формы солидарности и товарищества, за исключением тех, которые были созданы на основе личной преданности ему самому… Когда Сталин стал действовать против всего народа как такового, он был совершенно логичен. Только такими методами можно было раздробить общество, уничтожить всякое доверие и всякую преданность, за исключением преданности ему самому и его ставленникам… Он всегда умел остаться на заднем плане, обманув даже таких людей, как Пастернак и Мейерхольд. А если в заблуждении оказались умы такого калибра (хотя и не политического склада), то ясно, что аналогичные представления были широко распространены. Страх и ненависть всей страны сосредоточились на Ежове.»

[Это только подумать, что столько непорядочных, преступных людей, которых, повидимому, сдерживает только страх наказания! Ведь известно, что при стихийных бедствиях вдруг проявляют себя массово мародёры.]

«…Число арестов по обвинению в контрреволюционных преступлениях возросло в 1937 году, по сравнению с 1936 годом, больше, чем в десять раз.»

«На показательных процессах, естественно, всплывали имена не только политических соратников, но и множества людей, не имевших ничего общего с партийной борьбой… Всё более и более яростная кампания за «бдительность» и разоблачение «скрытых врагов» охватила всю страну – не только партию; об этом шумели пресса и радио.»

[Но, насколько помню, все в своей массе жили, как ни в чём ни бывало, всё той же надеждой на обещанное "светлое будущее", уверенные, что вожди, затеявшие всё это, "знают, что делают, делают всё правильно, во благо народа."]

"Значительная часть всего населения Советского Союза уже была занесена в списки Особого отдела НКВД и его местных отделений… В списках по группам перечислены: все бывшие руководящие работники государства, армии и судебной системы, все бывшие члены коммунистических партий, все активные члены студенческих корпораций, члены национальной гвардии, все, кто боролся против Советов в 1918–1920 годах, беженцы, представители иностранных фирм, служащие и бывшие служащие иностранных миссий, фирм и компаний, люди, имевшие контакт с заграницей, включая филателистов и эсперантистов, всё духовенство, бывшее дворянство, помещики, купцы, банкиры, коммерсанты, владельцы гостиниц, ресторанов, магазинов, бывшие работники Красного Креста. Подсчитано, что в списках числилось 23 процента всего населения… [Т. е. были на заметке, в первую очередь подлежали уничтожению те, кто что-нибудь значил, приносил наибольшую пользу стране, наиболее нужные, талантливые. – Авт. ] И каждый был окружён, естественно, расширяющимся кругом коллег и знакомых, на которых автоматически распространялось подозрение в общении с «чуждыми элементами»…

Таким образом, к середине 1937 года практически всё население Советского Союза стало потенциальным объектом террора… Почти каждый мог ждать, что за ним придут.»

[Сейчас, оглядываясь, перечитывая это, думаю, как такое могло быть?! Какое же сложное было положение! И как много может навредить хотя бы один негодяй при благоприятном для этого положении!!! И как хорошо, что это время ушло в прошлое! Вот и важно его проанализировать и назвать всё своими именами, и внимательнее прочесть уже написанное ранее!]

«На предприятиях проходили специальные собрания, на которых члены коллектива выступали с взаимными разоблачениями. В это движение был вовлечён весь рабочий класс.»

«Весь этот период прошёл под знаком периодически возникавших, тщательно организованных массовых процессов.»

«Массовые аресты и высылки проводились с невозмутимым спокойствием и деловитостью.»

«Сотни женщин стояли в очереди у каждой тюрьмы… Некоторым женщинам удавалось точно установить место нахождения мужа только на второй или третий год.»

[Так же трагнчно было и с семьёй автора повестей первого тома.]

«Все согласны, что при царе жизнь в тюрьмах была несравненно лучше, чем в советские времена… Иногда скученность достигала такого предела, что половине заключённых приходилось стоять, в то время как другая половина спала.»

«Все без исключения люди, побывавшие в тюрьме, рассказывают, что знали ответственных работников, которые и в заключении сохраняли верность партии.» [Такой же пример – мой отец, как описано, в повести 1-го тома.]

«В разгул сталинских репрессий в Бутырках было около 30 000 заключённых.»

«В камерах, предназначенных в царские времена для одного человека, сидело по шестнадцати.»

«К 1937 году население в массе уже понимало, что жертвы репрессий ни в чём не виноваты.» [Удивительно, что так документально точно и подробно это изложил для читателей иностранный писатель. А в России так рассказал фактически только Хрущёв, да и то – по секрету, для съезда.]

«В тот период сотни тысяч людей были арестоаны только за то, что в прошлом по отношению к ним была допущена несправедливость.»

[Так и отец автора повестей в 1-м томе книги до войны фактически ни за что был исключён из партии, а после войны, на основе той же выдумки, был арестован. – Авт.]

«…Любое инакомыслие, даже самое безобидное, обычно заканчивалось лагерем.»

«В общем сто шестьдесят детей, главным образом в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет, были арестованы и, после строгих допросов, признали себя виновными в шпионаже, террористических актах, измене и связях с гестапо.»

«…В общее число трудящихся 78 811 000 человек входило не менее 2 126 000 надсмотрщиков и надзирателей, не считая милицию и НКВД.»

[Если к этим более чем двум миллионам добавить всех, кто вершил террор, то, очевидно, цифра будет внушительная, а к ним ещё добавить их родственников, потомков, то и будет понятно, откуда набралось столько людей, голосующих за признание Сталина «великим» и оправдывающих его преступную деятельность. – Авт. ] [Это – ключевая мысль, вытекающая из сведений Конквеста в последнем абзаце.]

«Говорят, что следователи сталинского времени использовали список вопросов, составленный Святой Инквизицией в XVI веке.»

«Многие следователи НКВД сознавали абсолютную лживость обвинений и иногда даже признавались в этом…"

[Так было и с отцом автора повестей: первый следователь отказался от его дела, т. к. не смог найти никакой вины; дело передали другому, который всё и состряпал. – Авт.]

"Потом эти люди сами были ликвидированы. Им на смену пришли свежие, выкованные Сталиным, кадры, которые, казалось, больше верили в виновность осуждённых.» [Это – важные слова, подчёркивающие именно то, что при всей массовости репрессий их творец и организатор так всё обставил, что их исполнители и верили в виновность репрессированных, и в то же время боялись, хотя считали себя ни в чём не виноватыми, что их тоже могут репрессировать. Так и было потом ещё. – Авт.]

[Да, по собственному опыту, описанному здесь же в повестях, свидетельствую, что дважды, один раз, – почти 3 года в блокаде, второй, – при заключении отца в ГУЛАГе, мы всячески старались жить нормальной жизнью. Действительно, мы так устроены, что не хотим верить, что такое, невероятное, могло быть на самом деле. Для этого я и написал мои повести, и теперь привожу эти, насыщенные вопиющими, сходными с моими, фактами, документы. Через это надо, мыслями и правовой оценкой, пройти раз и навсегда, чтобы очиститься от него и направить страну к свету!]

«Многие люди были уничтожены без суда и следствия.»

«Распространённой формой приговора было «заключение без права переписки». А это даёт все основания полагать, что число уничтоженных людей было больше, чем приговорённых к казням…»

«Исполнители всех операций были перегружены донельзя, они бегали, метались, что называется, высунув языки. Не хватало транспорта, трещали от переполнения камеры, круглосуточно заседали судебные коллегии.»

«…Половина городского населения уже была занесена в чёрные списки НКВД… Всякие различия исчезли: было столько же оснований взять одного, как и другого и третьего… К моменту падения Ежова было арестовано не менее 5 % населения – каждый двадцатый. Можно сказать, что из каждой второй семьи в стране один человек ушёл в лагеря или сидел в тюрьме. Среди образованных классов норма была гораздо выше… За каждым арестом автоматически следовало ещё несколько… Каждый подсудимый называл 2–3 сообщника… новая волна поглотила бы 10–15 % населения, а потом – 30–45 %. Существует много теорий относительно мотивов действий Сталина на протяжении всего этого устрашающего периода… Тюрьмы и лагеря были забиты до отказа… Массовый террор выполнил свою задачу. Страна была подавлена.»

«Русская интеллигенция всегда была рассадником вольнодумства… Естественно поэтому, что на интеллигенцию репрессии обрушились с особой силой.

Но, пожалуй, самой ужасной была судьба советских писателей… Из 700 писателей, присутствовавших на первом съезде в 1934 году, только «может быть полсотни» дожили до второго съезда в 1954 году… В общем итоге носителей культуры погибло «более тысячи».»

«Когда упоминались цифры в десять или пятнадцать миллионов, а то и больше, возникало инстинктивное ощущение, что это противоречит здравому смыслу, не согласуется с обычным жизненным опытом… Но ведь реальность сталинских порядков вообще нередко ставилась под сомнение, посколку представлялась немыслимой. Ведь сталинский стиль в том и состоял, чтобы творить дела, дотоле морально и физически невообразимые.

Но всё равно трудно соглашаться с гигантскими цифрами, трудно не усматривать в них «очевидных» преувеличений… Я склонен принять цифру восемь миллионов человек, находившихся в лагерях в течение 1938 года. Ни в коем случае эта цифра не может быть далека от истины.»

«Самые осторожные оценки численности лагерников в доежовский период выглядят следующим образом:

в 1928 году было 30 тысяч заключённых;

в 1930 году – свыше 600 тысяч;..

в 1931–32 годах – около 2 миллионов;..

в 1933–35 годах… 5 миллионов человек;

в 1935–37 годах – 6 миллионов.

Для сравнения укажем, что в царские времена максимальное число сосланных на каторгу (1912 год) составляло 32 тысячи человек, а максимальное общее число заключённых по всей стране было – 183949.»

[Кто же более «кровавый»? Если Николая II назвали «кровавым» уже сразу после «Ходынки», то как же можно по всему, что здесь приведено, оценить и прозвать Сталина?! – Авт.]

«Из Москвы поступали приказы о ликвидации определённого числа бывших участников оппозиции – и эти приказы выполнялись после беглого опроса намеченных жертв.»

«…Мы видим, что во времена Достоевского арестанты имели значительно большую свободу внутри лагеря.»

«Миллионы рабов-заключённых в распоряжении ГУЛАГа играли важную экономическую роль и воспринимались как нормальный компонент советского народного хозяйства.» [И это – на пути к коммунизму! – Авт.]

«…Массовые аресты, действительно, остаются в основном явлением политическим. Желание получить даровую рабочую силу могло быть вторичным мотивом. Ведь инженеры и учёные, врачи и адвокаты не потому арестовывались, что кому-то хотелось превратить их в плохих лесорубов.»

«Если кухонные помои в лагере выливались в выгребные ямы при уборных, то даже и там на помои немедленно бросались группы голодных.»

«Существовал ряд лагерей особенно сурового режима… Из тех лагерей людей ни при каких обстоятельствах не выпускали живыми.»

«Даже сравнительно мягкие лесные лагеря были лагерями смерти.»

«В период 1927–38 годов смертность превысила нормальную на 2,3 миллиона человек – в результате действия лагерей и ссылки… Умерших в лагерях с 1936 по 1939 год: два миллиона восемьсот тысяч… С 1939 по 1941 год за колючей проволокой умерло ещё 1,8 миллиона заключённых.»

«Обычно, когда срок у политического заключённого кончался, его вызывали к оперуполномоченному и сообщали, что срок продлён на столько-то лет.»

«…Можно полагать, что всех, выживших в лагерном заключении по всему Советскому Союзу, было отнюдь не больше одного миллиона человек. А остальные семь с лишним миллионов?»

«…Третий процесс был… не более, чем «парадом победы». На процессе были собраны воедино все виды оппозиций, а также вредительство, террор, измена и шпионаж… Судебный процесс открылся… 2 марта 1938 года… Масштаб спектакля был крупнее, чем масштаб двух предыдущих зрелищ того же рода…

В обвинительном заключении перечислялось решительно всё – шпионаж, вредительство, подрыв советской военной мощи, провокация нападения на СССР, заговор с целью расчленения Советского Союза, свержения общественного строя в стране и восстановления капитализма. С этими целями обвиняемые, дескать, создали широкую конспиративную организацию троцкистов, зиновьевцев, «правых», меньшевиков, эсеров и «буржуазных националистов» на всей территории Советского Союза. Они будто бы действовали в тесном сотрудничестве с «военными заговорщиками». Многие из подсудимых, говорилось в обвинительном заключении, были немецкими, английскими, японскими или польскими шпионами с давних пор – с начала двадцатых годов. Некоторые были агентами царской охранки в революционном движении. Вредительские акты совершались в промышленности, сельском хозяйстве, торговле, и финансовой области… На обвиняемых была возложена ответственность за убийство Кирова… Кроме того, обвинительное заключение приписывало им умерщвление Куйбышева и Максима Горького… Помимо этого, в обвинительное заключение был вписан знакомый по прошлым процессам набор безуспешных попыток покушения на Сталина и других партийных руководителей. Против главного подсудимого Бухарина было выдвинуто ещё одно, совершенно новое, обвинение: он якобы пытался в 1918 году захватить власть, убив Ленина и Сталина.»

[Ведь всё это, описанное и свидетелями, и в документах со ссылками на них, приводимое здесь, настолько конкретно, что будь оно неправдой, могли их опровергнуть, выдвинув коитр-аргументы. Но ничего подобного не было и нет. Есть только немногие общие слова и жалкие попытки оправдать это вынужденными обстоятельствами. И внук Сталина Евгений Джугашвили против этих высказываний в трёх томах не выступил. Его иски – против гораздо менее существенного, и судом отвергнуты. – Авт. ] [И если это написано иностранным автором и могут читать иностранцы на родном для них языке, то и можно понять, что, при отсутствии соответствующей реакции со стороны России, могут расценивать, что "Россия осталась такой же."]

«На скамье подсудимых нашлись «ответственные» за недовольство советских граждан во всех областях жизни.»

«Долгая психологическая обработка доводила человека до такого состояния, что на суде он уже не мог проявлять никакой воли.»

«Сталин опять победил.»

«Велось якобы широкое вредительство, направленное на то, чтобы расстроить хозяйство и вызвать недовольство.»

«После трехмесячных допросов, после угроз его молодой жене и ребёнку, Бухарин… согласился… признать все обвинения. В том числе замысел убить Ленина… признал, что планировал насильственное свержение советской власти…»

«На протяжении последующих двух дней главной темой допросов была система «медицинских убийств».»

«…На процессе тайно присутствовал Сталин, сидя в помещении на хорах и наблюдая через окно.»

«Можно быть уверенным, что все подсудимые были невиновны в измене, заговорщицкой деятельности, шпионаже и вредительстве. С другой стороны, мы можем практически определённо утверждать, что ответственность Ягоды за убийство Кирова была установлена правильно – с той небольшой поправкой, что инструкции на этот счёт Ягода получал… от Сталина.»

[Известно, что преступники часто уничтожают своих сообщников. Так и Сталин поступал со своим окружением, которые "слишком много знали" и были для него опасны.]

«Ясно только одно: если «медицинские убийства» и имели место, то выполнялись они по приказам Сталина.»

«Утверждается, чио Куйбышев и Горький были препятствиями для Сталина, а как Сталин умел избавляться от препятствий – известно достаточно хорошо.»

«Смерть Кирова и Орджоникидзе, как мы знаем, была делом рук Сталина.» [Обратите внимание на совпадение этих слов с прежним названием книги. Но главный источник этих использованных слов – Ленин. – Авт.]

«Внутри НКВД известны случаи прямого отравления людей цианистым калием с последующим медицинским заключением о смерти от сердечного припадка.»

«…Сталин, не взирая на результаты предыдущих процессов, опять обещал сохранить жизнь бухаринцам… Он этих обещаний не выполнял, но в подобных обстоятельствах даже ничтожная надежда действует чрезвычайно сильно.»

«Сталин ещё раз одержал победу, перехитрив всех.»

«Для ареста иностранцев… годился любой повод – как для ареста советских граждан.»

«В 1936 году произошёл… разгром коммунистической партии Латвии… Осуждению и разгрому подверглась также и компартия Эстонии… Был полностью арестован и Центральный Комитет компартии Литвы… После советско-германского договора 1939 года в московских тюрьмах были собраны около 570 немецких коммунистов.

Очень тяжелы были также потери компартии Венгрии… В ходе террора погибло также много итальянских коммунистов… Был арестован почти весь состав ЦК компартии Югославии… Почти все финны, жившие тогда на территории Советского Союза, были объявлены врагами народа… Тяжёлые репрессии перенесла компартия Болгарии… Но самый тяжёлый удар обрушился на поляков… Всего за период, окончившийся процессом Бухарина, в стране было расстреляно пятьдесят тысяч поляков… От всего польского коммунистического движения и его последователей осталось не более 70–80 человек… За период с 1937 по 1939 год были расстреляны все двенадцать членов ЦК КПП, находившиеся в СССР, а также сотни других партийных работников… Жёны арестованных иностранцев страдали наравне с жёнами советских жертв…»

[И это надо же, что творилась такая вакханалия, и никто не нашёлся, чтобы ей хоть как-то противостоять! А возможно, кое-кто мог и радоваться, что "пауки сами себя сжирают". Вот такого же рода беспредел творится сейчас, в 2014–15 гг. в Украине и вокруг неё.]

«Советские представители в аппарате Коминтерна были также уничтожены по обвинению в том, что они содействовали проникновению врага в иностранные компартии.»

«Один из списков, подписанных Сталиным, содержит триста имён присуждённых к высшей мере коммунистических партработников… В целом волна террора смела с лица земли практически весь аппарат Коммунистического Интернационала…»

«Многие иностранные оперативники… вернулись в СССР, где их сперва переводили на другую работу, а потом расстреливали.»

[Читать это без содрогания не возможно. Верить этому приходится через силу, только благодаря неопровержимости фактов, убеждая себя, что такое не выдумать. Поэтому, повидимому, легко убедить в обратном тех, кто верить не хочет и правду не знает. – Авт. ] [Именно два типа наглости характерны: Если нет никаких подтверждений, говорят: "Да это же и так всем известно!" А при наличии невероятных фактов говорят: "Такого не было, потому что такое не могло быть!" По первому варианту, без всяких доказательств, утверждают сейчас на Западе многие сведения против России.]

«Можно определённо сказать, что главным побудительным мотивом… Сталина было желание просто физически уничтожить любых других возможных руководителей… Дважды во время войны с немцами Сталин проводил массовые расстрелы среди сколько-нибудь видных военных и политических деятелей, томившихся в лагерях.»