Бремя версий

За общим шумом и суетой он не сразу расслышал звонок мобильного телефона. Звонил старший следователь по особо важным делам Кулагин:

– Привет, Игорь! Как обстановка?

– Всё по плану, Андрей Иванович, только вот Саидова живым взять не удалось. Отстреливался и гранаты кидал. Наши все целы, а у спецназа двое легко раненых. Сейчас пожарные тушат деревянный флигель, мы пока ждём, чтобы продолжить осмотр.

– Да, это я знаю, Елисеев мне уже отзвонил. У нас дела поинтереснее. Тот самый Юсупов, который вроде бы скрылся, мало того, что сам сдался, так ещё на целый грузовик взрывчатки указал. Сейчас там группа разминирования колдует. Мне велено к ним выдвигаться. Имей в виду, в том квадрате эфир заглушили, чтобы исключить сигнал на взрыв по телефону. Поэтому и мой работать не будет. Скажи Елисееву, что срочно нужно тщательно обыскать подпольную мастерскую этого Фазлитдина. Поэтому поезжай туда сам и ищи улики. Всё, тороплюсь, удачи тебе!

50

Игорь, предупредив Елисеева и оставив за себя старшего, на микроавтобусе направился в посёлок, где утром не успели задержать Фазлитдина.

Ехать пришлось не очень долго. Дачные улицы были пустынны, только на нескольких перекрёстках стояли полицейские патрули, которые и служили маяками в этих зелёных лабиринтах.

– Ну, покажите, что у вас получилось, – попросил Игорь встретившего его оперативника в штатском.

– Вот, видите, мы начали с жилого дома, но там никого не было. А этот пассажир, как его? Ах, да, Фазлитдин, оказывается, сидел у себя в сарае, на задворках. Как он нас в такую рань просёк, ума не приложу. Когда мы дом прошерстили и до сарая добрались, его и след простыл. Главное то, что оцепление, которое вокруг посёлка выставили, его не заметило, – заученно доложил полицейский, которому за эти невесёлые новости уже влетело в загривок от начальства.

– Ладно, покажите, где сарай и где следователи, которых мы с вашей группой направляли?

Оперативник ткнул пальцем в невысокое строение, притулившееся к забору, и заявил:

– Вон сарай, а ваши следователи там, в железяках роются.

Игорь Климов, войдя внутрь, переступил через сорванную с петель дверь и увидел двух своих коллег, старательно разбиравших накопившийся под слесарным верстаком металлический мусор.

– Ну, что ребята, какие успехи?

– Привет, Игорь! Да, как сказать, оружия нету, а заготовки для этих самых шипов, что на дорогах устанавливали – вот они. Ты глянь, какое оборудование: и токарный по металлу, и сверлильный станок. И сварочный аппарат есть. Всё по-взрослому. И, смотри, что мы нашли. Под верстаком устроен люк, чтобы можно было тихонько к забору выползти. Эти ходом Фазлитдин и смылся, когда спецназ стал двери в хозяйском доме выбивать.

– Да, дела. Вы тут осмотр завершайте, и особо отметьте тайный ход, а я попрошу с металлоискателем территорию пройти, может быть, тайники найдём.

Игорь, чтобы вжиться в ситуацию, решил рискнуть и самому выбраться через лаз. Всё получилось довольно гладко и стоило Игорю всего двух пуговиц от камуфляжной куртки. Подумалось, что Фазлитдин комплекцией будет, как бы это сказать, поизящней, раз без задержек в узкий проём ускользнул.

Польза для следствия от такого манёвра Игоря всё же была. Когда он выползал на Божий свет, на уровне его глаз оказалось несколько травинок, которые были примяты в том направлении, куда уползал Фазлитдин. Стоя в полный рост этого можно было в густой растительности газона и не заметить. След вёл к задней части участка, за беседку, где вплоть до ограды тянулись беспорядочные заросли кустарника.

Игорь, внимательно глядя себе под ноги, дошел до забора и, используя для упора ног нижнюю пряслину, подтянулся на руках и заглянул за покрытые лишайником серые доски. Первое, на что наткнулся его взгляд, были внимательные серые глаза спецназовца, терпеливо стоявшего в оцеплении, и черная точка дула его автомата, направленного Игорю прямо в лоб.

Игорь от неожиданности хрипло проговорил:

– Привет, спокойно, здесь все свои, – после чего его мышцы не выдержали долгого висения на заборе, и он, неловко оступившись, спустился на землю.

По всему выходило, что пути к отходу были надёжно перекрыты, если конечно, спецназ занял свои посты заранее. Но теперь, пытай-не пытай, никто в этом не сознается.

Игорь уже шагнул к дому, но тут краем глаза заметил, что одна из веток в кучке хвороста неожиданно вздрогнула. Игоря охватило жаром.

Это чувство хорошо знакомо рыбаку, которые потратил часы на сидение у воды, кажущейся необитаемой, и внезапно увидел, как поплавок вдруг почти неосязаемо отклонился от своей оси.

Игорь рыбачил неважно, но годы в следствии его уже кое-чему научили. Специально громко и чётко он крикнул в сторону дома:

– Никого тут нет! Давай, Иван Иванович, собирай ребят! Скоро поедем!

Хотя и «Иван Иванович» был мифический, и на крик Игоря никто особого внимания не обратил, но главное было успокоить того, кто мог прятаться под хворостом. Шут его знает, чем он вооружён, рванёт с испугу свою «хаттабку», и, как говорится, «привет родителям».

Игорь нарочно шумно, ломая ветки кустов, направился к дому. Его встретил недоумевающий оперативник.

Игорь яростным шёпотом, потому, что времени объяснять, не было, скомандовал:

– Давай со мной двух бойцов в бронежилетах, а сам здесь организуй шум, хоть досками по бочке колотите, чтобы нам подойти к его лёжке незаметно.

Оперативник соображал быстро, и как только Игорь и два закованных в броню и каски бойца шагнули к кустам, звуковое сопровождение включилось на полную громкость. Один полицейский колотил поленом по рёбрам старенького мангала, второй черенком лопаты по металлической тачке и при этом несколько человек начали орать на разные голоса, имитируя перебранку.

Когда подкрались к куче хвороста, Игорь жестом показал, что надо рывком сбросить сухие ветки и зафиксировать злодея, не дав ему шанса взяться за оружие. Увидев подтверждающий кивок, он ухватил всё в охапку и откинул в сторону. Спецназовцы разом упали на лежащего в углублении парня, не давая ему возможности не только сопротивляться, а вообще шевелиться. Игорь вгорячах даже не почувствовал в ладонях заноз от колючек попавшихся под руку сухих стеблей прошлогодней малины.

Парня рывком поставили на ноги и надёжно зафиксировали обе руки. Подбежавший опер обхлопал его карманы и бросил:

– Всё чисто! Тащите его к дому.

Игорь, забыв боль от колючек, упал на колени и осторожно разворачивал мешковину, которая устилала дно продолговатой ямы. Там оказалась винтовка с оптическим прицелом и каким-то замысловатым самодельным прикладом, два пистолета, мешочек с патронами и две старых знакомых – гранаты «хаттабки».

Наверное, копая себе это тайное укрытие, парень подгонял его под размеры собственного туловища и не учёл толщину мешка с оружием, которое, по-жадности, прихватил с собой. Это его и выдало. Малейшее шевеление или даже глубокий вдох заставляли ветки укрытия колебаться.

Оставив арсенал на месте, чтобы была возможность его сфотографировать и отметить в протоколе, Игорь направился посмотреть на задержанного.

Парень с руками, стянутыми за спиной наручниками, стоял на коленях на бетонной отмостке у большого дома, упираясь носом в стену. По бокам, направив на него стволы автоматов, замерли герои дня – спецназовцы.

Игорь, привлекая внимание парня, слегка стукнул носком ботинка по его подошве и спросил:

– Как тебя зовут?

– Фазлитдин.

– Где твои документы?

– Хозяйке отдал, у неё спрашивай.

– Ладно, спросим. Давайте его к нам, в следственный комитет, на Технический переулок, там будем разговаривать.

Доложить по телефону о радостных событиях старшему следователю по особо важным делам Кулагину не удалось, его аппарат находился вне зоны доступа, о чём, впрочем, тот и предупреждал.

51

Прошла неделя. Суматоха первых задержаний и обысков уже подзабылась. Полтора десятка подозреваемых поочередно доставили в суд, где их и арестовали. Теперь они сидели по разным следственным изоляторам, а следственная группа сосредоточилась над формулировками будущих обвинений. Хорошо ещё, что закон по делам о терроризме отводил на предъявление обвинения сорок пять суток, а не как по обычным делам – десять.

Кулагин и Климов сидели голова к голове за приставным столом над разлинованным листом ватмана и мелким почерком вписывали в клеточки эпизодов преступлений имена фигурантов и набор преступных действий каждого. На этой основе предстояло составить постановления о привлечении в качестве обвиняемых. Ошибаться не хотелось: стоит что-то упустить, и обвинение придется потом перепредъявлять, а это означало повторную волынку с вызовом адвокатов и переводчиков. Переводчик не понадобился только Сергею Юсупову по той простой причине, что, кроме русского, парень другими языками не владел.

Кропотливую работу прервал приход полковника ФСБ Елисеева. Он извинился за вторжение и, уважительно поглядывая на исписанную бумажную простыню, вкрадчиво сказал:

– Жаль вас отвлекать, мужики, но есть разговор.

Кулагин, внутренне радуясь вынужденному перерыву, пересел в своё кресло, а Климов, продолжая писать, навострил уши.

Откашлявшись, Елисеев начал издалека:

– Вы знаете, что оперативную разработку террористического подполья мы ведём постоянно. Это дело не на один год, и, понятно, далеко не всё становится известно публике. Уничтоженный при задержании Саидов-«Абдулло» был известным исламским экстремистом и разыскивался за ряд терактов не только в России. На него замыкались несколько группировок на Ближнем Востоке, а то террористическое сообщество, которое он создавал у нас, позволяло финансировать боевиков и подготавливать новых шахидов. С его смертью контакты прервались, но подполье остаётся. Наша служба крайне заинтересована в Сергее Юсупове, связь которого с Саидовым-«Абдулло» можно использовать для выявления остающейся сети террористов. Что скажете, законники?

– Скажем, что сидит он крепко, – отозвался Кулагин, – а что у него внутри, сказать сложно. Вот Игорь его долго допрашивал, пусть расскажет.

Климов неуверенно пожал плечами:

– В душу к нему не влезешь, но сказать могу, что парень, вроде, неплохой. Запутался он как-то, на людей обиделся. И вышло так, что реально его поддержал и помощь дал один этот самый Абдулло. А больше Юсупов никому нужен не был. Я думаю, что и на преступления Сергей пошёл из-за уважения к Абдулло, а не из страха перед ним. Тяготился этим, но выхода для себя не видел. Сейчас-то мы ему разъяснили, что он нужен был Абдулло, чтобы сыграть роль живой бомбы. Сергей это понимает, но зла всё равно не держит. В религию ударился, всё Коран читает. Готовится отбывать срок. Про своё участие в нападениях он полностью рассказал. Не врёт, всё сходится, мы перепроверили.

– Ну, в общем-то, у нас такая же информация, – задумчиво согласился Елисеев, – но задача нам поставлена, и мне нужно понимать какие будут по нему процессуальные решения. Для того чтобы в дальнейшем имелась возможность использовать Юсупова в оперативных интересах, я должен сейчас знать, что ему можно обещать, а что нет. Скажите откровенно.

Старший следователь по особо важным делам Кулагин таким речам коллеги-опера не удивился, но и отвечать не спешил. Он обменялся взглядом с Игорем Климовым и задумался. Елисеев терпеливо ждал, всем видом показывая, что не торопит, но сидеть в кабинете будет хоть до ночи.

– Значит, так, – наконец проговорил Кулагин, – ну-ка, Игорь, перечисли, что там за Юсуповым?

– Участие в террористическом сообществе, подготовка теракта, участие в нападении на дороге, это когда Холик с Тахиром стреляли, участие в нападении на бытовку и убийство четверых таджиков-строителей, и, наконец, разбойное нападение в Москве в районе Измайлово на китайцев-предпринимателей.

Елисеев присвистнул:

– Да вы ему так накрутите лет на десять, а то и больше. Нам «такой хоккей не нужен». Давайте подумаем, что можно сделать.

– Ну, что же, – улыбнулся Кулагин, – начинай, Климов, включи в себе адвоката.

– Во-первых, – начал рассуждать Игорь, – участие Юсупова в террористическом сообществе и в подготовке теракта подпадают под примечание к этим статьям уголовного кодекса. Он как лицо, добровольно сообщившее властям, освобождается от ответственности.

– Уже радует, – оживился Елисеев, – продолжай, Игорь, лить бальзам на моё больное сердце.

– Во-вторых, в нападении на дороге и убийствах в бытовке, Юсупов лично участия не принимал, догадался обо всём постфактум, хотя и помогал преступникам скрыться. Поэтому с натяжкой можно вести речь не о соучастии, а об укрывательстве особо тяжких преступлений. С разбойным нападением на китайских предпринимателей вообще отдельная песня. Рассказал об этом один Юсупов. Холик и Тахир всё отрицают, Абдулло мёртв. Но самое главное – никаких заявлений об этом преступлении нет. Кто эти китайцы неизвестно. Какой причинён ущерб, мы не знаем. Избитый таксист тоже в полицию не обращался. При таком раскладе обвинить Юсупова только на его признании не получится.

– Ну и что же в результате? – спросил Елисеев.

– Обвиним в укрывательстве. По этой статье до двух лет лишения свободы. Устраивает? – подытожил Кулагин.

– Вполне. Как раз у нас будет временной задел, чтобы с Юсуповым всерьёз поработать, – с облегчением произнёс Елисеев.

– Есть одно, но серьёзное «но», – остановил его Кулагин, – мне нужна прямая команда моего руководства и отсутствие претензий со стороны генеральной прокуратуры.

– Это мы решим, – пообещал Елисеев, – вот ещё что должен сказать. Вы обратили внимание, что в средствах массовой информации довольно глухо сообщили о поимке нападавших на дорогах? А о подготовленном теракте и машине с тонной гексогена вообще все молчат, как будто этого и не было. Про ячейку мусульманских экстремистов тоже ни слова. Поясняю для вас: принято решение эти темы не раздувать, чтобы не обострять межнациональный конфликт. Любая информация на эту тему блокируется, поэтому вам нужно это учесть и о своём уголовном деле поменьше распространяться. Ну, ладно, поеду к себе, а то что-то я разболтался.

52

После ухода Елисеева следователи было снова взялись за свою таблицу, но Климов не утерпел и, отложив ручку, спросил:

– Андрей Иванович, а почему, всё-таки, не разрешают в средствах массовой информации говорить так, как оно было на самом деле?

– Я думаю, реально опасаются, что начнётся стихийное мщение. И расправятся не с террористами, которые отсидятся в подполье, а с простыми гастарбайтерами, которыми кишит Подмосковье. Пострадают непричастные к преступлениям люди, а, самое главное, что стоит только спровоцировать хоть одну стычку на почве межнациональной розни, то такого джинна обратно в бутылку не загонишь. Среди наших тоже дураков хватает, вспомни хотя бы свою встречу с «волонтёрами» на дороге. Приятно тебе было? А представь, что эти отмороженные парни возьмутся за свои биты, чтобы отомстить? Как ты их остановишь? Только оружием. А проливать кровь никакая власть не хочет. Вот, от греха подальше, и решили помалкивать об истинной подоплёке убийств. Постепенно все подробности, конечно, станут известны, но острота уже спадёт, страсти поутихнут. Будем надеяться, что обойдётся без новых жертв. Ладно, давай дальше корпеть над нашей эпохальной схемой.

– Но всё-таки, – не унялся Игорь, – может честней и правильнее всё рассказать, как есть. Мне кажется, что люди должны понять, что нельзя из-за кучки религиозных фанатиков подозревать всех, у кого другая вера?

– Согласен, со временем должны понять. Но в данный момент, полную информацию вбросить в умы – это всё равно, как искру в бензин. Может так полыхнуть, что мало не покажется. Больно ты пытливый: что, да почему? Не всё от следователей зависит. И слава Богу! – выговорился Кулагин.

Они замолчали. Обоих не очень устраивала в такой ситуации отведённая им роль пассивных наблюдателей. Но Кулагин молчал потому, что долгий опыт научил его не затевать дела, итоги которых не сможешь контролировать, а Игорь отмалчивался, поскольку считал, что раз написано в законе, что данные предварительного следствия могут быть преданы гласности только с разрешения следователя, то и наоборот, если следователь вправе информацию распространить, никто этому препятствовать не должен. Хотя в душе и Игорь понимал, что неосторожными комментариями можно только навредить и справедливость в доводах Кулагина имеется.

Кулагин, чтобы перевести разговор на другую тему, вдруг сказал:

– Со мной вчера начальство общалось. О тебе зашёл разговор. Результаты твоей работы в следственной группе оценили высоко. Считают тебя способным следователем. Если захочешь, когда мы с этими убийствами закончим, тебя могут оставить в следственном управлении. Пока прикомандированным. Поработаешь в наших следственных бригадах, наберёшься опыта в расследовании дел других категорий, а не только убийств. Короче говоря, с прицелом на включение в штат центрального аппарата. Ну как, согласен?

Игорь, предвидевший, что подобный разговор может состояться, был готов к ответу:

– Я согласен, Андрей Иванович. Только по сравнению с районным уровнем, всяких заморочек здесь побогаче будет.

– Вот это точно, – рассмеялся Кулагин, – но на следствии остаётся работать только тот, кто без этого себя не мыслит. Несмотря на все, как ты выразился, заморочки. Понятно, что наше следствие, как государственная система, сложилось при социализме. Многие наши старики учились в советских ВУЗах и начинали свой путь по следственной стезе под совсем другими лозунгами. Получилось, что подходы к работе и люди прежние, а общественный строй сменился. Сегодня существует и всеми законами защищается право частной собственности на средства производства. А это, по сути, и есть капитализм. Со всеми его язвами и болячками, которые осуждали ещё классики марксизма-ленинизма. Один за другим возникают экономические и социальные кризисы. С телеэкранов свободно вещают о любых извращениях, богатство возвели в культ, прославляют удачливых преступников. Олигархи, знающие только свою выгоду, под лозунгами современной демократии, довели народ до полунищенского существования. А следователю, несмотря на всё это, надо продолжать работать ради наших людей, для защиты слабых, и самому оставаться человеком. Как-то, вот так, Игорь!

– Да уж, невесёлая картинка, – кивнул Игорь, – как вы считаете, Андрей Иванович, что для следователя главное?

– Главное – личная порядочность! А потом уже все остальные прекрасные черты характера, – с улыбкой отозвался Кулагин, и вдруг добавил, – начальство распорядилось: тем, кто нормально отработал по делу, дать отгулы. Так, что у тебя есть три свободных дня. Гуляй, и ни в чём себе не отказывай…

53

Долгие длинные гудки. Наконец: «Да, я слушаю!». «Марина, здравствуй, это я. Я очень хочу тебя увидеть». «Здравствуй, Игорь. Приезжай…».