Комиссар Борзан. Дело №2. Рапира приходит в дождь

– Я вспомнил, он проговорился, что тоже служил в ВДВ! Начинал в Гайжюнае, в Литве…

– Ого? В каком году? – поднял брови Саранцев.

– Этого он не сказал, нес какаю-то чушь про свинарник и все такое…

– Значит, открыл часть своей биографии, потом опомнился и слился, – удовлетворенно проговорил Саранцев. – Мы проверим и эти сведения. По вашим описаниям составим электронный портрет. Пока все. Вы свободны, Виктор Сергеевич. От лица контрразведки благодарю за службу…

– Нет! Я не уйду! Черт, я что-то еще вспомнил, не до конца!

– Спокойнее, лейтенант. Подышите. Может, надпись, слово, фамилию или имя?.. Что?..

– Точно! Он назвал свое имя! Но я его не запомнил!

– Он его придумал. Не стоит расстраиваться так, – загадочно пропел Саранцев.

– Нет, он сказал его откровенно, у него вылетело! Потому что он хотел завлечь меня в купе и выпить мою кровь…

– Да?! Он приглашал вас?

– Ещё как, он просто настаивал на совместном ужине в его купе.

– Дерзкий, очень дерзкий потрошитель… Что же за имя? Русское, английское, может немецкое или французское?

– Немецкое! Гербильд, нет! Не то! Гумильт, нет! Черт! Забыл… Скользкое такое имя. Редкое…

– Гамильтон, или может Гельмут?

– О! Вы гений, товарищ майор, точно, так и есть – Гельмут! Он сказал это так, словно вздумал, что я улягусь с ним в постель! Ненормальный шизофреник и педераст!..

– Молодец, Степанов. Мы отлично продвинулись. Держи краба и свободен.

– Если я потребуюсь, буду рад стараться! – отчеканил лейтенант, улыбнулся и подал свою ладонь для рукопожатия.

– Прекрасно, я обдумаю и этот вопрос. Что-то в вас есть, лейтенант. Вы мне напоминаете одного человека…

– Бандита или шпиона? – спросил Степанов и горько улыбнулся.

– Нет, моего очень надежного друга…

– Вашего друга?

– Да, смелого и бесшабашного оперативника!

– Клево! – улыбнулся Степанов и показал ряд белых зубов.

– Поезжайте в нашу гостиницу, вот адрес и ключи от номера, отдыхайте, будем на связи. Ваше начальство в курсе, вы в командировке.

Ейск. Через пару часов баня, сложенная десять лет назад из дерева и обитая внутри дубом и осиной, была истоплена. Станислав Фрунзевич заранее замочил свои секретные веники в горячем тазу и с видом бывалого банщика поджидал гостей в парной. До самого конца Борзунов думал, что Кобрин шутил, что и взаправду будет парить их, но это оказалось не шуткой.

– А, молодёжь, дождался я вас, – проговорил банщик с хищной улыбкой. – Кого будем первого парить? Давай тебя, Сашек, снимай полотенце, клади его на полку и ложись поверх.

– Давайте, я не против…

Борзунов ловко сбросил с пояса полотенце, забрался на верхнюю полку и улегся на живот. Милена, уселась на полку ниже, легко сбросив с себя банное полотенце, оставшись совершенно обнаженной. Она решила подразнить Борзана, но он даже не посмотрел на неё.

– Ой, а я клипсы забыла снять, – хихикнула она и убежала в предбанник.

– Ну, майор, держись! – предупредил полковник. – Веники у меня из можжевельника. Сейчас начнется процесс омоложения.

Настала очередь Милены. Нисколько не смущаясь, она принялась занимать верхнюю полку, встав на коленки и аккуратно разглаживая полотенце под собой. Потом почему-то резко перевернулась и легла на спину. В парилке повисла абсолютная тишина. Двое мужчин не могли произнести не слова, наблюдая за великолепными изгибами тела молодой женщины.

– Ну и что же вы застыли, Станислав? Парьте меня как положено, бейте своими вениками, чтобы всю дурь выбить… – рассмеялась она и закрыла глаза.

– Я, пожалуй, выйду на воздух. Жарковато здесь, – проговорил Борзан и вышел из парилки.

– Ну, девонька, теперь держись…

Кобрин принялся мягко и нежно водить колючими вениками по ее ляжкам, животику и налитым грудям, слегка покалывая ее животик. Потом приказал переворачиваться. Теперь банщик отрывался, за всё что сделала Милена сегодня с ним. Его веники хлестко и больно опускались на ее спину, а потом еще мощнее на раскрасневшиеся ягодицы и ниже до самых ступней. Временами женщина вскрикивала, но вновь погружалась в невероятное блаженство и телесное счастье. Пот катился с нее градом…

– Вставай, Миленочка, хорош уже. А то совсем из тебя дух выбью. Как себя чувствуешь?

– Угу, я счастлива, словно переродилась в девчонку!

– Вот и хорошо. Облейся холодной водой и отдыхать. Я, это, жениха твоего позову…

Вечером того же дня Кобрин пригласил Борзунова на вечернюю прогулку по городу. Вначале старик категорически не хотел брать на прогулку Милену, полагая, что она слаба после бани и парилки, но она была непреклонна. Старый разведчик махнул рукой и согласился.

«Конечно, – размышлял полковник Кобрин, – теперь конфиденциального и секретного разговора с майором не получится. А, ну и шут с ним, к чему эти секреты…»

Друзья спустились к морской улице, выходящей на пляж. К десяти вечера здесь уже было пустынно, море словно спало. Кобрин поглядывал на Борзунова и о чем-то размышлял. Неожиданно на пляже появилась группа подвыпивших молодых людей. Парни разделись и прыгнули в море.

После купания один из них, тело которого было сплошь покрыто говорящими наколками, подошел к Кобрину и настоятельно потребовал сигарету. Старик только развел руками, курил он очень редко. Не оказалось сигарет и у майора.

– Ха, ну и бездари, вы ча, девочки что ли? – усмехнулся нагловатый парень.

– А ты типа мальчик? Замашки свои тюремные брось, и отчаливай! – тихо произнес старик Кобрин.

– Чего, ты что, отец? Опух или непуганый? Петушара!

– Шел бы ты, братан, – мягко произнес Борзан, – своей узкой дорожкой.

– Я-то пойду, пойду. А ты мне, «петушок», не указ. Сейчас спрошу сигаретку у красотки и пойду. Она ча, дочка твоя? Хороша малышка, пальчики обсосешь…

– Она моя жена, – жестко и тихо проговорил Борзунов.

– Я не курю, – сухо ответила хулигану Милена.

– Свободен, парень, тебе пора, – жестко произнес Кобрин. – Гуляй, пока на свободе или жмет гражданская одежка?

– Вот так да, фазаны? Сейчас мы вас на перышки поставим, а ваш телочку с собой в ночной клуб возьмем и там по очереди её и оприходуем… А перышки у нас длинные и острые. Ну, ча, страшно стало, суки мусорские? Деньги и девчонку, живо!

– Как жаль, что у меня нет пушки, паршивец! – громко выкрикнула Милена. – Я тебя найду!

– Ого, какая зубастая акула? Она будет только моей, – рассмеялся зэк и выставил вперед отточенное и довольно опасное «перо».

– Гребаный козлик… Ты, видно, забыл свое место возле параши? Судя по выходкам, ты обычная шестерка. Придется напомнить, – не торопясь проговорил Борзан и резко поднял так кстати валяющуюся рядом на ракушечнике ржавую и мятую стальную трубу.

– Осторожней, майор, у него в правой руке еще нож, тонкий, типа заточки, – прошептал полковник.

– Вижу, у нас все под контролем…

Борзунов не стал дожидаться выпада хулигана, а сам сделал шаг вперед и ударил трубой сбоку по левой ноге бывшего зека. Второй удар пришелся точно по кисти, сжимавшей самодельный клинок. Тощий не успел увернуться и с воплями повалился на песок. Третьего удара не последовало. Четверо его дружков стояли в нерешительности, не осмеливаясь начать избиение отчаянной троицы. Все же, один из них решил напасть сзади на Борзана, но мгновенно получил точный удар ногой в голову от полковника Кобрина.

– Пошли вон! Иначе за решетку! Бегом, подонки! – крикнул в ярости Борзан.

Трое, оставшихся на ногах, бежали, двое остались лежать на пляже.

Борзунов взял в руки заточку, внимательно рассмотрел ее, положил на крупный булыжник рукоятку и резким ударом ноги сломал оружие пополам. Металл оказался хрупким на излом. Главарь шайки что-то простонал в адрес Борзунова, угрожая ему расправой, за что получил мощный удар ступней в солнечное сплетение от Кобрина.

– Гадов нужно добивать, не так ли? – словно себя спросил старик.

– Ладно, пусть еще поживут, – глядя на валяющихся отметил Борзунов.

– Это же надо! Такая неудачная прогулка, – переживал старик. – Ребята, вы извините старика, у нас такое бывает…

– Форс-мажор, ничего страшного, Станислав Фрунзевич, мне не привыкать. Лично я прекрасно размялся, необходимо ведь держать себя в форме, – ответил Борзан и отбросил трубу подальше в море.

– Люблю наш русский бардак, всегда можно найти подходящий металлолом на пляже. Кто сказал, что труба – не холодное оружие? – рассмеялся старый разведчик.

– Напились обормоты, получили по соплям. Нам нужно уйти, нет смысла объясняться еще и с полицией, – сухо произнес майор, явно испытывая удовольствие от своих точных ударов.

– Это точно, Миленочка, давайте руку! Мы уходим домой, вот так! Настоящий разведчик всегда должен уметь вовремя смыться…

Старик взял молодую женщину под руку, и они пошли прочь от пустынного пляжа.

Под звуки ночных сверчков и цикад они устроили чаепитие на летней кухне. Супруга полковника угощала гостей пирожками, начиненными домашним творогом и клубничным вареньем.

– Возможно, вам будет интересна одна история?.. – осторожно проговорил Станислав Фрунзевич, глядя то на Александра, то на Милену.

– Какая история? – поинтересовалась девушка, а потом облизнулась. – Безумно вкусные пирожки. Ничего подобного я в жизни не ела.

– Интересно, безусловно, – многозначительно подтвердил Александр.

– Впрочем, я никогда не рассказывал о себе никому. Знаете, друзья, все ведь засекречено, в том числе и жизнь моей семьи.

– Что же изменилось, Станислав… – тихо спросил Борзунов.

– Вчера был последний день моей подписки о неразглашении государственной тайны. По сути, и государства того уже нет, и герои в земле спят крепким сном… Не видят этого шабаша новой не совсем русской буржуазии. Не могу же я все это унести с собой в могилу…

– Стасик, опять ты? – С укоризной посмотрела на мужа пожилая жена.

– Ну что, Стасик, Стасик… Уже семьдесят восемь лет Стасик. Неси-ка лучше наливку из чернослива. Выпьем за молодых, за обилие детишек в вашей прекрасной семье.

Жена полковника принесла домашнее вино, выпили. Кобрин был мрачен, все о чем-то думал.

– Ну, все, ребята, время за полночь, давайте спать. Завтра будет день, потом и поговорим…

Рано утром полковник постучал в комнату молодоженов. Александр приподнял голову и с трудом освободился от объятий обнаженной подруги.

– Кто там? – тихо спросил майор.

– Сашок, собирайся, уважь меня. Пробежимся к морю и искупаемся…

– Это приказ? – шутливо спросил Борзунов, ловко надевая плавки.

– Нет, что ты…

– Я с радостью, но у меня нет спортивного костюма.

– Спортивные трусы и футболка, кроссовки, прямо за вашей дверью на стуле. Все новое.

– Есть! В таком случае, сейчас буду…

Борзунов с наслаждением взглянул на Милену, спящую в самой соблазнительной женской позе, укрыл ее легким покрывалом и открыл дверь. На спинке стула и вправду висела синяя футболка с красноречивой надписью большими красными буквами – «СССР»; красные атласные трусы и новейшие кожаные кроссовки советского производства фирмы – «Арена».

Через минуту Борзунов был готов. Полковник разминался в саду, вспоминая почти забытые навыки растяжки и приемы карате. Увидав майора, он расплылся в улыбке и воскликнул:

– Браво, Александр! Вперед, к морю!..

Бежали километра три. Борзунов понял, что это была очередная проверка. Искоса поглядывая на полковника, он видел, как по его левому виску течет ручеек пота. Наконец-то, они спустились к морю.

– Сашка, погоди, не ныряй, дай отдышаться старику. Фу, загнал ты меня, чертяга…

– Я пока разденусь. А чья это спортивная форма? Ваша?

– Нет, не угадал…

– Память об СССР? – спросил Борзан и рассмеялся, снимая футболку и кроссовки.

– Память о моем сыне…

– О сыне?.. Ради Бога, простите меня. Я ведь ничего не знаю.

– Ничего, я тебе все о нем расскажу. Хороший был у меня сын. Вот как ты, старлеем был в Афганистане. Погиб мой Колька…

– Погиб?.. Жаль, – произнес Борзан и чуть не заревел.

– А ну-ка, вставай в партер, Сашка, давай немного поборемся. Вольным стилем. Разомни старика малость!

– Идет…

Они взяли друг друга за плечи и начали бороться. Задача была проста: повалить противника на бок, словно быка. Первые три раза победил майор, а потом начал давить Кобрин. В результате, полковник победил со счетом: пять, против трех.

– Хорошо, отлично! Давай купаться, я похоже устал, – рассмеялся Станислав Фрунзевич.

Мужчины разделись до гола и бросились в мягкую Азовскую волну. Борзунов заметил двух небольших дельфинов и очень удивился этому факту.

Накупавшись вдоволь, они загорали на остром ракушечнике. Полковник закрыл глаза и дышал совсем тихо, на его губах блуждала едва заметная улыбка.

– А что, товарищ полковник, переживаете за развал Союза? – как бы вскользь спросил майор, побрасывая полосатые камешки в море.

– Как тебе сказать, Саш, вот, к примеру, эти морские камешки. Им, как я понимаю, многие тысячи лет, они может динозавров видели. Вот им совершенно плевать на всю нашу жизнь вместе с политической картой мира. Лежат они себе на солнышке и греются. А чисто с житейской точки зрения я так скажу: сами во всем и виноваты. Подставились. В восемьдесят четвертом американцы дали слово мировому сообществу, что уничтожат Советский Союз. Вот и сдержали они свое слово. А почему же они так разозлились? А потому, что в Афганистане наши войска стали применять неоправданно мощную военную силу и против кого? Против мирного населения. Только дурак это станет отрицать. Могли бы покаяться и по-быстрому выйти из Афгана. Но нет, дотянули до полного краха. Что жалеть о покойнике, который сам выкопал себе могилу и пустил пулю в лоб из ржавого револьвера…

– А ваш сын… Как он погиб?

– Ты тоже там был, ты поймешь. Саш, а ты в каком звании пошел за речку?

– Рядовым…

– Отличное звание. Честное звание… Мой сын был разведчиком. Погиб во время вывода войск. Просто пил чай в одном дружественном кишлаке с людьми Ахмад-Шаха Масуда. Масуд был очень умным человеком, обладал дьявольской интуицией, он экстренно уехал… В общем, в тот день светило яркое февральское солнце, наши колонны двигались из Афганистана согласно графику. Вдруг над кишлаком пролетели бомбардировщики… Начался сущий ад. Ахмад-Шаха обманули, начали бомбить все населенные пункты по пути движения Советских войск. Что это было? Месть, коварная подлость наших генералов, нарушивших договоренности с Масудом. Так погиб мой сын, точнее, пропал без вести. Он там был не один. В каждом кишлаке находились наши офицеры и солдаты с визитами дружбы. Тем не менее, генеральный штаб отдал приказ бомбить Панджшер. Погибли тысячи мирных афганцев…

– А внуки?.. – с горечью спросил Борзунов.

– Слава Богу у нас их двое. Мальчишка и девчонка. Живут они не в России. Прости, не хочу выдавать страну их нахождения. Так нужно для моего спокойствия. А теперь немного о себе. Мой позывной «Кобра», слыхал когда-нибудь?

– Нет…

– Так вот, в восемьдесят шестом, когда натовская диверсионная группа подорвала Чернобыльскую станцию…

– Вот как?..

– Да… Мне, и моему секретному отряду «Кобра», было приказано охранять городок и никого не выпускать из него, чтобы не вызвать панику в СССР и не допустить утечку информации на международной арене. Ведь в противном случае вся атомная программа СССР катилась бы к черту и рынок производства атомной энергии захватили бы штаты. Чего они и хотели. Потом приехал академик Легасов и приказал срочно все население Чернобыля эвакуировать из города. Радиация была чудовищной. Люди из КГБ строго приказали мне никого из гражданских не выпускать… Сволочи!

– А вы?..

– Я помог Легасову организовать эвакуацию жителей, всех, до последнего котенка. Люди были спасены. После этого на меня и моих офицеров несколько раз покушались неизвестные, а академика убили в его собственной квартире в Москве. А как бы поступил ты, Саша?

– Точно так же, как и вы. Жизнь мирных людей, самое главное на любой войне…

– Жарко становится. Пойдем домой…

Москва. Раннее утро. Кабинет генерал-майора контрразведки Клевер Маргариты Ильиничны. Маленькая сорокапятилетняя женщина с роскошными желтыми волосами пила зеленый чай и читала сводки подозрительных происшествий за последние сутки. На стене часы пробили восемь.

Она нажала кнопку селекторной связи.

– Майор, голубчик, вы уже пришли?

– Да, только что, – сонно ответил майор Саранцев.

– Зайдите ко мне минут через пятнадцать, я сварю кофе…

– Слушаюсь…

– Давай, – она улыбнулась и отпустила кнопку.

Десять минут пролетели незаметно. Маргарите не терпелось узнать новости о Борзунове, вернее о том, что о нем думает полковник Кобрин.

– Разрешите ворваться? – Шутя и громыхая каким-то кейсом в кабинет ввалился майор Саранцев.

– Что это у вас? Надеюсь, не бомба, милый друг? А то ведь сейчас такое время, не знаешь кому и доверять… Многие носят бомбы, как раньше – «Народники».

– Ну что вы, это намного интереснее…

– Поставьте кейс на стол! Откройте, хотя, я угадаю! Золото, бриллианты?

– Пять баллов, в точку.

– Откуда?.. А, кажется, поняла, это то, что добыл майор Борзунов?

– Да, в бандитском притоне.

– Кроликов видел?

Маргарита приоткрыла черную кожаную сумку и осторожно, надев медицинскую перчатку, принялась перебирать золотые украшения, пачки с долларами и пакеты белого порошка.

– И что, этот белый порошок… сахарная пудра…

– Да, вы угадали, чистейший гер…

– Главного взяли? – нервно спросила Маргарита и брезгливо вытащила руку из кейса.

– Пока нет, член шайки оказался сыном мэра Дубровска, он и держал этот общаг. Самое интересное, что этот чемодан у нас временно. Ну, вы понимаете… Вообще, он хранится у Георга Адольфовича Кроликова в личном сейфе…

– И что? «Крол» не сдает его по описи в спец хранилище?

– Не сдает, видно что-то задумал…

– Вот ведь старый навозный жук!

– Опись составлена грамотно и четко. Если что пропадет, ему конец, – улыбнулся Саранцев.

– Хорошо, кейс поскорее верните, так, чтобы муха… Ну вы меня поняли, майор. Что там у Борзунова? Все еще гостит в Ейске?

– Да, уже третий день. Старик пока молчит. Значит все нормально…

– Давайте пить кофе, я совсем забыла. Пряники будете или бутерброды с колбаской? Я вчера купила сырокопченую…

– Один бутерброд с колбаской… Пожалуй, не откажусь.

– После того, как вы познакомились с Борзаном, вы заметно похудели, майор. Мне это нравится, – улыбнулась начальница, нарезая колбаску и выкладывая пластики на белый хлеб.

Маргарита Ильинична любила завтракать в тишине. Ничто в эти минуты не должно было помешать ее блаженству. Все в этой комнате было подчинено ароматам хлеба и только что сваренного кофе. Прошло около пятнадцати минут…

– О! Прекрасно, вот теперь я окончательно проснулась и счастлива. Доложите мне свои соображения по киллеру с холодным оружием в ночном поезде; все ваши мысли, дурацкие тоже можно.

– Я считаю, что у майора Борзунова уже нужно подключать к операции по поимке этого маньяка. Тем более, что Александр Брониславович видел его в поселке на Черном море…

– Нет, я считаю, что это преждевременно. Этот чертов «хлеборез» очень опасен, такие неадекваты обычно, бывшие питомцы психушек. Он может зарезать Борзунова, тогда все, конец моей задумке…

– Возможно, вы правы, ладно… – задумался Саранцев.

– Хлеборез, пила, человек-нож, нам нужно определиться как мы будем называть это существо?

– Так мы подключаемся? Я бы взялся!

– Шпага? Нет! Рапира! Как вы считаете, звучит? – хмуро спросила Маргарита.

– Да, зловеще и опасно. Давайте так и напишем в деле: «Человек – рапира».

– Майор Саранцев, я официально поручаю вам расследование этого дела. Пока только сбор информации. И никому ни слова. Особенно, в неведении должен быть полковник, пардон, уже генерал-майор Кроликов, но мы будем подкидывать ему дезу, вкусную, конечно. Чтоб он подавился…

– Он уже генерал?.. – уточнил для себя майор.

– Тьфу на него! Не могу никак привыкнуть, что этот проныра получил генеральские погоны…

– Кстати, имеется интересный факт, Маргарита Ильинична!

– Что за факт? Ну-ка говорите, не тяните кошку за хвост, а кота за причиндалы…

– Борзунов рассказал мне по телефону один интересный эпизод. Он и его подруга случайно подслушали телефонный разговор предполагаемого убийцы – «Рапиры» – с неким человеком по кличке – «Король».

– «Король»? – она быстро записала что-то в свой блокнот. – Я поняла. Поищем, кто у нас «Король». Кстати, Семен Анатольевич, начинайте подготовку лейтенанта Степанова по нашей специальной программе. Надеюсь, он согласится перейти в нашу команду? Как там в песне пелось: «Команда молодости нашей, команда без которой нам не жить! И ей одной меня судить!..

– Отлично, сделаю его своим помощником… – улыбнулся Саранцев.

– Ишь, чего захотел, дружок! Лейтенант будет работать под командованием майора Борзунова, а вы будете курировать и направлять работу всей группы. Осуществлять общее руководство и следить за полным соблюдением секретности. Я хотела, чтобы у Борзунова было как минимум два оперативника, но пока вот только Степанов…

– Так точно… Разрешите идти?

– Идите, Семен Анатольевич! Секундочку, а этот маньяк, он что, еще и кровь пьет?..

– Точно пока не установлено, но девяносто девять процентов из ста, что он ко всему еще и чертов вампир.

– А вам не кажется, Семен, что в последнее время мы все словно сошли с ума?

– Вот как? – улыбнулся Саранцев.

– С чем это связано? Как вы считаете?

– Никак нет! Не сошли. Просто мир катится в тар-тартары, а так в общем все развивается циклично. Мы работаем над удержанием ситуации!

– Запасайтесь осиновыми кольями и за дело, – серьезно заметила генерал.

Маргарита начала растирать свои виски. Майор Семен Саранцев понял, что пора покинуть кабинет начальницы, он что-то такое опять сморозил; выгнул спину, сделал грудь колесом, повернулся на левой пятке и строевым шагом вышел из кабинета.

Ейск. Полковник Кобрин был хмур. Он внимательно следил за Борзуновым и все время размышлял.

Вечером он достал альбом семейных фотографий и показал свои офицерские фото и фотографии погибшего сына. На Борзунова смотрел веселый, черноволосый, подтянутый старший лейтенант воздушно-десантных войск.

– Это мой сын перед командировкой в Афганистан. Он улетал в отличном настроении, – уточнил Кобрин старший и прослезился. – Его уничтожили свои. Я до сих пор не понимаю, зачем?

– Тело ведь не нашли, вдруг он сумел спастись? – едва слышно предположила Милена.

– Твоя правда, моя девочка, чистая правда, – по-отцовски согласился полковник.

– Я тоже считаю, что ваш сын, возможно, остался жить. Тут ведь как, пятьдесят на пятьдесят…

На следующее утро Александр и Милена уехали на поезде в Москву. Они обещали иногда приезжать к старикам.

«Кобра» поднял трубку массивного черного телефонного аппарата, хранящегося в трюмо, и набрал семь цифр, потом приглушенно произнес:

– Девушка, соедините меня с «Цветком клевера».

– Подождите минуту, оставайтесь на линии…

Ровно через шестьдесят секунд на другом конце трубки, ответили:

– Слушаю вас, «Кобра».

– Он вам подойдет, однозначно. Но я не знаю…

– Чего же вы не знаете? Сомневаетесь в его данных или возможностях?

– Напротив, этот человек имеет сильную волю и стальные нервы. Он не предаст вас. Просто, я не уверен, захочет ли он работать у вас?

– Это уже не ваша забота! От лица службы благодарю вас. До свидания, дорогой мой. Не грустите, я почему-то уверена, что все будет…

– Больше не слова. Целую и обнимаю вас…

– Взаимно…

Глава V. Человек с той стороны

Еще до появления в Ейске майора Семена Саранцева, а потом и майора Александра Борзунова, Станислав Фрунзевич Кобрин стал замечать, что за ним кто-то следит. Это происходило по утрам, во время пробежки и купания в море, и днем, когда Кобрин отправлялся по привычному маршруту за свежими газетами в киоск, в гастроном, или на центральный рынок.

Сердце старика щемило от тоски по убитому на войне сыну. В тайне он представлял, что это его сын Николка в тайне посматривает за престарелым отцом. С другой стороны, оценивая обстановку трезво, Кобрин понимал, что скорее всего за ним следят его старые недоброжелатели – те люди, которые решили наконец-то расквитаться с непокорным разведчиком, а теперь почти немощным стариком.

Ему было не страшно, но обидно, что враги не решаются действовать открыто, предпочитая подлый выстрел бесшумного пистолета в затылок. Неужели это будет продолжаться вечно? В этой измученной внутренним террором и распрями политических кланов, стране.