Уравнение антсоца. Часть 1

Командующий Боргезе часто навещал формируемый им батальон «Сан Марко». Как и в случае с X флотилией МАС, Боргезе лично участвовал в воспитании своих солдат.

– Первая вещь, которую вам всем предстоит сделать – это захотеть стать бойцом батальона «Сан Марко». Это очень важный шаг и решение, – поучал Боргезе новобранцев в недавно перешедшей в его распоряжение казарме в Триесте. – Солдат, выбравший стезю морской пехоты, ежеминутно сталкивается с возможностью физического уничтожения и неизбежно начинает остро осознавать свою смерть. Без осознания смерти у вас будет отсутствовать необходимая решимость и концентрация, которые обеспечат вам выживание на войне. Но озабоченность смертью заставит любого из вас фокусироваться только на самом себе, а это ослабляет. – Новобранцы ловили каждое его слово. – Поэтому следующая вещь, которую необходимо принять – это признать себя уже мертвым. Ведь мертвому больше нечего терять. Самое худшее с ним уже случилось, поэтому он безмятежен как морская гладь в штиль. Пусть символ Дечима МАС – мертвая голова с цветком розы в зубах – всегда стоит перед вашим мысленным взором. Итак, – Боргезе на мгновение остановился, чтобы набрать воздуха в легкие, – мы – мертвецы, полные решимости и концентрации, стоящие на защите Отечества.

– Когда ты выбрал путь бойца батальона «Сан Марко», – сурово продолжал командующий, – у тебя нет больше времени для отступлений или сожалений. Есть время только для того, чтобы жить, как боец батальона «Сан Марко», и путем ежедневных многочасовых тренировок закалять свои дух и тело, работая над терпением и волей, нравится тебе это или нет. Воля – наиглавнейшая составляющая духа, без нее дух слаб. Только воля позволит тебе выиграть битву, которую ты, по всем расчетам, должен проиграть. Воля – это то, что делает тебя неуязвимым, она изгоняет страх и дает силы идти вперед.

В воздухе царила абсолютная тишина. Для молодых солдат Боргезе сейчас был Богом, потому что давал надежду и заставлял поверить в себя.

– Солдат, осознанно принявший мысль о своей смерти, имеет только одну вещь, чтобы поддерживать себя – силу своих решений. Он – хозяин своей судьбы. Он полностью понимает, что его выбор – это его ответственность, и если однажды он сделал его, то нет пути назад. Его решения окончательны и обжалованию не подлежат. Беспокойся и думай до того, как принять решение, но когда ты его принял, освободись от забот и мыслей; впереди тебя будут ждать миллионы других решений.

– Таким образом, осознавая и принимая свою смерть, с опорой на силу своих решений ты организуешь свою жизнь стратегически, – подытожил он. – Знание о своей смерти ведет тебя и делает отрешенным и безмолвно страстным; сила твоих окончательных решений делает тебя способным выбирать без сожаления, и то, что ты выбираешь, стратегически всегда самое лучшее. Следовательно, ты выполнишь все, что должен выполнить, невзирая ни на численное превосходство противника, ни на его вооружение и подготовку.

Подобного рода общение Боргезе с солдатами было частым. Он считал себя ответственным за настроение и дух своей армии, краеугольным камнем которой являлся культ воина. В казармах Боргезе, будь то Сан Бартоломео, Милан или Триесте, всегда ждали приезда Черного Принца. Вдохновленные его личным примером и операциями его флотилии, солдаты «Сан Марко» были готовы к выполнению любого приказа своего командира. Фронтон всех трех казарм украшали географические названия мест, где героические дела прославили Х флотилию МАС: Мальта, Гибралтар, Александрия, Суд и т. п.

Каждая элитная часть должна иметь свою песню. Юнио Боргезе создал такую: меланхоличную, взывающую к памяти о погибших и призывающую к будущим победным сражениям.

В Республике Сало, где каждый подчинялся тому, кто ему казался лучшим, батальон «Сан Марко», физически тренированный и морально подготовленный, дисциплинированный и отлично организованный, не мог не вызывать зависти. Решение Муссолини сделать Риччи ответственным за формирование Национальной гвардии усугубило путаницу и умножило число вербовочных пунктов. Большая часть личного состава старой армии – мужчины от тридцати до сорока лет – находились в лагерях на территории Германии, в плену на Балканах, были потеряны на севере и юге Италии, и вербовщикам приходилось спорить между собой из-за пятнадцати-семнадцатилетних мальчишек.

* * *

Черная масса, уже довольно разряженная и разуплотненная, подошла к Пропастям Великой Безысходности, от которых веяло ледяным холодом. За время пути в эту часть мироздания масса достаточно уменьшилась в размере, так как идти до границы Ада было долго и трудно. Но пришельца это не беспокоило: конечная цель пути этого существа стоила любых жертв с его стороны.

Башни, двигающиеся вдоль границы Хоронзона, не давали никому переступить ее. Здесь не любили и не ждали гостей. Путешественник из Пустоты остановился, чтобы оценить опасность столкновения с каменными глыбами. Башни двигались быстро и непредсказуемо. Иногда они сталкивались друг с другом, сотрясая пространство вокруг немыслимым грохотом и озаряя его молниями света. Но чаще всего каменные глыбы рыскали в поисках нарушителей границы. Геометрия их танца была за пределами понимания. Немного подумав, пришелец сделал шаг вперед и вступил на территорию Хоронзона. Желание попасть в Пропасти Великой Безысходности перевесило страх перед перспективой быть перемолотым ее каменными пограничниками.

8. Промышленники Пьемонте и их решение

Середина осени 1943 выдалась холодной. В некоторых городах северной Италии уже выпал первый снег. Одним из таких городов, первым почувствовавшим приход зимы, стала индустриальная столица Италии – Турин. Турин понемногу начал белеть. То там, то здесь снег покрывал крыши домов и кроны деревьев, улицы и переулки, открытые пространства и дороги.

На дворе стоял ноябрь, самое начало месяца. Снег падал легко и свободно, на улице было свежо и холодно. В некоторых окнах домов горел свет. Заглянув в одно из таких окон, можно было увидеть группу мужчин зрелого возраста. Они сидели за круглым столом, внимательно слушая стоявшего перед ними коллегу, что-то горячо говорившего. Это была группа промышленников Пьемонте, тайно собравшаяся на конспиративной квартире на окраине Турина для согласования плана дальнейших действий.

– Мы должны договориться с Сопротивлением и сдать им Муссолини. Это спасет наши заводы от уничтожения. Когда фронт придет в Сало, то камня на камне не останется, – активно убеждал своих коллег и партнеров держащий слово оратор. Это был мужчина лет сорока пяти, среднего роста и крепкого телосложения.

– Допустим, Аугусто, но как мы это сделаем? У тебя есть план? – задал вопрос один из участников круглого стола.

– Плана нет, но я думаю, надо действовать через партизан. Если никто не возражает – я могу поискать с ними связи, – предложил Аугусто ди Петрис.

Присутствующие молчали. Все понимали, что война на стороне Муссолини проиграна, но в то же время их капиталы в виде заводов, фабрик и других предприятий находились на территории, которая была под контролем дуче. Никто не хотел ставить на карту свое благополучие без острой в том необходимости. По лицам присутствующих гуляли двойственные эмоции: желание свободы и страх. Страх, как в большинстве случаев и бывает, положил на лопатки все остальные аргументы.

Слово взял самый влиятельный из здесь присутствующих:

– Мы согласны, Аугусто, с твоим предложением о налаживании связи с партизанами. Но действовать нужно тише воды, ниже травы. Мы поручаем тебе очень деликатно нащупать эти связи. Каждый из нас выделит деньги на это дело. Но если ты попадешься, – говорящий нахмурил седые брови, – это будет только твоя вина. Мы в этом не замешаны.

– Хорошо, – согласился Аугусто.

Аугусто ди Петрис представлял собой смесь аристократа и крупного промышленника в одном лице. Имел обширные связи как внутри Италии, так и за ее пределами. Всегда стремился к решению проблем на их ранней стадии, не доводя дело до конфликта или тупика, считая, что открытое противостояние есть результат неудачного планирования. Он был глубоко убежден в том, что война, вне зависимости от поля ее действия, должна быть выиграна до ее начала. Поэтому, следуя своим принципам, ди Петрис приступил к активному поиску контакта с партизанами.

После окончания тайных переговоров его участники стали расходиться. Каждый из них покидал секретное место встречи в одиночку, чтобы не привлекать к себе внимание соседей или немецко-фашистских патрулей. Попадаться им на глаза группами в несколько человек было очень опасно. Чрезвычайное положение, введенное сразу после объявления перемирия с англо-американцами, разрешало передвигаться только в одиночку или парами. Ди Петрис последним покинул квартиру. Помня о своей миссии, он решил побродить по улицам этого небольшого пригорода, с целью выйти на тех, кто мог бы свести его с партизанами. Ди Петрис заранее навел справки относительно кооперативов, которые до прихода к власти Муссолини принадлежали социалистам. Один из них по-прежнему продолжал работать здесь.

– Есть здесь кто-нибудь? – громко спросил ди Петрис, войдя на территорию небольшого склада, расположенного по адресу, где по его сведениям до 1922 года находился красный кооператив.

– Что надо? – услышал он низкий женский голос справа от себя. Женщина лет пятидесяти вышла ему навстречу, недружелюбно взирая на случайного гостя.

– Я ищу Джакомо, синьора. Джакомо Леньо.

– Не знаю такого, – ответила она.

– Мы познакомились с ним в Швейцарии в десятых. Он тогда работал в газете репортером. У меня в Швейцарии было свое небольшое дело. Джакомо сказал, что если я когда-нибудь буду в Турине, то непременно должен навестить его. Поэтому я здесь.

С минуту посмотрев на незнакомца, женщина произнесла глухим голосом:

– Джакомо больше нет. Его расстреляли фашисты.

Ди Петрис не был готов к такому повороту событий. Он приложил много усилий, чтобы раздобыть информацию о Джакомо Леньо. И теперь оказалось, что вся проделанная им и его людьми работа была пустой тратой времени.

– Не может быть! – отрицательно качая головой, произнес гость. – Когда это случилось?

– Вчера, – сухо ответила женщина.

– Я прошу прощение за столь деликатный вопрос: кем вы ему приходились?

– Я вдова Джакомо.

Аугусто ди Петрис лихорадочно прикидывал в уме, каковы его шансы выйти через эту женщину на партизан. Придя к выводу, что шансы есть, он решил взять инициативу в собственные руки.

– Вы знаете, синьора, у меня ведь тоже многих родственников репрессировали фашисты. Это было еще в двадцатых. Тогда я предпочел не возвращаться домой, – ди Петрис взял паузу, а женщина смотрела на него, пытаясь понять, что перед ней за человек. – Но сейчас я хочу отдать долг за убитых родственников и за Джакомо, которого так и не смог повидать.

Ди Петрис достал блокнот с ручкой, написал на вырванном листке адрес и протянул его вдове.

– В этом месте я бываю с понедельника по пятницу с часу до двух. Если кто-либо из товарищей Джакомо захочет связаться со мной, то сможет найти меня здесь. На моем столе будет лежать желтый платок. Тому, кто придет на встречу со мной, достаточно будет сказать, что он от Джакомо.

Отдав листок с адресом своей новой знакомой, ди Петрис вышел со склада, который когда-то был кооперативом социалистов. Он быстро направился в сторону станции, чтобы успеть на последний поезд, идущий в город. А хозяйка склада, внимательно прочитав несколько раз написанное, положила листок в карман рабочего фартука. Ди Петрис все рассчитал правильно: она решила передать записку товарищам расстрелянного мужа.

9. Контакт ди Петриса с человеком Джакомо

Это был обычный будний день, на заводе «ФИАТ» все было как всегда. Рабочие трудились у своих станков. Артуро Даллей заглянул в отдел приемки, чтобы уточнить новые нормативы для комплектации изделий. Подойдя к седоватому мужчине, сидящему за столом (к тому самому, с которым несколько дней назад он обсуждал доставку продовольствия партизанам в горные районы Пьемонте), Артуро протянул ему лист бумаги и спросил:

– Здесь последние нормативы. Они действительны до сих пор? – И быстро добавил: – Вдова Джакомо передала мне, что к нам хочет присоединиться знакомый ее мужа по Швейцарии. У меня есть адрес места, в котором сегодня в обед он будет ждать меня.

Старший товарищ поднял глаза, в них читалась тревога. Взяв принесенный ему лист бумаги, он сделал вид, что просматривает его.

– Сходи, – тихо ответил он, – сам реши, стоит с ним иметь дело или нет. И будь осторожен.

Поставив на бумаге вердикт «Подтверждаю», приемщик отдал ее Артуро и продолжил свою работу.

Договорившись с напарником, что он может задержаться после обеда, Даллей покинул завод и пошел на встречу с человеком из Швейцарии. Знакомый Джакомо пять дней в неделю обедал в одной таверне, расположенной недалеко от завода. Артуро заранее изучил расположение и планировку этого заведения, маршрут к нему, а также предусмотрел пути отступления, если что-то пойдет не так. Он не исключал, что человек, попросивший о встрече, может быть подсадной уткой, и что его, Артуро, могут вычислить, как человека партизан. «Надо решить, с нами он или против нас. На столе у него должен лежать желтый платок. Сам он – лет сорока пяти – пятидесяти, среднего роста и телосложения, наполовину лысый, шатен с карими глазами, носит усы».

Подойдя к двери таверны, Даллей решительно открыл ее и зашел внутрь. В заведении было полным-полно народу. «Это хорошо, – мельком подумал он, – ни у кого не возникнет вопроса, почему я сел рядом с ним». Оглядывая пространство таверны и ища заветные приметы, Артуро заметил, как похожий по описанию субъект достает из кармана желтый платок и кладет его на край стола.

– Я могу к вам присоединиться? – обратился Артуро к субъекту.

Подняв на него глаза, ди Петрис кивнул в ответ.

Официантка принесла две тарелки с пастой карбонара. Мужчины молча приступили к трапезе. Когда Артуро доел свое блюдо, он невзначай произнес:

– Интересно, карбонару едят только здесь, в альпийских районах Пьемонте? Готовят ли ее в Швейцарии, например?

Ди Петрис разглядывал сотрапезника. Это определенно был связник.

– В Швейцарии тоже, – ответил он. – Я жил там какое-то время.

К столу снова подошла официантка и поставила на него две тарелки со вторым блюдом. Мужчины умолкли, пока она убирала со стола.

– Вы были знакомы с Джакомо? – взял инициативу в свои руки Даллей.

– Да, – подтвердил ди Петрис. – Я знал журналиста Джакомо Леньо и иногда помогал ему в его деятельности.

– Как? – настойчиво продолжал Артуро.

– Обычно доставал или организовывал то, в чем он нуждался.

– Например?

– Тогда было другое время, молодой человек. То, что было нужно ему тогда, сейчас уже не имеет значения. Придя к Джакомо, я хотел предложить помощь в виде продовольствия, одежды, лекарств и еще кое-чего. Я могу доставить необходимые вещи в горные районы, – ди Петрис многозначительно понизил голос.

Даллей подозрительно посмотрел на него:

– Я не решаю такие вопросы. Но я передам ваши слова людям Джакомо, – доев остатки блюда на тарелке, Артуро поднялся из-за стола. – До свидания.

Он подошел к кассе, чтобы рассчитаться за обед, и быстро вышел из таверны. Выйдя на улицу, Даллей спрятался в одном из узких переулков, чтобы проследить за человеком, с которым только что отобедал. Ему не пришлось долго ждать. Минут через десять из таверны вышел его новый знакомый и размеренным шагом направился вверх по улице. Артуро на расстоянии следил за ним. Немного погуляв по городу, ди Петрис подошел к телефонному автомату и набрал номер. Через минуту он вышел из телефонной будки. Через десять минут к нему подъехал черный «ФИАТ» и забрал его.

Несмотря на насыщенный обеденный перерыв, Артуро возвратился на завод вовремя. К концу рабочего дня необходимое для сдачи количество изделий было изготовлено.

– Я сам отнесу их в приемку, а ты можешь идти домой, – сказал он напарнику.

Записав количество собранных изделий на бумагу, Артуро направился в отдел приемки, где был с утра. Его старший товарищ-подпольщик, как и утром, был занят с бумагами. Подойдя к нему, Даллей разложил на столах слева от приемщика готовые изделия и протянул лист бумаги с их перечнем. Приемщик, сверяясь с написанным на бумаге, все пересчитал.

– Я встретился с ним, – тихо сказал Даллей, – он сказал, что может обеспечить и доставить продовольствие, одежду, лекарства и оружие в горы. Похож на буржуя. На улице его подобрал черный «ФИАТ». Номер был забрызган грязью.

Приемщик с серьезным видом продолжал сверять написанное со сдаваемыми деталями.

– Может доставить продовольствие, лекарства и оружие в горы, говоришь? Это хорошо. Завтра опять встреться с ним и скажи, пусть доставит все необходимое в Сестриере. Сколько сможет пусть доставит. – Приемщик быстро расписался на поданной ему бумаге за принятые изделия. – Заодно и проверим его в деле.

– Я понял. Сделаю, – ответил Артуро.

10. Продолжение знакомства

На следующий день, в обед, Даллей снова направился в таверну, в которой был вчера. Войдя в знакомое помещение, он бросил быстрый взгляд на посетителей: его вчерашний собеседник уже сидел за столом в углу зала. Подойдя к столу ди Петриса, Артуро поинтересовался, может ли он присесть на свободный стул, на что сидящий ответил пригласительным жестом.

Официантка принесла две тарелки с первым блюдом и поставила их напротив каждого из клиентов. Так же как и вчера, есть мужчины начали не говоря ни слова.

– Мы согласны на вашу помощь, – тихо произнес рабочий «ФИАТа», когда официантка удалилась.

– Что нужно? – коротко бросил ди Петрис.

– Нужно переправить в Сестриере продовольствие, лекарства и взрывчатку.

– Сколько? – спросил Аугусто.

– Как можно больше, – ответил Даллей, – это место сейчас практически отрезано от остального Сопротивления, поэтому нуждается во многом.

– Хорошо, – поразмыслив, согласился ди Петрис. – Кому в Сестриере передать груз?

Артуро задумался. Он все еще не мог понять, можно ли положиться на нового знакомого.

– Молодой человек, – Аугусто ди Петрис холодным тоном прервал ход мыслей связника, – мы либо доверяем друг другу, либо расходимся. Вы хотите, чтобы я доставил груз, и не называете адресата. Как я могу удовлетворить ваше желание?

– Кто вы и почему вызвались помогать нам? – вопросом на вопрос ответил Даллей.

– Я уже сказал вам вчера, что я – друг Джакомо. А помогаю я вам потому, что хочу ускорить победу. Фашисты проиграли эту войну при поражении под Сталинградом. Дальнейшее противостояние не имеет смысла. Рано или поздно союзники по коалиции придут сюда. Чем раньше это случится, тем лучше для всех: меньше жертв и потерь с обеих сторон.

Ди Петрис замолчал и принялся доедать уже несколько остывшую на тарелке пасту. Сегодня ее подали под рагу. Артуро, медленно жуя свой обед, обдумывал услышанное. Очистив тарелку, ди Петрис продолжил:

– Пока вы думаете, давать ли мне адрес вашего человека в Сестриере или нет, я тоже предложу вам одно задание. – Даллей бросил быстрый взгляд на собеседника, тот слегка кивнул. – Вы и ваши люди должны устроить забастовку на «ФИАТе». Поводом для этого послужит ухудшающееся экономическое положение людей, введение карточной системы, отсутствие средств транспорта и тому подобное.

Артуро оторопелыми глазами уставился на ди Петриса.

– Не смотрите на меня так, молодой человек, а то нас раскроют, – пошутил тот.

– Работа на «ФИАТе» – наш единственный источник существования. Как мы можем начать пилить сук, на котором сидим? – резко возразил молодой рабочий.

– Это верно, – согласился ди Петрис, – но в сложившихся обстоятельствах забастовка на «ФИАТе» необходима для внутренней дестабилизации режима. Я задействую свои связи, чтобы рабочим продолжали выплачивать часть зарплаты. – Ди Петрис замолчал, так как к ним подошла официантка с подносом. Дождавшись, когда она отойдет достаточно далеко, он продолжил:

– Ну так что, бросим в народ лозунг «Все на забастовку!»? – иронично поинтересовался ди Петрис.

– Кто вы? – еще раз повторил свой вопрос Артуро.

Синьор Аугусто, прищурясь, посмотрел на молодого человека, сидящего перед ним, и ответил:

– Я тот, у кого ваши товарищи до прихода к власти Муссолини хотели отобрать все, что он имеет. Я – буржуй. И именно поэтому сейчас я предлагаю вам свою помощь: дальнейшее противостояние может разорить буржуазию. Моя цель состоит в объединении наших усилий против общего врага.

– Я передам ваше согласие и предложение своим людям, – ответил Даллей и, поправив пиджак, направился к кассе. Расплатившись, он быстро вышел на улицу. С неба падал редкий снег. Артуро втянул голову в плечи и ускорил шаг. Пройдя метров двадцать, он столкнулся с мужчиной, который вырос перед ним как будто из под земли.

– Извините, – машинально сказал рабочий «ФИАТа».

– С тобой хотят поговорить, – ответил «случайный» прохожий. – Зайди в машину. – Незнакомец слегка кивнул в сторону стоящего на краю дороги автомобиля.

Открыв дверцу машины, Даллей увидел своего старшего товарища из отдела приемки.

– Заходи быстрей, – поторопил тот оторопевшего от неожиданности младшего коллегу. – Он согласен переправить груз в горы? – спросил приемщик после того, как Артуро закрыл дверь автомобиля.

– Да, но адрес я ему не дал. Хотел с вами согласовать сначала.

– Сейчас, когда он выйдет из таверны, мы подъедем к нему и ты предложишь проехаться с нами, чтобы обсудить все детали, – сказал приемщик. – У нас изменились обстоятельства, и мы не можем ждать.

– Хорошо, – четко произнес связник.

«Случайный» прохожий открыл дверцу автомобиля и занял место водителя. Все трое устремили свои взгляды на дверь таверны в ожидании выхода ди Петриса.

– Вот он! – указал пальцем Артуро на выходящего из заведения общественного питания человека, который, оглянувшись вокруг, размеренным шагом пошел в противоположную от машины сторону. Автомобиль с тремя наблюдателями на борту завелся и медленно двинулся вдоль улицы, догоняя идущего. Поравнявшись с ним, Артуро открыл заднюю дверцу машины и окликнул:

– Синьор, – ди Петрис резко обернулся, – мы хотим обсудить наше сотрудничество. Садитесь в машину.

Ди Петрис с сомнением разглядывал сидящих в машине. Их было трое. «Трое коммунистов против одного буржуя, – с грустной иронией подумал он. – Но что делать? В конце концов, кто не рискует, рискует в сто раз больше». – И он решительно шагнул в сторону распахнутой дверцы.

11. Борьба не только внешняя, но и внутренняя

В конце ноября 1943 года в Турине подпольные комитеты под руководством коммунистов бросили в народ лозунг о всеобщей забастовке и сумели поднять около пятидесяти тысяч рабочих заводов «ФИАТ».

Итальянский промышленный гигант встал. Фронт перестал получать необходимые боеприпасы. Десятки тысяч рабочих, требующих улучшения условий труда, – то есть требующих невозможного, учитывая бедственное военное положение, – вышли на улицы. Ситуация накалялась с каждым днем: в любой момент все могло пойти прахом.

– Да, Аугусто, – глядя из окна просторных апартаментов на центральную городскую площадь, сказал председатель союза промышленников Пьемонте, – не ожидал я таких масштабных последствий твоей деятельности за столь короткое время.

– Я всегда стремлюсь к продуктивности, синьор, – отвечал ди Петрис.

– Поехать с коммунистами неизвестно куда и фактически находиться у них в заложниках несколько дней, пока мы не доставили требуемый ими груз в горы. Затем убедить их в необходимости немедленной забастовки в военное время, когда все они понимают, что поставленные условия невыполнимы. И все это за три недели, – седовласый коллега с уважением посмотрел на ди Петриса. – Ты большого риска человек, Аугусто.

– Ну, что вы, синьор, – кротко возразил собеседник, – я всего лишь оппортунист, который увидел возможность, соизмерил ее с текущим риском и решил действовать.

– Мне нравится твое скромное поведение при этом, – одобрил собеседник. – Что теперь предлагаешь делать? – сдвинув седые брови к переносице, спросил он.

– Думаю, нам надо поддерживать связь с англо-американцами, чтобы они знали, что мы тоже противодействуем Муссолини.

Председатель слегка кивнул головой:

– Это верно. Я уже передал через своих людей в Лондоне, что буржуазия Пьемонте борется с фашистами, как может. Забастовка, устроенная тобой, лучшее тому доказательство. Но в любом случае, если у тебя есть свои каналы, сообщай через них англо-американцам о нашем участии в Сопротивлении.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы сохранить наши производства, – твердо отвечал ди Петрис. – Я – заинтересованное лицо.

В воздухе повисло молчание.

– Что вы скажете, синьор, о переходе Боргезе на сторону немцев? – нарушил его ди Петрис.