Мы снова говорим на разных языках. Любовь, сотворившая чудо!

Ося чуть не «грохнулся» по ступеням – такой эрудиции не было даже у курящей Инны Вайсберг!

– А Вы чтО кУрите? – совершенно не кстати спросил он.

– Не скрою, одно время курила, но мой муж (теперь уже бывший) это не одобрил, и сейчас я некурящая… А то, что Вы не назвАли ещё пять двойных опер, это правильно. Ни к чему заказчика дразнить. Военные не любят слишком умных.

– А Вы?

– Я ж не военная!

– А что за оперы? Я знаю только ещё одну – «Богему», которую написал Пуччини, а через два года ещё и Леонкавалло.

– Ещё есть двойные оперы: «Иван Сусанин», «Пиковая дама», «Манон ЛескО» и «Турандот».

– Ну, допустим, оперу «Иван Сусанин» написал только Катерино Кавос, – вспомнил Ося, – а у Глинки аналогичная опера называлась «Жизнь за царя». Правда, при советской власти её временно переименовали в того же «Ивана Сусанина».

– Вот именно! – обрадовалась Даша.

– А насчёт «Манон ЛескО», то не знаю, кто там второй автор, но опера Жюля Массне называлась без всякой фамилии – «Манон».

– Зато оперы Даниэля ОбЕра и уже упоминаемого Джакомо Пуччини – именно «Манон ЛескО», – возразила Даша и окончательно ошеломила собеседника. – Кстати, Жак Фроманталь ГалевИ – автор одноимённого балета (с именем и фамилией героя).

– Героини! – удивлённо воскликнул Ося.

– Знаю, – не растерялась «липовая» эрудитка. – Уж и пошутить нельзя.

– А кто кроме Чайковского написал оперу «Пиковая дама»?

– Только что упомянутый Галеви.

– Он ещё написал…, – начал было Ося, но смутился, – нет, об этом не стОит.

Ничего не понявшая Даша понимающе улыбнулась:

– Да, пожалуй, не стОит.

Инженер еврейской национальности чуть ни сказал, что композитор Галеви (той же национальности) создал оперу с «неполиткорректным» названием «Жидовка», которое впоследствии было «политкорректно» переделано в «Дочь кардинала». По этому поводу в своё время был популярен анекдот о том, что раньше опера называлась «Жидовка», а теперь … «Аида» («аид» в переводе с идиша – «еврей»).

– А «Турандот» – не совсем двойная опера, – проговорил Ося. – Конечно, упомянутый Пуччини её немного недописал, а Франко АльфАно докончил. Но два автора ещё не делают оперу двойной.

– На этот сюжет Карло Гоцци писали оперы (и не только) многие композиторы. – возразила Даша. – Среди них следует выделить Ферруччо Бузони. Кстати, этот автор «своей» оперы «Турандот» умер в один год с Пуччини (а заодно – и с дедушкой Лениным). Но интересно другое. Пуччини родился в 58-ом году и прожил 66 лет, а Бузони – наоборот: родился в 66-ом году и прожил 58 лет.

Ромашкина сделала несколько шагов вниз по лестнице. Сейчас она спУстится на этаж, войдёт в своё техбюро… И Фраерман бросился словно в омут:

– Даша! Дорогая! Понимаю, что ты умная, обаятельная, в общем – самая-самая, а я – нищий инженер и далеко не Жерар Филип, но…

Он смутился и покраснел, как помидор. Невеста пришла на помощь:

– Ты что? В женихи набиваешься?

– Ну, это… А что? Нельзя?

– Конечно, нельзя! На нас уже народ косится… Но после работы можно и обсудить.

После работы они встретились и обсудили. Обычно оба добирались до метро на трамвае (две остановки), но на этот раз решили прогуляться.

– Лично у меня твоя кандидатура особых возражений не вызывает, – начала невеста. – Но я женщина хоть и разведённая, но семейная… в том смысле, что есть…

– Да-да! Конечно! Мнение Лины очень важно, и я собираюсь с ней…

– Какой ещё Лины?! – удивилась мать девочки.

– Дочки твоей. Я справки навёл, что у тебя дочь Капитолина, то есть…

– Капа! – перебила Даша.

– Ну, пусть будет Капа, – «милостиво разрешил» Фраерман. – КогдА меня с ней познакомишь?

– А чего тянуть? Только позвоню, чтобы дома была.

– Нет! – испуганно воскликнул Ося.

– Не готов?

– Да я-то всегда …, как пионер… или скаут. А вот Ли…, то есть Капа не готова.

– Прикажешь ей физиономию косметикой размалевать? – усмехнулась Даша. Вопрос молчаливо подразумевал, что девочка косметикой не пользуется. Капа и впрямь её не употребляла… с того момента, как начала подготовку к розыгрышу, а до этого ходила размалёванной, словно Чингачгук из романов Фенимора Купера.

– Ты не поняла. Дело не в еЁ физиономии, а в моей. Какой бы воспитанной девочка ни была, но при виде моего носа начнёт хихикать, … это в лучшем случае.

– И ты просишь отсрочку для пластической операции? – вновь усмехнулась Ромашкина.

– Нет уж! Спасибо! Милиция меня пока не разыскивает… Просто завтра принесу для Капы своё фото… А зачем завтра? … Вот!

И он протянул читательский билет Российской национальной библиотеки, которая ранее двусмысленно называлась «публичной» и ранее же носила имя Салтыкова-Щедрина.

…Простились они в метро. Кавалер хотел проводить даму до дома (минискороговорка!), но та заявила, что подобные вольности будут возможны только после одобрения кандидатуры жениха Капой.

Глава 3

Придя домой, невеста застала уже ставшую привычной идиллическую картину: бывшая хулиганка под руководством дяди, высокого приятного мужчины с полуседой бородкой, вовсю готовились к будущему экзамену на интеллект. Дарья Степановна торжественно объявила, что «клиент созрел» и сделал ей предложение, только боится, что Капа будет хихикать над его внешностью. Девочка взглянула на фотографию в читательском билете Фраермана Иосифа Ароновича. Она не стала хихикать, … зато чуть ни упала со стула от хохота. Но встретив неодобрительный взгляд наставника, постаралась вернуть лицу интеллигентное выражение:

– Никакой он не Аронович, а вовсе даже… Карлович!

– На Карла Маркса намекаешь? – предположил Сергей, имея в виду национальность основоположника марксизма.

– Нет. На папу Карло. Отсюда и нос, как у Буратино.

Назавтра Даша не стала ждать звонка Оси, чтобы не разговаривать при посторонних. Она позвонила сама и после приветствий сообщила:

– Капа готова.

– И долго смеялась?

– Ну-у… ребёнок же. Зато теперь горит желанием увидеть оригинал, … хоть сегодня.

– Тогда встречаемся «на том же месте в тот же час», что и вчера.

По пути к метро Даша вернула владельцу читательский билет.

– Как у неё с интеллектом? – поинтересовался Фраерман. – Заметно от твоего отличается?

– Даже очень. Но не буду уточнять, в какую сторону. Сам увидишь.

Наконец, Даша подвела робевшего жениха к заветной двери, и они вошли в квартиру. Капа делала уроки. Она вежливо, но холодно поздоровалась…

Уж сколько понаписано о любви, и почти всегда начиналась она с первого взгляда. В данном случае этот взгляд не сработал. Ося увидел хоть и не уродливую, но и не особенно красивую девочку. Лицо славянское, немного высокомерное.

Для Капы же взгляд на гостя был (после фотографии в читательском билете) не первым, а вторым. Новых достоинств девочка не выявила, но мысленно заметила, что в профиль нос кажется ещё «буратинестей», чем анфас.

Стали готовиться к обеду. Капа, как воспитанная дочка стала помогать матери накрывать на стол. Рост у девочки оказался ниже среднего. Ося подумал, что уровень развития – тоже.

Ела Капа, надо признать, культурно – не чавкала, на еду не набрасывалась. Наконец, первое и второе были съедены, грязная посуда собрана на поднос, и гость хотел его вынести на кухню. Вдруг Капа негромко, но чётко изрекла:

– Сидеть!

Фраерман опешил и… сел. Дарья Степановна вышла с посудой, оставив жениха один на один с экзаменаторшей (и одновременно – экзаменуемой).

– Мама говорила, – начала та, – что у Вас впечатляющие математические достижения.

Начало диалога было не совсем удачным – ведь о любви Фраермана к математике говорил «дядя Серёжа». Ося сразу на данный ляпсус внимания не обратил. Впоследствии он его заметил, но подумал, что Даша разузнала о его математических талантах от сотрудников конструкторского отдела и сообщила об этом дочери.

– Не такие уж впечатляющие, – честно признался любитель математики. – Пару раз выходил на городскую олимпиаду, но дальше не прошёл.

– В то, что «дальше не прошёл» – верю, а вот в то, что «выходил»…

– А ты проверь!

– Ну, раз Вы так настаиваете… К квадрату первого натурального числа приписали квадрат второго и получили квадрат третьего, с наименьшей суммой цифр. Спрашивается:…

– Сорок девять! – выпалил Ося. – «4» – это два в квадрате, «9» – три в квадрате, а «49» – соответственно семь в квадрате.

И он замолчал в ожидании аплодисментов. Скорость, с которой Фраерман решил (как ему показалось) задачу объясняется просто.

На заседании клуба знатоков «Коломна» Ося поделился с народом, что обнаружил интересное свойство числа «49». Главный знаток клуба при подготовке племянницы эту информацию подкорректировал и заготовил Осе математический сюрприз.

Вместо аплодисментов Капа подытожила:

– Сумма цифр числа «49» – чёртова, извините за выражение, дюжина.

– Да, тринадцать, – подтвердил Ося.

– Внимание! – торжественно провозгласила девочка. – А теперь правильный ответ! К единице в квадрате (то есть к «1») приписываем «15 в квадрате» (то есть «225») и получаем «35 в квадрате» (то есть «1225»).

– Так у меня ж сумма цифр меньше! – воскликнул инженер.