Тайна пропавшей экспедиции

– Да, но не так хорошо, – мама пожала плечами. – Это не его рисунки. Да и старые они какие-то.

Артём решил потом изучить их подробнее, а пока что поторопился на первый этаж. Там обошёл обе комнаты, осмотрел гостиную. Несмотря на общий погром, было очевидно, что комнаты с фотографии тут тоже нет.

– Ерунда какая-то, – нахмурился юноша.

Поиски увлекли Марину Викторовну. Про уборку она и не вспоминала. Подумала, что в сейфе наверняка спрятаны письма, дневники Виктора Каюмовича. Быть может, там лежат документы, которые могли хоть отчасти объяснить его исчезновение.

– Если воры украли сейф, то только вместе с комнатой, – промолвил Артём, во второй раз обойдя дом. – Но ведь так не бывает?

– Не бывает, – согласилась мама. – Подождём Серёжу. Он разберётся.

Артём качнул головой. Знал, что должен разгадать эту загадку сам, до приезда папы. Иначе придётся выслушивать его насмешки. «Ещё не хватало».

Артём вернулся к фотографиям. Снял их со стены и разложил на полу. Пересчитал. Шесть комнат, не считая гостиную, кухню и лестницу.

– Странно, – заметила мама. – В доме – пять комнат. Значит, эта фотография не отсюда. Вот и вся разгадка.

– Нет! Значит, эта комната – скрытая! – торжествовал Артём. – Ну конечно! Потайной вход.

– Вряд ли…

«Хотя это вполне в духе отца, – подумала Марина Викторовна. – Он любил такие штуки. Скрытые дверцы, тайники».

– Тут все комнаты висели по порядку, – продолжал Артём. – Так?

– Ну, так, – согласилась мама.

– Вот второй этаж. Вот лестница. Вот комната с люстрой. Вот комната со шкафами. А комната с сейфом – между ними.

– Между ними ничего нет.

– Значит, есть! Нужно только хорошо искать.

Артём внимательно осмотрел обе комнаты. Ничего подозрительного. Ни намёка на дверцу. Да и куда бы она могла вести? В соседнюю комнату? На улицу?

– Значит, должен быть люк.

На полу ничего не нашлось. Артём старательно разгребал обломки мебели, сдвинул уцелевшую тумбу, простучал половицы, но люка не обнаружил.

– Ладно, давай спать. С утра продолжим. И послезавтра Серёжа приедет… – зевнула мама.

– Постой! Тут есть рулетка?

– Зачем тебе?

Артём объяснил свою догадку. Мама ответила, что такое едва ли возможно, да и никакой рулетки у них не было. Пришлось заменить её простой верёвкой.

Юноша замерил длину коридорной стены, потом измерил длину стен в обеих комнатах, и оказалось, что простенок между ними – почти полтора метра глубиной.

– Я же говорил!

– Не понимаю… – Марина Викторовна не поверила сыну. – Дай-ка сюда верёвку.

Повторное измерение показало такой же результат. Простенок не мог быть настолько глубоким, даже если брёвна тут укладывали в два ряда.

– Значит, между стенами – пустота! – Артём был доволен собой.

– Думаешь, там – комната с сейфом?

– Вряд ли. На фотографии – большое помещение.

– Тогда что там?

– Не знаю. Увидим.

«Хорошо, что папы нет, – Артём осматривал стену. – Он бы всё испортил. Спать не лягу, пока не найду вход».

Юноша щупал брёвна, пальцем подковыривал щели, но ничего не находил. Отодвинул тумбу, простучал плинтус. Ничего. Попробовал сдвинуть поставец – вскрытый, выпотрошенный, но оставленный на месте. Не смог. Тот был накрепко прикручен к брёвнам.

– Смотри. – Мама показала на царапины, ведущие по полу от ножек поставца.

– Значит, его часто двигали! – оживился Артём. – Нужна отвёртка.

– Давай всё-таки подождём Серёжу.

– Нет! – Артём сказал это до того порывисто, что мама решила не спорить.

– Ну хорошо. Я схожу к соседке. Но договоримся. Если за шкафом ничего нет, идём спать.

– Согласен, – нехотя ответил Артём.

Шёл одиннадцатый час, но Бэлигма встретила Марину Викторовну улыбкой.

– Отвёртка? Чего это вы там задумали?

– Так, тумбу прикрутить.

Надо было заранее придумать причину. Эта прозвучала неубедительно. «Впрочем, какое тебе дело!» Бурятка всё меньше нравилась Марине Викторовне.

Бэлигма предложила помощь. Сказал, что позовёт одного из сыновей, что тот прикрутит всё, что нужно. Она до того настойчиво предлагала помощь, что Марина Викторовна пожалела о своём приходе.

Бэлигма наконец уступила. Принесла сразу три отвёртки и попросила обращаться к ней за помощью в любое время суток – «в память о замечательном Викторе Каюмовиче».

– Кошмар какой-то, – Марина Викторовна быстрым шагом направилась к дому, опасаясь, что Бэлигма в последний момент увяжется за ней. – Нельзя быть такой навязчивой.

Пока не было мамы, Артём пробовал открутить шурупы кухонным ножом, но только обломил кончик лезвия. Не хотел в этом признаваться и бросил нож в общую груду поломанных вещей – пусть думает, что он таким был изначально.

С отвёрткой дело пошло быстрее.

Выкрутив последний шуруп, Артём отошёл в центр комнаты и замер.

– Ты чего? – удивилась мама.

– Хочу насладиться моментом. Сейчас всё решится.

Мама усмехнулась. «Весь в деда», – нехотя призналась она.

Вместе отодвинули поставец. Он заскрипел по уже процарапанным бороздкам.

– Вот! – радостно вскрикнул юноша.

За поставцом открылся вырезанный в стене проём. Полтора метра высотой и метр шириной.

– Я же говорил! – Артём от волнения схватил маму за руку, словно боялся идти туда, в тёмный тайник дедушки.

– Что там? – шёпотом спросила мама.

– Сейчас узнаем.

Глава третья

Проём вывел в тесный коридор между стенами соседних комнат. Артём включил на телефоне фонарик и увидел, что справа начинается спуск. Деревянная лесенка вела в подвал, о существовании которого никто не догадывался. В остальном коридор пустовал.

Тёмный, душный закуток. Приходилось пригибать голову. Узкие ступеньки тихо поскрипывали под ногами. Артём шёл первым, мама – вслед за ним. Держала его за плечи, будто боялась, что они угодят в ловушку или вовсе упадут в пропасть. Артём не сопротивлялся. Сейчас он думал лишь о том, что его ждёт внизу, там, где закончатся ступени.

Спуск оказался на удивление долгим. Не было видно ни начала, ни конца лестницы. Удавалось различить только шершавые, неотшлифованные брёвна стен.

Не оставалось никаких сомнений: дедушка сам проектировал этот дом. Сам придумал этот тайник. В подвале устроил себе рабочий кабинет. Только непонятно: от чего он так прятался? Чем же он занимался в последние годы, если ему пришлось скрываться ото всех глубоко под землёй?

– Артём…

– Да?

– Может, не надо? Подождём Серёжу. Мы ведь даже не знаем, куда идём.

Мамин страх придал Артёму ещё больше решимости. Он знал, что должен непременно дойти до конца, чтобы доказать маме свою смелость. Показать, что он уже взрослый.

Фонарик на телефоне был слабый, и Артём не заметил, как закончилась лестница. Хотел опустить ногу на очередную ступеньку, но уткнулся в пол и вздрогнул. Мама почувствовала это.

– Что там?!

– Идём дальше.

Они медленно шли по узкому коридору. Дощатый пол был усыпан мелким сором: какими-то бумажками, скрепками, щепками. В углу лежала тряпка. Дышать тут было неприятно. Тяжёлый запах подземелья.

Впереди показался тупик. Дальше было не пройти. Артём на мгновение расстроился, подумав, что дедушкин тайник давно пустует, но вскоре увидел, что коридор оканчивается не тупиком, а дверью.

Округлая медная ручка. Артём повернул её. Толкнул дверь и шагнул вперёд.

Это была та самая комната! В ней всё было как на фотографии. Фонарик выхватывал и книжные полки, и рабочий стол, и кушетку.

– Я же говорил!

– Да…

Артём с мамой по-прежнему говорили шёпотом, словно боялись, что их услышит кто-то, обитавший в подвале.

Марина Викторовна нащупала на стене выключатель. Одна из лампочек, вспыхнув, погасла, но остальные зажглись.

– Так лучше, – прошептала мама, когда её глаза привыкли к яркому свету.

В кабинете дышалось значительно легче, чем в коридоре. Значит, здесь была вентиляция. Дедушка не мог не позаботиться об этом.

Артём смотрел прямиком на сейф. Тот стоял на тумбе возле рабочего стола. Не хотелось торопиться. Нужно было для начала осмотреть комнату, а потом уж проверять, подходит ли ключ. Дедушка всегда говорил, что приятное мгновение надо оттягивать:

– Не торопись наслаждаться. Помучай себя предчувствием. Быть может, оно окажется самым приятным. В предчувствии не бывает разочарований, так что насладись им сполна.

Марину Викторовну удивило то, что в кабинете беспорядок. Книжный шкаф раскрыт, на единственном кресле небрежно лежит стопка книг. Стул не задвинут. По столу разбросаны листки бумаги, карандаши. Корзина переполнена смятыми черновиками. Коврик на полу сбит. Виктор Каюмович был небрежен в быту, но рабочее место всегда держал в чистоте и порядке.

«Значит, уходил отсюда в спешке. Даже очки забыл», – Марина Викторовна подняла с пола хорошо знакомые ей очки с самодельной эпоксидной оправой.

Артём улыбнулся, заметив, что над столом на стенке висят белые птицы-оригами. Среди простых журавликов было и несколько странных птиц.

– Утаргалжин, – прошептал Артём и приложил руку к груди. Там, под одеждой, висел амулет, подаренный ему на десятилетие дедушкой, – деревянный футляр, обшитый светло-коричневой оленьей кожей, с меховой окантовкой и вытравленным значком горной вершины.

– Утаргалжин, – кивнула мама.

Они хорошо знали эту птицу. О ней часто рассказывал Виктор Каюмович. Она помогает одиноким путешественникам, спасает странников от гибели.

– Появляется, когда тебе совсем плохо, – говорил дедушка, показывая маленькому Артёму, как сложить утаргалжина из бумаги. – Когда ты потерялся в самых тёмных дебрях, заплутал в самом непролазном буреломе, когда надежды выжить не осталось, появляется утаргалжин. Сопровождает тебя из чащи, не даёт страху и одиночеству съесть тебя. А на прощание роняет тебе пёрышко. Его нужно поднять и всегда носить с собой. И утаргалжин будет тебе помогать. Если не подберёшь перо, то больше никогда его не встретишь, такие дела.

Своё перо дедушка получил ещё в юности, потерявшись в уссурийской тайге. Вложил его в амулет – тот, что теперь висел на груди внука. Это был самый ценный подарок в жизни Артёма. «Вот дедушка и заблудился в последнем походе. Потому что отдал мне своё перо. Зря… Меня и в лес-то не пускают. Где уж тут в тайге потеряться…»

– Ну что, сейф? – наконец спросила мама.

Артём молча кивнул.

Марина Викторовна бережно вставила ключ в скважину. Попробовала надавить. Ничего не получилось. Артём затаился за её спиной. Попробовала ещё раз – в обе стороны.

– Никак, – мама пожала плечами.

– Дай я! – Артём выхватил у неё ключ.

– Постой! Погнёшь ещё!

Мама не успела ему помешать. Юноша изо всех сил надавил на ключ, и замок щёлкнул. Дверца открылась.

– Я же говорил, – тихо, едва слышно промолвил Артём. Он заворожённо смотрел внутрь сейфа.

Там лежали бумаги. Марина Викторовна разочарованно качнула головой. «А чего я, собственно, ждала?» Бережно достала содержимое и разложила на столе. Здесь была папка с записками. Папка с рисунками. Подшивка топографических карт. Одна отдельная, сложенная в несколько раз карта. И матерчатый мешочек с чем-то тяжёлым внутри.

Мама решила осмотреть всё по очереди, не торопясь. Но Артём её опередил. Прежде чем она успела раскрыть первую папку, он схватил мешочек. Развязал на нём петлю – и отшатнулся: в ноги юноше упал жёлтый, весь искорёженный, будто жёваный камень. Артём застыл, поражённый увиденным. Он хорошо знал такие «камни» – тяжёлые, мозолистые, с коричневыми пятнышками. Видел их в геологическом музее дедушкиного университета. Это был самородок. Кусок настоящего золота! Будто выпавшая из челюсти великана увесистая, полукилограммовая золотая пломба – гладкая по бокам и шероховатая в тёмных впадинах.

– Дай сюда! – мама забрала у него мешочек. Аккуратно извлекла из него ещё один самородок и небольшую статуэтку из светло-зелёного нефрита.

– Золото, – прошептал Артём.

Сейчас дедушкин кабинет в подземелье казался ему настоящей сокровищницей, затерянной среди гор. Он бы ни за что не поверил, что всё происходит в подвале простого кыренского дома в трёх часах езды от Иркутска. Артём многое слышал о золотых приисках Сибири, о золотоискателях, уходивших вглубь Саян и погибавших там на снежных отрогах, но и не мечтал однажды прикоснуться к подобной истории, увидеть самородок не под стеклом в музее, а открыто, в дедушкином тайнике.

– Ещё неизвестно, откуда он их взял, – промолвила мама, угадав мысли и чувства Артёма. Внимательно осмотрела самородки, будто сомневаясь в том, что они настоящие, и разложила их по карманам кофты.

Юноша насупился. Ему бы заполучить хоть один из таких самородков, и он бы купил себе свободу. Отправился бы в настоящее путешествие. Взял бы хороший рюкзак, палатку, ботинки, да и многое другое. И никто бы ему не помешал. Ни родители, ни учителя в школе.

«А ведь я их нашёл! – Артём хмуро смотрел на маму. – Если б не я, ты бы вообще сюда не попала. Так бы и выбросила ключ. Неужели жалко отдать хоть один самородок? А вот посмотрим, как ещё будет. И без тебя найду десяток таких. Тогда никто не станет мною командовать. Уеду куда подальше. Буду присылать вам открытки, чтоб вам завидно стало!..»

Мама тем временем раскрыла первую папку; на сына даже не посмотрела и не заметила его тревожного взгляда. В папке были листы, явно вырванные из какого-то блокнота. Вырванные неаккуратно, с бахромой. Они шли не по порядку, будто вырывали их наугад из разных частей или даже из разных блокнотов.

Почерк был Виктора Каюмовича, в этом Марина Викторовна не сомневалась. Выверенный, размашистый. Значит, писал спокойно, не в полевых условиях, а дома. Возможно, за этим столом.

Мама села на стул. Попробовала найти хоть какое-то начало в дедушкиных записях. Беспокойно перебирала листки. Наконец решила читать всё подряд. Артём, переборовший обиду, встал за её спиной. Чуть подался вперёд и торопливо читал вслед за мамой: «…не узнает. Но было бы странно не проверить. Я брался и за более сомнительные экспедиции. Никаких подтверждений словам Гришавина нет, но это и не удивительно, иначе золото давно бы нашли».

– Всё-таки золото, – прошептала Марина Викторовна. – Папа, папа, во что ты ввязался…

«Вчера нанял замечательного проводника, отлично знающего местность, а главное – простого и доверчивого. Его было нетрудно убедить в научных целях экспедиции. Собственно, это недалеко от истины. Пройдём до последней приметы, там оставлю Мэргэна сторожить лагерь, а сам уйду искать последнюю примету. Дальше будет видно.

Мне бы ещё пару помощников. Путь предстоит сложный, но нельзя рисковать. С Мэргэном мне повезло. Самый наивный и добродушный лесоруб из всех бурят, что мне встречались. Лицо у него свежее, непропитое. Нужно будет познакомиться с его семьёй, войти к ним в доверие. Это не помешает. В таком деле мелочей нет. Если всё увенчается успехом, если в самом деле…»

Запись оборвалась. Марина Викторовна торопливо взяла другой листок.

«…от бесконечной торговли. Местные ребята удавят за копейку. Но без лошадей мне не управиться. Я уже не в том возрасте, чтобы таскать по сорок килограммов на плечах, а на Мэргэна не хочется наваливать слишком много. На него и так ляжет вся тяжёлая работа. Я буду восстанавливать по приметам карту, а ему предстоит прорубаться через заросли, искать обходные пути».

Дальше началась табличка с перечнем провианта, геологического снаряжения, ружей и прочей поклажи. На этом запись оборвалась.

«Кажется, я досконально запомнил все приметы. Каждый вечер изучаю их. Потом это может пригодиться. Нужно быть готовым к любому повороту.

Надеюсь, приметы окажутся точными. Никогда бы не подумал, что беглый каторжник может так точно фиксировать местность. Впрочем, я до сих пор не уверен, что его это работа. Слишком много странностей в записях Гришавина. Никогда не поверю, что Дёмина, этого закалённого тайгой, прожжённого преступника, можно было чем-то напугать в горах – так, что он оставил золото почти нетронутым! Сказки. Ну, делать нечего. Разберёмся на месте. Теперь нужно подыскать помощника или проводника. Один не управлюсь. Западнее Кара-Бурени я ещё не поднимался. Хорошо бы нанять кого-то из местных. Надо присмотреться к лесорубу, который помогал мне с крыльцом. Он, кажется, немного…»

Запись оборвалась. Марина Викторовна отложила этот листок и взялась за другой. Увлёкшись записками отца, совсем позабыла об Артёме, а он уже глубоко склонился над её плечом и жадно вчитывался в каждую строчку. Ему не терпелось узнать, чем всё закончится. Судя по двум самородкам, дедушка нашёл-таки своё золото. Вот только счастья оно ему не принесло.

Следующая страница была мятой, словно её складывали несколько раз, затем старательно выглаживали и опять складывали. На ней был подробно расписан дневной рацион экспедиции, указывались координаты, типы местности, геологические названия пород, но всё это Марину Викторовну не заинтересовало. Поверх аккуратной таблицы была наискось сделана торопливая приписка красными чернилами. Тут дедушка явно писал в спешке. Разобрать его пляшущие буквы было непросто.

«На всякий случай отправлю тебе ключи. Вчера за домом следили. Это не к добру. Нельзя задерживаться. Старый дурак! Я ведь даже не взял фотоаппарат. Ну конечно, думал, что ищу золото».

Марина Викторовна не заметила, что всё теснее сжимает кулаки – края листка смялись, по бумаге пошла рябь. Эти записи Виктор Каюмович оставил для неё. Знал, что она сюда доберётся. Знал, что откроет сейф. Взгляд помутнел, смотреть приходилось словно через запотевшее стекло. Марина Викторовна тряхнула головой и, прищурившись, стала читать дальше: «Я ведь не за себя переживаю, а за открытие, ради которого возвращаюсь в горы. Если б я только знал! Если б только сразу поверил! Принёс какие-то жалкие четыре самородка. Не учёный, а вор! Но золото тут не главное. То, что я нашёл, важнее любого золота. Лишь бы всё удалось, тогда бы оправдались мои поиски.

Я должен всё сфотографировать. Это будет моё личное открытие. Венец моей научной карьеры. Без доказательств я в институт не пойду. Меня засмеют. Я бы и сам засмеял любого».

С обратной стороны листка была единственная надпись, ещё более торопливая и путаная. Марина Викторовна не сразу смогла прочитать: «Ни в коем случае не идите по моим следам! Это опаснее, чем я думал. Не ищите меня».

Других надписей на этой стороне не было. Только по её краям шли витиеватые узоры, будто дедушка задумал перерисовать изгибы Иркута, змеившегося по карте Тункинской долины.

Марина Викторовна в отчаянии смяла листок.

– Мама! Что ты делаешь?

Артём выхватил у неё бумагу, опасаясь, что мама разорвёт её. Марина Викторовна не сопротивлялась. Спрятав лицо в ладонях, беззвучно вздрагивая, начала плакать. Слёзы сочились сквозь пальцы и падали на ещё не прочитанные записи Виктора Каюмовича.

Артём растерялся. Не знал, что делать, как успокоить маму.

– Ты чего? Ну?

На мгновение юноша увидел, как приоткрылся карман её кофты. В нём лежал самородок. Насыщенно-жёлтый, на вид – мягкий, будто свежая смолка. Артём позабыл обо всём. О слезах мамы, о страницах из дедушкиного дневника. Он опять думал о золоте, о том, что этот скромный кусочек металла мог бы купить ему настоящую свободу. Юноша догадывался, что выручит за него не слишком много денег, но уж на одно путешествие ему бы точно хватило. Распланировать поход, как это делал дедушка. Нанять себе проводника, найти лошадей…

– Эй! – донёсся до них мужской голос.

Артём вздрогнул. От испуга так сдавил маме плечо, что она вскрикнула.

– Эй!

Теперь и Марина Викторовна услышала. Уставшая после дневной уборки, поисков тайной двери, запутавшаяся в отцовских записях, она не сразу разобралась, что происходит. Как это бывает в первые секунды после сна, забыла, где находится. Растерянно огляделась. Посмотрела на Артёма. Увидела страх в его глазах. И всё поняла. В доме кто-то был. Стоял в прихожей и звал хозяев. Второй час ночи.

– Эй!

Голос приблизился. Ещё немного – и незнакомец найдёт спуск в потайную комнату. Нужно было срочно принять решение. Выключить свет и затаиться? Или выбежать по лестнице на первый этаж и как можно скорее задвинуть на место поставец?

– Это те самые воры? – с дрожью в голосе спросил Артём.

Мама вскочила со стула. В два шага оказалась у стены, щёлкнула выключателем. Слишком громкий щелчок. Комната схлопнулась – густой пятнистый мрак.

Глава четвёртая

– Идём! – шёпотом приказала Марина Викторовна.

– Стой! – Артём не понимал, что она делает.

Мама схватила его за руку и повела за собой к лестнице.

Они быстро, перескакивая через ступени, ударяясь о бревенчатые стенки, поднимались наверх.

– Хозяева?!

Голос был совсем близко. Доносился, должно быть, из гостиной.

Поднялись на удивление быстро. Спуск казался бесконечным, уводящим в самые недра, а тут хватило нескольких секунд, чтобы вновь выйти на первый этаж.

Под ногами скрипнули щепки от разбитой дверцы поставца. Артём весь задрожал от этого звука. Подумал, что сейчас к ним выскочат воры. Но в доме было тихо. Незнакомец услышал их шаги и затаился.

– Закрой, – быстро прошептала мама и пошла в гостиную.

– Ты куда? – Артём спросил так тихо, что сам не услышал своих слов.

Оставшись один в комнате, он замер. Нужно было передвинуть поставец, но Артём отчего-то медлил. С сожалением посмотрел в тёмный проём. В дедушкином кабинете было бы спокойнее. Забежать в тесный коридорчик. Задвинуть за собой поставец – плотно, чтобы никто не догадался о том, где Артём прячется. И переждать там. В безопасности. «Нет. Я не оставлю маму. Да и как я собирался двигать за собой шкаф?..»

В гостиной послышались голоса.

– Здравствуйте! – Мама говорила спокойно, без страха.

– Вы простите, я уж думал, с вами чего случилось. – Мужской голос. Тот самый, что до этого звал хозяев. – Дверь была открыта, вот я и зашёл.

Артём постарался как можно тише сдвинуть поставец к стене. Сделать это было не так просто. Ножки тяжело поскрипывали по старым бороздкам.

Должно быть, услышав скрип, мама заговорила громче – хотела скрыть эти звуки от нежданного гостя.

– А мы испугались, что это воры пришли – вернулись за телевизором и микроволновкой. – Марина Викторовна неуклюже, неестественно засмеялась.

– Ну что вы, что вы. Я так думаю, они уже не вернутся. Да и не воры это были, а шпана какая. Поколотили всё да сбежали. У нас такое случалось.

Артём наконец задвинул поставец. На всякий случай прикрыл бороздки выломанной дверцей и вышел в гостиную.

Незнакомец оказался соседом. Муж Бэлигмы. Весь сухой, чуть сгорбленный, с широким рваным шрамом на лбу. Он был одет в коричневую энцефалитку, будто вышел из тайги. На бритой голове виднелось ещё несколько шрамов поменьше. Жёсткая рыжая щетина плотно покрывала щёки. Воротник энцефалитки был расстёгнут, и виднелась тугая, вся в бордовых морщинах шея. Несмотря ни на что, старик выглядел вполне приветливым. У него была мягкая, добродушная улыбка. Глаза смотрели ясно и бодро.

– Фёдор Кузьмич, – сосед протянул Артёму большую, но на удивление холёную руку. Помолчав, добавил: – Нагибин. А с моей женой вы уже знакомы.

– Вы, наверное, за отвёртками пришли! – догадалась Марина Викторовна и посмотрела на сына. По его взгляду поняла, что он тоже не помнит, где их оставил.

– Ну что вы, не переживайте. Пользуйтесь сколько надо. Жена вот просила вам помочь. Но я вижу, она зря переживала. В этом доме уже есть мужчина. – Фёдор Кузьмич подмигнул Артёму.

Юноша с подозрением посмотрел на старика, но остался доволен его словами.

– Я, знаете, дружил с вашим отцом. Ну, насколько вообще возможно дружить с таким человеком. Вы, конечно, понимаете, о чём я, – Фёдор Кузьмич усмехнулся.

– Понимаю, – улыбнулась Марина Викторовна. – Спасибо вашей жене. Она столько сделала для отца.

– Бэлигма? – старик рассмеялся твёрдым тихим смехом. – Да ваш отец её за километр обходил!

Марина Викторовна растерянно приоткрыла рот – не знала, что сказать.

– Думаю, вы уже почувствовали силу её заботы, – Фёдор Кузьмич прищурился и говорил шёпотом, будто обсуждал какую-то тайну. – Ну, её можно понять. Воспитала двух сыновей. Для бурят ведь это и не семья вовсе. Ей бы ещё парочку и дочь в придачу, была бы спокойней. А так носится, как наседка без птенцов, ищет, кого бы одарить своей заботой.

Марина Викторовна кивнула.

– А цветы…

– Цветы – это жена сама принесла. Ваш отец от любых цветов бежал как от чумы. А уж Бэлигма, как он пропал, позаботилась о красоте дома. На свой манер.

– А почему вы с дедушкой не пошли? – спросил Артём и сделал шаг вперёд.

– Артём! – Марина Викторовна укоризненно посмотрела на сына.

Фёдор Кузьмич с сожалением пожал плечами.