Недо… (рассказы). Ради карнавала

– Да нет, самое время. У меня тут полная безнадега, сил никаких не осталось. Ты мой единственный выход! Что ты на меня так смотришь? Ой, только не надо сейчас про грех, вечное блаженство и смысл жизни. Небеса пусты! На той стороне ничего нет, только вечная ночь. Что бы мы ни делали, все исчезнет.

Альма ошалело уставилась на Алекса.

– Ты это мне будешь рассказывать? А как ты объяснишь мое присутствие?

– Никак. Ты предсмертный бред. Фантом. Последняя фантазия умирающего.

– Нигилист, значит… Нигилист и атеист. Ну что же, как говорится у нас в присяге: «Да воздастся каждому – по вере его». А, может, ну ее, эту твою философию? Передумал бы? Со мной прогуляться никогда не поздно.

– Да ради чего?

Призрак тихонько вздохнул.

– Ради карнавала…

– Чего-о?

– Допустим, ты прав. Верь, во что хочешь – в мрак, в прах, в тлен, разубеждать не буду. Но, даже если и так… Представь себе самый огромный, хмурый и безнадежный детский дом, какой только сможешь. Равнодушные надзиратели, решетки на окнах постоянно задернуты толстыми серыми шторами, отвратительная еда. Бесконечные, монотонные, одуряюще одинаковые дни. Повсюду тысячи, миллионы, миллиарды молчаливых угрюмых детей с потухшими глазами. Они никогда ни с кем не разговаривают. Они понятия не имеют о тепле и ласке материнской руки. Они ни разу не были на улице, не видели солнца, не бегали по траве босиком.

Алекс содрогнулся.

– Теперь представь, что раз в миллион лет им выпадает шанс выиграть в лотерею однодневную поездку на карнавал – в самый грандиозный парк аттракционов, который ты только можешь вообразить. Условия простые: из миллиона билетов выигрывает только сотня; независимо от результата, принимавший участие в одной лотерее, навсегда лишается права участвовать во всех следующих; в любой момент надзиратель может без объяснения причин вернуть любого выигравшего обратно раньше срока. И вот несколько счастливчиков вырываются на праздник. Кого-то безжалостные сопровождающие вернули, едва детишки успели войти внутрь. Кому-то пришлось уйти в полдень, не наигравшись досыта. И лишь малая горстка, полная впечатлений, с горящими глазами ушла под вечер, когда карнавал закончился. Их снова ждет бесконечная череда серого небытия, теперь уже без всяких шансов когда-либо вернуться на этот феерический праздник. Но скажи мне, даже при таких несправедливых условиях, что бы ты предпочел? Никогда не брать билет или один раз попытаться?

– Ты что, шутишь? Конечно, взял бы! Что я теряю?

– Вот именно. Ничего. Можно никогда не быть, а можно никогда не быть, но повеселиться на карнавале. Не уходи с праздника – до вечера еще далеко. Да, тебе попался непростой аттракцион, но впереди еще много других.

– Ты шутишь? Для меня праздник закончился. Что я могу сделать? У меня все отняли, даже не объяснив, за что. Я ни на шаг не способен приблизиться к разгадке. Спасения нет!

– Об этом я и говорю. Сможешь выбраться из ловушки в своей голове – получится выйти и отсюда… Посмотри на ситуацию отстраненно – у тебя есть задача, и есть исходные данные. Тебе надо всего-навсего собрать их вместе и найти решение.

– Издеваешься?

Альма насмешливо фыркнула.

– Вообще-то, о, мой бедный недалекий кратковременный друг, все данные для решения твоей вселенски неподъемной задачи второй месяц находятся у тебя под носом, а ты упорно не желаешь видеть ответ.

– Не может быть!

– Может. Покопайся в голове у себя и у этой своей, как ее… – призрак нетерпеливо щелкнул пальцами.

– Тайи?

Альма по-девчоночьи хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

– Значит, она тебе так представилась? Остроумно. Впрочем, это ее дело. Я просто хотела сказать, что в твоем положении есть плюсы – и немалые.

– Да что ты говоришь? Будь добра – просвети меня.

– Изволь. У тебя идеальные условия – есть пища и крыша над головой, есть приличный запас времени. Никто не отвлекает и не мешает сосредоточиться. Более того, у тебя есть друг, которого можно попросить помолчать, когда надо подумать и с которым можно посоветоваться, когда сомневаешься в выводах. Или ты относишься к тому редкому типу людей, которым комфортнее предаваться анализу, убегая по болотам от дышащей в затылок пары крокодилов? А решишь эту задачку, глядишь – получится решить и предыдущую. Там ты тоже игнорируешь одну зацепку.

– Правда? Какую? Умоляю…

Призрак шутливо погрозил пальцем.

– Не наглей. Я и так сделала тебе большую подсказку.

– Когда это?

– Ты меня вообще слушал? Я сказала, что для решения твоей задачи у тебя есть все данные. Подумай. А мое свободное время вышло. Еще увидимся!

Альма шутливо отсалютовала и упорхнула сквозь потолок.

__________

Алекс проснулся, так и не определившись, на каком свете хотел бы оказаться. Мысль решить все свои проблемы одним махом, раз и навсегда, по-прежнему казалась привлекательной. Разговор, разумеется, приснился ему, да и как может быть иначе? Но… все-таки… возможно ли, что он действительно что-то упустил?

Подумать, как следует, не дала Тайя.

– Ты снова с кем-то говорил во сне.

– Так и есть. С призраком.

– С каким призраком?

– Это была девочка по имени А-101102.

– Похоже, ты пошел, наконец-то, на поправку, раз шутишь.

– Да пока не особо. Ее правда так звали. Во сне многое кажется логичным, пока не проснешься.

– Ну и ладно. Пока ты спал, приходил Голем. Он… принес тебе лекарство. Отдал мне, побоялся, что ты выронишь во сне. Сказал, что еще принесет, если поможет.

– Сказал? Он, все-таки, не немой?

– Что? А-а, нет. Ну… показал жестами. Вот так вот.

– А почему ты вдруг разволновалась?

– В смысле?

– То у тебя немые разговаривают, то ты мне жестами что-то показать пытаешься в полной темноте.

– Тьфу ты! И правда. – Тайя продолжила, осторожно подбирая слова. – Я просто… просто переживаю – поможет ли лекарство. Насколько я в них разбираюсь, оно довольно сильное, но мало ли…

– Так давай его сюда, сейчас проверим.

– Не дам.

– Тайя, с тобой все в порядке?

– Учитывая, что я сижу в полной темноте в одиночной камере, не догадываясь, за что меня здесь заперли и мой единственный собеседник при смерти? Да, я в полном порядке. Просто это небольшая мягкая пилюля, которую я не могу тебе перебросить, потому что ты ее потом не найдешь. Надо ждать прихода Голема со светом.

– Я не могу столько ждать.

– Тогда либо терпи, либо придумай безопасный способ передачи.

– Уже придумал. Если пилюля мягкая, как ты говоришь, расплющи ее в лепешку, чтобы не скатилась, положи на лезвие твоего тесака и аккуратно вытяни его по полу ко мне. Длины наших рук должно хватить.

– Нет.

– Почему? Коридор не такой уж широкий.

– Нет. Я не верю тебе. Я протяну тебе пилюлю, а ты выдернешь оружие у меня из руки. Я знаю, зачем ты хочешь его получить. Я тебе не позволю.

– Понимаю, ты мне не веришь, но ты будешь держать тесак за рукоятку, а я, слабый и больной, за кончик острия. Ты легко выдернешь его у меня из рук.

– Хорошо, давай попробуем. Но учти, потянешь на себя – я дерну клинок обратно. И тогда вини себя сам за потерянное лекарство и искалеченные пальцы.

Они вытянули руки навстречу друг другу, по самое плечо протиснувшись сквозь прутья решетки. Алекс слышал скребущий звук кончика тесака совсем рядом, но нащупать его не получалось. Видимо Тайя все-таки осторожничала, и ему не хватало каких-то миллиметров.

– Еще чуть-чуть. Я чувствую, он уже где-то рядом.

– Не могу. Еще немного и я не смогу втащить клинок обратно.

– Подтолкни его еще.

– Тогда мне придется его выпустить. А тебе я не верю. Может быть, ты давно уже дотягиваешься, просто мне не говоришь.

– К сожалению, пока нет. Доверься мне. Я верну тебе твое чудовище. Обещаю.

– Нет.

– Послушай, я признаю, что хотел тебя обмануть. Я хотел заполучить твой тесак и избавиться от мучений. Ты вправе не доверять мне. Но… понимаю, это звучит, как бред… Призрак в моем сне сказал, что мы можем выбраться отсюда. Слышишь? Я вытащу нас, только прошу – помоги мне. Я решился. Я буду бороться. Нам надо хорошенько поразмыслить и понять, что же мы пропустили. Но я не могу думать, когда у меня раскалывается голова. Мне необходимо только лекарство, а твоим оружием я не воспользуюсь. Поверь мне. Пожалуйста.

Алексу показалось, что за время последовавшей паузы на поверхности земли успел появиться и полностью разрушиться горный хребет.

– Учти, если ты меня обманешь, я найду тебя даже в аду.

Еще один короткий, острожный скрежет металла и пальцы Алекса нащупали острую сталь. Стараясь не дышать, он стал осторожно подтягивать клинок к себе и довольно скоро нащупал небольшой мягкий комочек, остро пахнущий свежескошенной травой и еще чем-то неуловимо знакомым. Проглотив пилюлю, он полностью подтащил тесак к себе и, направив рукояткой в сторону Тайи, побыстрее швырнул его, боясь поддаться искушению нарушить обещание.

По ту сторону решетки послышался вздох нескрываемого облегчения.

– Да уж, умеешь ты заинтриговать девушку. Теперь постарайся заснуть снова. Когда проснешься, почувствуешь себя лучше.

__________

Лекарство помогло. Алекс по-прежнему подолгу спал, лишь изредка приходя в себя, но кризис миновал и понемногу ему становилось лучше. Уже на следующий день больной пришел в себя настолько, что придумал менее драматичный способ передачи пилюль. Тайя заматывала их внутрь клубка свитой из соломы тонкой веревки и перебрасывала через решетку.

На третий день Алекс начал поиски решения.

Расспросив Тайю, он убедился в собственных выводах. За последнее время их путешествия поодиночке не происходило ничего странного или необычного, пока они не встретились на поляне. И если небольшой инцидент с местными выпивохами еще можно было списать на совпадение, то внезапное обвинение Тайи в воровстве становилось все более заслуживающим внимания. Кто-то мог попытаться поймать их еще там, в деревне. А когда задуманное не удалось, устроил следующую ловушку. Восстановив по минутам завтрак в таверне, Алекс не обнаружил никаких подозрительных деталей. Но сам по себе этот факт не мог ни подтвердить, ни опровергнуть его гипотезу. Отложив решение данной загадки на потом, узник занялся решением более насущной проблемы…

__________

Пару суток спустя Тайя проснулась из-за того, что Алекс колошматил башмаком по решетке.

– Ты чего?

– Извини, что разбудил, но выспаться всегда успеем. А вдруг то, что я вспомнил, окажется важным? Я слышал одну фразу, но не понимаю смысла сказанного.

– И чем я могу помочь?

– Ты уже бывала в этих местах и можешь знать местный жаргон, присказки, словечки. Мне кажется, это – тот самый случай.

– Ну, давай попробуем, все равно разбудил.

– Когда Голем нес меня сюда, ему пришлось ждать, пока охранник откроет ворота в решетке. Но перед этим привратник вопросительно уставился на нашего молчуна. Голем поднял вверх три пальца, а охранник кивнул с пониманием и небрежно бросил: «А, снова дранцы». Ты не знаешь, что это может значить?

– Не поверишь. Знаю. И «снова» этот привратник сказал потому, что незадолго до тебя тем же путем путешествовала я. И он тоже назвал меня дранцем. Но я не понимаю, чем это может нам помочь.

– А что такое дранец?

– Это и правда, жаргон, но не местный, а профессиональный. Так во многих тюрьмах называют заключенных за мелкую провинность. В большинстве случаев они проводят в тюрьме три дня. День ареста, день – сбор доказательств и поиск свидетелей, день – суд и вынесение приговора. В большинстве случаев их штрафуют и выпускают из тюрьмы. На большинстве северных диалектов «драй» или «дрей» означает «тройка». Отсюда и «дранцы». Э-э-э… ты чего?

– Да-а-а!!! Да-а-а!!! Я знал, я подозревал, я надеялся! О, Небеса, второй вариант! У нас есть шанс!

– Эй! Эй! Ты меня слышишь? Поговори со мной. Что за второй вариант? Алекс!!!

– А? Прости, ты что-то сказала?

– Сказала, что, когда я до тебя доберусь, парой синяков ты не отделаешься. Спустись с небес на землю и объясни толком, по какому поводу праздник? А то я что-то упустила.

– Ну как ты не видишь? Это же очевидно!

Тайя медленно выдохнула и обманчиво-безмятежным тоном произнесла:

– Я тоже хочу с тобой поделиться радостью. Когда мне было десять лет, я выиграла свое первое состязание по метанию ножей на слух.

– Это здорово, но…

– Но, хоть мой теперешний клинок не приспособлен для броска, поверь мне – с такого расстояния я не промахнусь. И попаду в какую-нибудь очень нужную тебе часть тела, если ты немедленно не расскажешь мне все человеческим языком!

– Извини, я понял. Давай рассуждать последовательно.

– Давно пора.

– Нас заперли здесь без всяких объяснений и держат без суда и следствия, так?

– Ты по этому поводу радовался?

– Ты же сама просила подробно.

– Молчу, молчу. Продолжай.

– Первый, и самый плохой вариант – либо мы, сами того не зная, нарушили какой-то серьезный закон, либо, что более вероятно, нас просто подставили. И местный правитель осудил нас заочно и надолго, без шанса оправдаться.

– Честно говоря, я уже так и решила.

– А вот и нет!

– Почему?

– Потому что привратник назвал нас дранцами.

– И что?

– Ты правда не понимаешь? Кто такие дранцы?

– Издеваешься? Я же тебе только что объяснила!

– А теперь я пытаюсь объяснить тебе. Ну же, проговори это еще раз.

– Это мелкие правонарушители, которые проводят в тюрьме обычно… проводят в тюрьме… Я не понимаю… Нас же давно должны были… хотя бы допросить.

– Вот именно. Добавь сюда условия, в которых мы содержимся. Даже если бы нас осудили пожизненно, даже если бы нас отправили на каменоломню, мы не сидели бы в полной темноте и настолько секретно, что даже тюремщикам сообщили, что мы простые мелкие жулики. И еще обрати внимание – дверь в наш скромный уголок открывается бесшумно. Кто-то явно заранее смазал петли. Голем зажигает свет только когда заходит внутрь, а перед выходом гасит.

– И что это означает?

– Это означает второй вариант – кто-то организовал нашу поимку, провел сюда и держит тайно. Официальной власти такие ухищрения просто не нужны. Мы зачем-то кому-то понадобились живыми, иначе нас бы давно уже пристукнули без лишнего шума. Или просто «забыли» бы здесь, заморив голодом.

– Ну и чего же этот кто-то от нас хочет? И почему именно мы?

– Понятия не имею. Могу только предположить, что он выжидает некий подходящий момент. И тогда придет время сыграть уготованные нам роли.

– Что-то мне не очень хочется ждать этого светлого часа. Вряд ли в программе будут массаж, фруктовый десерт и прочие приятные вещи.

– Согласен. Поэтому у меня есть план.

– Только не говори, что ты знаешь, как отсюда сбежать.

– Не знаю. Но это и не нужно. Все гораздо проще. Надо дать знать остальной охране, что наши камеры обитаемы. Тогда рано или поздно нас отсюда, как минимум, переведут в более приемлемые условия. А, в идеале, разобравшись, отпустят.

– Это, конечно, легче, чем побег, но я все равно не понимаю как… Уговоришь Голема передать весточку?

– Почти. Только знать он об этом не будет.

– Да уж. Я точно попала в камеру с нужным человеком.

– Еще бы! Тем более что, перед тем как мы с тобой встретились, я как раз бежал из другой тюрьмы.

– А как ты туда попал? Что-то украл?

– Не совсем. Меня арестовали за убийство.

– …

– Двух человек. Тайя, я даже в темноте чувствую твой взгляд. Ты меня не услышала. Я не сказал, что совершил это преступление. Я только сказал, что меня за это арестовали. Просто все улики были против меня.

– Все преступники так говорят. Зайди в любую тюрьму – все, что ты там найдешь, это сборище невинно осужденных.

– Как мы с тобой.

– Да, но…

– Можешь мне рассказать, почему бежишь ты?

– Меня не приплетай, это совсем другое!

– Ну разумеется, совсем другое. На всякий случай сообщаю, что говорю это с иронией.

– Ты меня не убедил, но не будем сейчас об этом. Вернемся лучше к твоему плану.

– Вернемся. Скоро придет Голем. У тебя осталось что-либо в миске?

– Шутишь? Я эту гадость наполовину-то еле съедаю. Остальное выплескиваю в люк.

– Вот и прекрасно. А теперь будешь выливать на пол. Поближе к дверям.

– Да она же на второй день начнет вонять в два раза сильнее, чем теперь. Я ее запах и без этого еле выдерживаю.

– Потерпишь.

– Да почему, объясни толком!

– Потому что я точно помню, что за этой дверью после нескольких ступенек наверх, на выходе в основной коридор, горит факел.

– А, так вот в чем дело. Ну что же. Сама я до тебя добраться, конечно, не смогу. Но я очень постараюсь убедить Голема, чтобы в его следующий визит он хорошенько отделал тебя своей дубинкой еще раз. Очень постараюсь. И, поверь, у меня получится.

– За что?

– Да ты можешь нормальным языком объяснить, какая связь между отвратительной жратвой, факелом и нашим побегом?!

– Не побегом.

– Неважно. Хватит говорить загадками! А не то, когда мы выберемся отсюда, ты не раз пожалеешь, что покинул свою тихую, уютную и безопасную камеру.

– Вот послали же Небеса соседку-тугодумку. Стой! Стой! Не надо! Я пошутил. Сейчас все объясню, только успокойся. Помнишь тот день, когда Голем наводил здесь порядок? Вымыл пол, смазал засовы на решетках, настелил свежей соломы.

– Тебе точно больше не нужно принимать лекарство?

– Правильно. И я не помню. За время нашего заключения пол чище не стал. Если его увлажнить остатками твоего любимого блюда, на башмаки Голема налипнет грязь. И полностью отвалиться за несколько шагов по ступенькам она не успеет.

– Допустим, и что?

– А то, что, хоть коридоры в тюрьме освещены не очень хорошо, но нашему тюремщику придется пройти прямо возле факела. Рано или поздно кто-нибудь обязательно обратит внимание на регулярно появляющиеся следы, ведущие из помещения, в котором никого нет.

– И обязательно захочет проверить, зачем кто-то постоянно посещает пустые камеры! Все так просто. Ты гений! Я буду очень горевать после твоей смерти.

– К… какой смерти?

– Не волнуйся, за твою замечательную идею я убью тебя быстро.

– Эй, я не понял!

– Ты что, раньше не мог этого придумать, дубина стоеросовая?! Это можно было сделать на первой неделе, и не куковать тут столько времени. Нет же, у тебя были более важные дела – жалеть себя, клянчить у меня оружие для самоубийства, дрыхнуть сутки напролет! Да я тебя!…

Ключ, повернувшийся в замке, спас Алексу жизнь. Он едва успел сказать:

– Голем! Миску, быстро!

Дверь уже начала открываться, когда Тайя выплеснула варево на пол.

Узники затаили дыхание.

Их молитвы были услышаны.

Голем пришел, налил очередную порцию еды и воды и вышел, никак не отреагировав на чавкающую под ногами массу. Может быть тому виной были его грубые деревянные башмаки. А может, он просто решил не обращать внимания на причуды пленников, которым не понравилась еда.

Так или иначе – план удался.

__________

Потянулись изнурительные часы ожидания. Время, которое и раньше-то ползло со скоростью улитки, остановилось, как вкопанное. Умом Алекс и Тайя понимали, что все получится не с первого раза. И, вероятно, даже не с пятого. Но сердце не могло принять доводы рассудка, и узники вздрагивали от каждого шороха – реального или кажущегося. На шестой раз Алекс не выдержал.

– Нет, мы так с тобой с ума сойдем. Давай что-нибудь рассказывать друг другу.

– Что рассказывать?

– Что-нибудь о себе. Хоть немножко. Я же тебе раскрыл свою страшную тайну. Теперь твоя очередь.

– Нет.

– Что?

– Прости, я не могу.

– Понятно. Не доверяешь, значит.

– Да нет, что ты! У меня уже очень давно не было человека, которому я могла бы настолько довериться. Просто… ничего хорошего за спиной я не оставила. Как бы мне ни было плохо сейчас, это в тысячу раз лучше, чем раньше. И вспоминать о прошлом я пока не в силах. Хочешь, я расскажу тебе о здешней земле и ее правителе? Если твой план… Нет, даже думать об этом не хочется – когда твой план сработает, нам, скорее всего, придется держать ответ перед этим человеком.

– Хорошо. О себе расскажешь, когда захочешь. А про местные особенности узнать было бы полезно. Давай.

__________

И Алекс узнал, что всего несколько лет назад главными богатствами этой скудной местности были лишь красота пейзажей и удачное расположение. Ее охватывали, образуя две стороны угла, гигантские – на полконтинента – непроходимые горные цепи. И только в самой вершине угла была пара удобных перевалов. В результате Лорния, неприметная во всех прочих отношениях довольно обширная область бесплодной земли, обретала статус стратегически важного пункта. Кто этот пункт контролировал – тот контролировал военные, торговые и любые другие пути-дороги на значительной части всего Севера. Или Юга – с какой стороны гор посмотреть. Как и на любом перепутье, тут следовало бы построить несколько крупных рынков, и к ним, для полноты картины, харчевни, постоялые дворы, бордели, игорные дома и далее, и далее. Однако Марк Оксенфорд, граф Лорнейский, душил налогами любое развитие в зародыше – ему постоянно не хватало средств на войну. Мимо непрерывным потоком проплывали огромные суммы денег, а Лорния задыхалась в бедности.

Пока не пришел Пек.

Последний отпрыск не особо знатного и полузабытого по причине крайней нищеты дворянского рода. Он никогда не рассказывал о себе и не любил, когда его называли полным именем и титулом, справедливо подозревая насмешку. Он не собирался унижаться, выпрашивая подачки у короля, и добывал себе пропитание, работая кузнецом, всегда и везде представляясь, как Пек. Просто Пек – кузнец из глухой деревушки, потерявший после рядового, в общем-то, набега жену и детей.

Банда Красных волков отступала после неудачной кровопролитной стычки. В поисках легкой добычи разбойники напали на, казалось бы, слабо защищенный обоз с полусонной стражей и неожиданно наткнулись на элитный отряд бьорнских наемников. Видимо, вконец отчаявшиеся купцы тряхнули-таки мошной и смогли вскладчину оплатить их услуги. Сильно поредевшая шайка озлобленных неудачей бандитов откатывалась в логово зализывать раны. В недобрый час у них на дороге, на околице деревеньки, где жил Пек, оказался блаженный. Он начал, улыбаясь чему-то своему и пуская слюни, показывать пальцем на подъезжающих помятых всадников. А после, раззадорясь, и вовсе захохотал во все горло, до истерики, продолжая тянуть руку в сторону бандитов. Хохотал до тех пор, пока взбешенный главарь на скаку не отрубил блаженному (которого в деревне почитали, как Божьего человека) руку. Неподалеку на беду оказалась Лада, жена Пека, не успевшая убраться с глаз подальше из-за своих ребятишек. Они были уже слишком большими, чтобы их можно было быстро в одиночку нести на руках. И слишком маленькими, чтобы самим почувствовать опасность и улепетывать со всех ног или хотя бы спрятаться. Увидев рухнувшего блаженного, Лада, женщина не робкого десятка, потеряв от возмущения голову, с криком: «Стой! Душегуб! Убийца!» бросилась наперерез всаднику, намереваясь схватить его коня за уздечку. Главарь ударом палицы сшиб ее с ног. Несущийся не разбирая дороги арьергард шайки потоптал конями и Ладу, и не вовремя кинувшихся к упавшей матери ребятишек.

__________

Тайя прочистила горло.

– Давай и ты расскажи что-нибудь, а то давненько я столько времени подряд не говорила. Отвыкла.

– Конечно. Я пока не уверен, что хочу знать продолжение. Что тебя интересует?

– Твое прошлое. Я прибыла сильно издалека и, хоть бывала в этом городе пару раз, это было давно. Не обижайся, но я уверена, что кукуем мы в этом славном местечке из-за тебя.

– Я уже думал над этим. Возможно, ты и права. Я только не могу решить, насколько издалека мне начать.

– Давай попробуем так: расскажи о своих недавних приключениях. Скажем, откуда ты ехал, когда встретил меня? Не найдем ничего в этом кусочке, копнем поглубже. Идет?

– Ну давай попробуем. Арестовали меня ближе к полудню…

__________

Судья Томас Тэкер был сама предупредительность.

– Теофраст, развяжите ему руки.

– Но Ваша честь…

– Ничего, бежать отсюда все равно некуда. И потом вряд ли этот сообразительный с виду юноша совершит подобную глупость. Он ведь и так уже натворил достаточно. Да вы присаживайтесь. Вон туда. Да-да располагайтесь. Нет, ножки привинчены к полу, уж не обессудьте. Распорядиться, чтобы принесли воды, табаку, или чего покрепче, для храбрости?

– Спасибо, не употребляю. Лучше скажите, в чем меня обвиняют?

– Ваша честь.

– Простите?

– При обращении к судье надо говорить: «Ваша честь». Проявите чуточку вежливости, молодой человек, от моего решения зависит ваша жизнь. А также легкая или не очень смерть. Давайте попробуем сначала.