Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Кровь на палубе всё ещё не была отмыта, а тела убитых – восемь человек – лежали, прикрытые парусиной, вдоль борта. Ещё четверо были серьёзно ранены, а у троих были совсем лёгкие ранения. Потери были большие, и потому те, кто не пострадал, с удвоенной энергией восхваляли двух магов, благодаря которым они все не разделили печальную участь своих товарищей.

– Нападение было очень тщательно спланировано, – объявил капитан. – И если бы не наши мессиры, у нас не было бы шансов ему противостоять! Каждый из вас, бездельники, должен при любом удобном случае возносить молитвы Арионну или Ассу во славу и во здравие этих великих людей! То, что ваши шкуры целы – лишь их заслуга!

Громкий рёв шести десятков глоток прокатился над палубой. Для двух самозванцев это был истинный триумф, которым они с удовольствием упивались. Даже Каррис на время позабыл обиды и с удовольствием слушал, как славят его имя.

Дальнейшая часть путешествия до Золотого Шатра прошла спокойно – нападений больше не было. Убитых в тот же день сбросили за борт – в такой жаре их нельзя было держать на корабле долго. Авторитет магов, и до того высокий, сейчас взлетел настолько, что матросы, пожалуй, готовы были бы выполнить совершенно любой их приказ.

Единственными, кто был, похоже, не слишком доволен произошедшим, были стрелки. Над ними теперь посмеивались почти в открытую, ведь они так ничего и не сделали для спасения судна – во время всего боя лучники не выпустили ни одной стрелы. Да кроме того ещё и потеряли одного товарища. В общем, сержант, так же как и Каррис, зачастую скорее изображал радость, кисло кривясь, едва от него отворачивались.

Да, Каррис тоже довольно быстро впал в уныние. Он постоянно слышал пересказы матросов, которые только и судачили, что о минувшем бое. Он слышал, как они, всё более привирая подробности, захлёбываясь от восторга вспоминали как «главный мессир» потопил пиратов. И всякий раз он скрежетал зубами от злости и на Каладиуса, и на самого себя.

К чести Каладиуса, он несколько раз заговаривал об этом со своим учеником и, похоже, совершенно искренне ощущал раскаяние за то, что украл чужую славу. Каррис неизменно отмахивался от разговора, бурча, что всё в порядке и что он совсем не расстроен. Может быть, дай он себе и мессиру возможность один раз поговорить по душам, всё вернулось бы на свои места. А так в их отношениях образовалась трещина, которая, похоже, со временем лишь увеличивалась.

Глава 14. Перемены

Каладиус сделал всё возможное, чтобы весть об их триумфальной победе как можно шире распространилась по Золотому Шатру. Он лично перечитал судовой журнал и даже внёс несколько поправок, поскольку капитан, естественно, не был достаточно искушён в магии, чтобы описать всё так, как требовалось хитрому волшебнику. Уже в порту Каладиус из собственного кармана дал каждому из моряков по серебряной полумарке28, чтобы они могли выпить на берегу за здоровье мессиров, спасших им жизнь, и нужно сказать, что все они с честью исполнили эту просьбу.

О талантливом маге довольно быстро заговорили в порту. Уже на следующий день к Каладиусу обратился представитель одного из судовладельцев с просьбой сопровождать его корабль в Кинай. Однако маг отказался – морское путешествие сильно утомило его, и хотелось хотя бы какое-то время побыть на суше.

Правда, Золотой Шатёр был явно не тем местом, в котором хотелось бы отдыхать. Жуткая жара, несмотря на самый конец лета, и столь же жуткая вонь. Множество нищих, нечистоты, переполняющие сточные канавы, разлагающиеся на солнце трупы пиратов в железных клетках, подвешенных в порту и на площадях – всё это создавало совершенно непередаваемый букет запахов.

В конечном итоге всего через два дня оба мага съехали из весьма дорогой гостиницы неподалёку от порта и нашли особняк за городом, примерно в получасе езды от Шатра. Конечно, стоимость жилья здесь была просто неимоверной, зато теперь волшебники могли действительно ощутить себя в южном раю – прекрасные сады, спасающие своей сенью от пекущего солнца, журчащие фонтаны, виноградные лозы, спускающие свои тяжёлые налитые гроздья прямо в окно. До океана было не более четверти часа пешком, а там – великолепные песчаные пляжи с таким белым песком, что глаза вскоре начинали болеть от этой белизны.

– Что скажешь, мессир Каррис, если мы перезимуем здесь? – нежась на открытой веранде с бокалом вина в одной руке и нежным персиком в другой, промурлыкал Каладиус.

– Угу… – юношу разнежило так, что он даже бросил чтение, и довольно тяжёлый фолиант лежал теперь раскрытым на его лице, прикрывая от яркого солнца.

– Скоро эта треклятая жара спадёт, и здесь станет просто идеально! Клянусь, если бы не это раскалённое солнце, которое плавит даже камень, я бы, наверное, остался здесь навсегда! Купили бы себе этот особняк, а, мессир Каррис? Как тебе? Конечно, это окончательно истощило бы мои запасы, но что стоит нам время от времени находить работёнку?..

– Угу… – находясь в полудрёме, Каррис, кажется, неспособен был сказать что-то большее.

– Хотя нельзя не заметить, что саррассанцы – отвратительный народец… Как можно было в таком раю построить мерзость вроде Золотого Шатра? В мире, который сам Арионн создал для удовольствий и наслаждений, этот город выглядит настоящим чирьем. Будь я Белым богом, давно бы уже попросил братца испепелить это недоразумение, оскверняющее своим зловонием всё вокруг.

Каррис даже не счёл нужным комментировать эти слова. Он просто наслаждался покоем. Сейчас обида его притихла, и их отношения с мессиром практически вернулись к прежним. И больше всего Каррису сейчас хотелось, чтобы так всё и оставалось впредь.

***

– Слышал ли ты что-нибудь об Ордене чернокнижников? – войдя в столовую, где ужинал Каррис, с порога спросил Каладиус.

В последнее время он стал частенько уезжать из имения, иногда почти на весь день. Вероятно, горячая кровь Клайдия Сарамаги вновь давала о себе знать. Каррис никогда не спрашивал, куда отъезжал учитель. Они вообще довольно редко разговаривали теперь.

Стояла середина осени, но здесь она была больше похожа на конец весны-начало лета. Словом, наконец-то было вполне комфортно. Каррис по-прежнему большую часть времени тратил на обучение. Окрылённый успехом, он выискивал наиболее сложные и спорные трактаты о магии, пытался постичь то, что многие считали вымыслом. Помня о том состоянии, в каком он оказался после столь сложного колдовства, он вновь обратился к манившим его «Граням», пытаясь понять, как можно аккумулировать и фокусировать возмущение, дабы тратить меньше сил и быть более эффективным.

Каким бы самородком Каррис ни был, но очень многое из прочитанного он понять не мог. Какие-то книги он откладывал на потом, какие-то даже пробовал переписывать заново уже по-своему, надеясь, что такое упражнение по перефразированию позволит ему понять ускользающий смысл. Увы, но становилось очевидным, что его учёба займёт ещё не один год, а может быть и не одно десятилетие.

Однако юноша не отчаивался, скорее наоборот – это добавляло ему азарта. Он знал, что может уже многое – больше, чем три четверти всех волшебников, живущих в мире, и пока ему этого было достаточно. Он знал, что благодаря своим усилиям когда-то он станет одним единственным среди всех, пусть даже это случится через сотню лет!

Но вернёмся к повествованию. Итак, мессир Каладиус вернулся из очередной своей отлучки. Мы уже упоминали, что Каррис не особенно интересовался причинами этих исчезновений. Они уже не пугали его, как это было раньше в Кинае или Токкее. Кажется, в глубине души он даже хотел, чтобы мессир вновь вляпался в какую-нибудь историю, чтобы это позволило наконец порвать ту связь, которая приносила ему всё больше разочарований. Самому расстаться с Каладиусом ему пока не хватало духу. Вот если бы тот сам каким-то образом исчез из его жизни! Вырвавшись из тени этого авантюриста, сколько бы он смог!..

– Я читал о нём, – Каррис оторвался от книги и с некоторым интересом взглянул на подходящего Каладиуса. – А что?

– Вот и славно! Значит, обойдёмся без вступительной лекции, – Каладиус подхватил со стола большущий румяный персик и впился в него зубами. – Я голоден как дьявол!

– Распорядитесь, и вам принесут поесть. Так к чему вы упомянули об Ордене чернокнижников?

– Уже распорядился. Всё очень просто, мессир Каррис – мы постараемся в него вступить!

– Должно быть, вы плохо знаете историю Ордена, мессир, – юноша демонстративно уставился в книгу, показывая, что он потерял интерес к беседе. – Иначе вы бы знали, что его членами могут быть лишь имперские подданные.

– Что за ерунда! – легкомысленно махнул рукой Каладиус. – Если они не дураки, то не станут просто так разбрасываться магами вроде нас с тобой из-за каких-то дурацких условностей!

– Думаю, это не просто дурацкие условности, мессир, – скептически качнул головой Каррис. – За всю историю Ордена подобного прецедента ещё не было.

– Не было, так будет! – с великолепной самоуверенностью воскликнул маг. – Да где же мой ужин, во имя всех преисподен?

Каррис промолчал. Весь этот авантюризм начинал порядком действовать ему на нервы. Складывалось впечатление, что мессир отчаялся придумать хороший план их полной легализации, а потому хватается за самые абсурдные прожекты, лишь бы показать свою важность. Юноша подозревал, что с того самого дня, как Каладиус выдал его услуги за свои, он постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. Он становился посохом, который когда-то был необходим путнику, поскольку его нога была повреждена, но теперь она стала здорова, и надобность в посохе отпадала.

Увы, в такие минуты Каладиус при всей своей важной заносчивости, при всей напыщенности и напускном самодовольстве становился необычайно смешон и жалок. И это было плохо, потому что окончательно рушило устоявшуюся парадигму «учитель-ученик». Маг стремительно терял то уважение и даже благоговение, которое когда-то испытывал к нему его воспитанник. Наверное, он сам это чувствовал, поэтому и совершал такие вот нелепые поступки.

– О, а вот и ужин! – воскликнул Каладиус. – Скорее тащи сюда свой поднос, приятель, а не то я сейчас проглочу тебя!

Маг жадно набросился на принесённые яства, что позволило заполнить паузу в разговоре. Каррис всё это время читал, или делал вид, что читает. Каладиус понимал, что продолжать разговор придётся ему.

– Тебе как будто не нравится мой план, мессир Каррис? – нарочито бодрым голосом наконец произнёс он.

– Вы как будто всерьёз считаете это планом, мессир? – более желчно, чем ему бы хотелось, парировал Каррис.

– Почему бы и нет? – Каладиус проглотил эту дерзость. – Если мы станем адептами одного из самых могущественных орденов мира – это раз и навсегда решит все наши проблемы. Тогда ни к чему будет и добиваться восстановления прав в Академии, по крайней мере, на какое-то время.

– В таком случае, для чего мы вообще совершали все эти путешествия? Коль уж мы всё равно уповаем на вероятность, которая близка к нулевой, то могли бы сразу направиться в Латионскую Академию и объявить себя полноправными академиками!

– Вижу, ты хороший критик, мессир Каррис! – не совладав с гневом, воскликнул Каладиус. – А что ты вообще сам сделал для того, чтобы решить проблему? У меня есть хотя бы такой план, а что есть у тебя?

– У меня есть дар! – отрезал Каррис.

Вся спесь моментально слетела с Каладиуса. Он побледнел одновременно от стыда и от гнева. Вилка бессильно звякнула, выпав из его руки, и маг раздражённо отпихнул блюдо от себя.

– Ты всегда будешь припоминать мне это, да? – с горечью спросил он, но уже не повышая голоса.

– Просто не давайте мне повода для этого, – против воли Каррис почувствовал укол раскаяния. – Я уже не тот пастушок Олни, которого вы вытащили из хлева, и вам пора это понять.

– Кажется, я уже понял, – справившись с волнением, Каладиус вновь пододвинул тарелку и безо всякого аппетита принялся жевать.

– Простите, мессир, – не потому, что хотел, а потому что был должен, произнёс Каррис через некоторое время. – Я вышел за рамки и наговорил того, чего не следовало. Вы хотели рассказать ваш план?..

– Нет никакого плана, мессир Каррис, – устало проговорил Каладиус. – Ты был прав. Я просто написал в башню Кантакалла просьбу об аудиенции, совершенно непонятно на что надеясь. Глупость всё это…

– И они удовлетворили вашу просьбу?

– Они ожидают нас послезавтра в восемь пополудни.

– Надеюсь, мессир, к тому времени вы вернёте всё ваше нахальство и красноречие, – подмигнув, Каррис попытался весело улыбнуться, но получилось довольно натянуто. – В конце концов, мы ведь ничего не теряем! Убеждать людей – ваш талант. Может быть, нам действительно повезёт!

***

Каррис был вовсе не рад возвращению в Золотой Шатёр. Сейчас, когда жара не была уже такой одуряющей, запахи тоже, казалось, несколько стушевались, но всё же столица империи по-прежнему была отталкивающе отвратительной. Однако по мере подъёма на холм Койфар ситуация менялась – дома становились всё опрятнее, улицы – чище, а прохожие всё больше походили на людей, а не мертвецов, вылезших из собственных могил.

Наконец они достигли высокой свежевыбеленной стены, которая отделяла Нижний город от Верхнего. Дальше лежали кварталы, селиться в которых было дано лишь избранным, а ещё выше, на вершине громадного холма, расстилалась Сады Императора – дворцовый комплекс, в котором жил правитель Саррассы и его приближённые.

Привратная стража сурово потребовала пропуск, без которого попасть в Верхний город не представлялось возможным. К счастью, у Каладиуса подобные пропуска были, так что для них отворили небольшую калитку, проделанную в массивной створке ворот.

Здесь был уже совсем другой мир. Вонь нищих кварталов не доносилась сюда, а лёгкий бриз приносил свежий запах моря. Дома словно состязались в помпезности и дороговизне, что далеко не всегда шло на пользу общему восприятию. В отличие от улиц Нижнего города здесь было почти безлюдно, несмотря на то что жара уже спала, а осеннее вечернее небо было уже почти совсем чёрным. Повсюду горели масляные фонари, источающие, благодаря цветным стёклам, свет всех радужных тонов.

– Никогда не скажешь, что это – тот же город, что и внизу… – тихонько пробормотал Каррис, озираясь. – Во всех городах есть бедные и богатые кварталы, но нигде нет такой чёткой границы и таких разительных отличий. Как люди подобное терпят? Императору следовало бы обеспокоиться возможностью бунта…

– Полно, мессир Каррис! – шикнул на него Каладиус. – Эти речи не для кварталов Койфара! Впрочем, не могу не заметить, что Саррасса выстояла даже тогда, когда рухнула Кидуанская империя. Ты идёшь, мессир Каррис, по улицам одного из древнейших городов мира! Так что сама история доказывает твою неправоту.

– Но как такое возможно? Как может столько тысячелетий существовать общество, столь радикально расколотое?

– Всё очень просто, друг мой. Всё благополучие империи зиждется, пожалуй, всего на трёх вещах – традициях, той стене, что разделяет Верхний и Нижний город, а также на вечном поиске внешнего врага.

– Что вы имеете в виду, мессир?

– Ну конечно! Почтение к императору и его свите, принятие древних законов, благословляющих неравенство – это традиции, впитываемые жителями Шатра с молоком матери. Стена ограничивает Верхний город, отделяя тех, кто здесь от тех, кто там, а также тех, кто там от тех, кто здесь. Те, что за стеной, не видят всего этого великолепия, они настолько свыклись со своей реальностью, что считают её нормальной. Те, кто здесь, так редко видят гной и грязь внизу, что почти забывают, что всё это существует. Покуда эти миры не смешиваются – им ничто не угрожает.

– А что за внешний враг, ведь Империя уже давно ни с кем не воюет?

– Воевать и готовиться к войне – совершенно разные вещи, причём одно с другим особенно и не связано. Спроси любого на улицах города – чего они боятся больше всего? Думаешь, кто-то назовёт голод, болезни или преступность? Уверен, что все они скажут, что опасаются лишь войны с Латионом. Да-да, именно с Латионом, который в это время и думать не думает о Саррассе, занимаясь своей вознёй на севере. Но кому какое до этого дело? Иметь хорошего внешнего врага – главное счастье любого правителя. Ведь им можно оправдать всё – нищету, жестокость законов. Единственное, что может заставить сплотиться бездомного нищего из нижних кварталов и богача с Койфара – желание сделать всё, чтобы не позволить коварному северному соседу захватить древние исконные земли. Беднота никогда не станет выражать недовольство, зная, что лишь этого ждёт хитрый враг. Нет, мессир Каррис, покуда у Саррассы есть хотя бы один сосед – её устоям ничего не угрожает!

За такими вот разговорами они постепенно добрались до врат Садов Императора, не боясь заблудиться, ибо все дороги на Койфаре, подобно лучам, стекались к его вершине. У ворот Садов были уже более придирчивые привратники, но в конце концов и они пропустили посетителей внутрь дворцового комплекса. Впереди на фоне чернеющего неба маячила высоченная башня Кантакалла – резиденция Ордена чернокнижников.

Увы, но время, затраченное на путь до башни, оказалось вчетверо длиннее времени самой аудиенции даже с учётом того, что обоих магов около десяти минут продержали в небольшой приёмной, прежде чем впустить. Конечно же, посетители не удостоились чести разговаривать с магистром Ордена – их проводили к хмурому адепту, вероятно, лишь понаслышке знакомого с таким понятием как любезность.

– Вы отнимаете своё и моё время, мессир, – узнав о цели визита, без обиняков объявил он. – Вы знаете правила нашего Ордена, и если вы не подданный нашего императора, то наш разговор окончен.

– Но вы ведь, полагаю, слыхали обо мне? – хвала богам, со времени их недавней стычки с Каррисом Каладиус, кажется, совершенно восстановил свою обычную неунываемость. – Разумно ли давать от ворот поворот таким магам как я?

– Слухи ходят, и я не склонен считать, что они преувеличены, мессир, – сухо ответил чернокнижник. – Но это ничего не меняет. Я верю, что Орден держится лишь до тех пор, пока свято чтимы и незыблемы догматы, на которых он зиждется. Простите мессир, но будь вы величайшим магом в истории, ответ был бы тем же.

– Не уверен, что у вас есть полномочия решать за весь Орден, – благодушие не принесло плодов, поэтому Каладиус решил подпустить в голос властности и спеси. – Я требую встречи с магистром Толленом. Уверен, он окажется дальновиднее вас.

– Я уполномочен Орденом вести подобные переговоры, мессир, – тон чернокнижника не изменился потому, что его нельзя было уже сделать хоть на толику суше. – Поверьте, если я ответил вам отказом – этот отказ окончателен.

– И всё же я требую аудиенции…

– Вы ведёте себя крайне неразумно, мессир Каладиус, – теперь тон адепта изменился, и в нём послышалась угроза. – Не думаю, что вам хотелось бы, чтобы вас выпроводили отсюда.

– Простите, мессир, – спохватился Каладиус, поняв, что и эта стратегия ведёт в тупик. – Конечно, я был неправ и вышел за рамки приличий. Это потому, что я разочарован.

– Это – ваша проблема, мессир. Правила были известны вам заранее.

Кивнув, чернокнижник дал понять, что аудиенция завершена. Он даже снизошёл до того, чтобы предложить ходатайствовать о предоставлении для обоих магов постоянного пропуска на Койфар, что давало им возможность снять жильё здесь, поближе к императорскому дворцу. Каладиус, хотя и не собирался перебираться сюда, тем не менее с благодарностью принял предложение. Он назвал адрес имения, в котором они жили, а адепт Ордена пообещал в течение нескольких ближайших дней прислать весть с ответом. На том и разошлись.

На обратном пути, глядя на Каладиуса, который пытался выглядеть жизнерадостно, Каррис в очередной раз задавался вопросом – неужели он действительно на что-то рассчитывал? Видимо – да, потому что как ни хорохорился он, но при этом старательно прятал взгляд от своего ученика, потому что это был взгляд побитой собаки, а многочисленные фонари Койфара были достаточно беспощадны, чтобы это нельзя было скрыть.

Каладиус преувеличенно много болтал, строя всё новые планы. Он заговорил даже о том, чтобы подать официальное прошение на получение имперского подданства, хотя было не совсем ясно, как они это сделают при отсутствии документов. Каррис шёл молча и почти не слушал бывшего учителя. Он вновь думал о том, что звезда удачи окончательно покинула мессира, и что их дороги рано или поздно должны будут разойтись.

Глава 15. Каладиус

Теперь нам предстоит принять волевое решение и перепрыгнуть сразу на одиннадцать лет вперёд. Это сложно, поскольку за эти годы в жизни наших героев тоже случались весьма любопытные эпизоды, но всё же необходимо. Главная сложность, с которой сталкиваешься при описании столь масштабной биографии великого человека, прожившего на свете несколько столетий – не сорваться в крайности.

С одной стороны, нужно определить – какие события и поступки являются ключевыми для понимания столь неординарной личности, и этих событий явно будет немало, так что всегда велик риск упустить что-то важное. Увы, многочисленные биографы великого мага Каладиуса довольно подробно изучили тот период его жизни, когда он уже оказался при латионском дворе, но ранний период в силу многих причин был почти не исследован, так что нам – автору и читателю – в буквальном смысле приходится продираться сквозь дебри и болота, чтобы не потерять тонкую стёжку повествования.

С другой стороны, автор по вполне гуманным соображениям не может описать всю жизнь великого мага год за годом, ибо тогда получившийся фолиант сложно будет не то что прочесть, а даже и просто снять с полки. Именно поэтому скачки́ во времени совершенно неизбежны, причём иной раз нам придётся перепрыгивать целые десятилетия, а быть может даже и столетия. Остаётся уповать лишь на то, что это не очень скажется на повествовании и не затруднит восприятие читателем данной книги.

Итак, мы должны перенестись в год 981 руны Кветь – год, ставший одним из ключевых в становлении нашего главного героя. Надо сказать, что минувшие одиннадцать лет стали для мессира Карриса своеобразным уроком горечи и разочарования в том смысле, что практически никак не приблизили его к заветной мечте – стать всемирно известным магом.

Виной тому, конечно, была та болезненная привязанность, которая удерживала его рядом с Каладиусом. Несмотря на то, что с каждым годом почтение к учителю исчезало всё больше, он всё же не мог найти в себе силы и бросить его, выбрав собственную дорогу. И он даже не мог объяснить – почему.

Вряд ли дело было в признательности, которую он испытывал за то, что именно мессир сделал его волшебником. И вряд ли он жалел Каладиуса, ведь тот, хотя и не был выдающимся магом, но обладал огромным количеством других талантов, которые позволяли ему вести вполне безбедную жизнь. И также речь уж точно не шла о страхе деревенского мальчика, оказавшегося в водовороте крупных событий, поскольку в Каррисе уже практически не оставалось ничего от Олни.

В общем, ничто из этого по отдельности не могло стать причиной того, что спустя одиннадцать лет Каррис всё ещё сопровождал Каладиуса, играя роль его ученика, но всё вместе отчасти могло объяснить это. Отношения между бывшими учителем и учеником были непростыми. Временами они вообще не разговаривали, что бывало довольно затруднительно, учитывая, что значительную часть времени они проводили в замкнутом пространстве торговых судов.

Да, всё это время оба мага по-прежнему сопровождали корабли, поскольку очередной навязчивой идеей Каладиуса стало желание, чтобы в любом порту каждый грузчик, каждый моряк, каждая портовая шлюха слыхали бы имена двух славных волшебников. Увы, но это оказалось не так просто, как казалось вначале. Далеко не каждый раз магам приходилось демонстрировать своё мастерство, а в тех нескольких случаях, когда некоторая опасность всё же существовала, всё решалось простыми огнешарами.

Всё могло бы решиться куда скорее, имей Каладиус и Каррис доступ в официальные магические круги. Талант Карриса был столь несомненен, что он весьма быстро бы заявил о себе. Но это было невозможно из-за Каладиуса и всей той легенды, которую он уже выстроил. Даже разоблачить мага он сейчас не мог, не скомпрометировав заодно и себя.

Сам же Каладиус очень здорово вжился в роль. Верный своей цели, он всеми силами старался заводить полезные связи, в первую очередь – в магической среде. Он уже начал овеивать своё имя легендами и на каждый реальный случай (пусть и свершённый Каррисом, а не им) порождал два фантастических, благо ни подтвердить, ни опровергнуть это было некому.

Каладиус одно время пытался постичь искусство развоплощения, и Каррис, хотя и без особого желания, но добросовестно пытался втолковать ему что-то. Увы, это было так же бессмысленно, как объяснять музыкальную гармонию глухому – Каладиусу это было попросту не дано. Тем не менее, наслушавшись объяснений Карриса, ушлый авантюрист весьма убедительно рассуждал на подобные материи, вызывая законное уважение слушателей, среди которых никого не было равного Каррису, а потому они слушали об этом как о чём-то недостижимом и неведомом.