Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

В ответ на это Каладиус, покровительственно положив ладонь на плечо собеседника, заявил, что людям его уровня негоже общаться с нанимателями через конторских служащих, и попросил адрес хозяина. В этом не было ничего особенного – клерк уже не раз встречал подобных болезненно гордых господ, поэтому он сделал даже больше – вызвал мальчишку-посыльного и приказал сопроводить мессиров магов к господину.

Приняли магов хорошо. Судовладелец – дородный седовласый мужчина приятной наружности – безо всяких возражений согласился на двух волшебников вместо одного, раз за это не нужно было доплачивать. Он посочувствовал утрате документов и согласился выписать нечто вроде подорожной – удостоверяющего листка, который маги могли бы предъявить при случае. Эти листки также были заверены личной подписью судовладельца – весьма влиятельного и уважаемого человека, а также его личной печатью, которая в большинстве мест стоила немногим меньше, чем печать кинайского комиссариата.

Единственное, что Каладиус позволил себе оговорить отдельно – это стол. Маг-сибарит опасался, что даже если будет питаться из офицерского котла, то совершенно расстроит свой нежный желудок. Поэтому он договорился, что для него будет отдельная кладовая, куда он поместит продукты. Правда, хозяин попытался напомнить о климате места, в которое они направляются, и о том, что большинство продуктов просто сгниют в самое ближайшее время, но Каладиус заверил его, что не затем становился волшебником, чтобы позволять какому-то климату портить его пищу. Надо отметить, что судовладельцу явно понравился этот ответ.

– Ну что, мессир Каррис, полюбуйся, – доставая бумаги, довольно произнёс Каладиус. – Мы с тобой всё больше и больше становимся подлинными личностями. С этой бумагой мы уже можем много куда сунуться, во всяком случае, в портах Кидуи и Саррассы.

– Сия грамота выдана мессиру Каладиусу в том, что он действительно нанят на судно «Прантон» в качестве мага для сопровождения оного судна из порта Кинай в порт Золотой Шатёр, – прочитал Каррис.

– И такая же точно написана для тебя! Мы уже – бесспорные мессиры Каладиус и Каррис, во всяком случае, для всех торговцев, таможенников и стражи. Я понимаю, что тебе не терпится говорить на равных с другими магами. Погоди, и мы обязательно что-нибудь придумаем!

***

Великолепная трёхмачтовая шхуна «Прантон», которую владелец, как узнали наши герои, назвал в свою честь, являлась флагманом его немалого флота, состоящего более чем из дюжины судов различного тоннажа. Каладиус остался полностью довольным осмотром как самого судна, так и его собственной каюты. Более того, он сразу же озаботился познакомиться с коком, и тот оказался выше всяких похвал.

Как и было оговорено, в огромной кладовой, где хранились продукты, отвели отдельный огороженный угол для нужд мессиров. Туда поместили специально заказанные у портовых плотников ящики, имеющие странную особенность – они представляли собой как бы один ящик, вложенный в другой, так что между стенками оставалось пространство. Кроме того, внутренний ящик был ещё и оббит металлом, так что матросы изрядно попыхтели, пока втащили все эти конструкции на борт.

И затем Каладиус явил восхищённой команде своё могущество. Он приказал зачерпнуть несколько кожаных вёдер прямо из-за борта, а затем сделав несколько эффектных пассов, обратил эту воду в лёд, да так, что вёдра просто разорвало из-за внезапного расширения. С тех пор авторитет мессира на борту был непререкаем, так же, как и авторитет его ученика.

Надо сказать, что подобное волшебство среди сообщества магов стояло лишь немногим выше простых ярморочных фокусов, ибо стихийная магия – одна из простейших форм манипуляций возмущением, а изменение температуры воды и вовсе является самыми основами, но невзыскательной публике много было и не нужно. А Каладиус приказал заполнить пустоты между стенками своих ящиков колотым льдом, а затем укрыть сами ящики попонами. Так он надеялся сохранить в свежести те ингредиенты, которые местный кок должен был превратить в кулинарные чудеса.

Это было второе морское путешествие Карриса, и оно весьма выгодно отличалось от предыдущего. Размеры и комфортность судна, спокойные воды океана, яркое солнце – всё это придавало путешествию известное очарование, которое портила разве что жара, так непривычная северянам.

Команда, включая капитана, как мы уже говорили, прониклась невероятным почтением к обоим мессирам, стараясь по мере сил обеспечить им максимальный уют. Специально для них на корме обустроили навес из парусины, который давал хоть какую-то защиту от солнца, и когда маги выходили туда, чтобы отдохнуть, глядя на убегающие волны, матросы старались меньше шуметь, дабы не потревожить их отдых.

– Кажется, нас ожидает приятное путешествие, – проговорил Каррис. – Надеюсь, корсары нас не побеспокоят…

– А я, напротив, надеюсь, что побеспокоят, – возразил Каладиус, блаженно разглядывая берег, медленно проплывающий в полумиле от них.

– Вы соскучились по неприятностям, мессир? – колко поинтересовался юноша.

– Признаться, иногда мне кажется, что – да, – улыбнулся маг. – Но в данном случае дело не в этом. Просто кроме бумаг нам нужна ещё и соответствующая репутация. Не знаю как ты, мессир Каррис, а я хочу прогреметь своим именем на весь мир – от Загадочного до Великого океана! И коль скоро мне пока не светит прославиться как великому теоретику, я попытаюсь стяжать себе славу великолепного практика.

Уж чего-чего, а честолюбия Каррису было не занимать, об этом мы знаем совершенно точно, коль уж нам, благодаря особому дару автора и читателя, дано проникать даже в его мысли. Так что он намеревался прогреметь ещё громче своего учителя, и на меньшее был никак не согласен.

– Но шансы встретиться с корсарами, я полагаю, у нас совсем невелики? – предположил Каррис. – Вряд ли их так уж много у берегов империи!

– Шансы куда больше, чем тебе кажется, мессир Каррис, – возразил Каладиус. – У этих прохвостов в каждом порту целые армии осведомителей. И они часто быстрее тех же комиссаров прознают – куда пойдёт судно, и что повезёт. И уж если оно повезёт что-то вкусное, они будут тут как тут! А уж «Прантон», похоже, скрывает в своих трюмах что-то весьма лакомое, коль уж наш любезный хозяин решил разориться на магов!

Ни Каладиус, ни Каррис не знали, и даже не пытались предположить, какого рода груз скрывается в недрах корабля. Они справедливо полагали, что это – не их ума дело. Но, как и сказал Каладиус, было совершенно ясно, что это нечто весьма ценное – возможно, золото или даже мангил. И маг был совершенно прав, что такие суда тщательно отслеживались желающими поживиться за чужой счёт.

Именно поэтому кроме двух магов на борту было ещё полтора десятка лучников во главе с вечно хмурым сержантом. Однако команда относилась к ним не в пример холоднее. Конечно, в открытую никто из матросов не смел задеть солдат даже насмешливым взглядом, но между собой они пересмеивались над ними, называя бесполезными пассажирами.

Более дальновидный и общительный Каладиус, напротив, почти сразу же постарался наладить мосты с сержантом, который оказался тронут вниманием столь важной персоны, и хотя собеседником он был никудышным, маг всё же время от времени перебрасывался с ним словечком, понимая, что в какой-то момент и его жизнь может зависеть от этих молчаливых и сосредоточенных ребят.

Уже на следующий день после выхода из порта, Каладиус объявил о необходимости тренировок. И действительно, если в теории и сам мессир, и его ученик были бесподобны, то отсутствие практических занятий могло сыграть с ними злую шутку в самый неподходящий момент.

Каррис был совершенно не против – наоборот, он был счастлив возможности беспрепятственно заниматься практической магией. И вот теперь каждый день они метали огнешары, взметали вверх плотные водяные струи – настоящие жидкие копья, а также вздымали над морской гладью небольшие гейзеры пара.

Очень скоро это превратилось в соревнования – кто пустит самый большой огнешар, кто направит его точнее или дальше, кто поднимет самое большое облако пара. Матросы были в восторге – они с удовольствием следили за этими магическими баталиями, радуясь не только самому зрелищу, но и тому, что их защитой занимаются столь выдающиеся маги. Они простодушно вопили от радости всякий раз, когда в небо взмывал очередной шар, или когда длинная водяная змея тяжёлой плетью рассекала гладь моря.

Иногда матросы с позволения капитана бросали за корму прохудившуюся бочку или ещё какой-либо мусор, и тогда оба мага устраивали настоящую дуэль. Главный минус стихийной магии в том, что, создав некий магический объект, им весьма сложно управлять. Те же огнешары довольно часто летели совсем не туда, куда их посылали неопытные маги.

О наших мессирах подобного, конечно же, сказать было нельзя – свою неопытность они с лихвой компенсировали талантом. И теперь, позволив бочке отдалиться на сотню футов, они начинали по очереди пытаться поразить её огнешаром. Особую остроту этому соревнованию придавал тот факт, что с каждой секундой корабль всё дальше удалялся от мишени, что делало в конечном итоге попадание невозможным. Но ни команду, ни самих магов это не слишком-то расстраивало. Зато если кому-то из соревнующейся парочки всё-таки удавалось попасть в цель, это вызывало настоящий шквал восторженных криков. Если бы в подобные минуты шхуну кто-нибудь наблюдал с берега, то, вероятно, зрелище могло быть весьма впечатляющим.

Но здешнее побережье было не слишком-то густо заселено. Скалистые берега, резкими пятидесятифутовыми обрывами уходящие прямо в пенистую воду, не слишком-то располагали к прибрежному строительству. Зато эти скалы густо поросли древними хвойными лесами и этим выгодно отличались от унылых берегов залива Алиенти.

Загадочный океан в это время года был совершенно спокоен, ветры дули довольно слабые, так что «Прантон», как и положено шхуне такого класса, не спеша, даже вальяжно следовала своим курсом, распахнув почти все паруса на всех трёх своих мачтах, пытаясь поймать максимум того ветра, что нехотя тревожил прозрачный лазоревый воздух. Впереди было ещё не менее двух недель плаванья.

Глава 12. Дервинские шхеры

Западное побережье Паэтты разительно отличается от восточного, равно как и от южного, и северного. Начиная от залива Алиенти, оно словно вспучивается по мере продвижения к югу, будто из земли всё сильнее вылезают гранитные зубы. И если к северу от Залива Дракона побережье скорее холмистое, то к югу оно уже скалистое, словно ещё один горный хребет, мертворождённый брат Анурского. Особенно высок этот хребет в районе границы Кидуи и Саррассы, а затем постепенно сходит на нет, в районе Золотого Шатра вновь превращаясь в едва выпирающие из земли холмы.

Бесчисленные годы морская стихия сражалась здесь со стихией земли. Морские волны обрушивались на скалы, и как бы ни крепок казался коричневатый гранит, но вода и время делали своё дело. Побережье южнее Киная было всё изрезано фьордами и заливами, усеяно множеством скал. С одной стороны, это стало причиной того, что здесь не возникли другие крупные портовые города, подобные столице Кидуи. С другой – эти запутанные лабиринты среди скал, грозящие гибелью всякому судну, рискующему проникнуть в них, служили отличным прибежищем для всех тех, кто по разным причинам не мог швартовать свои корабли в портах.

Одно из таких мест называлось Дервинскими шхерами и пользовалось самой дурной славой. Здесь, в каменной сети множества заливов и россыпи больших скал и маленьких островков, нашли пристанище те, кого обычно именовали корсарами или пиратами. Ни военный флот Кидуи, ни имперский флот Саррассы, под чьей формальной юрисдикцией находились эти территории, не рисковали соваться в эти шхеры, которые словно были вырыты морскими дьяволами специально для того, чтобы потопить как можно больше кораблей. Лишь отъявленные безумцы или же отчаянные храбрецы могли проводить суда так, что борта иной раз едва не царапались о гранитные зубы.

Кроме того, многие из этих отчаянных парней в военное время служили каперами, становясь под знамёна Саррассанской империи, чтобы грабить и топить суда северян, или же под знамёна дюка Кидуи, чтобы тревожить южного соседа. Так и выходило, что население Дервинских шхер, мешая всем, одновременно бывало и полезно, а потому ни Кидуа, ни Саррасса не делали особенных попыток, чтобы сжечь дотла это осиное гнездо.

Дабы у читателя не сложилось превратное мнение, будто бы в Дервинских шхерах сложилась настоящая пиратская республика, сразу оговоримся, что ничего подобного, конечно, не было. Это были не те люди, что стремились делегировать кому бы то ни было право управлять собой. Хаос был в их крови, и они не терпели государства ни в каком виде, даже в самом примитивном. Они были терпимы друг к другу – и только. Дела, которые проворачивали обитатели Дервинских шхер, не любили многолюдности и огласки. «Живи сам и не мешай другим» – вот, пожалуй, единственное правило, которое более или менее свято соблюдалось здесь.

Будь по-иному, и здесь, пожалуй, возникла бы весьма серьёзная угроза для экономик всех государств Паэтты, потому что так называемые саррассанские корсары способны были бы полностью парализовать многочисленные морские пути, тянущиеся вдоль западного побережья. И тогда, естественно, эту проблему пришлось бы решать кардинально. Совокупная мощь морских и сухопутных армий не оставила бы от пиратской вольницы камня на камне, так что такое вот легкомыслие и анархия среди корсаров неожиданно становились жизненно важными факторами самого их существования.

Таким образом, обычно плаванье вдоль этой вотчины пиратов не представляло особенной опасности. Корсары были слишком заняты своими делишками, которые, главным образом, крутились вокруг контрабанды – это приносило более стабильный доход и не было сопряжено с таким серьёзным риском. Однако же и Каладиус был прав, говоря, что у корсаров были осведомители в портах, и что порой они готовы были рискнуть ради крупной добычи.

Шёл седьмой день путешествия, но на море стоял почти полный штиль, так что от парусов проку почти не было. Шхуна двигалась настолько медленно, что иной раз казалось, будто она вовсе стоит на месте, словно муха, влипшая в мёд. До Дервинских шхер оставалось около сорока миль, но было совершенно неясно – как скоро удастся преодолеть такое расстояние. Единственное, в чём можно было быть уверенным, так это в том, что пока на море штиль, нападения ждать не стоит. Корсары любят добрый ветер, который зачастую является едва ли не единственным их пособником.

Стояла просто одуряющая жара. Солнце пекло так, что на досках палубы выступила смола. Оба мага в компании капитана судна и сержанта стрелков сидели под парусиновым навесом. Вокруг них лежали глыбы льда, но их холодного дыхания не хватало, чтобы разогнать жаркое марево. Во всём этом можно было найти едва ли не единственный плюс – столь интенсивные солнечные ванны очень быстро обожгли светлую кожу Каладиуса, так что теперь она вся была в проплешинах слезающей кожи, действительно старя мага на несколько десятков лет. Правда, на голове вновь отрастала тёмная щетина – обгоревшая на солнце кожа болела, и не хотелось ещё больше раздражать её бритвой.

Эйфория первых дней плаванья спала. Оба мага были несчастными и раздражёнными. Они уже больше не помышляли о магических дуэлях, ведь для этого нужно было выбраться на солнце. И спрятаться от светила в каюте не представлялось возможным – это было бы равносильно тому, чтобы сидеть в жерле печи. Даже ночами они не спускались вниз, предпочитая спать на медленно остывающей палубе.

Затея с чудо-сундуками для провизии также потерпела полное и сокрушительное фиаско. Несмотря на то, что ящики укрывали попонами в два-три слоя, лёд таял слишком быстро, очень плохо сохраняя прохладу. В итоге уже на четвёртый день пути из открытого ящика пробивался вполне ощутимый душок, а кроме того вокруг него образовывалась лужа воды, также издававшая довольно неприятный запах.

В итоге уже на следующий день Каладиус, не сумев совладать с охватившим его раздражением, велел вышвырнуть ящики вместе с провизией за борт. Это оказалось делом весьма хлопотным и тяжёлым, но большинство матросов всё равно слонялись по кораблю безо всякой работы ввиду отсутствия ветра.

Так что нашим магам, уже успевшим избаловать свои желудки изысканной пищей, пришлось перейти на ту же солонину и сухари, которыми питались остальные обитатели судна. Корабельный кок, конечно, вовсю старался превратить эти жуткие вещи во что-то удобоваримое, но он, к сожалению, всё же был не волшебник. Даже Каррис, который в бытность свою Олни Стайком едал и не такое, сейчас тоже весьма меланхолично ковырял вилкой в содержимом своей миски.

Каладиус про себя уже в сотый раз клял своё роковое желание плыть именно в Саррассу, но вслух, конечно, ничего такого не говорил. Однако же одного вида на его растерянное, жалкое выражение лица было достаточно, чтобы понять его состояние.

К вечеру ветер стал сильнее и был попутным, так что шхуна наконец смогла набрать ход. Такими темпами они должны были проплывать в виду шхер где-то на рассвете. Однако капитан уже сейчас приказал отправить на вороньи гнёзда сразу двух вперёдсмотрящих, опасаясь возможного нападения, хотя ночи стояли тёмные и безлунные, так что было не очень-то понятно, какой в них может быть прок.

Однако утро не принесло ничего нового. Берег по левому борту был всё таким же скалистым, а все суда, которые то и дело встречались на этом оживлённом пути, оказывались мирными торговцами. Уже после завтрака, который маги употребили с величайшей неохотой, капитан предложил им взглянуть на те самые пресловутые Дервинские шхеры, до которых было не более полумили.

По мнению Карриса в них не было ничего особенного. Те же скалистые бивни, вздымающиеся над волнами, те же прибрежные скалы, те же многочисленные заливчики, скрывающиеся за нагромождением островков размером с небольшую лачугу. И совсем ничего не указывало на то, что где-то там скрываются морские разбойники.

– Ну вот и всё? – со странным чувством разочарования, густо замешанного на облегчении, спросил Каррис. – Схватки не будет?

– Пока ещё рано расслабляться, – проговорил сержант, теперь не отлучающийся от магов, словно рыба-прилипала. – Как раз ублюдки чаще нападают южнее. Там довольно много отмелей, и торговым судам сложно маневрировать. Если в ближайшие два-три дня нас не атакуют – значит, на этот раз пронесло!

– А вы уже бывали в сражениях с пиратами, сержант? – поинтересовался Каррис.

– Дважды, – с небрежностью, от которой за версту разило самодовольством, ответил сержант. – И оба раза отбились без особых проблем. Так что, думаю, и в этот раз всё обойдётся.

***

– Вы тоже заметили их, мессир? – вглядываясь вдаль, спросил капитан у подошедшего к нему Каладиуса.

Вечерело, и солнце уже довольно низко висело над горизонтом, готовясь вскоре нарядиться в багрянец и раскрасить волны червлёным золотом.

– Может быть, обычные торговцы или рыбаки? – с деланой небрежностью поинтересовался Каладиус.

– Может и рыбаки… – с явным сомнением в голосе ответил капитан.

Сразу три судна, держась на некотором расстоянии друг от друга, распустив все паруса, двигались с севера. Судя по всему, они очень торопились и, кажется, медленно догоняли «Прантон». Пока что расстояние было больше мили, но, хотя пока заметить это было сложно, опытный глаз моряка уже определил, что они приближаются.

– Не подбавить ли парусов? – словно невзначай, проговорил Каладиус.

– Подбавить-то можно, но, боюсь, в скорости нам с ними не тягаться, – проворчал капитан, однако тут же подал команду ставить все паруса.

Из-за приближающейся ночи и весьма непредсказуемого рельефа дна это было довольно рискованно, так что пришлось дать право руля, чтобы отойти подальше от берега, где можно было бы не опасаться в ночной темноте налететь на подводный камень или отмель.

– Что за груз несёт «Прантон»? – полюбопытствовал Каладиус, надеясь, что те доверительные отношения, что сложились между ним и шкипером, сделают этот бестактный вопрос чуть менее бестактным.

– Клянусь, мне ничего об этом не известно! – горячо заверил капитан, которому льстило подобное внимание со стороны мага. – Я видел лишь ящики, зашитые в мешковину, и всё. Но даже из-за мер предосторожности можно уже судить, что груз весьма ценный.

– Складывается впечатление, что не для всех содержимое ваших трюмов является секретом, – усмехнулся Каладиус.

– Вы думаете, это пираты? – заподозрив неладное, к беседующим подошли сержант и Каррис.

– Сложно сказать, сержант, – пожал печами Каладиус. – Но на обычных торговцев они не очень-то похожи.

– Получится оторваться от них? – с невольной тревогой спросил Каррис.

– Вряд ли. В лучшем случае нам удастся протянуть до утра, чтобы не сражаться ночью. Хотя вряд ли эти шалопаи сами рискнут атаковать нас в темноте, – проговорил капитан.

– Что ж, тогда посмотрим, что принесёт нам утро, – демонстративно отвернувшись от таинственных кораблей, произнёс Каладиус.

***

Ночь прошла тревожно. Капитан приказал удвоить вахты, чтобы в случае внезапной опасности не пришлось терять драгоценные минуты. Вдоль бортов зажгли фонари, помещённые в вогнутые медные зеркала, чтобы светить вдаль, хотя они служили скорее для успокоения команды, ибо могли выхватить приближающийся корабль из мрака лишь тогда, когда он был бы в пятидесяти-шестидесяти футах от борта. Лучники предусмотрительно подготовили себе позиции для стрельбы, сложив там по четыре десятка стрел. Каррис и Каладиус остались ночевать на палубе, как, впрочем, и в предыдущие ночи.

Юноша почти не спал. Ожидание возможной схватки держало его внутренности в железном кулаке, так что он несколько раз бегал к фальшборту, чтобы помочиться. Несмотря на бравурные рассказы сержанта, несмотря на насмешки мессира, он всё же боялся того, что могло произойти. Ему, возможно, предстояло столкнуться с людьми, которые будут стараться его убить, и это не могло не тревожить.

Шхуна шла под всеми парусами, но ветер вновь ослабел, так что далеко продвинуться за ночь они не сумели. Конечно, тот же ветер дул и в паруса вероятных преследователей, так что и они не должны были особенно преуспеть в погоне. Однако «Прантон» создавался вовсе не для морских погонь, поэтому высокая скорость не была в числе его основных достоинств.

Едва лишь только рассвело, капитан вежливо растолкал мессиров, прикорнувших на палубе. Картина представилась вполне недвусмысленная и довольно безрадостная – за ночь все три судна сумели нагнать шхуну и теперь шли не далее как в четверти мили от неё, взяв в некое полукольцо. Увы, но их намерения теперь были совершенно очевидны. Было ясно, что они ждут лишь рассвета, чтобы начать атаку.

Корсары наверняка знали, что на борту находятся лучники и маги, а потому осторожничали. Некоторое время они просто шли параллельными со шхуной курсами, словно волчья стая, преследующая оленя. Но затем, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом, они внезапно изменили курс, начав сближение со своей жертвой.

– Ну вот и началось, – процедил капитан. – А ну, дармоеды, пошевеливайтесь! Что повисли на вантах, как сушёные яблоки?

Дальше он начал отдавать короткие отрывистые команды, которые для магов звучали как иноземный язык. Да они и не вслушивались – всё их внимание сейчас было сосредоточено на приближающихся вражеских кораблях.

– Ну что, мессир Каррис, вот и пришла пора проверить, чего мы стоим, – произнёс Каладиус, и Каррис заметил звенящие нотки тревоги в его голосе.

– Вы, наверное, очень рады, мессир, ведь всё идёт так, как вы задумали.

– Признаться, я не ожидал, что их будет сразу трое, – мрачно процедил маг. – Что же такое находится в нашем трюме, во имя Арионна? Это – явно спланированная операция. Они охотятся, и охотятся именно за нами…

Не прошло и часа, как все три судна оказались на расстоянии кабельтова26 от шхуны. Теперь уж не было ни малейшего сомнения, что это – не простые честные торговцы. Все они шли без флага, да и сами суда были явно негрузовыми. Это были небольшие клиперы, как раз такие, какие давным-давно уже облюбовали пираты всего света.

– Нас собираются атаковать сразу с обеих сторон. Как только подойдут на приемлемое расстояние – используй огнешары. Постарайся сжечь паруса. Если они пойдут на абордаж – нам может прийтись туго. На каждом судне может быть три-четыре десятка головорезов.

«Прантон» был на несколько футов выше над уровнем воды, нежели приближающиеся клиперы, но для ловких, словно кошки, пиратов это вряд ли стало бы серьёзным препятствием. Каладиус был прав – нельзя допустить, чтобы они догнали шхуну и зацепились за неё абордажными крюками.

– Надеюсь, у них нет лучников…

Едва Каладиус произнёс эти слова, как раздался вопль, и один из матросов, сорвавшись с вант, рухнул на палубу. Из спины его торчала стрела.