Капкан на мечту

– Видишь? Это моя баба! Красивая, да? – Официант молча кивнул. – А я ее трахаю!

«Я больше не могу… – с тоской подумала Ульяна, у которой голова раскалывалась. – Мне только спиться не хватало! Если он еще хоть раз потребует, чтобы я выполнила супружеский долг… Лучше утопиться!»

Ей было так тошно, что она не сразу заметила воинственную Розалию, а рядом с ней поникшего Юлия. Только когда они с Хорьковой оказались вместе у лотков с мороженым, до Ульяны дошло: Розалия Карловна хромает!

– Господи, что случилось? – с притворным сочувствием спросила Ульяна у женщины, которую вчера пообещала ее мужу убить.

– Они меня искалечили! – торжествующе сказала Хорькова и погрозила клюшкой проходившему мимо официанту. – Убийцы! Я так и знала, что этим закончится! Ужасный отель! Отвратительные экскурсии! Нерадивый персонал!

– Массаж ракушками? – Ульяна не сразу сообразила, что проговорилась, но Розалия Карловна этого не заметила.

– Нет, педикюр! – сказала та. – Всего лишь педикюр! Как я могу доверить себя ихнему массажисту, если они даже элементарный классический педикюр не умеют делать!

Хорькова так и сказала: ихнему. Накладывая себе мороженое, Ульяна выслушала эту душераздирающую историю. Оказывается, вчера во время педикюра девушка из СПА-центра слишком энергично орудовала пилкой, в результате чего чуть-чуть содрала кожу со священной пятки Розалии Карловны Хорьковой. Увлеклась, спиливая копыта, Ульяна еще на яхте обратила внимание, что ноги у Хорьковой запущенные, сплошные натоптыши и мозоли.

– Всего лишь царапина, – уныло сказал Юлий. – Я бы тебе посоветовал, дорогая, заклеить ее пластырем, потому что бинты не дают ноге дышать.

– Пластырем?! – взвыла Розалия. – Такую рану?! Да я ни одну свою обувь надеть не могу!

В самом деле, на одной ноге у нее была босоножка на тонких ремешках, а на другой – белый, то есть уже грязно-белый, тапок из СПА, без задника, с перемычкой между двумя пальцами. Та ступня, что в тапке, была перемотана бинтами, сквозь белизну которых пробивалось бурое пятно: йод.

– Я вижу: случилась трагедия, – с иронией сказала Ульяна.

– Вот именно! Сегодня мы с Юлием должны были осматривать акрополь! А вместо этого я сижу в душном номере и даже не могу искупаться!

– Морская вода, дорогая, непременно залечит раны, – уныло сказал Юлий, которому до смерти хотелось на пляж. Сегодня вода была гораздо теплее, а плавал он прекрасно и, как заметила Ульяна, море очень любил.

– Я знаю, что ты мечтаешь о моей смерти, – тут же осадила супруга мадам Хорькова. – Хочешь, чтобы я получила заражение крови, потому и тащишь меня на пляж. Там сплошная грязь и антисанитария! Нет уж, до самого отъезда мы будем сидеть в номере! А эти убийцы мне за все заплатят! – она вновь погрозила клюшкой теперь уже метрдотелю. – Они мне сполна компенсируют пропущенную по их вине экскурсию!

– В самом деле так серьезно? – тихо спросила Ульяна у Хорькова и взглядом указала на забинтованную ногу его жены.

– Да там смотреть не на что! – в сердцах сказал тот, воспользовавшись тем, что Розалия отошла к соседнему столу за хлебом. – Пара капель крови. Но она так кричала…

– Представляю себе!

– Теперь я сижу в номере и под ее диктовку строчу жалобы. Только что у нас был врач. В довершение ко всем бедам Розалии сказали, что ее случай не страховой.

– Господи! Несчастные! Да она их порвет!

– Сейчас мы пообедаем и пойдем звонить консулу, – кисло сказал Юлий. – Я даже боюсь предположить, чем все это закончится…

– Юлий! Ты где?! Сюда, немедленно! – зычно скомандовала Хорькова. – Не оставляй меня одну ни на минуту! Ты же видишь, какие несчастья со мной приключаются! Кстати, милочка… – она цепким взглядом окинула Ульяну. – Вы ведь прекрасно знаете английский! Вы мне понадобитесь в качестве переводчика, – бесцеремонно сказала Хорькова, даже не спросив согласия у самой Ульяны.

«Ну что, довольны?» – взглядом спросила она у Юлия. Тот выразительно пожал плечами: а куда деваться?

Ульяна прикинула, что если согласится помочь Хорьковой, то, во-первых, у них с Юлием появится возможность еще не раз переговорить об их деле, а во-вторых, Жорик больше не будет донимать своей ревностью. И секса с ним удастся избежать. В-третьих, общаясь с Розалией Карловной, можно узнать о ней много интересного. И придумать еще одно идеальное убийство.

– Я с удовольствием окажу вам посильную помощь, Розалия Карловна, – сказала она.

– Тогда идемте звонить консулу! – скомандовала Хорькова.

Пробыв в ее номере всего два часа, Ульяна почувствовала себе так, будто из нее выпили два литра крови, не меньше. Розалия Хорькова оказалась чудовищной эгоисткой. Именно так: чудовищной. Она всерьез считала, что мир вращается вокруг нее. Ни разу не спросила у Ульяны, не хочет ли она передохнуть? А пить? Как вообще ее самочувствие? Говорить по телефону пришлось много и долго, соединять с консулом не очень-то и спешили, тем более давать какие-то другие телефоны, по которым можно было бы решить возникшую проблему. Розалия Карловна спихнула все это на Ульяну. Мол, вы юрист, вы и договаривайтесь. О гонораре же за оказанную услугу не было сказано ни слова. Хорькова, похоже, могла говорить только о себе, о своих болезнях и своих собственных проблемах. За два часа Ульяна, сама того не желая, узнала от Розалии Карловны обо всех перипетиях «шмоточного» бизнеса. А заодно где у нее болит и как. Да и о себе Ульяна тоже кое-что узнала. В выражениях Хорькова не стеснялась.

– Мой муж, конечно, бездельник, полное ничтожество, но ваш-то вообще алкоголик! – бесцеремонно заявила она Ульяне. – Вот и подумаешь сто раз, прежде чем разводиться. Мне по-любому нужен бухгалтер, и Юлий хотя бы спиртного в рот не берет. Мы алкоголь вообще в доме не держим! Ну? Что вы застыли столбом? Звоните!

– Куда? – растерялась Ульяна. – Вам же объяснили, что случай не страховой. И пообещали вернуть деньги за экскурсию.

– Еще бы они не вернули! А моральная компенсация?

– Отель пообещал вам повысить категорию номера. Оставшиеся три дня вы можете пожить на вилле с приватным бассейном.

– Юлий! Немедленно собирай вещи! Ты слышал? У нас будет свой собственный бассейн!

Через час Ульяна, нагруженная сумками, тащилась под палящим солнцем к вилле. За ней плелся Юлий с двумя чемоданами. Носильщика на крохотном грузовичке, развозящем по огромной территории отеля вещи туристов, Хорькова дожидаться не стала.

– Я хочу немедленно увидеть эту виллу! – заявила она.

Сама Хорькова осталась в номере, караулить оставшиеся вещи. За один раз Ульяне и Юлию все унести не удалось.

– Что с ними случится, с вашими сумками? – пыталась вразумить Ульяна Хорькову. – Здесь нет воровства. А втроем мы сможем унести все.

– Как я могу им доверять после этого?! – Хорькова потрясла забинтованной ногой. Ульяна же подозревала, что Розалия Карловна просто не хочет тащиться с сумками по жаре.

Солнце и в самом деле палило нещадно. Был самый пик жары, три часа дня. Это время в жарких странах еще называется сиестой, магазины закрыты, шторы и жалюзи на окнах опущены. Люди прячутся в прохладных помещениях с кондиционерами, а не таскаются по улицам, да еще с поклажей!

– Вот ужас-то! – пожаловалась Ульяна, ставя на землю объемный пакет, чтобы передохнуть.

– Ужас будет, когда вилла Розалии не понравится, – усмехнулся Юлий. – И нам с теми же сумками придется тащиться обратно.

– Такое тоже может быть?! – ахнула Ульяна.

– Когда речь идет о моей жене, может быть все что угодно, – тяжело вздохнул Хорьков.

– Нет, я с вами больше не пойду! Увольте! Сошлюсь на то, что меня муж ждет.

– Ваше право, – поник Юлий. – Я, кстати, хотел с вами переговорить. Ну… По тому вопросу… – он замялся.

– Неужели вы решились? – с иронией сказала Ульяна. – А я-то думала, это случится, когда мы как следует нагуляемся с тяжеленными чемоданами по этой огромной территории. Кстати, что в них, в этих сумках? Кирпичи, что ли?

– А черт его знает! – Юлий в сердцах пнул тяжеленный чемодан. – Лекарства… Сувениры… Она скупает местные крема и оливковое масло.

– А вы знаете, что есть норма его провоза через границу?

– Только не говорите об этом Розалии! – в ужасе сказал Юлий. – Она ведь заставит меня все лишнее масло выпить!

– Далеко еще? А ну-ка, дайте ключ. Какие цифры на брелоке?

– Похоже, вон там, – кивнул Хорьков на буйно цветущие заросли и сверил номер на ключе с номером ближайшей к ним виллы. – Нумерация идет по возрастающей. Еще метров пятьдесят, не больше.

– Тогда вперед! – Ульяна подняла с земли сумки.

К их удивлению, Розалия Карловна уже была на вилле. Она ходила по огромному номеру, засовывая свой нос повсюду. Обнюхала кофемашину, скептически хмыкнула, увидев в каждой из двух комнат вазу с фруктами и бутылку вина: подумаешь, яблоки и бананы! А вином своим пусть подавятся! Хорьковы не пьют! Выйдя на внушительных размеров веранду, где находился приватный бассейн и два шезлонга, Розалия Карловна не удержалась от восхищенного возгласа, но тут же приглушила свой восторг, проворчав:

– Ну, это еще ничего.

– Как вы здесь оказались?! – спросила Ульяна, переглянувшись с Юлием.

– Меня подвез носильщик. Они-таки прислали человека за нашими вещами! Мы ехали кругом, по обводной дороге. И надо же! Вас обогнали! – хихикнула Розалия Карловна.

– Слава богу! Нам не надо тащиться обратно к вам в номер за сумками! – облегченно вздохнула Ульяна.

– А вот об этом я и не подумала, – озадаченно сказала Хорькова. – Ну, конечно! Там же еще остались наши вещи! Принесите их. Я согласна на эту виллу.

– Как так: вы не взяли сумки?! – возмутилась Ульяна. – Ведь с вами же был носильщик! И вы были на машине! Вы же сами сказали, что боитесь оставить свои вещи без присмотра! Так почему же вы их не взяли?!

– Не считайте меня за идиотку! Конечно, самое главное я взяла, деньги и документы! Вам что, трудно сходить за остальным? Ваш муж сказал, что вы спортсменка. Что ж… Здоровым больных никогда не понять, – ехидно сказала Розалия Карловна. – Все вы, включая моего мужа – чудовищные эгоисты! Если бы вы только знали, что такое боль…

– Я сейчас все принесу, дорогая, – и Хорьков пулей выскочил из номера.

Ульяна поняла, что это знак: беги! Спасайся! Видимо, у Розалии Карловны, как и у Жорика, имелся любимый конек. И Юлий прекрасно знал, что главное – это не дать своей второй половине его оседлать. Иначе начнется истерика.

– Я ее сейчас убью, прямо здесь, в отеле, – сквозь зубы сказала Ульяна, когда они с Юлием вновь оказались на жаре. – Простите, но ваша жена – чудовище!

– Сил моих больше нет, – согласился с ней Хорьков и потрогал мигом нагревшуюся на солнце макушку: – Черт! Кепку забыл!

– Пойдемте, присядем в тени, у бассейна, – предложила Ульяна. – Не у частного, а там, где все сидят, у бара. Закажем по коктейлю, передохнем. Иначе я помру.

– А что скажет Розалия, если нас долго не будет? – с опаской спросил Юлий.

– Вилла большая. Розалия Карловна еще с полчаса будет ее осматривать, а потом, я просто в этом уверена, полезет в бассейн.

– Но ее нога! Розалия ни за что не снимет бинты! Она до смерти боится заражения крови!

– Вы так думаете? – с иронией сказала Ульяна. – Нет, Юлий. Ваша жена намеренно не взяла из номера вещи. Она хотела нас выпроводить, чтобы мы не видели, как она будет снимать бинты. Она очень хитрая женщина. Ей доставит особое удовольствие, если мы будем с сумками таскаться по жаре, а она в это время насладится прохладой приватного бассейна. А вдруг я тоже захочу в нем искупаться? Я ведь это заслужила. Уверяю: Розалия Карловна изыщет с десяток способов, лишь бы я не залезла в священную воду, принадлежащую ей.

– Ну, хорошо, – согласился Юлий. – Давайте присядем ненадолго.

И они свернули к бассейну. Здесь было ненамного прохладнее, но главное, здесь была тень! Вокруг буйно цвели какие-то растения, цветки были огромные, ярко-красные, и, как обратила внимание Ульяна, вечером они закрывались. Но зато эти любители солнечных лучей совсем не пахли. Народу в баре оказалось немного. Юлий взял лежащее на столике меню и вдумчиво принялся его изучать.

– Значит, вы решились? – спросила Ульяна, когда бармен принес им запотевшие высокие стаканы. – Я запишу коктейли на свой номер, не беспокойтесь. Раз ваша жена так уверена, что вы в рот не берете спиртного.

– Спасибо, – Юлий благодарно нагнул голову. – На самом деле я не прочь пропустить стаканчик-другой местного винца, но Розалии категорически противопоказано спиртное. Она ведь на таблетках. Поэтому и я вынужден не пить. Хотя никаких лекарств не принимаю. Но я живу так, как хочет она… – Юлий развел руками.

– Как же вы на ней женились? – не удержалась Ульяна.

– Времени у нас немного, – Юлий тяжело вздохнул. – Но если в двух словах…

Мечта Юлия

С раннего детства ему нравилось все большое. Потому что сам он родился в крохотном городке, можно сказать, микроскопическом, в малогабаритной квартирке, в маленькой семье: мама, папа, я. В детском саду Юлик Хорьков стоял в строю последним, даже за всеми девчонками, так же, как потом стоял последним в школе. И Юлик привык быть крайним. Он намеренно не говорил «последним», хотя думал именно так.

«Я – последний. Последний в очереди за всем, за всеми земными благами. И мне последнему все достанется. Если вообще достанется».

Хорьков понял это чуть ли не с колыбели. У мамы почти не было молока, и Юлий плохо набирал вес. Бог дал ему так мало, причем всего. И ростом обделил, и на таланты поскупился, имущества, и того не досталось. Почти никакого. Что такое малогабаритка в городке, который в некоторых документах вообще называли поселением городского типа? Ее ни разменять, квартирку эту, ни продать с выгодой, чтобы жить отдельно от родителей. Ни тебе дачи, ни машины. Родители всю жизнь пользовались общественным транспортом и относились к этому спокойно. Что ж, кто-то должен быть и последним. Самый большой размер ноги в их семье был тридцать девятый. Такие ботинки носил папа Юлика, тоже человек маленький, как в прямом, так и в переносном смысле. Звали его Кай. Необычные имена – это, пожалуй, была единственная странность семейства Хорьковых. Как люди маленькие, иметь много странностей, а именно больше одной, они опасались.

Что касается имен, все объяснялось просто. Когда в семье Хорьковых родились близнецы, мальчик и девочка, их назвали Кай и Герда. Герда так и осталась бездетной, а у Кая родился единственный сын. Маленькие Хорьковы не очень-то любили размножаться. Они старались жить тихо и внимания к себе не привлекать. После появления на свет близнецов Хорьковы словно испугались. Поэтому Герда покорно приняла свою участь: старая дева. Юлий очень любил тетю Герду. Даже больше матери. Это тетя дала ему редкое имя. Отчество «Каевич» не очень-то подходит к традиционным русским именам. Ну и что тут можно придумать?

– Пусть он вырастет большим-пребольшим, – торжественно сказала тетя Герда, нарекая его императорским именем Юлий. А потом не уставала утешать маму Хорькову: – Мальчик непременно вытянется. Так часто бывает: в садике маленький, в начальной школе маленький, а к выпускному вечеру глядишь – на две головы выше папы!

Но Юлий почему-то так и не вырос. На уроке физкультуры он постоянно испытывал унижения. Последний в шеренге мальчиков. Сразу за ним стояла огромная Ленка Обрезова. Вот она точно была на две головы выше Юлия! А то и на три! Когда они на разминке бежали вокруг зала, Обрезова дышала ему в макушку и орала:

– Хорьков! Лыжню! Раздавлю тебя, клоп!

Огромную Ленку Хорьков жутко боялся и… втайне обожал. Вот бы на ком жениться! И родятся у них близнецы…

Но Обрезова его, малыша, совсем не замечала. Она жила в каком-то своем мире, мире больших людей, о котором Юлий всегда думал с завистью.

Он, ни шатко ни валко, окончил школу и, набравшись смелости, поехал поступать в столичный институт. Институт Юлий выбрал маленький и специальность маленькую, что-то там обсчитывать, какую-то из крошечных, далеко не престижных и не приоритетных отраслей народного хозяйства. Благодаря маленькому конкурсу, а точнее, полному его отсутствию, в институт Хорьков поступил, ему даже дали койку в общежитии. И ооо-чень маленькую стипендию.

Долгое время Юлий Хорьков не жил. Он нищенствовал. На самом деле ему было не тридцать три и не тридцать пять. А все тридцать девять. Маленькая собачка до старости щенок, вот и Юлий выглядел моложе своих лет. И те мучительные годы без Розалии, что он влачил жалкое существование, пытаясь зацепиться за Москву, Юлий вспоминал с содроганием. Он снимал, нет, не маленькую комнату. Угол. Терпел унижения похлеще тех, школьных, когда стоял в строю мальчиков последним. Даже тогда, под пяткой у Ленки Обрезовой, он чувствовал себя больше человеком, чем во время объяснений со своей квартирной хозяйкой.

Юлий давно уже понял, что единственное спасение маленького мужчины от бесконечных унижений – это большой кошелек. Унылыми голодными ночами, отдав последние гроши за свой убогий угол в Москве, Юлий страстно мечтал о деньгах. Домой ему возвращаться не хотелось. Ленка Обрезова вышла замуж и родила двойню. Увы, не от него, не от Юлия Хорькова. Как сказали родители, от пожарного инспектора. Шумные, пышущие здоровьем отпрыски пожарного инспектора царили теперь на детской площадке, ближайшей к дому родителей Хорьковых, и при мысли о том, что придется видеть каждый день их и счастливую Ленку, Юлий в ужасе закрывал глаза. Только не это!

– Хорьков!!! Лыжню!…

Юлий дал себе слово, что продаст душу дьяволу, лишь бы перебраться – нет, не в начало очереди за земными благами. Хотя бы в середину. И дьявол вскоре нашелся. Розалия Карловна подцепила Юлика в супермаркете, наваливая в корзину продукты. В овощном отделе, закинув в тележку пару арбузов, Розалия невзначай прихватила и будущего мужа. Дома, разобрав покупки, она недоуменно всплеснула руками:

– Ой, а это еще что? Откуда? Видать, по акции дали, в нагрузку.

И Юлий, скромно потупив взор, сказал:

– Я согласен. Согласен на все, только не выгоняйте меня из этого рая!

Ибо квартира, в которой он очутился, показалась ему в тот момент райскими кущами. Потому что это была КВАРТИРА! Настоящая, большая, а не какая-то малогабаритка! И в ней царила большая женщина. Почти такая, как он хотел. Да, толстая. Некрасивая. Зато БОЛЬШАЯ!

И Розалия над ним сжалилась: Юлий остался. Но у него сразу же нарисовалась проблема, на этот раз не маленькая, а просто-таки глобальная: теща! Вообще, с того момента, как Юлий Хорьков познакомился с Розалией, ко всем его величинам на глазах стали добавляться нули. Дьявол резвился вовсю: ты был недоволен своей участью, Юлий Хорьков? Ты, жалкий маленький человечек, взалкал богатства! Ну, так будет тебе богатство! Весь земной шар, такой огромный, и ты весь его исколесишь и увидишь. Но взамен… Отныне все у тебя будет большое: большое плавание, настоящие деньги, огромная жена и гигантские проблемы.

Почему-то Розалия к Юлику прикипела. Замуж ее никто не брал, она просидела в девках аж до тридцати. Юлий был ощутимо младше, он был намного меньше по габаритам, и если уж и говорил, то очень мало, тихо и редко. Он старался быть незаметным, не соваться лишний раз на кухню, поменьше есть, чтобы не вызывать недовольства, и почаще исчезать из дома. Но даже несмотря на это, теща возненавидела его с первого взгляда.

– Тоже мне, нашла сокровище! – презрительно говорила дочери Ольга Ефимовна. – Плюгавенький, нищий! Не мужик, а так… Одно название.

– Не лезьте, мама, не в свое дело! – осаживала ее Розалия, и они тут же вступали в перепалку.

Юлия обсуждали при нем же, обе женщины так орали, что соседи стучали по батареям. И это при том, что и мать, и дочь постоянно жаловались на свои болезни, в доме только и говорили, что о врачах и лекарствах! Но скандалили они как здоровые. Да что там! Кому угодно могли дать фору, забыв про свои болячки и круша в запале столовые сервизы!

Поначалу Юлий, принимающий жалобы тещи на здоровье за чистую монету, втайне надеялся, что та долго не протянет. Поскольку Розалия была занята своим бизнесом, то зять целыми днями возил Ольгу Ефимовну по больницам, терпеливо сидел с ней в очередях, таскался по многочисленным кабинетам, собирал анализы, а вечером выслушивал бесконечные упреки. Под видом проявления заботы Хорьков с пристрастием допросил всех тех врачей, кто пользовал его тещу. Кстати, девичья фамилия Розалии Карловны была довольно странная: Выдан. Поэтому она и взяла фамилию мужа. Осталась только одна мадам Выдан, зато какая!

– Ваша мама проживет долго, – утешали врачи Хорькова. – При таком внимании и заботе… Главное – это соблюдать все наши предписания.

И теща соблюдала. А еще бегала по утрам, как она говорила, от инфаркта, регулярно посещала бассейн, фитнес-клуб и, как с ужасом узнал однажды Хорьков, брала уроки танца живота! Короче, вовсю наслаждалась жизнью. Умирать она и не собиралась.

Хорьков приуныл. Он понял, что его кинули. И кинули жестоко. Его постоянно упрекали в тунеядстве, хотя на деле работа Юлия всех устраивала. Да, он получал мизерную зарплату, но зато мог в любой момент с работы уйти, выполнить любой каприз своих женщин, что бы он ни сделал, как бы себя ни повел, его все равно бы никто не уволил. Потому что на его место другого такого дурака еще поискать. И стаж шел. А главное: был повод для упреков. И так было во всем.

Когда встал вопрос, почему у Хорьковых нет детей, оба супруга прошли полное обследование. В результате Юлию сказали, что бесплоден именно он. Хорьков позволил себе усомниться, вспомнив близнецов, и тайно прошел повторное обследование. Он был абсолютно здоров! Но обе его женщины вешали на него всех собак. Ко всем упрекам тещи добавилось еще и это:

– Кругом не мужик! Даже детей иметь не можешь!

А что он мог сказать? Все имущество было записано на Розалию и на ее мать. В основном на мать. Теща подстраховалась, при разводе ненавистному Хорьку, как она называла зятя, не досталось бы ничего, Юлий ведь пришел на все готовое. Он долго и тщательно изучал законы и понял: увы! Придется либо терпеть, либо уползти обратно в свой нищий угол. А к хорошему быстро привыкаешь. Юлий привык вкусно кушать, носить дорогую одежду и не думать о деньгах. Но время шло, и за пятнадцать лет брака они с Розалией обросли имуществом. Юлию удалось уговорить ее разъехаться с матерью. Господи, чего ему это стоило! Но квартиру они купили.

Это имущество уже было нажито в браке, равно как и дача, две машины, драгоценности жены и банковские счета. Розалия Карловна была бережливой, и хотя каждый день собиралась помирать, это не мешало ей копить деньги на старость. О пенсии она говорила с презрением, зато о домике за границей, где-нибудь у моря, с восторгом. Вот где хорошо бы встретить старость! И медицина там не в пример отечественной. Есть такая замечательная страна: Израиль. Но туда лучше с пустыми руками не соваться. Надо бы подкопить денег.

Юлий, как всегда, молчал, но втайне делал подсчеты. С каждым годом денег на счетах становилось все больше, и сердце у него сладко замирало. Хорьков смекнул, что, если жена вдруг умрет, он станет весьма обеспеченным человеком. Беда в том, что Розалия Карловна умирать не собиралась. Если только несчастный случай…

Юлий попытался к дьяволу подольститься, уговорить его на сделку.

– Признаюсь: я погорячился. Не надо мне все. Отдай мне только половину. Я согласен поделиться со старой ведьмой. Помоги мне, пожалуйста!

Но дьявол был к его мольбам глух. Или почти глух. Момент триумфа Юлий Хорьков таки пережил. Однажды Розалию положили в больницу, а теща купила путевку в санаторий, и на пару дней Юлий остался один. Его отпустили. И он рванул в родной город. На своей шикарной машине, ибо Розалия содержала его достойно.

И, о чудо! Проезжая по улицам родного города, Юлий Хорьков заметил коломенскую версту, Ленку Обрезову! Он тут же свернул на обочину и резко затормозил. Ленка, онемев, смотрела на франта, выпорхнувшего из сверкающего «мерседеса». Хорьков давно уже одевался исключительно за границей. Покупая вещи на продажу, Розалия не могла не прихватить для Юлика, все размеры которого она знала наизусть, пару костюмов или рубашек. Даже когда сама она перестала мотаться за границу, ее консультанты повинность игнорировать не смели. Юлий Хорьков должен быть одет стильно и с иголочки.

– Привет, Обрезова! – небрежно сказал он, поигрывая ключами от машины. – Тебя подвезти?

– Это что, твоя? – кивнула она на «мерседес».

– Моя.

– Говорят, ты неплохо устроился, – с уважением сказала Ленка.

– Не так чтоб очень… – поскромничал он. – Но не жалуюсь.

– Загорелый какой! – с завистью сказала Обрезова. Сама она была бледна и сильно располнела. – Когда это ты успел? До лета еще далеко.

– Только что из Таиланда, – сказал он таким тоном, каким говорят о походе в баню. Да, мол, помылся.