Дневники. Книга первая

– Девочки… до перерыва, – сказал Кирыч и вышел в тишину коридора.

Из дневников Ксении

– Вчера Ромео принес Кате кактус. Милый наивный мальчик. Совершенно не видит, что та его даже не замечает и он ей в тягость. Плюс вокруг нее так и вьются ухажеры. Его внимание ей просто противно. Звонил Ваня, наговорил кучу гадостей посреди белого дня, сказал, что видеть меня не хочет. Назвал деревенской шлюхой и бросил трубку. Смешно. Сам с деревни, а в городе решил, что вдруг стал городским. В обед Катя потеряла сознание из-за какой-то аллергии на кактусы. Один из ее почитателей Сашку Ромео чуть не убил прямо в аудитории. Ну не знал он про аллергию. Так-то зачем? А потом вообще случился какой-то сумасшедший дом. Влетел какой-то громила, схватил Катю в охапку, пригрозил Ромео смертью и втроем они улетели в больницу. Не день, а сплошная психушка. Вечером пришла Наташка с 27-ой, уговаривала пойти на какую-то встречу знакомства группами. Я сижу реву от обиды, а эта все талдычит, мол развеешься, посмотришь на мальчиков. Спасибо, насмотрелась уже. Полночи пыталась хоть как-то понять из-за чего он так со мной? В итоге уснула под утро. Все мужики – козлы!

Дневники Кирилла

Часть четвертая

На удивление ребята приняли предложение Кирыча «на ура». Даже задротов решили тащить с собой, мол, мы дружный коллектив, а по факту – выделиться, и Кирыч это понял. Парней было по-своему жалко. Хомячок был просто гениален. Ему было достаточно один раз услышать информацию и всё. Его голова это фиксировала в себе навечно. Суслик вообще не интересовался ничем кроме учебы и какой-то своей методики обработки данных. Но раз группа решила тащить всех, пришлось уговаривать. Хомячка подловил на том, что он не сможет запомнить все номера телефонов, а Суслику прогнал идею социального эксперимента. Мол, посмотреть на протяжении пяти лет обучения как сложатся человеческие отношения. В итоге эти двое чуть ли не больше всех ждали перерыва.

Территорию для знакомства выбрали нейтральную – набережную напротив альма матер. И близко и места предостаточно, и в случае чего остановки рядом.

Кирыч вел свою группу, как полководец, сзади Суслик уже на ходу что-то рисовал, то ли таблицу, то ли график. Хрен поймешь этих гениев. Хомячок пыхтел рядом и старался не отстать от Суслика. Видимо родственность душ придавала уверенности и добавляла скорости к передвижению. Прозвища к этой парочке прилипли сразу и, если Хомячок сперва выеживался, часа два, то Суслику было абсолютно наплевать. Он жил внутри своего мира, где другие стали частью его эксперимента. Сзади них шли спортсмены: два КМСника по рукопашке, парень легкоатлет и Бульдозер. Бульдозер свою кличку получил на первой физ-ре, когда играя в футбол, сшиб четверых, летя с мячом, а потом согнул турник. Он говорил, что просто его не заметил, а Кирыч был безумно рад, что эта машина смерти была с ним в одной команде. На сшибленых им было больно смотреть. Парни как кегли отлетели. Спортсмены сразу оценили масштабы Бульдозера и втихаря уговорили его согнуть оставшиеся турники, так что на утро физруки недоумевали, какой больной пригнал сюда технику и изуродовал снаряды до неузнаваемости.

А дальше шли средние ребята, у которых само словосочетание «познакомиться с девушкой» заставляло сердце биться в два раза быстрее, накачивая кровь в области штанов.

Катейка позвонила и сказала, что девочки тоже шуруют к месту икс и выразила сомнения, что завяжется разговор и «как бы ни вышло все боком». Кирыч ответил, что на этот случай у него есть Хомячок, Катейка юмор не оценила и сказала, что грызуны и девушки вещи не всегда совместимые. В общем, они друг друга не поняли, но то, что будет что-то, Катейка знала.

– Всем привет, а вот и мы, – красная курточка явилась окруженная стаей экономисток и уверенно шагнула на встречу Кирычу.

– А мы вас ждем, причем у нас возник спор: сможет ли один человек запомнить все ваши номера и, не перепутав, их повторить?

Кирыч просто выпалил эту затею как ушат воды и экономистки стояли слегка в ступоре. КМСники дружно кивнули и подтвердили, что спор был, причем спор джентльменов вещь серьезная. Мол, нельзя оставить его неразрешенным. Кирыч ехидно улыбался Катейке. Та сморщила кнопку носа и шепнула, что, друг мог бы и попроще текст им надиктовать. Типа, лица и фраза не вяжутся. В ответ Кирыч махнул рукой, что пофиг, лишь бы сработало. И предложил Катейке на правах второй стороны встречи проверить. Гордо подняв подбородок, Катейка представилась прям как театральная прима. Имя, фамилия, номер телефона и приглашающе махнула рукой остальным. Чего бояться, девчонки сперва робели, но потом прониклись экспериментом и по одной представлялись и называли свои номера. Когда последняя засветила свои цифры и имя, Катейка для чистоты эксперимента предложила КМСникам и Суслику назвать номера. КМСники оттарабанили по номеру или два, а Суслик прямым текстом всех послал, мешаете серьезной работе.

Тут пришел звездный час Хомячка. Глаза будущих финансовых воротил полезли на лоб после 6-го номера, а после 15-го уже вовсю включились в азарт. Аплодисменты Хомячок сорвал просто колоссальные. Ходячая записная книжка сработала на ура и понемногу группы перемешались, разбивались на компании, а Хомячок был в центре внимания всех. Девушки поражались памяти, а парни точно знали, что можно не записывать интересующие их номера.

Хомячок был гарантом их осведомленности. Кирыч смотрел на все происходящее вокруг и наткнулся на взгляд Юльчика. Она сверлила его своими глазами и, видимо, ждала, что он подойдет.

«Ну уж ни за что, девочка», – подумал Кирыч и стал искать Катейку. Та стояла в окружении стайки «воротил денег» и допытывала Хомячка каким образом можно натренировать память и вообще, как с этим живется. Катейка почувствовала затылком, что на нее смотрят и, обернувшись, увидела, как Кирыч показал ей взглядом на Юльчика, провел пальцем по горлу и сморщился. Махнул рукой в сторону остановки, мол, я домой, ты как? Девушка подумала и покачала головой. «Ну, нет, так нет» – подумал он. Девушка показала, что позвонит, и он спокойно двинул в сторону автобуса. Сделав несколько шагов, Кирыч отчетливо почувствовал, что ему в спину смотрят. Обернувшись, он увидел Юльчика, которая, жеманно улыбаясь, поманила его пальцем, мол, подойди, но это был не этот взгляд. Катейка, увидев, что Кирыч остановился, дернула подбородком вверх, но молодой человек пожал плечами, как он мог объяснить, что ему показалось, ведь ощущение какого-то внимательного взгляда ушло, и никто не смотрел на него, кроме двоих. Но взгляд одной его коробил, а второй он уже знал наизусть.

«Бредятина полная», – подумал Кир и, махнув Катейке рукой, решительно развернулся. На этот раз в затылок отчетливо долбил только взгляд Юльчика, который прямо орал ему в уши: «Сволочь, ты что меня специально игнорируешь? Сучонок, меня?». Но ему было параллельно.

«Видимо, показалось», – подумал Кирыч и абстрагировался, – «Катейка приедет, поговорим».

Дневники Кирилла

Часть пятая

Катейка не звонила, и это было на нее не похоже. Кирыч набрал ее номер, но он был вне зоны доступа. Можно было бы подумать, что она просто его выключила или едет сквозь мертвую зону оператора, но внутри долбили молоточки тревоги. Катейка всегда звонила. Всегда. Кир листал список контактов, пока не увидел нужное имя – тётя Лина, Катейкина мама. Нажав на кнопку вызова, Кирыч думал, как аккуратнее спросить, чтобы не разбудить лишнюю тревогу, кто знает, может просто батарейка села, а тёть Лина накручивала себя крайне быстро.

– Кирюш, да? – голос тети Лины дрожал, и это сразу не понравилось Кире.

– Что-то с Катейкой? – спросил он, а внутренний голос просто кричал «только скажите, что все нормально, с Катейкой все нормально».

– Катенька лежит в травматологии, – голос женщины стал срываться на плач, но она сдержалась и продолжила, – поехала домой на маршрутке, и на развязке машину выкинуло за ограждение. В полиции сказали, что колесо лопнуло, а я ей говорила, что лучше на автобусе, пусть дольше, но спокойней, – женщина не выдержала и зарыдала.

– Тёть Лин, Зае, ой Женьке, уже сказали?

– Да. Он сидит там, но его не пускают, а уйти, он не уйдет, сам знаешь этого упертого.

– Хорошо, теть Лин, все нормально будет. Катейка у вас просто мировая. Так, царапины небось. Лежит, симулирует.

– Ой, Кирюш, твоими бы словами… Прости, я на смене. Я позвоню, как что узнаю.

– Хорошо, тёть Лин. Обязательно звоните.

В трубке слышались гудки, а голова Кирыча уже варила.

– Маааааам, где мой халат?

До поступления, он честно два года убил на подготовку к меду, но, поработав лето санитаром и посмотрев на всю картину изнутри, передумал. Больничный белый халат остался как память.

– А что ты про него вспомнил.

– Катейка в аварию попала, а без халата не пустят.

Катейку в его семье знали и любили как дочь.

– Господи, сейчас найду

А в это время Кирыч уже звонил Женьке. Женька поднял трубку после третьего гудка.

– Жень, я в курсе, прыгай в машину и езжай ко мне.

– Зачем?

– Давай все вопросы по дороге?

– Хорошо.

Кирыч отчетливо представил, как медведеподобный залезает в свою зеленую десятку, подбрасывает в руке ключ, ловит его и, тряхнув головой, заводит машину.

«Раз, два, отсыпной, выходной, раз, два, отсыпной, выходной, раз, два… Два мать его… ДВА!». Палец проскакал по календарю отсчитывая дни, если ошибки не было, а ее не было, считать то он еще не разучился, то на приемном дежурил Сергеич. Мужик, повидавший многое на своем пути. Врач от бога, как его называли медсестры.

«С Сергеичем можно договориться, лишь бы Женька не лез», – ход мыслей вернулся в привычное русло.

– Маааам, так что там с халатом?

– В пакет уже положила на коридоре, а Катюшке может чего собрать?

– Ма, – в его голосе звучали нотки раздражения, – ее только привезли, пока осмотрят, диагноз поставят… Не дадут ничего передать, чего как маленькая-то?

– Да иди уже, врач-самоучка. Привет от нас передавай и пусть приходит, как выпишется, а вообще, сама зайду.

– Хорошо, передам.

Засунув ноги в кроссовки и схватив пакет, Кирыч вылетел в подъезд и, перескакивая через две ступеньки, вылетел во двор. Женька уже нервно смотрел на дверь, будто спрашивая: «Какого хрена так долго?».

– Давай обратно в больницу к приемному и там молчи. Понял?

Медведь кивнул. По нему было видно, что сейчас творится в его душе. Там непонятно в каком состоянии лежит Катейка, а мелкий дрищ им еще командует.

Машина плавно затормозила у приемного покоя, и Кирыч посмотрел на часы.

– Ждем. Если через десять минут не выйдет, значит, не получится.

Тик-так, тик-так, тик-так… стрелка часов на руке Кирыча как будто издевалась и перепрыгивала на следующее деление вдвое медленнее, чем до этого. Ровно в 20:30 двери приемного открылись, и вышел мужчина в хирургической одежде. Вынул сигарету, постучал фильтром об пачку и неторопливо закурил.

– Еще минуты две, – ответил Кирыч на немой вопрос Женьки.

Вздох вселенского терпения был ему наградой. Врач уже почти докурил, когда Кирыч вылез из машины и подошел к нему.

– Здравствуйте, Михаил Сергеич, как сменка? Тяжелых много?

– Ааааа, предатель явился. Да вроде спокойно, но сам знаешь, – Сергеич суеверно сплюнул и вздохнув спросил, – И с чем тебя занесло? Или проведать старика зашел? Не поверю.

– Катейку в травму сегодня привезли, думал, разрешите глянуть как она, спать ведь не лягу, – как на духу выпалил Кирыч и стал ждать.

Сергеич медленно достал вторую сигарету, покрутил ее и, жадно раскурив, хмыкнул своим мыслям.

– Девушку значит, проведать… Ну-ну… Сам знаешь, если не пустили, значит нельзя…

– Знаю, но курить, тоже нельзя, вредно же.

– Поучи меня еще. Там ведь халат нужно… бахилы… травма все же.

– Халат в пакете, бахилы у лифта возьму в коробке.

– Подготовился, чертяка.

– Не без этого…

Сергеич довольно хмыкнул. Он не любил, когда с ним юлят, а Кирыч, хоть и огорчил его, отказавшись поступать в мед, ему нравился.

– Беги Ромео, десять минут.

– Михаил Сергеевич, мне не одному надо… Ромео в машине сидит.

Ему бы халат, а уж в десять минут уложимся.

– От ты чертяка, а я все думаю, в чем подвох будет. В ординаторской мой возьмешь, потом обратно повесь. Сергеич улыбался глазами.

– Мы быстро.

Кирыч махнул рукой Женьке, и тот быстро выскочил из машины. Хлопнула дверь и медведь, пролетая мимо хирурга, сказал: «Спасибо!»

– Десять минут, не более.

Двери тамбура, направо в ординаторскую, взять халат, кинуть его Женьке и бегом к лифту. На ходу, натягивая свой, Кирыч обернулся. Женька застегивал пуговицы через одну.

– Бахилы в коробке возьми.

Двое быстро нацепили бахилы и по лестнице полетели на 5-ый этаж.

Направо, по коридору и снова направо. На посту, как и положено, сидела медсестра.

– Оль, привет, Катя Петрова, сегодня поступила, палата какая? Сергеич 10 минут дал.

Заклинание сработало. Ольга открыла свой журнал, и, поводив по списку пальцем, нашла нужную фамилию.

– В пятой. Только не шуми. Спит.

– Оль, я что маленький?

Дернув Женьку за рукав, Кирыч потащил его за собой вдоль дверей. Остановился перед заветной пятой. Выдохнул и медленно приоткрыл дверь.

Катейка лежала в палате одна. Поманив рукой Женьку внутрь, Кирыч глянул на спящую девушку и вышел. Лицо Катейки было расписано зеленкой, словно в камуфляж. Волосы скрывали бинты, на кнопке носа шикарная царапина. Под больничное одеяло он не полез по понятным принципам, да и так всё узнает. Кирыч подошел к посту и спросил медсестру, что в диагнозе.

– Кир, да все там нормально. Девочка сильная попалась. Легкое сотрясение, лицо расцарапало малость. Жить будет. Не наш клиент.

Лицо медсестры расплылось в улыбке.

– А голова чего в бинтах?

– Да там порезы неглубокие. Для профилактики дежурная бригада замотала. Мало ли там чего.

– Понятно.

Женька вышел ровно через десять минут и, молча, потопал на выход.

– Спасиб, Оль.

– Да не за что. Забежал бы хоть просто так.

– Забегу.

Кирыч пошел за удаляющимся Женькой. Догнал его и напомнил про халат. Женька рассеянно посмотрел и, кивнув, молча снял халат.

– Тете Лине позвони пока, а я халат верну.

Увидев еще один кивок, Кирыч зашагал в ординаторскую приемного отделения. Сергеич сидел за столом и занимался тем, что заполнял какие-то журналы, периодически матерясь.

– Михаил Сергеич, я халат повесил.

– Молодец.

Хирург провел по соломенным усам пальцами и спросил, хитро щурясь:

– Так чего поступать то передумал? Крови вроде не боишься.

– Бумажки писать не люблю. Думал, выучусь, буду людей лечить, а оказалось, придется журналы, отчеты, отписки-расписки, – Кирыч кивнул на журналы, лежащие на столе перед хирургом.

Сергеич басовито засмеялся:

– Твоя правда Кирилл, ой верно подметил, чертяка. Ладно, беги давай.

– Ну, я побежал?

– Беги, побегун, и завтра не приходи, не пустят. Петровна дежурить будет.

– Понял. Спасибо.

Выйдя на улицу, Кир махнул рукой Женьке, который успокаивал тетю Лину по телефону, и побрел домой.

«Эх, Катейка, Катейка, наворотила делов», – подумал Кирыч, удаляясь в темноту улиц.

Дневники Кирилла

Часть шестая

Катейку, на удивление Кирыча, промариновали в больнице две недели. Три раза провели полное обследование, чтобы исключить скрытые травмы, отследить динамику. В общем, Катейка попала.

Кирыч по утрам ездил в институт, а потом летел в больницу. Катейка в палате так и лежала одна и от одиночества ее просто бил форменный психоз. Кирыч каждый день выслушивал ее гневные тирады в адрес «маньяков, которые только на анализы из нее выкачали крови больше, чем есть в ее организме» и «садисток, сделавших в ее великолепной заднице, лишних дырок». Кирыч смеялся и говорил, что теперь Катейка может работать в любом ресторане. Должность дуршлага ей была обеспечена. Девушка от этого еще больше бесилась, и Кирыч получал порцию в свой адрес. Потом девушку отпускало, и их беседа перетекала в привычный обоим трёп. Все было как всегда, только место беседы воняло хлоркой и периодически Катейку вызывали на очередной укол.

Сегодняшний день не был исключением. Девушка рвала и метала, Кирыч пошутил, что дуршлаг из ее задницы попадет в книгу Гиннеса как самый злой. Катейка показательно обиделась и замолчала, сказав, что не вымолвит в присутствии такого жестокого человека ни слова. Кирыч пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли поддерживая игру больной подруги.

Выждав стандартные пять минут, Кирыч решил рассказать о том непонятном взгляде. Катейка сразу навострила уши, Кирыч заговорил о таинственной Н., как ее сразу же окрестила девушка. Причина ее удивления была понятна – последний год Кирыч переживал разрыв с одноклассницей. Ну как переживал. Кирыч мстил. Причем делал это крайне изощренно. Он мстил не своей бывшей, а всему женскому племени, которое на него обращало внимание. А внимание он привлекал. Кирыч в Катейкиной табели занимал почетное второе место, естественно после Заи и мог выбирать. Благо выбор был всегда, но Кир пошел по пути мести. Каждая, кто проявлял в его адрес хоть какой-то намек на «покрутить романчик», автоматически попадала в «Тайную черную Книгу». Катейка была уверена, что она существует и так же реальна, как Солнце. В итоге, попавшая в эту книгу была обречена. Не раз и не два Катейка видела, с каким садизмом и дотошностью Кирыч разбирал подопытную по гайкам и винтикам, и в каждой детали находил изъяны. И озвучивал их в лицо. Катейка бы убила уже за десятую часть, но девушки почему-то слушали его, выли, истерили, но хотели, чтобы именно это представитель рода мужского был с ними. Последняя жертва получила вообще больше обычной программы. Первой ее ошибкой было то, что она решила затащить Кирыча в постель, второй – она ее озвучила и третьей – Кирыч об этом узнал.

Две недели жертва купалась в лучах славы, Кирыч каждый вечер звонил ей и приглашал либо в кино, либо в парк, где держась за руки, парочка медленно прогуливалась, болтая о всякой чепухе. Наташа, вроде так звали бедняжку, уже вовсю ликовала. Спор был почти выигран, крепость пала и оставался последний шаг – затащить этого женоненавистника в постель.

Случай представился: родители Наташи уехали на неделю, оставив свою дочь одну. Вечерние прогулки сменились чаем на кухне под тихую музыку и просмотром фильмов в темноте девичьей комнаты. Во время которых девушка ненароком прижималась к Кирычу в «особо страшные» моменты. Неизменным было лишь одно – в 22 часа Кир прощался и уходил домой. Но все пошло не так в пятницу. Кирыч позвонил сам и предложил посмотреть очередной ужастик. В десять вечера он не ушел, а продолжал сидеть рядом с девушкой и даже, какой прогресс, нежно поглаживал девушку по ладони, лежащей на его колени.

«Созрел!» – пронеслось в голове Наташи и в глазах ее заиграли чертики. Кирыч еще плотнее придвинулся к ней и прошептал, что его родители уехали на дачу и торопиться домой ему не надо. Тихий шепот и губы, касающиеся уха, стали для Наташи зеленым светом. Резко повернувшись к Кирычу, она села верхом на его колени и потянулась к нему для поцелуя, но палец, легший на ее губы и отрицательное движение головой, ее остановило. «Да какого хрена происходит?» – мысленно возмутилась Наташка, и ее взгляд буравил глаза этого неприступного. Кирыч же уверенным движением взял девушку за затылок и притянул к себе так, что ухо девушки оказалось напротив его губ.

– Я хочу предложить тебе одну игру, – шептал его голос, – я хочу все сделать сам. Если твои руки попытаются расстегнуть хоть одну пуговку, я уйду. Согласна?

Девушка медленно кивнула. «Да и какая разница кто кого разденет», – подумала она.

Кирыч поудобнее усадил девушку на своих коленях и пристально посмотрел в ее глаза. Медленным движением он кончиком пальца провел по носу девушки, очертил контур ее губ и по шее опустился к первой пуговке на ее блузке. Медленно ее расстегнув, Кирыч приблизил свои губы к уху Наташи и шепотом, от которого у девушки по шее пробежали приятные мурашки, повторил свои условия. Почувствовав утвердительное движение головы, Кирыч едва коснулся губами Наташиной мочки.

А правая ладонь уже гуляла по спине девушки, опускаясь все ниже. Когда ее изучающий маршрут достиг ягодиц, Кирыч чуть отстранил девушку и его палец, едва касаясь кожи, снова лег на нос девушки, очертил контур ее губ, и продолжил свой маршрут по шее вниз. Вторую пуговку постигла участь первой. Дыхание девушки стало учащаться. Такая игра все больше распаляла её, а нежное прикосновение она ощутила уже на коже груди. Кирыч словно изучал ее тело. Его палец скользил по ажурной ткани, а Наташа чувствовала, как ее кожа начинает гореть от этой неторопливой ласки. Палец Кирыча достиг ложбинки между грудей девушки и чуть потянул лифчик в свою сторону. Наташа завела руки за спину, чтобы расстегнуть его, но в ухо девушки прозвучало твердое, еле слышное «нет», а руки сжала ладонь Кирыча.

– Ты помнишь наш уговор? – шепот сводил девушку с ума.

Как только она кивнула, её шею будто обожгло, едва ощутимые касания пальцем обострили ее чувствительность и от поцелуя девушку выгнуло.

Ладонь, сжимающая ее руки, исчезла, а губы снова очерчивали еле ощутимые касания. Вот они опускаются по коже, скользнули между грудей, и третья пуговка больше не соединяла две половинки ткани. Губы Кирыча коснулись подбородка Наташи и нежными обжигающими прикосновениями покрывали ее шею. Уперевшись руками в его колени, девушка выгибалась все сильнее и сильнее, ощущая, как нежное пламя приближается к ее груди.

Девушка дышала часто и глубоко, ажурная ткань лифчика давила на грудь при каждом вздохе. В голове творился полный хаос, а каждое касание этих губ вызывали еле слышный стон. От еле ощутимого прикосновения к носу, девушку стало колотить, рот ее приоткрылся, дыхание прервалось, когда нежные касания, очертив ее губы, двинулись ниже. Шея. Ложбинка. Пуговка. Блузка, больше не удерживаемая, скатилась по рукам. Кирыч притянул к себе девушку и чуть прикусил мочку. Наташка со стоном выдохнула и жадно задышала. Вдох-выдох, вдох-выдох… Губы пересохли, тело била конвульсия, глаза застилал туман. Кожа горела огнем, а проклятый лифчик мешал дышать.

Девушка чуть не задохнулась от удивления, когда рука Кирыча потянула ее голову за волосы. Девушка повиновалась этому движению, и ее тело стали осыпать жадные поцелуи.

Нежность сменилась агрессивным напором. Волосы, зажатые в кулаке, не давали даже шанса выпрямиться, а вторая ладонь уже сжимала грудь девушки. Губы Кирыча были обжигающими, они появлялись то на шее, то впивались в ткань лифчика. Девушка таяла в его руках свечой. Ее волосы уже никто не держал, но выпрямиться сейчас? Нет, ее тело было во власти этих рук, губы распахнуты, в прикрытых глазах поволока и только звук своего стона давал понять, что все ею испытываемое реально. А ладони Кирыча жили своей жизнью – одна гуляла по груди и шее девушки, а вторая медленно опускалась все ниже. С каждым пройденным миллиметром, девушку все больше колотило, а когда она ощутила его ладонь на промокших трусиках, единственное что она хотела – лишь бы это не прекращалось. Наташа, словно в замедленном кино расстегнула крючки лифчика и бросила его на пол, подставив под губы Кирыча свою грудь, но ничего не происходило. Руки до этого момента ласкающие ее больше не касались ее тела, губы не жгли поцелуями. Распахнув веки, она посмотрела на Кирыча. В ответ на нее смотрели ледяные глаза полные какой-то животной ярости.

– Я знаю, что ты спорила на меня. Ты проиграла.

Голос Кирыча прозвенел металлом в ее голове. Он сдвинул девушку на диван, еще раз посмотрел в глаза Наташи, которая хотела что-то ему сказать, но не могла найти слов.

– ТЫ ПРОИГРАЛА! Запомни этот момент.

Кирыч развернулся и ушел. Хлопнула дверь подъезда, а по щекам девушки покатилась первая слеза…

Катейка узнала про это через третьи руки. История к тому моменту обросла подробностями и исказилась. По одной из версий Наташка чуть ли руки на себя не наложила. А Кирыч молчал как рыба. Либо понимал, что перегнул, либо не считал нужным объяснять.

С одной стороны Катейка была готова убить Кирыча, но с другой… Кирыч был другом. И она видела, как его ломало после разрыва с Мариной. Слишком правильная девочка сломала что-то внутри Кирыча, и последовавшие за этим изменения в его характере Катейку очень напрягали. Нет, он остался хорошим другом для нее, но другим девушкам не повезло. Он ломал их как спички, отталкивал от себя своими поступками, но количество желающих «проверить свои силы в покорении этого дикого жеребца» меньше не становилось. А сейчас, сидя на больничной кровати, она поняла, что этот взгляд заинтересовал Киру неспроста. Лишь бы отвлечь от этого крестового похода.