Шторы

Я встретил ее около восьми месяцев назад. Она пришла совершенно бесшумно, просто легла на эту кровать и осталась. Никто не помнит, как она появилась в нашей квартире. Никто не знает ее настоящего имени. Никто не знает ее настоящий цвет волос, розовый так ей шел, казалось, что он у нее с рождения. Никто не знает чем она занималась до того как поселилась здесь. Никто не знает ее прошлом. Мы ничего о ней не знаем, меня даже не столько интересуют такие загадки человечества как НЛО, пирамиды и т. д, сколько интересует она, самая большая загадка в моей жизни. Но что было понятно, ее посещала моя старая подруга Депрессия и подруга моей младшей сестры – Анорексия. Я, правда, совершенно не знаю подробностей этой болезни и что нужно делать и как нужно себя вести. В момент обострения я ушел из дома и бросил свою сестру. Помедлив тогда хотя бы чуть-чуть, возможно, мог бы чем-нибудь помочь Сакуре. Но я не мог, и мне было больно до слез. Она таяла у меня на глазах, прекрасная Снегурочка на весеннем солнце, еще чуть-чуть и от нее останется только мокрое пятно, которое высохнет также быстро.

Я отдернул одеяло, под ним покоилась лишь высохшая мумия. Она все так же лежала в позе эмбриона и, казалось, была готова отдать уже, наконец, свою душу, но дыхание ее сегодня было даже сильнее чем обычно. Я прилег рядом с ней, аккуратно, чтобы не потревожить драгоценный экспонат. Вплотную пододвинулся к ней, обнял за тонкую талию. Ее розовые волосы щекотали мне лицо, я зарылся в них и провалился в глубокий сон.

Не знаю сколько проспал, но когда проснулся, рядом со мной уже никого не было. Отряхнув остатки сна, я присел на кровати. В комнате стояла кромешная тьма, единственным намеком на то, что я все еще на Земле, а не где-то за пределами разума, мертв, и не похищен инопланетными существами, выдавала тонкая линия просвета в щелке двери.

Вот он я. Лицо, руки, ноги. Все кажется таким далеким и ненастоящим. Я устал. Я не хочу ни есть, ни спать, ни дышать, ни существовать. Я просто слишком устал. И понял я это только сейчас. Мне хотелось плакать, но слезы как бы я ни пытался их выдавить из себя не шли. Застряли где-то на полпути и видимо повернули назад. Дикая грусть, такая, которая раздирает все внутри и просится наружу, словно инопланетная форма жизни, попавшая в организм, прямо как в тех фильмах про чужих, они всегда вызывали у меня при просмотре сильную тревогу. Мне хотелось умереть. Прямо сейчас, просто раствориться и сильнее этого желания я еще не испытывал. Но я не мог. Книга должна быть написана, а для этого мне нужно жить.

Мне удалось встать с первого раза. В горле неприятно першило, я порыскал по нагрудным карманам, в поисках пачки и конечно ничего не нашел, заведомо зная, что ничего не найду. Когда я кое-как открыл тяжелую деревянную дверь моей комнаты и зашел в гостиную, то передо мной открылась картина, которую я также хотел бы повесить на кухню, рядом с той воображаемой с Бадом и курицей. Мои самые дорогие люди сидели все вместе на полу, что я считал безрассудным, в середине круга горела свеча, и картина эта была похожа на некий оккультный ритуал, собрание шабаша. Они тихо перешептывались, даже стоя от них всего в пятидесяти метрах, я не мог разобрать слов. Но лица их, освещенные тусклым сбивчивым пламенем свечи, говорили сами за себя. По неизвестной мне причине они светились от счастья.

Я хотел тихо прошмыгнуть мимо, не портить семейную идиллию, но не замеченным не остался. Хава окликнул меня и все разом повернулись. Я был похож на воришку-неудачника. Жестом, боясь нарушить такую магическую тишину, я показал, что мне нужно перекурить. И не дожидаясь ответа, просто вылетел из гостиной. В коридоре я обыскал все куртки и нашел еще неоткрытую пачку в кармане рабочего пиджака Окурка. У нас не совпадали вкусы на женщин и алкоголь, но в выборе сигарет мы с ним были единодушны.

Я вышел на крыльцо. Из-за сильного ветра, который взялся из ниоткуда я не смог зажечь сигарету с первого раза. И со второго тоже. Это ужасно раздражало. Но кажется, ветер сжалился надо мной и мне удалось таки это сделать. Терпкий дым заполнил мои легкие. И я наконец-то, как бы парадоксально это не звучало в данной ситуации, вздохнул с облегчением.

Только сейчас я понял, что на улице уже оказывается вечер и проспал я немного немало часов двенадцать. Ветер с каждым днем подгонял мой приближающийся день рождения к порогу дома. Осень ощущалась отчётливо.

Я осматривал дворик, исследовал глазами метр за метром, такой родной и ненавистный пейзаж. Лишь в нескольких окнах дома, который стоял напротив, горел свет, и изредка можно было разглядеть беспокойные фигуры полуночников. Уличные фонари, конечно же, не работали, надо сказать, по меньшей мере, уже семь лет, и улица казалось сценой из фильма ужасов. И мне было спокойно. Тревога понемногу отступала, и теперь мне жутко хотелось есть. Я вспомнил о вчерашней жареной курице, и у меня засосало под ложечкой с еще большей силой. Немного подышав, когда от сигареты остался лишь пепел и маленький кончик фильтра, я решил двинуться обратно, в тепло, которое источали мои сожители. Взявшись за ручку двери, я почувствовал на себе чей-то взгляд и не на шутку перепугался. Как обычно бывает, я не стал открывать дверь, бежать в дом, в безопасность, нет, я, конечно же, обернулся. Будь там грабитель, серийный убийца, свидетели Иеговы или коммивояжеры, я бы уже пропал. Но никого там не оказалось. Однако ощущение того что за мной кто-то следит меня не покидало. А потом совершенно неожиданно раздалось протяжное громкое мяуканье, которое в тишине принимало размеры львиного рыка. Не буду врать, я даже подпрыгнул от страха.

У моих ног сидело что-то черное и маленькое. Мне не сразу удалось разглядеть это существо, зрение меня обманывало. Пришлось присесть на корточки. Это была Тушенка. Жирное ободранное создание. Я не видел ее три дня и вот она объявилась. Хотел бы я также однажды появится на пороге отчего дома, как ни в чем не бывало.

Я взял ее на руки, а она не сопротивлялась, что было даже немного странно. Опять вся извалялась в грязи, неизвестно откуда она ее берет, ведь на улице еще сухо и нет ни единой лужи. Она спокойно уселась у меня на руках, словно принцесса восседала на паланкине. И я на самом деле был не против быть ее слугой. Хотя я боялся кошек, эту любил, иногда обожал и почти всегда хотел быть ею.

Она, как и Сакура взялась из ниоткуда, мне каким-то образом везет на таких загадочных особ. Тогда у меня случился скандал с местной мадамой, которая каким-то образом решила, что мы помолвлены. Долгая запутанная история. В конце концов, мне пришлось разрывать с ней не существующую помолвку и убеждать ее мужа, что между нами ничего и никогда не было, а после такого никогда и не будет. Отделался я лишь парочкой синяков. Потом они переехали, синяки рассосались и все забыли об этом. Кроме меня, конечно, я частенько вспоминаю эту историю перед сном и подумываю, о том, чтобы использовать ее в своей книге. Тогда эта злополучная квартира еще принадлежала Русскому, и он был моим единственным соседом.

После дня полного драм, я пришел домой, а он держит на руках это чучело. Я, правда, подумал сначала, что достал он с очередной барахолки ненужную безделушку – чучело. Опыт был, на подоконнике в гостиной в то время стояло чучело лисы, которое он купил втридорога у местного барахольщика. Я подошел, небрежно взял ее в руки, начал вертеть, а это создание подпрыгнуло, вцепилось мне в волосы, и я не на шутку испугался. Я не мог стащить ее, прилипла ко мне жвачкой. И лишь спустя некоторое время, после всевозможных уговоров, она успокоилась и сама кинулась в мои руки. Желтые глаза косили, и непонятно было куда она смотрит, на спине в некоторых местах не хватало клочков шерсти и вид у нее был помятый. Поэтому и не отличил я ее от чучела.

Я вопросительно посмотрел на него, ничего другого мне не оставалось. Он лишь ответил: «Помирать, наверное, пришла». Так она и стала с нами жить. Или мы стали с ней. Это уже непонятно.

Возможно, он был прав. Однако Русский ее опередил, а она вот уже лет шесть не может покинуть эту квартиру. Видимо прочувствовала суть этой халупы. Черная дыра. И если она хотела где-то остаться, то это было, то самое место.

Мы вошли в квартиру, и яркий свет ударил по глазам. Тушенка тоже зажмурилась, что на секунду сделало ее вполне привлекательной кошкой. Я спустил существо на пол, и она уверенно зашагала по своим апартаментам, гордо виляя обрубком-хвостом. Сняв обувь, я медленно поплелся за ней в гостиную. Мои товарищи все еще сидели на полу, но свечка уже потухла. Они по-прежнему о чем-то тихо, почти шепотом разговаривали, словно боялись спугнуть что-то такое важное и дорогое, но пыл их поутих. Они не заметили как я, и Тушенка стоим, и в недоумении смотрим на происходящее. Окурок должен нарисовать и эту картину. Только как он это сделает, если не видит этой сцен со стороны.

– Окурок, поднимайся, – мой голос вдребезги разбил стеклянный купол тишины, мне даже самому стало неприятно оттого, как громко и агрессивно он прозвучал.

Молодые люди синхронно обернулись, явно не ожидая подобного, а Сакура даже немного вздрогнула, отчего мне стало немного совестно.

– Что на тебя нашло? Зачем мне вставать?

– Это необходимо сделать. Ты мне потом еще спасибо скажешь, точно говорю. Вставай на мое место.

Он встал точно туда, где стоял я, а я сел точно туда, где сидел он, только конечно места я занимал в два раза меньше. Все смотрели на меня как на сумасшедшего, Хава казалось, хотел что-то сказать, но тут Окурок глубоко вздохнул и широченно улыбнулся, так искренне он улыбался лишь в моменты озарения.

– Чувак, я тебя понял, – сказал он мне, в то время как остальные продолжали недоумевать. – Все будет сделано.

Теперь нам не хватало места в круге и пришлось немного отодвинуться, чтобы вместились все. Я даже оставил немного места для Тушенки, в этой квартире равны все, мыши, конечно, не считаются, у нас с ними давняя война, которая кажется, никогда не закончится.

– Ну что? Может мне кто-нибудь расскажет, что у нас на повестке дня?

Все посмотрели на Бада. Я на самом деле уже и забыл вчерашнюю историю, и мне теперь не терпелось узнать, что же это такое было. Он молчал и загадочно улыбался, смотря прямо на меня. Если бы его чары на меня работали, я бы уже давно покраснел и выбежал из комнаты. Меня удивляло как Сакура еще не пала под натиском его красоты.

– Чувак, я получил работу в театре современного искусства. Опережая все твои вопросы, расскажу сразу. А для начала: Извини меня, – он впервые при разговоре со мной отвел глаза, длинные ресницы опустились к полу, он говорил это искренне, как и все делает в своей жизни. – Я вас напугал вчера. Но я, правда, не хотел. Все вышло так неожиданно. Я отработал смену, устал как черт. У ворот стояла какая-то дамочка, которую я до этого видел в зале и ждала меня. Мы разговорились. Оказалось, что она работает в театре. Она сбивчиво что-то тараторила, я расслышал только то, что была во мне какая-то изюминка, что-то такое, что ее зацепило. Странно, да? Моей единственной ролью было вертеться у шеста в костюме пожарного. Однако по ее словам, была в этом некая грусть и страсть и боль и им как раз не хватает актера. Я провел в театре всю ночь, танцуя, разучивая тексты. Это как бы было прослушиванием, хотя куда я не знал и до сих пор не до конца понимаю. Потом я попросился переночевать там. Нет, ты не подумай, у меня с ней ничего не было. Мне просто не хотелось уходить оттуда, хотелось умереть прямо там и остаться навечно. Понимаешь?

– Ты давай не зарекайся. Мы и так тебя вчера на тот свет отправили, – смеясь, сказал Хава.

– Это уж точно! Чего только не передумали. И все-таки если бы ты видел, как люди тебя искали. Не хуже знаменитости, между прочим. Всем скопом, – сказал Окурок, сопровождая все активной жестикуляцией, показал и толпу и даже некоторых отдельных личностей и даже ту самую женщину, которая накормила нас в тот день, хотя о ней он не сказал и слова.

– Точно! Мы же еще никому не сказали, что блудный сын вернулся. Завтра пойдешь и поблагодаришь каждого. Понял? – сказал я, хотя, казалось бы, прозвучало это все в шутку, я был серьезен и Бад это точно понял. Была у него такая особенность понимать все, Хава говорил, что он слушает не ушами, а сердцем, вот у него и получается.

Сакура сидела очень тихо, еле дыша, но никогда такой живой я ее еще не видел. Она улыбалась, иногда издавала подобие смешка, похожее больше на кашель, но тело ее, кажется, сейчас согнется пополам, тонкое слабое деревце во время урагана. Она казалась такой маленькой и беззащитной в своей длиннющей ночнушке синего цвета, которая покрывала всю длину ног. Я чувствовал, что ей не очень хорошо, но если бы я спросил, окликнул ее, то мог бы нарушить то незабываемое единение нашей семьи, чего она бы мне, скорее всего не простила. Потому я тихонько пододвинулся к ней, пока парни болтали о новом проекте Окурка, сел рядом и обнял за плечи, так, что она смогла положить свою голову мне на плечо. Она размякла в моих руках, буквально рухнула, держась все это время из последних сил. Она взяла меня за руку и начала вырисовывать какие-то буквы, возможно, составляла слова, которые я не мог разобрать, у загадки должен быть свой собственный шифр, свой язык, которым она обладала в совершенстве. Я не заметил, как пришла Тушенка. Она тихонько примостилась у меня на коленях, вытянув лапы к Сакуре. Я снова был готов разрыдаться. Но на этот раз от счастья. Полного и абсолютного, несомненного счастья. Я встретил его здесь, в маленькой грязной квартирке на окраине города. Здесь и нигде больше во всей вселенной.

5

Этот месяц прошел слишком быстро, пролетел над моей головой словно пуля, стремительно и мимо. Я отметил свой день рождения и теперь мне официально тридцать. Я не разговаривал около недели, слова просто не хотели выходить из потрескавшихся губ, устроив бойкот. Этот день рождения я перенес куда болезненнее, чем предыдущие двадцать девять, даже в десять лет я не испытывал такого, хотя именно тогда я впервые столкнулся с кризисом. Месяц прошел как в тумане, белая пелена затянула мои мысли и память. Отдаленные осколки воспоминаний всплывают в голове, но кажется, это было не со мной, паззл не собирался, было утеряно слишком много элементов.

В свой день рождения я проспал весь день, ежегодное событие. А когда проснулся, у моей кровати сидели друзья с тортом и высившейся из его основания свечой, которая уже выгорела, и воск узором растекся по белому крему. Я съел его, не почувствовав ни вкуса, ни удовольствия, улыбаться было тяжело, невыносимо, но это единственное, что я мог сделать для них, я правда пытался.

Прошло около месяца с того момента как я ворвался на страницы будущей книги, потоптавшись на месте, оставил жалкий абзац, на котором далеко не уедешь. Я задумался, а сколько на самом деле у меня в планах книг, которые так же ждут своего часа? Более пяти больших романов, сборник рассказов и цикл фэнтези и им далеко уже не месяц. Несколько лет. И даже этих нескольких лет мне не хватило на то, чтобы закончить хотя бы одну главу. А месяц по сравнению с ними совсем ничего не значит. Но что еще произошло за этот месяц так это то, что в голове моей уже успела родиться новая история. Еще один мучитель. Где-то в черепушке, в темном пыльном закоулке живет неугомонная семья мыслей-кроликов, которые плодятся со скоростью света. И эта история, такая на самом деле ненужная ни миру, даже воображаемому, ни мне, все просится наружу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.