Очерки смутного времени 1985–2000

– Это все правильно, – задумчиво проговорил высокий красавец, к которому преимущественно я обращался. – Но ведь откажись я – меня же в тюрьму посадят.

– Ну и что?

– А в тюрьме сидеть – стыдно.

– Так это смотря за что, – продолжал я настаивать. – Ведь за правду же! Толстой, например, мучился, что не пришлось ему отсидеть за свои убеждения…

– Стыдно в тюрьме сидеть, – твердо повторил он.

С горечью приходится признать: нет у нас гражданского мужества. (Американские парни, например, протестуя против войны во Вьетнаме, демонстративно жгли свои военные билеты перед Капитолием.) Впрочем, сын мой Митька, когда его призвали, в ответ на мой вопрос, перед самым прощанием, сказал: «Туда – ни за что не пойду». И я уверен: сдержал бы слово.

* * *

Когда об этой неправедной войне заговорили наконец в средствах массовой информации, одна из первых передач, как помню, была посвящена вернувшимся оттуда несчастным искалеченным мальчишкам, проходившим реабилитацию в каком-то госпитале. В одном отделении с ними оказался ветеран Великой Отечественной, рана которого заставляла его ежегодно ложиться на лечение. И вот дурак репортер принялся радостно сколачивать сюжет этакого «окопного братства», так сказать, преемственности воинской славы. Контуженные, психически надорванные калеки, явно не понимая, чего от них хотят, пытались бодриться, старик неохотно поддакивал, а потом не выдержал: «Да ведь я Родину защищал! А эти…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Достаточно вспомнить подставленные под разгром войска западных округов, гигантский киевский котел 41-го, поглотивший четыре армии Юго-Западного фронта (более 40 дивизий – около полумиллиона военнопленных), харьковский котел 42-го, открывший немцам почти беспрепятственный путь к Волге и на Кавказ (и именно тогда последовал подлый приказ № 227, обращенный к измотанным бойцам разбитых, отступающих частей, трактуя их «трусами» и «паникерами»), да и многое другое, скатившееся с него, как с гуся вода, поскольку все свои бездарные промахи, стоившие неисчислимых жертв, умело сваливал на расстрелянных генералов.

2

Никулин Н. Воспоминания о войне.

3

Вспомним хоть наших моряков, сошедших с кораблей, чтобы сражаться на суше, и их категорическое нежелание менять свои демаскирующие бушлаты, тельняшки и бескозырки, за которые приходилось расплачиваться жизнями, на полевую форму пехоты.

4

И вот теперь (2013 год) угрюмый образованец, нынешний министр культуры, и вместе с ним известный эрудит с бородой мудреца, чемпион интеллектуального телевизионного шоу, с апломбом объективных ученых, ссылаясь на статистику похоронок, уверяют нас, что наши потери в этой войне вполне соизмеримы с немецкими и даже уступают им в количестве. Статистики! А миллионы военнопленных, которых до смерти морили за колючей проволокой и добивали потом уцелевших в сталинских лагерях? А целые армии, растаявшие в окружении? А бесчисленные братские могилы, где на сотню захороненных приходится лишь десяток опознанных имен на обелиске? А бессчетное множество безымянных тел, до сих пор гниющих без погребения по лесам и болотам? О них не писали похоронок, часть из них (причем, очевидно, меньшая) числилась пропавшими без вести, как и мой отец, тянувший телефонную связь в то время, как немцы внезапно перешли в наступление на Балатоне, и мама получила письмо от его друзей: «Надейтесь, Люба! Мертвым Семена никто не видел…» Недаром главным мемориалом этой войны стала могила Неизвестного солдата.

5

«Добровольцами шли, как ни странно, интеллигенты, – подтверждает Окуджава. – А так война была абсолютно жестокой повинностью».

6

Плебейская ненависть бездарного дилетанта к военспецам (да и ко всяким «спецам») общеизвестна. Тухачевский, которому сталинисты злорадно приписывают провал этого наступления, вынужден был гнать вперед армии Западного фронта, подчиняясь воле партийного руководства, ослепленного утопическими фантазиями о встречном восстании польского и немецкого пролетариата. В ходе этой авантюры командующему, конечно, трудно было избежать определенных тактических ошибок (в отличие от его действий на Восточном и Кавказском фронтах против гораздо более сильных противников). Настоящая вина лежит на Сталине, который, в качестве представителя того же самого руководства (член Реввоенсовета), преступно саботировал распоряжение главкома о переброске части Юго-Западного фронта к Варшаве. Сыграло роль, очевидно, и тщеславное стремление Сталина себе приписать взятие Львова (несостоявшееся).

7

Ну что им стоило – своевременно раздавить прохвоста! Он их опередил. Им, воякам, в голову не могло прийти, на что этот прохвост способен.

8

И не в Тухачевском, в общем-то, дело, а в той сложившейся четкой иерархии командного состава с его профессионализмом, боевыми заслугами, взаимным доверием, слаженностью, инициативностью, – иерархии, без которой войско существовать не может и которую разрушил кремлевский самодур, изъяв большую часть опытных командиров высшего и среднего звена, а взамен засорив армию политработниками и особыми отделами, посеяв в ней тотальную подозрительность и лично, с самоуверенностью невежды, вмешиваясь во все мелочи производства вооружений и планирования военных операций.

9

Никулин Н. Воспоминания о войне.