Нирвана

А любители азарта и рады были.

Больше всего в игре лихорадило молодого майора. То ему неожиданно крупно везло, то при отличной карте он делал банальный неверный ход и крупно проигрывал. Поэтому состояние его кошелька оставалось все время примерно одинаковым. На этом фоне медленное, но уверенное обогащение Малыша не слишком бросалось в глаза. Ну а дальнику и обру, хоть и бывшим постоянно в проигрыше, казалось, что они в любой момент смогут отыграться, следует только дождаться удачной карты и вовремя разгадать задумки соперников. Все настолько увлеклись, что, когда объявили обед, картежники попросили своих приятелей и друзей принести их порции в кубрик.

Обиженная Клеопатра сделать это для Танти и не подумала. Хоть таким образом она хотела оторвать его от игры. Зато Гарольд не погнушался доставить другу целых две порции. Для принесенных блюд освободили тумбочки из зажимов и сдвинули рядком, и теперь игроки могли есть, не отрываясь от игры. Ну а когда насытились, то настроение у тех, кто выигрывает, поднялось еще выше. Тут уже во всей своей красе выступил Малыш. Причем он успевал не только отлично играть, весьма интенсивно увеличивая свой выигрыш, но и вести отвлекающие философские беседы с партнерами, увлекательно разглагольствуя на различные темы, а порой даже кидать в сторону основной группы интенсивно спорящих офицеров короткие вопросы и острые замечания.

В некоторых случаях Тантоитан Малышу грамотно подыгрывал, исполняя свою оговоренную роль несколько зашоренного правилами, жадноватого, но очень мечтающего выиграть индивидуума. Делал вид, что сердится, обижается на невинные подтрунивания, а посему и делает неверные ходы. А при малейшем выигрыше пытался разыграть вселенскую радость:

– Ну вот! Я знал, что Фортуна на моей стороне! Вот это запись! Приятно видеть такие суммы!

– Экий ты злорадный, – кривился Малыш, хотя сам проиграл на данной раздаче чисто символическую сумму. Основной урон понесли дальник и обр. – Да ты за наш счет хочешь себе внешнекосмический флайер купить?

– О! Отличная идея! Мне как раз скоро жениться, так что будет моей супруге свадебный подарок. – Танти оглянулся на увлеченную разговорами Клеопатру и вновь вернулся к игре. – Ведь у семейного человека расходов многократно больше, чем у холостяка…

– Ага! Значит, так?! – делал вид, что сердится, Малыш. – Решил на наших скромных жалованьях создать для себя персональный рай? Но учти: нельзя стать миллиардером, обкрадывая честных людей. Только если – нечестных. А мы ведь с вами, ребята, – апеллировал он к проигрывающим коллегам, – как раз самые что ни на есть честные и скромные.

Те согласно кивали. Набирались решимости. Рисковали в очередной раз. И… благополучно проигрывали. Причем вместе с Парадорским. И крупно проигрывали! Но и в этом случае Малыш старался внушить им оптимизм и веру в будущее, занося свой личный выигрыш как бы в заслугу не только себе, но и парочке маститых игроков:

– Как мы его! Ха-ха! Будет знать, как с ветеранами за один стол садиться. Это не из автомата стрелять или кулаками махать, здесь мозгами думать надо. Эй, Николя! – Он обратился к своему старому приятелю. – Будь добр, подай там бутылку водки из моего багажа. Хочу угостить моих новых приятелей в честь выигрыша.

Финал оказался вполне закономерен. Что обр, что дальник проигрались не просто в пух и прах, но и денежные вливания со стороны своих приятелей спустили по полной программе. Причем молодой майор выиграл из этой общей суммы всего лишь пятую часть, но, следуя выбранной для себя роли, радовался как ребенок и первым делом умчался к своей невесте делиться радостными новостями. Тогда как Малыш, разливая остатки водки по стаканам проигравшим, вздыхал и сетовал на жизненную несправедливость:

– Везет же некоторым! Видимо, и в самом деле счастливчик! – как будто это не он только что выверенными жестами аристократа разложил по карманам четыре пятых выигранной суммы. – Ладно, ребята, не повезло сейчас, повезет завтра! И будем держаться этого жизненного кредо! Рад был познакомиться. За вас, за наше поступление в Дивизион! Придется ведь вместе служить…

То есть он получался как бы ни при чем, еще и в сегодняшний день возвращал «невезучих», напоминая о совместной службе. А Тантоитан, мол, если и выиграл, то только благодаря массированным случайным совпадениям, которые сводятся на определенном жаргоне всего в два слова: «Масть пошла…». На него вроде как и обижаться нельзя, но и посмеяться не получится: хоть не все, но ведь выиграл! А чуть позже Малыш и сам поспешил в гущу веселой компании, отвергая пожелания еще двух дальников сыграть в другую карточную игру и там показать свое мастерство:

– Да нет, я в «кинга-пятнадцать» вообще не силен. Да и хочется десантуре несколько конкретных вопросов задать. Все-таки они единственные из нас, кто непосредственно в близком бою сражался лицом к лицу с горбатыми пьяницами.

И спрашивал. Очень настойчиво, интересно спрашивал. А чтобы лучше отвечали, не пожалел очередные две бутылки водки из своих стратегических запасов. На их большую компанию такой мизер алкоголя опьянения не принес, зато веселье и настроение поднял однозначно. И к моменту гипотетического отбоя все так расшумелись и расслабились, что перешли к песням. Обры, к тому времени отбросив обиды и спесь, тоже присоединились, а вот дальники так и не откликнулись на неоднократные приглашения. Мало того, когда на короткое мгновение зависла пауза после окончания песни, один из друзей побитого толстяка недовольно воскликнул:

– Сколько можно шуметь?! Отбой уже прозвучал!

На что самая бойкая старшая лейтенант предложила своим новым приятелям:

– А пошли еще часик у нас в кубрике посидим? Там даже уютнее.

Так что посиделки и песнопения с жаркими спорами продлились до условного утра. И только за несколько часов до прибытия на планету Нирвана сплоченная довольная компания решила закругляться с пением, спорами, анекдотами и расходиться для короткого сна. Вот тогда обр-блондин, который проигрался в карты, приостановил Малыша в коридоре на общей палубе:

– Можешь не оправдываться и не подумай, что я жалею о своих потерянных в игре галактах. Наоборот, благодарен тебе за науку. Но только полчаса назад до меня дошло: ты контролировал всю игру. Не знаю, как тебе это удавалось, но наверняка и майору ты дал выиграть столько, сколько посчитал нужным.

– О, дружище! Это уже паранойя! – душевно рассмеялся Малыш. – Так можно и мать родную заподозрить во всех тяжких грехах, когда ищешь оправдания для самого себя. Просто я не поддавался эмоциям, использовал все представившиеся мне шансы по максимуму, а вы слишком хотели обыграть именно одного человека. Вот вам и обломилось.

– Ладно, ладно! Не оправдывайся, – несколько грустно заулыбался блондин. – Я ведь сразу предупредил, что не в обиде. Но теперь уже точно больше ни разу в жизни с тобой за один карточный стол не сяду. А то и вообще в себе азарт искоренить попытаюсь. В любом случае он для воина – помеха.

– Да, тут ты прав, – понурил голову обладатель основных выигрышей. – Пагубная страсть, сам давно мечтаю избавиться…

– Эх! Натурально у тебя получается! – уже от всей души рассмеялся обр, похлопывая коллегу по плечу. – Мыслитель! Тебе на роду написано стать великим философом.

– Ха! Если все время мыслить, то на что же тогда существовать?

– Вот-вот! Два моих месячных жалованья ты уже сегодня заработал себе на существование.

Но, делая такой вывод, офицер – оператор боевых роботов не выглядел подавленным или расстроенным. Видимо, и в самом деле вынес из своего нового знакомства полезные, далеко идущие соображения.

Глава 6

3594 г. середина осени, Нирвана

Посадка на планету прошла буднично, в штатном повседневном режиме. Причем на этот раз обошлось без экстраординарных встрясок и перегрузок, как случилось при старте. Полоса климата здесь считалась более зимней, чем летней, и на данный момент температура воздуха составляла минус шесть градусов по Цельсию. Без снега, но морозец после перегретого транспорта пробирал сразу. Благо что теплые куртки, на которых и знаки отличия было трудно разобрать, имелись у всех.

В космопорту, поверхность которого была сделана из загальского асфальта, группу из тридцати офицеров встречал внушительный майор с застывшим на лице снисходительным выражением закоренелого служаки и опытного ветерана-всезнайки.

Дождавшись, пока прибывшие выстроятся в единую шеренгу, выставив свой багаж перед собой, он начал с общего приветствия, а потом продолжил:

– Меня зовут Минри Хайтек. Заместитель командира Дивизиона по комплектации. На данной Кафедре я буду вашим командиром, непосредственным куратором. Все вопросы интеллектуальной стажировки, ваших проверок и окончательных экзаменов находятся в моем ведении. Все ваши личные дела прибыли вместе с вами, так что знакомиться будем на ходу, во время вашего расселения в жилом корпусе и на первой лекции общего введения. – Минри Хайтек стал прохаживаться перед строем, строго рассматривая выстроившихся офицеров, каждого в отдельности. Причем не скрывал своего удивления, что на правом фланге, несколько не соответствуя общевойсковым понятиям, стоят самые молодые и нахальные. – Мне тридцать два года, имею полный бант боевых орденов Витязя и некоторые другие награды. Солидный опыт в преподавательской деятельности, последний год – старший инструктор по боевым единоборствам при Высшей имперской военной академии. Понимаю, что каждый из вас прибыл сюда после солидной заявки стать самым лучшим из лучших. Наверняка у большинства из вас и награды имеются, не меньшие, чем у меня. Но буду со всей строгостью блюсти правила поведения внутри коллективной иерархии. А посему… – Он дошел до правого фланга, остановился против молодого офицера и вознамерился с первого часа заняться соответствующим воспитанием. Но только сейчас рассмотрел майорские знаки различия, и это его несколько сбило с мысли. – …А посему… хм! Следовательно… вы все… да и остальные тоже… обязаны строго, можно сказать, скрупулезно подчиняться каждому пункту внутреннего устава.

Так и не придумав, к чему придраться, замкомандира Дивизиона двинулся к левому флангу, присматриваясь к офицерам еще внимательнее. Но по его лицу читалось явно, что своего коллегу с таким же майорским званием он квалифицировал однозначно и верно: «Штабной выскочка!» И прежде чем не просмотрит его личное дело, больше с ним общаться не желает. Во время движения он стал довольно монотонно перечислять правила поведения на планете Нирвана в целом и в жилом городке Кафедры Интеллектуальной Стажировки в частности. Дошел до конца строя и удивленно задвигал бровями при виде того самого Куска Сала. Причем на этот раз он не смог удержаться от прямого вопроса:

– А кто это у нас тут такой… хм, красивый? – На опухшее лицо дальника вообще было трудно смотреть без содрогания. – Да вы, капитан, никак к нам из госпиталя сбежали?

– Никак нет, господин майор, – довольно бодро, хоть и с жуткой шепелявостью, отрапортовал толстяк. – Просто небольшая бытовая травма. Неудачное падение по трапу.

Кажется, распространяться на тему состоявшегося в кубрике поединка офицер не собирался. Да оно и лучше было, ведь узнай куратор о причине ссоры, мог бы сразу на том же транспорте отправить обратно на прежнее место службы. Уж по поводу слишком строгого отсева среди кандидатов в Дивизион ходили целые легенды. Но вот Минри Хайтека такой ответ не удовлетворил, опыт у него и в самом деле имелся немалый.

– Падение по трапу? Да прямо вот так – зубами, ухом, скулой и тому подобным?

– Так точно! Но поверьте, пустячные ссадины отвлекать меня от службы не будут.

– Да верить-то хочется. Но что с тобой тогда на полосе препятствий случится? Тут у нас почти такая же, как и в самом Дивизионе. А там – одна из самых сложных в Галактике. Порой и погибают воины при ее прохождении. Так что мне страшно становится: если ты на камбуз так спешил и себе личико изуродовал, то что с тобой на легкой боевой разминке произойдет?

– Готов хоть сейчас доказать делом, – продолжал упорствовать толстяк, – что мои раны – досадная случайность и недоразумение.

– М-да? Ладно, докажешь, я тебе в первую очередь возможность предоставлю. – Куратор двинулся к центру строя, оглядывая всех строгим взглядом. – Да и обязательно выясню причины этого «недоразумения». И наверняка узнаю, кто конкретно из боевых товарищей помог нашему безразмерному коллеге так неудачно скатиться по трапу.

Судя по нескольким вырвавшимся смешкам, к толстяку отныне грозило приклеиться совсем иное прозвище: «Безразмерный». Хотя оно в любом случае могло оказаться предпочтительнее, чем Кусок Сала.

Дойдя до места по центру строя, Хайтек заметил, что два боевых десантных флайера уже загрузили в свои трюмы доставленный груз, и решил, что пора завершать предварительное знакомство.

– Какие будут вопросы? – Заметив поднятую женскую ладонь, кивнул: – Да?

– Старший лейтенант Лидия Шелди, – представилась девушка. – У меня вопрос чисто географический: Кафедра находится в зоне льда или раскаленной пустыни?

– Если вы мечтаете позагорать, госпожа старший лейтенант, то спешу вас обрадовать: смуглая кожа вам обеспечена. А если предпочитаете прохладу, то тут вам тоже повезло: мы будем отрабатывать выживаемость в условиях вечного льда. Для этого не придется даже на полюс лететь. Ледовые лабиринты в двухкилометровой толще уже начинаются через сотню километров от данного космодрома. Еще вопросы будут? Тогда… на первый-второй рассчитайсь! – дал он неожиданную команду. – Первые номера два шага назад! Вторые берут свои вещи и бегом марш во флайер номер два. Веселей, веселей! Теперь первые номера бегом марш в первый флайер. – И уже сам, двигаясь к загружаемым аппаратам, проворчал себе под нос с явным недовольством: – А то выстроились совсем не по уставу! Видимо, эти выскочки из штабов совсем совесть потеряли. И кто это, интересно, так безразмерному дальнику рожу отрихтовал? Неужели его же приятели темную устроили? Потому как иные стажеры даже количественно не подходят под дело мордобоя. Ладно, разберусь…

Кафедра Интеллектуальной Стажировки будущих служащих Дивизиона, которая прикрывалась вывеской научно-исследовательского института, возводилась лет двадцать назад по самым современным и дорогостоящим технологиям. Даже сейчас подобная внутренняя начинка зданий считалась большой редкостью. А внешне выступающее из скалы здание было стилизовано под участок древнего города с куском крепостной стены. Несколько непривычно, мягко говоря. Тем, кто видел постройку первый раз, не удавалось удержаться от восторженных восклицаний. Ведь только что флайеры на приличной скорости снизились к зубчатым скалам, покрытым вечными снегами и ледниками, пронеслись по совершенно темному ущелью, резкий поворот и… Вместо ожидаемой долины – широкое ответвление в сторону и подсвеченный отовсюду светом прожекторов участок древнего города из ярко-желтого камня. Даже полоска дневного света над головой, слегка затененная бронированным пластиком, могла показаться совершенно неуместной. В любом случае создавалось впечатление освещенной солнечным светом сказки.

Как тут не восхититься!

Местный пилот, ведущий флайер с первыми номерами, на громкие восклицания самодовольно рассмеялся и воскликнул:

– Добро пожаловать в рай и ад Седого ущелья!

В ответ Малыш сразу же стал экспансивно восторгаться:

– Чудесно! Если перед нами ад, то мне здесь очень нравится.

– Спешу разочаровать, – посерьезнел пилот. – Сказочно смотрится Кафедра не только снаружи, ну и внутри благодаря своим уникальным новинкам. А вот ад – несколько в ином месте, во второй части ущелья. Мы чуть раньше свернули…

– Местные монстры? – без всякого страха заулыбалась Клеопатра. – Или жуткие растения, растущие на раскаленной магме?

– Гораздо хуже! Там – полоса препятствий. И я рад, что мне не приходится сдавать на ней зачеты. Не гожусь для вашего Дивизиона.

Тантоитан оглядел своих снисходительно улыбающихся друзей, среди которых выделялись широко раскрытые глаза Малыша. И хмыкнул:

– Ты тоже рад будешь показать свою удаль?

Но вместо положительного ответа получил жалостное стенание:

– Обманули!..

На эту провокацию откликнулся уже хорошо знакомый обр-блондин:

– Интересно, в чем это такого картежника обмануть можно?

– Во всем! Ты только подумай, – они уже подхватили свои вещи и спускались по трапу, – нам обещали сколько-то месяцев интеллектуальной стажировки. Еще раз вдумайся: интеллектуальной! А что взамен? Все та же тупая физическая муштра на пределе человеческой выносливости. Разве ума от этого прибавится?

Все поняли полюсность мышления, улыбнулись, и только Тантоитан, пряча смешинки в глазах, продолжил тоном занудного инструктора:

– Ума от этого не прибавляется, но он остается целее – однозначно. Так что здешняя полоса – это не только место для развлечения, но и стартовая полоса для твоих будущих подвигов.

– Ха! Опытный воин должен придерживаться иной поговорки: в жизни всегда есть место подвигу, надо только держаться от этого места подальше.

– Может, тебе и служить не нравится? – возмутилась Клеопатра.

– Да вот сам никак не пойму, чего это я среди вас делаю?

Присоединившийся к ним Николя прекрасно слышал последние слова, поэтому не постеснялся дать некоторые разъяснения:

– Да вы его не слушайте. Это он так рисоваться любит. На самом деле секрет у него один существует, из-за которого он в армии еще и на пенсии останется постреливать.

– Что за секрет? – подыграл одному из лучших пилотов Парадорский.

– Очень жуткий секрет: наш Малыш больше ничего в жизни делать не умеет. Его даже в поливальщики цветов не возьмут, потому что он не знает, с какой стороны за шланг взяться.

Так как Малыш смеялся громче всех, а чернокожий Алоис лишь натянуто улыбался, складывалось впечатление, что он сам и придумал про себя подобный прикол.

Подтянулись остальные к главному входу, где уже возвышался на верхней ступеньке Хайтек. Кажется, веселье среди личного состава куратору не нравилось.

– Какие смешливые попались, – ворчал он, подзывая к себе сержанта из караульной службы. А потом, обращаясь к тридцати прибывшим офицерам: – День прибытия – без занятий. Считается ознакомительным. Ужин через час. Постарайтесь провести этот вечер с пользой, познакомиться с внутренним устройством здания. Пройдитесь по аудиториям и лабораториям, саунам, бассейнам, тренажерным залам. Разве что запрещено спускаться в подземный бункер, далеко и тягостно. Для поселения вам выделена жилая галерея под номером четыре. Боец интендантского взвода внесет вас в списки проживающих и все покажет. В комнате – по два человека. Расселяетесь сами. Справитесь? Не подеретесь?

– Никак нет! – откликнулись сразу несколько стажеров. – Чай, не юные салаги.

– Как сказать, как сказать… Вперед! – Но сам Хайтек не отправился в иное место, как показалось вначале, а протопал следом за новичками в четвертую галерею и, встав на перекрестке коридоров, стал пристально наблюдать за расселением. Кажется, он не слишком-то поверил, что обойдется без трений и разногласий. Но все вроде проходило чинно и на удивление мирно. Явные ветераны дали право первого выбора молодым и только потом стали заселять оставшиеся комнаты.

«Майор-штабист» выбрал комнату самую первую от перекрестка, продиктовал сержанту интендантского взвода две фамилии и вместе с молодой красоткой стал заволакивать вещи внутрь. Вот тут внешняя невозмутимость и терпение куратора дали солидную трещину. Не скрывая своего недовольного ворчания, он приблизился к только что захлопнувшейся двери и без стука открыл. Хотел высказаться с язвительностью и сарказмом, но уже скинувшая верхнюю куртку капитан вызверилась на него:

– Чего надо?! В детстве стучать в дверь не научили?! Или руки больные? Так мы разрешаем и ногами к нам стучаться!

Он такой дерзости и нахрапистости Хайтек сбился с мысли, а лицо его стало наливаться краской:

– Как?! Кто такие?! Это вам не там! И почему нарушаете, э-э… так сказать…

Тантоитан постарался сбить напряжение несколько показным рвением и исполнительностью:

– Майор Парадорский и капитан Ланьо! Прибыли на стажировку как выпускники, закончившие с особым отличием Восьмой Секретный Корпус.

Тогда как его любимая и не подумала в чем-то оправдываться:

– По уставу при подобных поселениях позволено офицерам селиться смешанными парами. Тем более что мы уже более пяти лет считаемся мужем и женой.

Но куратор застыл в каком-то ступоре, усиленно пытаясь вспомнить:

– Где-то я ваши фамилии слышал… И совсем недавно! Хм… что за напасть?.. Ваши родители военные?

Парадорский тоже сбросил теплую куртку, и теперь на его обмундировании стали заметны орденские планки. Затем продолжил отвечать совершенно спокойным тоном:

– Я круглый сирота. Моя невеста имеет только отца и брата, которых и близко нельзя назвать военными. Может, наши фамилии просто созвучны с другими?

– Может быть, может быть… – Хайтек тоже видел выступление императора, но, невзирая на свою отличную память, все еще не мог связать стоящих перед ним офицеров с теми самыми героями хаитанских событий. Но вот его взгляд зафиксировался на знаке ордена «Изумрудного Листка», и брови стали сходиться к переносице: – Майор, за что вам дали сразу два внеочередных офицерских звания?

Понимая, что замкомандира Дивизиона и так вот-вот вспомнит оглашенные императором фамилии и сопоставит с наградами и юностью, Танти не стал скрывать:

– Первое внеочередное звание мне дали за участие в событиях на Хаитане.

– А-а!.. – не удержался от восклицания куратор. Затем посмотрел на капитана Ланьо и опять повторил: – А-а!.. – после чего смешно развел руками, попытался добродушно улыбнуться, хотя получилась какая-то ужимка, и признался: – То-то я смотрю, вы какие-то не такие…

– Да нет, господин майор, – словно нерадивому ученику, стала выговаривать Клеопатра. – Мы самые что ни на есть такие. Вполне адекватные, вполне дисциплинированные офицеры. Только и стараемся жить по уставу.

Кажется, Хайтек мог много чего наговорить по поводу неуставных отношений, но развивать эту тему не стал. Видно, у него еще в голове не уложилось до конца, кто перед ним и как теперь с этой парочкой общаться. Невзирая на возникшую вдруг симпатию непосредственно к девушке, он ничего не мог придумать в продолжение разговора. Вдобавок еще в голову пришло озарение, что и вся остальная молодежь может оказаться выходцами из того самого героического десятка космодесантников. Следовало немедленно просмотреть и изучить сопроводительные документы всей группы. А уже потом вырабатывать определенную линию поведения.

Он опять развел руками и дал милостивое разрешение:

– Ладно, располагайтесь, как вам удобно…

И вышел. Даже дверь вполне деликатно, но плотно за собой прикрыл. Чем тут же воспользовался Тантоитан, хватая свою любимую в объятия и заваливая на кровать. При этом он пытался поймать губами поцелуй и одновременно приговаривать:

– У-у! Как он меня достал! Тут нам в кои веки своя комната досталась, а он с нравоучениями решил влезть.

– Скажи мне спасибо, что я его на место сразу поставила.

– Спасибо, спасибо, спасибо…

Наконец их уста соединились, и некоторое время влюбленные с упоением предавались затяжным поцелуям. Но и тут их надолго в покое не оставили. Дверь содрогнулась от нескольких ударов кулака и голоса Гарольда:

– Эй, сладкая парочка! Вы идете с нами на поиски столовой? Или любовью сыты?

– Стенеси! Ты несносный и невоспитанный! – крикнула в сторону двери Клеопатра. – Стучать надо нежно и деликатно…

– Так мы остаемся? – обрадованно зашептал Танти.

– Еще чего! – сердито зашептала она в ответ. – Потом будешь кричать, что ты голоден как шуршон, и доставать меня поисками пищи. С тебя станется и меня загрызть! Поэтому… – Она повысила голос и опять крикнула в сторону двери: – Гарри! Подождите десять секунд, мы уже выходим! – Но заметив, что возлюбленный не хочет ее отпускать, добавила с угрозой: – Или мне перебираться с вещами к Лидии?

– Шантажистка! – Молодой майор вскочил, в два прыжка оказался возле двери и ворчливым голосом продолжил: – Долго тебя еще ждать?!

– Ах ты… – его любимая попыталась испепелить взглядом, одновременно оправляясь перед небольшим зеркалом и пряча под берет растрепавшиеся волосы. – Будешь вечером свои провинности замаливать…

– Каким способом?

– Узнаешь! Месть моя будет страшна! За мной!

Она первой выскочила в коридор, присматриваясь к остальным и с удовлетворением замечая, что тройка пилотов как-то вполне органично влилась в их компанию. По всей видимости, и Тантоитану это понравилось. Пока они шли к столовой, он рассмотрел, как Гарольд с Малышом о чем-то заговорщицки перешептываются, Николя ведет заумный диспут о современной технике с Арматой, и даже Алоис Полсат пытается что-то обсудить со старшим лейтенантом Лидией Шелди.