Иллюминатор

Иллюминатор

Евгений Волохин

© Евгений Волохин, 2019

ISBN 978-5-0050-4098-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Главный меценат издания книги:

Андрей Хватов

Меценат издания книги:

Ольга Тропашко

Проект значительно поддержали:

Николай Волков

Кирилл Алмазов

Антон Попов

Алексей Филиппов

Анна Бабаева

Маргарита Панчикова

Галина Бегунова

Отдельное спасибо всем и каждому.

Автор обложки:

Валерия Лямеборшай

Глава 0. Оставь надежду

Вещи Роджер начал собирать за два часа до выхода из дома. То есть, около десяти часов вечера. В небольшом чемодане, еле достававшем ему до середины бедра, он умудрялся хранить всю свою жизнь. Три футболки, двое штанов – джинсы и хлопковые брюки, две рубашки, одна в зелёную клеточку, вторая с длинными пальмами и солнцем на закате, солнцезащитные очки – марки рэй бан. Конечно, китайская подделка. Разницы с оригинальными никакой, да и кому какое дело. Пара комплектов нижнего белья, носки. Гель для душа, два в одном. Пауэр-банк, то есть переносная зарядка, на пятнадцать тысяч ампер – хватало на семнадцать полных зарядов, зарядка для ноутбука и небольшой комплект лекарств: таблетки от головы, живота и простое обезболивающие, так, на всякий случай. Остальное же, что могло понадобится в любой момент, было в рюкзаке. Ноутбук, записная книжка с несколькими ручками, электронная книга. Роджер хоть и не слишком любил этот этап развития литературных технологий, но уступил. С его работой и графиком поездок таскать с собой несколько обычных книг было проблематично. А одной – не хватало. Читал он быстро и много.

Он ещё раз перепроверил все вещи и, закрыв чемодан на молнию, поставил его в коридоре гостиничного номера. Рюкзак занял место рядом. Вздохнув, Роджер сел на незаправленную кровать и медленно лёг на спину. Белый потолок со странной люстрой никак не отреагировал на уставший взгляд мужчины. Решив попробовать поспать перед очередной тяжёлой поездкой, он поставил будильник на без двадцати двенадцать часов ночи, разделся и забрался в кровать. Уснуть было тяжело. Перед отъездом всегда было так. Он не мог заниматься обычными делами, а смотреть телевизор попросту не хотелось. Перед долгой поездкой он всегда тяжело находил себе и место, и занятие.

В два часа ночи он должен быть в аэропорту Шереметьево, чтобы сесть там в очередной огромный боинг и выдержав девять с половиной часов полёта, выйти в японском Токио. Там его встретит водитель и отвезёт в отель. Очередная командировка. Очередной перелёт. Очередная потеря времени, нервов и сил. Очередная, очередное, очередное. Как много этого слова и этих действий. Но ему за это платят, причём платят довольно нескромно – восемь тысяч евро в месяц. Деньги эти просто лежат у него на банковском счете и он их почти не тратит, работы слишком много и нет даже простых выходных, чтобы порадоваться миллионам, буквально, на счете. Ходит он в старой, но ещё выглядящей вполне достойно, одежде, пользуется трёхлетним ноутбуком и смартфоном. Желания – обычные, мечты – средние.

В Японии он проведёт пару встреч, расскажет очередные прописные истины на тренингах, семинарах и конференциях, немного погуляет по городу и окрестностям и закрывшись в номере класса люкс, выпьет в одно горло бутылку дорогого коньяка и завалится спать под расслабляющую музыку. Возможно, вызовет девушку. Или девушек. Но скорее всего, просто уснёт.

Уснёт тогда, в будущем. Сейчас же Роджер заснуть никак не мог. Те самые пару часов перед полётом он всегда старался провести как можно быстрее. Поспать, поиграть во что-то, посмотреть что-то. Но всегда это не удавалось. Точнее, почти никогда и не удавалось. Роджер упрямо выходил из дома, или, скорее, из очередного отеля, вызывал такси и ехал в аэропорт. Где-то на грани сознания он всегда боялся, что опоздает на рейс, даже если приезжал в аэропорт за четыре часа до вылета. Страх, оставшийся от родителей, собиравших чемоданы за неделю до поездки.

Так случилось и сегодня. Бросив бессмысленную попытку упасть в сон, Роджер сбросил с себя одеяло, умылся и оделся. Взглянув на стоящий в коридоре закрытый и забитый сложенными вещами чемодан, он задумался. Поборовшись две секунды со своей вечной паранойей что-то забыть, он в очередной раз сдался и подойдя к чемодану, положил его на пол и открыл. Через минуту все вещи были вынуты из чрева туристического идола и аккуратно разложены вокруг выпотрошенного и униженного бога поездок.

Осторожно, будто стараясь не спугнуть вещи, Роджер всё пересчитал и перепроверил в голове и сложил всё обратно. Бессмысленное занятие, как, впрочем, и всё остальное. Рюкзак подвергся такой же проверке, но отделался лёгкими ушибами, вещей там было мало.

Чемодан готов, документы в куртке, в номере более-менее убрано. Он хоть и платит за отель, точнее, платит компания, но не наглеет. В комнате почти всегда порядок, мусор в мусорке, кровать не выглядит так, будто гость здесь устраивал секс-марафон, а в ванной нет многометровых луж на полу и обилия волос по стенам и раковинам. В таком виде комнату можно и оставить. На часах уже пол-одиннадцатого, чтобы выезжать в аэропорт – рано, чтобы оставаться в номере и просто пялится в потолок, глупо.

Решение даже не принималось, оно и должно было быть таким. Достав из кармана джинс айфон третьей с конца модели, Роджер, совладав со своей геопозицией, установил точку на карте там, где водитель должен был его забрать. Спустя четыре секунды была поставлена конечная точка. Аэропорт Шереметьево, терминал F. Конечная точка на сегодняшний день, кончающийся через полтора часа.

Машина вызвана, вещи собраны. Роджер выходит в коридор, закрывая дверь в номер казённой ключ-картой. Проходит по коридору, устланному пятилетним ковролином, нажимает на кнопку вызова лифта. Ночь, все или уже спять, или ещё не спят. Лифт приезжает быстро. Музыка, играющая внутри него, напоминает абсолютное ничто. Мотивы, басы, суть, её нет. Вы просто не должны заскучать, пока едете с шестнадцатого на первый этаж. Лифт приезжает, Роджер выходит в лобби, не забыв катить за собой чемодан и удерживать плечами рюкзак. На ресепшене его встречает одинокая молодая девушка, улыбающаяся во все тридцать два, явно отбеленных, зуба. Она или с рождения работает по ночам, или попросту употребила пару дорожек метамфетамина. Сложно предположить, что звучит более правдоподобно.

Из телефона раздаётся короткий сигнал. Машина будет через две минуты. «Славно, успею выселиться без спешки», – подумал Роджер и произнёс:

– Доброй ночи. Я вас покидаю, – он положил ключ-карту на стойку и выжидающе посмотрел на ресепшионистку.

– Доброй! Так, минуту, – девушка взяла карту и быстро застучала по клавишам невидимой клавиатуры где-то внизу стола. – Всё в порядке! Как у нас, понравилось?

– Да, хорошее у вас место. Наверное, если в следующий раз приеду в город, остановлюсь у вас.

– Отлично! Хорошей вам дороги, удачи! – она улыбнулась и тут же потеряла к нему интерес.

Останавливаться в этом отеле, Роджер Мечников, конечно же, не собирался. Меньше всего в своей и без того беспокойной жизни, он хотел ограничивать себя в впечатлениях. Доходило, порой, до глупостей в совершенных мелочах. Он старался никогда не ходить одной и той же дорогой в кафе или офис. Есть возможность проехаться до отеля или квартиры на автобусе – пожалуйста. Если завтра на трамвае, идеально. Если остаться ночевать в офисе – ещё лучше. Каждый день он пытался найти что-то новое в своём времени и в своём графике. Получалось не всегда. Но когда мог, делал. Поэтому останавливаться второй раз в одном и том же отеле, как бы он не был хорош, Роджер не станет. Но вежливость и манеры есть вежливость и манеры.

Подойдя ближе к выходу, он почувствовал в левом плече ноющую боль, остаток от вчерашнего растяжения. Как он растянул плечо, Роджер даже не знал. Даже не представлял. Но факт есть фактом. Теперь же плечо напоминало о себе периодической болью. Стараясь унять и физическую и моральную неприязнь от такого момента, Мечников начал повторять как мантру: «Хорошо, что у меня вообще есть плечо». Помогало не очень. Буддистские начинания были прерваны вибрирующим телефоном. Звука не было, отключён. Кто-то звонил.

– Да? – резко ответил Роджер взяв трубку.

– Здрасьте. Это такси, я на месте.

– Понял, выхожу.

Роджер подошёл к крутящимся входным дверям, подождал несколько секунд, пока инфракрасный датчик увидит, что кто-то стоит возле него и пора запускать двигатель, который начнёт крутить стеклянные двери. Иногда лень заставляет людей двигать прогресс. А потом прогресс двигает людей. Или двери.

Сделав пару шагов по ступенькам и поёжившись от ледяного порыва ветра, Роджер ещё глубже зарылся носом в намотанный вокруг шеи шарф и тут же увидел нужную машину. Жёлтая Шкода уже ждала его, а скучающий водитель, казалось, не смотрел вообще никуда. Подойдя к машине, он услышал, как водитель вышел из неё и указав на багажник, открыл его. Пассажир закинул в него свой чемодан и на секунду остановился, думая, на какое место ему сесть. Хочет от пообщаться с неизвестным человеком? Значит нужно вперёд. Хочет молча смотреть на ночной город за окном? Значит – назад. Когда ты садишься вперёд, ты, как-будто, подаёшь водителю негласный сигнал, что готов общаться и вообще доверяешь ему. Об этом Роджер как-то услышал от кого-то в баре и пользовался своеобразным советом уже который год. В этот раз он сел спереди, смотреть на этот город категорически не хотелось.

Усевшись и пристегнувшись, Роджер посмотрел, как то же самое проделал водитель, как он нажал на какие-то кнопки в телефоне и сделав музыку чуть громче, поехал на точку назначения.

– В аэропорт, значит? На отдых? – начал водитель. Ехать до аэропорта было минут пятьдесят-шестьдесят, поэтому спешить с разговором не стоило. Но раз начал, так начал, подумал Роджер.

– Если бы. Командировка. Очередная, – ответил пассажир, вдохнув побольше воздуха в лёгкие.

– Часто путешествуете? Завидую. Я вот, когда в армии служил, ещё в советское время, тоже успел неплохо мир посмотреть.

– Не через наводку ядерных ракет, надеюсь?

– Ха-ха, нет, конечно. Сначала просто рядовым был, как и все. Сам я из Грязовца, это под Вологдой. Богом забытое место, но это и к лучшему. Кругом лес, тьма беспросветная. Но зимой очень хорошо, красиво. Да и летом неплохо.

– Какое название, прекрасное. Говорящее?

– Да! Грязи там и правда дохрена. Но как и везде, в общем. Легенда есть, конечно, почему так назвали. Мол, Екатерина Великая проезжала мимо, да туфлю потеряла в грязи. Так и назвали. Чушь, разумеется.

Роджер повернул голову направо и посмотрел в чистое, что удивительно, окно машины. Там медленно, но уверенно, проносились дома старых районов Тверской округи. Крайне дорогое жильё по сегодняшним меркам. За двухкомнатную квартиру со средним ремонтом здесь запросят не меньше двадцати миллионов, а за однушку – от одиннадцати, минимум. При этом, ремонт делать в любом случае придётся, иначе зачем тратить столько денег, чтобы жить там, где не ты расставил светильники и цвет стен «не тот»? Рынок недвижимости Роджер, конечно, специально не изучал, не было надобности. Так, просто, смотрел, когда нечего было делать. На кой чёрт вообще нужна квартира? Квартира в столице? Излишество, которое стоит покупать, только если твой доход минимум несколько десятков миллионов рублей в год. Иначе зачем? Проще снимать. Выйдет дешевле. И в городе ничто держать не будет. Даже золотая будка всегда остаётся просто будкой.

Машина постепенно то снижала скорость, то ускорялась. Был вечер буднего дня, поэтому на дорогах иногда встречались пробки и заторы. Объехать их было сложно, почти невозможно. Оставалось просто принять дорожную ситуацию как есть и наслаждаться. Чем – непонятно.

– Так вот, я из маленького такого города, – продолжил водитель, не забывая поглядывать и на дорогу, и на навигатор, упорно показывающий то зелёные, то жёлтые, то красные прямые и ломанные линии, которым надлежало следовать, – Ну как города. То ли посёлок, то ли деревня. Не важно, в общем. Я до восемнадцати лет только этот город и видел, ну очень редко ещё в Вологду заглядывал, когда по врачам мотался или когда с такими же деревенскими парнями драться ходили, ну, сам понимаешь, стенка на стенку, район на район, улица на улицу. Ха, ну и дураками же мы были… Ну да ладно. Короче, ничего я особого не видел к совершеннолетию. А как в армию попал, началось. Сначала срочную служить меня отправили в Иркутск, в какую-то забытую полу-развалившуюся мотострелковую часть вдали от города. Морозы жуткие были, ты не представляешь сколько человек просто так на посту насмерть замерзали в ночь или конечностей лишались. Командованию ведь плевать всегда было, они бухали да воровали, в основном. Это хоть и Союз был, но знаешь ли, на Дальнем Востоке на строй государственный плевать, там всегда свои порядки были, есть и будут.

– И что, после всех смертей и болезней верхушке ничего не было? Никого не осудили?

– Да ты что! Мне кажется, у командования вообще спор был, кто больше солдат положит. И по слухам, мы даже не в лидерах были.

– Жуть.

– Она, ага. Ну вот после Иркутска меня повысили, и я часть сменил. Тогда же ещё три года служили, возможностей для роста просто поле было, если не дурак. Время к Афганистану подходило. Туда меня и направили. Там вообще наоборот всё было – жара, всякие пауки и змеи мерзкие везде, в поле по нужде не сходишь просто так, тебя либо за задницу скорпион сцапает, либо талиб из кустов очередью одарит. В общем, такое же тяжёлое время. Там я полтора года почти прослужил, много чего повидал. Но потом меня шальной пулей цепануло, и в тыл перевели. Подлечился, домой съездил ненадолго, мать с отцом повидал и дальше по миру поехал, званием повыше был. Рос, в общем. В восемьдесят третьем был уже в Германии, или как там она была, ФРГ вроде?

– ГДР. ФРГ это западная территория, если ничего не путаю. В плане, западные страны контролировали всё, – подсказал водителю Мечников.

– Ага, что-то уже память подводит. Короче, в Германии я ещё четыре года пробыл, части осматривал, за дисциплиной выборочно следил, отчёты составлял. Тупая тыловая работа, короче, – Ах ты скотина, куда едешь! – внезапно выкрикнул таксист и резко затормозил. Между их машиной и едущей впереди вклинилась чёрная дорогая БМВ. – Вот же… человек, а? Нет чтобы попроситься, я бы пустил. Мне что, жалко? Да плевать. Но чтобы так… Ладно, бог ему судья. Или товарищ гаишник.

– Не знаю, как вы в Москве каждый день за рулём столько времени проводите, с ума сойти можно и все нервы потерять, – сказал Роджер.

– Как-как, сложно, – ответил таксист, – Но что ещё делать? Как зарабатывать? Я же когда из своего путешествия длинною в солдатскую жизнь вернулся домой, на завод устроился почти по специальности – связь, администрация. Афганистан, Дальний Восток, Германия, а потом ещё и Япония с Китаем дали опыт. А что делать военному в отставке? Я же на пенсию уже в сорок лет вышел, двадцать два года в погонах ходил. Вот и на завод устроился, что делать. Денег, в смысле пенсии, хватало, конечно, но скучно было, невозможно. В Вологде делать нечего, кроме как работать и умирать. А когда Союз развалился, ну, точнее, даже ближе к двухтысячным, – он на несколько минут замолчал, пытаясь вырулить из вновь образовавшейся пробки на пустой дороге, – …ближе к двухтысячным завод наш закрыли, и восемьсот человек разом работы лишились. Ну, не мы первые были, и не последние. Все подались кто-куда. Я сидеть на месте так и не привык и решил в Москву поехать, жить, работать, доживать. Продал квартиру в Вологде, продал домик в деревне – к этому времени все мои родственники умерли, а женой я так и не обзавёлся, поэтому меня ничего и не держало.

Виды за окном, вопреки обывательскому заблуждению, не проносились, а еле-еле плыли. Пробка, берущая начало из ниоткуда и идущая в никуда, пожирала одну машину за одной. Вероятно, она питалась грязным выхлопом, каплями бензина, матом и нервами водителей. Ведь там, где всего этого нет, нет и пробок. «Логично», – подумал Роджер. «Но глупо», – подумал он же.

– Ну и вот, переехал я, значит, в Москву, год, наверное, был уже второй или третий как закрылся завод. Переехал я, а тут, как сам знаешь, производства нет почти негде. Есть далеко в области какие-то заводы, но они такие небольшие, что я на них даже не думал. А всё, что было в промзонах городских, не подходило. Производство же у нас только в регионах есть, а Москва она только пожирать всё это и умеет, как говорят в тех же регионах, зажрались москвичи, говорят. Думают, что мы здесь в золоте купаемся да икру красную на завтрак, обед и ужин едим. А на деле? Средняя зарплата тыщ сорок, две трети населения живёт в спальных районах и города не видит почти. Тьфу… Посмотрел я по сторонам, поискал работу, да плюнул на это дело. Купил себе квартиру однокомнатную в области, взял машину новенькую, иномарку, да стал таксовать. Не ради денег, ради того, чтобы на месте не сидеть. Со временем машину продал, ну, как подкопил ещё денег, купил новую, вот эту, – водитель сказал это ласково, будто Шкода была его любимой женщиной и маленьким котёнком в едином воплощении, – И вот, я здесь.

«За тридцать минут поездки водитель успел рассказать всю историю своей не самой радужной жизни, да ещё и мнение по разделению москвичей и не москвичей выразил», – подумал Роджер. Это они умеют. В следующий раз ему попадётся водитель, который будет уверять, что они у него был собственный бизнес, но из-за кого-то, разумеется не из-за него самого, этот бизнес выгорел и он теперь таксует. Если бы в мире был конкурс по вранью и преувеличению, таксисты бы заняли на нём второе место. Потому что первое было бы за политиками.

– И как вам работается на извозе? – спросил Мечников. До аэропорта оставалось ещё минут двадцать-тридцать езды, а копаться в телефоне и бесконечно обновлять ленту новостей он не хотел, как и всё ещё не хотел смотреть на этот город в окно. Не сегодня. Как-нибудь в другой раз.

– Нормально. На бензин и еду хватает. Большую часть откладываю, ну ещё и пенсия всё ещё капает. После развала Союза она меньше стала, но не на критичном уровне.

– Какая же пенсия у российских воинов сейчас?

– У меня почти пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят тысяч? – непритворно удивился Роджер, – Очень неплохо.

– Да, неплохо. Но это далеко не у всех такая. У меня и выслуга больше двадцати лет, и надбавка как участнику боевых действий, и звание не самое простое было, надбавки, коэффициенты – это и спасает.

– Понятно. Да, в таком случае жить можно хорошо и не особо думать, что будет завтра.

– Можно, но не по мне это. Я же говорил, что коплю сейчас. Ограничиваю себя вообще во всём, что можно. Еда простая, из удобств минимум.

– Зачем?

– Уехать хочу из страны. Я всё ближе к старости ведь, организм уже не выдерживает климата. Хочется тепла, хочется на юг. Наверное, куплю дом в Черногории или Греции. Может, на Кипре. Буду, наконец, отдыхать.

– Вы продолжаете меня удивлять. В вашем возрасте и о таком думать – странно.

– Вовсе не странно. Просто у нас же никто себя не любит, а только и делают, что занимаются саморазрушением. Я же и спортом занимаюсь, и языки учу, и в теме всех новостей. В душе мне двадцать, как говорится. А на деле… – таксист замолчал и сделал радио погромче. Играла какая-то очередная поп-радиостанция с бессмысленными песнями.

– Подождите, вы же сказали, что нужна постоянная активность. А что делать будете в другой стране? Вы там чужой, – спросил Роджер после небольшой паузы.

– А здесь я разве свой? Здесь я разве кому-то нужен? Ну, может как работник да. А как человек? Тьфу. Поэтому какая разница, где ты не нужен больше – на родной земле, или чужбине далёкой? А делать… не знаю. Может, книгу напишу. Про войну. Или сборник историй про работу в такси. А может, пешком всю Европу обойду. Я человек такой. На месте сидеть не буду.

Пробки начали постепенно рассасываться и исчезать. Машина осторожно, словно боясь спугнуть пустую дорогу, набирала скорость. Водитель всё так же осторожно, смотря в боковое зеркало заднего вида, перестраивался в левую крайную полосу. Дорога стала совсем свободной, и такси, выйдя на Ленинградское шоссе, набрала скорость и расстояние до аэропорта стало быстро уменьшаться.

Остаток пути пассажир и водитель провели в тишине. Это устраивало обоих.

Спустя пятнадцать минут молчания, прерываемого только шумом дороги и глупыми шутками радиоведущего, машина свернула на дорогу к аэропорту. Спустя ещё десять минут и два шлагбаума, водитель остановился на отмеченном для высадки пассажиров месте.

– Благодарю, быстро и без проблем доехали. Вы хороший человек и собеседник, – сказал таксист.

– Взаимно, спасибо. Удачи вам.

Телефон издал короткий звонкий писк, говорящий что оплата за поездку списалась.

– Кстати, как вас зовут? – спросил водитель.

– Роджер, – ответил пассажир.

– Хм, так вы не из России?

– Из неё. Просто родители с фантазией.

– Понятно. А меня Сергей зовут, – они пожали друг другу руки.

– Может, ещё встретимся, – сказал Роджер и вышел из машины, захлопнув за собой дверь.

– Это вряд ли, господин Мечников, – услышал он в ответ и резко обернулся. Машины уже не было.

«Пора больше спать», – подумал Роджер и через несколько секунд забыв про этот момент, вошёл в тёплое помещение аэропорта.

На входе, как и всегда, была очередь на досмотр. Первый из многочисленных. В этот раз Роджеру даже повезло, впереди было всего пять человек. Трое с обычными рюкзаками, один с небольшим чемоданом, а последний, стоящий прямо перед Мечниковым, вёз перед собой огромную тележку с пятью или шестью объёмными сумками. «Придётся молча стоять и смотреть, как этот парень будет закидывать свои баулы один за одним на грязную и стёртую ленту», – подумал Роджер. До вылета оставалось почти три часа, поэтому спешить было некуда. Но терять время из-за растяпства других он не любил. А назвать то, что происходило на входе во все российские аэропорты иначе, как-то не получалось. Из четырёх подъездов для входа в здание работал всегда только один, и это никогда не зависело от потока людей и вылетающих рейсов. Но даже в этом единственном подъезде из пяти проверяющих рамок и лент работала одна, максимум две, где сидели скучающие дамы преклонного возраста, лениво глядящие в рентген-экран на проезжающие мимо них вещи. Форма у них всегда была мятая, лица уставшие, а о желании работать здесь и не слышали. В такой обстановке один вылетающий самолёт ночью – ладно. Тридцать за час – ну что же, раньше нужно было приезжать в аэровокзал, скажут вам дамы на ваши возмущения. Очередь Роджера подошла и он быстро выложил из карманов кардхолдер с банковскими картами и парочкой наличных купюр, телефон, наушники, и положил их на столик стоящий правее рамок, бросил на чёрную ленту чемодан с рюкзаком и перешагнул красную линию, формально отделяющую улицу от здания аэропорта.

Рамка пронзительно запищала. Никто, кроме самого Мечникова, на это не обратил внимание. Поняв, что претензий к нему не имеют, он разложил вещи обратно по карманам, снял чемодан с ленты, выдернул длинную ручку, за которую нужно везти чемодан, и пошёл к огромному табло с расписанием всех вылетающих рейсов.

Его рейса пока не было, слишком рано. Вылет был в два сорок пять, а на табло обычно показываются только вылеты в ближайшие два часа. Благодаря нехитрым расчётам Роджер понял, что к табло есть смысл приходить только через полчаса и посмотрел по сторонам. Вокруг носились люди, бегали сотрудники аэропорта и лениво ходили охранники в лице девятнадцатилетних призывников. Кто-то вёз перед собой и за собой тяжёлые тележки с кучей вещей, кто-то же был совсем налегке и тащил в путешествие только рюкзак за плечами да маленький чемодан. Кто-то улетал, кто-то только прибыл в этот город. Их вряд ли что-то объединяло, да и не могло объединять.

Есть не хотелось, читать не хотелось, глупо бродить по аэропорту и рассматривать всё вокруг так же не было никакого желания. Но можно было выпить. Чай или кофе. Пройдя по длинным блестящим коридорам, поднявшись на один этаж вверх и выбрав наконец кафе наугад, он зашёл внутрь. Здесь почти никого не было и отстояв пару минут в быстрой очереди, Роджер приблизился к кассе. «Начну сначала с чая, а потом посмотрим», – подумал он и попросил кассиршу пробить только чай. Она налила из пожелтевшего от накипи крана стакан кипятка и поставила его перед Роджером. Немой вопрос покупателя она не поняла и ему пришлось заговорить первому: