Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание, 1962 г.

Нина нянчится. Эллочка её любит. Но не такое отношение, как было у меня, какое, вероятно, у тебя с детьми, или, если тебе придётся нянчить внучат: всё в первую очередь им… Не знаю, правы ли были мы?

Взаимоотношения В. и Н. терпимы, даже, пожалуй, больше. Воля прекрасно, как и всегда относится к детям.

Я, типичная интеллигентка, до сих пор не могу привыкнуть к мещанству, вульгарности,… т. е. к тому, что другие, дожив до старости, никак не могут взять в толк. Стараюсь быть терпимой. Хозяйства, после своего Бореньки не отдала. Что в силах, делаю. Преимущественно работу «горничной» выполняю: от кухни отказалась на отрез. Газа ещё нет. Я уже писала тебе, что Воля зорко следит за моим здоровьем, и за отношением ко мне других. Внучки у меня заботливые, но они молоды,… а мы что, лучше были? Только сейчас охватываешь «былое», и за многое так горько, так стыдно…

Виктор не химик. У него мудрая какая-то специальность: никак не запомню: он, ведь, кроме авиационного института, ещё закончил 2-ух летние курсы по другой специальности (тоже с отличием), по которой работает и сейчас (на счётной машине «УРАЛ»). И тема для диссертации взята та же. Он не преподаватель, но, как специалист, приглашается читать лекции в Москве. Сейчас вернулся из командировки в Ленинград. Книгу, которую он издал, крайне необходима для тех, кто работает по этой специальности – учебник.

Да, у Светы тяжелые обязанности. Но она ещё так молода, что можно всё поправить. Я подумала, не устроит ли её переквалификация на журналистику? У неё как будто есть все данные для этой профессии. Нужна ещё фантазия.

Недавно Ида познакомилась с одним солидным журналистом. Он со «всей откровенностью», по его словам, изложил «страдный» путь человека, пожелавшего стать работником этой профессии. Ида сделала вывод, да и он акцентировал её внимание на главном: на талантливости, если нет, «затрут», вот хорошо, если есть протекция!

А какая зависть даже среди заслуженных, которым, кажется, некого бояться. Он очень много с ней говорил, касаясь всех сторон этой среды, работы и т. д. Моя внучка и нос повесила. Про речь и говорить нечего – самое главное. Ида и раньше беседовала с журналистами, когда была совсем ещё юной: говорили всё то же.

У нас трагические случаи не прекращаются: задавили, или сбросили коллегу у Воли, прораба. Завтра похороны. Кому-то «чиркнули» ножом по носу. И всё – электричка! Позавидуешь моей тишине.

Крепко все целуем вас, и семью Миши.

МОРЯ.

25.04.62 г.

МИЛАЯ ФАНЯ!

Поздравляю вас с праздником, и желаем здоровья, и всего, всего наилучшего, чего может дать жизнь. У вас, вероятно, уже настоящая весна, а у нас не разберёшь что: не то весна, не то – зима. Чтобы выйти на балкон, надевай шубу: внизу не такой гуляет ветер, как у нас на просторе. НО, всё-таки деревья начинают понемногу развёртываться, и показалась зелёная травка.

Какие у нас тяжелые условия жизни! Ужас! Я вполне понимаю, что захочется, хоть к чёрту на рога! Но как-то надо действовать – я бы всем посоветовала (Воля всё время твердит и об этом, и даже сердится) обязательно приехать к нам.

Милочка изменилась до неузнаваемости (как и мы с тобой): столько интересного и, главное, полезного найдётся для Светы, как учительницы.

Позондируем почву: авось и найдётся что-либо приемлемое, чтобы развязаться с вашим захолустьем. Рискните! А о том, как все были бы рады, и говорить нечего. Хорошо бы только в такое время, когда наша молодежь не разъехалась (отпуска). Есть и громадный плюс в вашей жизни: это свой дом, своя земля, свой сторож… А посмотри, что Иде приходиться переживать со своей соседкой, этой типичной мещанкой, хамкой; для того, чтобы не нарываться на скандал, надо молчать, и только молчать, иначе ничем не возьмёшь.

Мы живём отдельно, но… ребёнок стукает в пол, снизу спешат – мол «сыплется»: выйдешь на площадку, вытряхнуть хоть салфетку, высовывается «лик» из-за двери: нельзя пылить! А у тебя – сама себе госпожа! Но, конечно, это слишком маленькие плюсы, да они и не ценятся, пока не познаешь горшее.

Я тебе прошлый раз напутала, хотя это и совсем не важно: Виктор книгу свою не издал, а она была у него на рецензии, и её возвратили, чтобы он доработал.

Ида вчера ездила в Москву за продуктами. Не думай, что это так легко. Стоять приходится часами. Сегодня Нина отпросилась, поехала. Воле как-то по знакомству удалось достать сотню яиц по 90 коп. за десяток, а Ида – по 1р.30 коп. Всё это с бою берётся. Здесь у нас этого нет. Там же достанет сырковой массы. Но куличей не будет. «Майские кексы» (куличи) так дороги, что не укупишь. Пока у нас нет, а мы привыкли встречать праздник по старинке, как наши деды и прадеды встречали, пасхальный стол напомнит далёкое, далёкое детство, но для молодых, конечно, лишь бы было вкусно.

Здоровье не важное: встаёшь и не знаешь, буду ли лежать целый день, или «топтаться».

В институте у Милочки профессора решили как можно строже проводить зачёты: никаких поблажек. А у неё и сейчас только одни глаза да нос остались, а платья сидят, как на вешалке.

Ну, до свидания? Ида карточку Светы прилепила куда-то на видное место: визитёры спрашивают – кто такая интересная девушка?

Крепко и горячо вас обнимаем, целуем. Всех успехов обоим.

МОРЯ.

Глава 2

Работа Виктора

Часть 1

Основные события 1962 года

В трудовой книжке значится:

8. 1962 I 6 Назначен начальником лаб. 35

И ещё – меня приняли в члены КПСС.

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

В сентябре меня вместе с Лёшей Липановым приняли кандидатом в члены КПСС. Рекомендации нам дали Р. Е. Соркин и В. А. Гамий, а третью рекомендацию мы получили в райкоме ВЛКСМ, куда мы специально ездили.

Такая же процедура была у нас, когда ровно через год приняли в члены КПСС.

Мне неизвестно, действовало ли тогда ограничение: на двух рабочих один ИТР.

Много позже я готовил двух операторов на одного ИТР. Так Мы принимали потом А. В. Смирнова.

Агитировал я и Иванькову В. Т. вступить в КПСС, но это мне не удалось. Зато одна из операторов, после вступления в КПСС пошла вверх по профсоюзной линии.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

Мы с Виктором всегда, придя домой после работы, делились впечатлениями и новостями за прошедший день. Иногда, наши спасительные беседы проходили перед сном, тогда, когда, наконец, вырывалась свободная минутка после насыщенного делами дня и вечера.

«Спасительными» эти беседы мы называли, потому что не только каждый «исповедовался» в своих поступках и сомнениях, но мы вместе обсуждали новости, и искали порой совместно выход из сложившихся ситуаций.

Поэтому я всегда была в курсе рабочих проблем Виктора.

К этому моменту, в группе, которой руководил Виктор скопилось много проблем. Одной из них была – трудная управляемость большим коллективом.

Кроме того, напрашивалось решение создания в институте самостоятельного ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОГО ЦЕНТРА со специализированными направлениями внутри его.

Виктор немало ездил по стране, по другим предприятиям, где функционировали такие ВЦ, поэтому имел конкретные представления по поводу – каким должен быть вычислительный центр в родном институте.

Я помню эту голубую школьную тетрадочку, в которой Виктор довольно убедительно изложил обоснование необходимости создания ВЦ, и привёл не только структуру его, но перечень функций, возлагаемым на подразделения, входящие в ВЦ. Было там и многое другое, в частности – требования к этапам создания и дальнейшему развитию этой проблемы.

Виктор несколько раз пробовал попасть к Русину на приём, чтобы изложить свои предложения. Но это по разным причинам почему-то не получалось. И тогда я перехватила инициативу. Утром, перед уходом на работу, я забежала в соседний подъезд и позвонила в квартиру Русиных. Они были соседями и друзьями моих родителей. Дверь открыл Михаил Ильич. Я сказала ему, что у Виктора есть предложения, и он просит Михаила Ильича познакомиться с ними. Он тетрадку взял.

Оказалось, что предложение по созданию Вычислительного центра его заинтересовали. По крайней мере, результат его действий говорит сам за себя…

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

Ещё в 1961 году назрела необходимость разделения и создания расчётно-теоретического отдела, что и было предметом многочисленных совещаний у зам. директора – Русина М. И.

В 1962 году вышел приказ от 6-го января, на основании которого был организован расчётно-теоретический отдел № 7 в составе трёх лабораторий:

– лаб. № 34 – технической эксплуатации ЭВМ (начальник Гамий В. А. и зам. начальника Смирнов А. В., который пробыл на этой должности довольно долго – более двух десятков лет). Позже А. В. Смирнов стал сам руководителем ВЦ института.

– лаб. № 35 – математической эксплуатации ЭВМ (начальник Дудко В. А.)

– лаб. № 36 – расчетное – теоретической (во главе с начальником отдела – Соркиным Р. Е., затем начальником лаборатории Аксельродом В. А.).

Оклад нам с Гамием положили в 250 руб. Соркин, как доктор наук, стал получать 500 руб.

Количество сотрудников в отделе было не велико: в лаб. № 34 около 25–28 человек, в лаб. № 35–18–20 человек, и в лаб. № 36 – всего 5–6 человек: (инженеры Городецкая, Быкова, Москаленко, Липанов).

К нам в лабораторию стали приходить новые кадры:

– математик Иванова Н. А., окончившая Горьковский ГУ, а также математики-вычислители из МГУ Каменева Л. П. и Кондратенко Э. Я. и из Казанского ГУ Цюпий А. П.,

– а также лаборанты – Оспенникова М. С., Двизова М. Г. и Новиков С. А.

Нас стало 23, причём трое мужчин, а к концу следующего года Оспенникова М. С. и Новиков С. А. ушли от нас.

Сначала в группу программирования мы стали набирать преподавателей математики, а затем отдел кадров через министерство набирал молодых специалистов из университетов, но не московских. К нам попало за три года 6 человек. Ещё несколько человек попали в другие подразделения. Но это всё было после.

В первую партию попали Иванькова, Иванова Н. П., Даниленко, Бойко и другие. Причём, Иванькова и Андреева были жёнами начальников лабораторий нашего института, а некоторые – жёнами работников нашего предприятия. Потом пришли другие, в том числе Фирсова и Терентьева М. В..

Начала формироваться группа операторов, во главе с Дмитровой.

Наша лаборатория не являлась химической и поэтому дети сотрудников, в том числе и руководителей института, например, зам. по общим вопросам Устинова, не достигшие 18 лет старались попасть к нам (конечно, старались их родители, поскольку все они работали на предприятии и знали, что в других лабораториях работать довольно опасно для здоровья их детей).

Впоследствии, некоторые из них стали получать зарплату на уровне старшего инженера (всего этого мне удалось добиться без помощи своего отдела и без блата).

Наличие в лаборатории бывших преподавателей, предопределило особую атмосферу взаимоотношений в коллективе. Многие конфликты улаживались без участия их начальника (так был случай с пропажей денег из кошельков в общей комнате).

С течением времени число работников в лаборатории увеличилось с 9 человек до 105, а направлений деятельности с трёх до десяти и в какой-то момент надо было сокращаться, чтобы успешно функционировать.

Отошла группа СПУ, выделилась в отдельное подразделение машиносчётная станция, ушла группа НОТ в научных подразделениях и т. д., не ушла только группа подготовки программ для станков с ЧПУ.

После получения ЭВМ М-20, резко возросла возможность увеличения объёма решаемых задач.

Гамий В. А. написал Соркину Р. Е. докладную записку следующего содержания:

Начальнику отдела № 7

Тов. СОРКИНУ Р. Е.

Первый месяц опытной эксплуатации ЭЦВМ М-20 показал, что машина работает устойчиво, сотрудники лаборатории № 34 достаточно подготовлены для её эксплуатации.

В этот период машина на профилактике находилась в 1 смену, отладка задач велась в 1 смену, в течение 1–4 часов, 2-ая смена почти полностью использовалась программистами для решения задач.

Получено полезного времени работы машины:

За 1-ю неделю с 3 по 8 сентября – 19 час. 35 мин., т. е. по 3,5 часа в сутки.

За 2-ю неделю с 10 по 15 сентября – 27 час. 37 мин… т. е. по 4,5 часа в сутки.

За 3-ю неделю с 17 по 22 сентября – 37 час. 45 мин., т. е. по 6,5 час. в сутки.

За 4-ю неделю с 24 по 29 сентября – 42 часа 37 мин., т. е. по 7 час. в сутки.

Ночные смены, особенно благоприятные для устойчивой работы машины и обеспеченные обслуживающим персоналом, совершенно не используются.

Использование ночных смен могло бы привести к увеличению полезного времени до 14 часов в сутки, предусмотренными техническими условиями.

Из-за отсутствия достаточного количества специалистов во время – с 20 часов в субботу и до 8–00 в понедельник машина обслуживается только электриками и холодильщиками и не может быть использована для решения задач.

В настоящее время сотрудниками лаборатории № 34 проводится много работ по увеличению надёжности работы машины.

В связи с изложенным, прошу Вашего указания лаборатории программирования, которой поручено распределение полезного времени работы машины, найти заказчиков для рационального использования свободного полезного времени работы машины.

Начальник лаборатории № 34…………………….……… ГАМИЙ В. А.

Резолюция Соркина Р. Е.

– Т. ДУДКО

Надо найти заказчиков для проведения вычислений на нашей машине из числа организаций, с которыми мы связаны совместной работой.

СОРКИН Р. Е.6.10.62 г.

Легко сказать найти, сложнее выполнить, тем более что мы были «закрытой» организацией, а наши смежники или получили машины или должны были получить их. А некоторые были расположены в других городах, да и москвичи не хотели ездить в такую "дыру".

Некоторое время спустя мы нашли стороннюю организацию – это морских гидрогеологов, которым мы выделяли время только в ночное время и в субботу и воскресение, а пока стали программировать новые задачи на машину М-20.

Перед этим всем программистам я прочёл цикл лекций по системе команд М-20. Переход с одноадресной машины на трёхадресную многим давался с трудом.

Зато потом многие стали профессионалами в программировании на этой машине, и уже затем переход на машину М-220 им дался значительно легче.

Часть 2

Шура-Бура

Первую вёрстку книги по программированию на М-220, в виде отдельных листов, мне подарил профессор Шура-Бура, когда я ездил к нему в математический институт АН. К профессору изредка заходил и Штаркман. Возглавлял тогда этот институт будущий президент АН СССР М. В. Келдыш.

Мы с профессором Шурой-Бурой при встречах беседовали не только о работе.

Профессор при случае рассказывал о своей молодости, когда он путешествовал по стране на вагонах, голодал и т. д.

Почему-то в те моменты я не вспомнил, как я тоже без билета на крышах вагонов ехал к отцу на фронт. Я очень горжусь тем, что мне посчастливилось общаться с таким замечательным учёным, как ШУРА-БУРА.

То, что мы делали со своими сотрудниками в рамках нашего института, было направлено на разработку и внедрение вычислительной техники в процесс создания двигателей для ракет на твёрдом топливе.

Но в стране были ещё и такие учёные, как Шура-Бура, которые создавали такую технику и программное обеспечение для работы на ней.

Когда мы с Ираидой задумали написать серию книг, под общим названием – СОЗИДАНИЕ, договорились, что среди многих тем, в них должно быть рассказано о тех людях, с которыми мне посчастливилось познакомиться лично, которые стояли у истоков создания советской вычислительной техники и становления и развития системного и прикладного программирования в нашей стране.

В данном случае я считаю возможным – познакомить интересующихся этими вопросами, с работами учёного со странной фамилией – ШУРА-БУРА.

Михаил Романович Шура-Бура (21 октября 1918–14 декабря 2008) – выдающийся советский и российский ученый.

Основатель одной из научных школ отечественного программирования, заведующий сектором ИПМ РАН, профессор кафедры системного программирования ВМК МГУ, заведующий кафедрой системного программирования ВМК МГУ (до 1994). Внёс существенный вклад в становление и развитие программирования в СССР.

Имеет награды:

Орден Ленина, Орден Трудового Красного Знамени, Орден Трудового Красного Знамени, Орден "Знак Почёта" Медаль "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг."

Государственная премия СССР – 1955, Государственная премия СССР – 1978, Заслуженный деятель науки РФ (1999).

НАУЧНАЯ БИОГРАФИЯМ. Р. ШУРА-БУРА(к 90-летию со дня рождения)

Источник статьи – Виртуальный компьютерный музей

(www.computer-museum.ru)

Михаил Романович Шура-Бура по праву считается патриархом отечественного программирования. В его научной биографии и в результатах отдела Института прикладной математики им. М. В. Келдыша, возглавляемого М. Р. Шура-Бура, отразились наиболее важные черты становления и развития системного и прикладного программирования в нашей стране.

Михаил Романович Шура-Бура родился 21 октября 1918 г. в деревне Парафиевка Черниговской области. С 1919 года по 1933 жил с родителями в Киеве. В 1933 г. семья переехала в Москву. В 1935 г. Михаил Романович поступил на механико-математический факультет Московского университета, окончил который в 1940 г.

В 1940–1947 гг. преподавал математику в Артиллерийской инженерной академии им. Ф. Э. Дзержинского, а в 1947–1955 гг. – в Московском физико-техническом институте. Его работы в области математики в эти годы были связаны с теорией бикомпактных пространств.

В 1947 г. М. Р. Шура-Бура защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук.

С 1953 г. по настоящее время М. Р. Шура-Бура работает в Отделении прикладной математики Математического института им. В. А. Стеклова, созданном М. В. Келдышем в 1953 г. и преобразованном затем в Институт прикладной математики АН СССР (ныне ИПМ РАН им. М. В. Келдыша).

Почти 50 лет в одной организации – редкий пример постоянства научных интересов и жизненных взглядов человека. В первые годы главной задачей и организационным успехом М. Р. Шуры-Буры, как руководителя отдела программирования в ИПМ, было формирование отдела, костяк которого составили выпускники кафедры вычислительной математики мехмата МГУ И. Б. Задыхайло, Э. З. Любимский, В. С. Штаркман и др.

Первым результатом работы отдела в 1953–1955 гг. было появление программ для расчета энергии взрывов при моделировании ядерного оружия на ЭВМ «Стрела». Постановки задач и методы расчетов для этих программ готовили отделы математиков (А. Н. Тихонов, А. А. Самарский, И. М. Гельфанд). Программирование задач такой сложности в машинных кодах на ЭВМ, имевшей оперативную память емкостью всего 1000 ячеек, неработающий накопитель на магнитной ленте и частые сбои в арифметике и управлении, требовало от программистов виртуозного умения и оригинальных находок в организации отладки программ и счета. Сам М. Р. Шура-Бура так образно назвал эту работу: "Как мы победили "Стрелу"!".

В 1954 г. М. Р. Шура-Бура защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора физико-математических наук. В 1955 г. за вклад в создание ядерного оружия в СССР он был удостоен Государственной премии СССР.

В середине 50-х годов отдел программирования был привлечен М. В. Келдышем к расчетам траекторий искусственных спутников Земли (ИСЗ), выполнявшихся в ИПМ отделом Д. Е. Охоцимского. Программы, разработанные сотрудниками отдела, возглавляемого Михаилом Романовичем, для ЭВМ «Стрела», а затем М-20, должны были обеспечивать круглосуточный режим обработки измерений траекторий ИСЗ. Они использовались начиная с 1957 г. при запуске первых и последующих ИСЗ, полете Ю. А. Гагарина в 1961 г. и затем в течение последующих 10 лет. Значение этой работы трудно переоценить, потому что результаты траекторных расчетов, производимых в разных организациях, иногда не совпадали, что для управления космическими полетами было недопустимо.

Затем отдел М. Р. Шуры-Буры занимался созданием системного и прикладного программного обеспечения для космического челнока «Буран». До настоящего времени М. Р. Шура-Бура руководит разработкой прикладных систем наземной диагностики сложных технических комплексов по заказу оборонных организаций.

Весьма значительным было влияние ИПМ и лично М. Р. Шуры-Буры на выбор архитектуры отечественных универсальных компьютеров. В 1955 г. на начальной стадии проекта ЭВМ первого поколения М-20 в разработке участвовали три человека: С. А. Лебедев (общие характеристики и структура машины), М. Р. Шура-Бура (система команд), П. П. Головистиков (схемотехника). Основные архитектурные решения М-20 предложил М. Р. Шура-Бура, среди них:

– представление чисел с плавающей точкой;

– трехадресный формат команды в машинном слове длиной 45 двоичных разрядов;

– система команд с автоматической модификацией адреса и индексная арифметика;

– перекрытие во времени выполнения арифметических операций с выборкой команд из памяти;

– совмещение операций процессора с операциями ввода-вывода данных (полностью реализовано, начиная с ЭВМ М-40).

Эти архитектурные решения М-20 были сохранены в ЭВМ М-220, М-222, построенных на основе полупроводниковой элементной базы. Эти машины стали "рабочими лошадками" для выполнения научных и инженерных расчетов во многих исследовательских, проектных и оборонных организациях страны.

М. Р. Шура-Бура принимал самое активное участие в создании программного обеспечения этого семейства, начиная с системы интерпретации ИС-2 и библиотеки стандартных программ для М-20, а затем операционных систем ОС 4.220 и ОС ДМ-222, компиляторов языка АЛГОЛ-60 (компилятора ТА-2) и ФОРТРАН.

Деятельность Ассоциации пользователей М-20, собиравшей и распространявшей прикладные программы для М-20, М-220, М-222, также проходила под непосредственным влиянием М. Р. Шуры-Буры.

В середине 60-х годов, когда ИТМ и ВТ под руководством С. А. Лебедева разрабатывал архитектурные решения универсальной ЭВМ второго поколения БЭСМ-6, М. Р. Шура-Бура активно участвовал в обсуждении этих решений на совещаниях в Москве, Ужгороде, Беловежской Пуще. В дальнейшем ИПМ в лице отдела М. Р. Шуры-Буры принимал активное участие в создании программного обеспечения для БЭСМ-6. Здесь наиболее крупной разработкой была ОС ИПМ, выполненная под руководством И. Б. Задыхайло.

В конце 60-х годов в стране было необходимо решить вопрос с выбором архитектуры семейства (ряд программно совместимых компьютеров третьего поколения) ЕС ЭВМ.

Принципиальное значение для этого решения имела точка зрения Академии наук СССР, которую в значительной степени формировал ИПМ, как крупный пользователь высокопроизводительных ЭВМ для научных расчетов, и лично М. Р. Шура-Бура. Эта точка зрения состояла в том, чтобы обеспечить программную совместимость ЕС ЭВМ с наиболее распространенным на Западе семейством – IBM/360.

Для подробного изучения архитектуры и программного обеспечения IBM/360 отделом М. Р. Шуры-Буры (В. С. Штаркманом) были организованы ряд семинаров, в которых участвовали специалисты многих заинтересованных организаций.

После принятия решения М. Р. Шура-Бура осуществлял научное руководство разработкой программного обеспечения ЕС ЭВМ. В 1978 г. за выполнение этой работы М. Р. Шура-Бура в числе других участников был удостоен Государственной премии СССР.

В 80-х годах отдел М. Р. Шуры-Буры принимал участие в создании оригинальной архитектуры скалярно-векторной многопроцессорной ЭВМ ЕС 1191, проводившейся НИЦЭВТ по ТЗ, согласованному с академиками Ю. Б. Харитоном, А. Н. Тихоновым, В. С. Семенихиным. От ИПМ в разработке программного обеспечения для ЕС 1191 (ассемблер, операционная система) принимали участие И. Б. Задыхайло, В. А. Крюков, В. С. Штаркман, Степанов. Судьба этой машины сложилась неудачно из-за того, что условием ТЗ было применение только отечественной элементной базы, а она к этому времени уже значительно уступала западной (1,5 тыс. вентилей/кристаллов против 200 тыс.). Но ее программное обеспечение отвечало мировому уровню.

Характеристика работ отдела М. Р. Шуры-Буры в области операционных систем для отечественных ЭВМ будет неполной, если не упомянуть об опыте создания операционной системы для ЭВМ «Весна», выполненной в первой половине 60-х годов под руководством В. С. Штаркмана.

По существу это была первая в нашей стране полнофункциональная операционная система для серийной ЭВМ, поддерживавшая мультипрограммный режим работы, пакетную обработку и режим разделения времени. За ней последовали ОС ИПМ для БЭСМ-6 (И. Б. Задыхайло) и другие, о которых уже было упомянуто.