Иннокентий едет в деревню

– Ты не любишь, – печально сказала она.

– Мне с тобой хорошо.

Лиза повернулась ко мне и долго смотрела в глаза. Я ждал, что она поцелует меня. Но она встала.

– Сходи со мной до дома, – попросила она.

– Конечно.

Некоторое время мы шли молча.

– Где вы теперь воду берете? – спросил я, чтобы разрядить обстановку.

– Дядя Паша к соседу ходит. У него в колодце чистая.

– Это удобно.

Лизетт резко остановилась посреди дороги.

– Скоро думаешь ехать?

– Ехать?

– В город.

– В смысле, домой вернуться? – желание смешивалось во мне с жалостью. «Какое она написала красивое письмо, и как косноязычна сейчас». – Не знаю. Не думал об этом.

– А я думала.

Глаза Лизетт блестели. Я не мог поверить, что все это происходит.

Я подошел к ней и обнял. Она расплакалась.

– Сегодня я только и делаю, что всех утешаю, – заметил я.

– Я буду скучать. Ты знаешь?

– Тихо, – сказал я. – Все будет хорошо.

Теперь она смеялась.

– Хорошо? – переспросила она.

Оттолкнула меня.

– Не нужно со мной ходить.

Смотря ей вслед, я подумал об Алисе.

Они обе от меня уходили. Одна – потому что любила, другая – потому что нет.

3.1.5. О пьянстве как необходимости

Я вернулся в кабак и заказал водку.

– Опять будешь? – спросил бармен.

– Не твое дело.

Сергей поставил передо мной бутылку. В графин не перелил, рюмку не подал. Я глотнул из горла.

– Пьешь? – спросил дядя Паша, усаживаясь возле.

– Как вас много. Я один, а вас много. И все вы меня судите, – сказал я. – Не тебе меня судить!

– Не мне, – согласился он. – А ты меня судишь?

– Правда? – я рассмеялся. – После всего?

Хотел устыдить дядю Пашу, но совестно стало мне. Последний час я шокировал себя жестокостью. По отношению к Лизе, ее отчиму, Сергею я был несправедлив, понимал это, но сдержаться не мог.

– Если бы я не пил тогда, – сказал дядя Паша, – я бы утопился.

Помолчал немного и спросил:

– Как думаешь: было бы лучше, если бы я утопился?

Я поставил бутылку на стойку.

– Нет, – ответил я. – Лучше бы не было.

– Не буду я говорить, легче все одно не станет. Но хочется пожить. Понимаешь? Пожить спокойно.

Я хотел того же.

Вспомнил вес Лизетт на коленях. Молочный запах ее тела. Нежную кожу.

– Ты мне как внук, я Тоне обязан. И хочу, чтоб ты знал…

– Все в порядке, – оборвал я его. – Не надо. Не надо ничего объяснять.

Павел Никифорович смущенно улыбнулся. Он благодарно кивнул.

– Пошли, нечего сидеть. Дела надо делать!

– Какие? – спросил я.

– Важные! – рассмеялся дядя Паша.

Знал бы он, как в ту минуту был прав. Деревня ждала решения наболевших вопросов, и только я мог помочь.

3.2. Гниение

3.2.0. Витин подорожник

Чудик приложил к ожогу на локте подорожник. Он был в той же желтой шапочке, что и накануне.

– Давай.

Я взял бинт и помог ему наложить повязку.

– Кажется, мази есть, – сказал я. – Специальные. Называются: противоожоговые. Тебе ли не знать?

Он хмыкнул.

– Животных тоже подорожником лечишь?

Он снова хмыкнул, на этот раз громче.

– Чай хочешь? – спросил я, не зная, чем еще помочь.

Чудик улыбнулся.

– Странный ты стал, – сказал он. – Того и гляди, корову заведешь.

– Витя!

В дверь постучали и на пороге показался сосед Чудика.

– Здорово!

Мы пожали друг другу руки.

– Коза захворала. Поди, посмотри.

Чудик кивнул и пошел на вызов.

«Вот и славно, работа отвлекает», – подумал я, перехватывая взгляд соседа. Видимо, он то же думал: не знаю, хворала ли коза, но с того момента, как умерла Рати, животные поселка Солнечный были подвержены самым разнообразным заболеваниям.

3.2.1. Хороший вопрос

У поворота к деревне Шахматная стояла Лиза. Она увидела меня и потупила взгляд.

– Добрый день, – улыбнулся я.

– Добрый.

Она была бледной, теребила пальцами пояс от платья.

– Сегодня замечательная погода, правда?

Солнце светило, но жарко не было.

– Я тебя обидела?

– Когда?

– Вчера.

– Я не заметил.

Она с сомнением склонила голову набок.

– Врешь?

Я представил, как касаюсь ее губ своими.

– Не вру, – ответил я. – Ты кого-то ждешь?

– Нет, – сказала Лиза. – Пошли.

Она развернулась и почти побежала.

– Стой! – я схватил ее за руку и притянул к себе.

Она смотрела на меня и улыбалась. Сжимала мои пальцы своими.

Загудел садовый трактор. Мы расцепили руки. Мимо проехал Зиновий Аркадьевич, скользнув по нам саркастическим взглядом.

– Пошли? – повторила Лизетт.

Пока я раздумывал, как снова поймать ее в объятья, девушка взяла инициативу в разговоре.

– Яблоки собираешь?

– Яблоки?

– В саду, – уточнила она. – Собираешь яблоки?

– Собираю, – солгал я.

– Молодец, – похвалила она. – Я приду, варенье варить.

– У меня мало яблок.

Прошлый разговор о бабушкиных яблонях закончился тем, что Лиза обнаружила обман. В тот раз я не ухаживал за деревьями, в этот – за плодами. Я с ужасом понял, что не знаю, где лежит палка с пластмассовой чашкой на конце, с помощью которой достают яблоки с верхушек деревьев.

– Хм. А что…

– Знаешь, – перебил я ее. – Они цвели плохо. А потом град, ветер. Наверное, не повезло.

Когда мы дошли до калитки Лизетт, она тихо сказала:

– Я не хотела тебя обижать. Тогда.

– Все нормально.

– Хорошо.

Она скрылась в доме, а я поспешил в свой сад.

3.2.2. Попытка бегства

Сад ломился от яблок. Ступив в высокую, никем не кошенную, траву, я ощутил подошвами их гниющие телеса.

Яблоки пренеприятно чавкали, выбивались из-под ног. Куда бы я не шагнул, поскальзывался на их разлагающейся плоти. Давил их и сам давился от подступающей тошноты.

Но и на деревьях яблок было не меньше. Под их тяжестью ветки клонились к земле. Куда деть такую прорву от праведного гнева Лизетт, я не представлял.

«И за неделю не соберешь», – прикинул я.

Взгляд упал на подвесные качели. Я встал на доску и, смотря в небо сквозь листву, стал раскачиваться.

Ржавые цепи скрипели, яблоня ныла, я улетал далеко-далеко от земли. Взмывая вверх, становился свободным от проблем. Я нашел лучший выход из положения, но ветка, к которой были привязаны качели, скверно затрещала. Я спрыгнул.

– Вот дурак.

Качели лежали на земле, яблоки гнили.

Яблоки гнили в моем саду, и я гнил вместе с ними. Гнил с самой сердцевины: вместо любви к настоящему испытывал неприязнь к прошлому. К яблокам, к червям, к самому себе.

Это никуда не годилось.

Я запустил руку в траву, преодолевая тошноту, нащупал крепкий плод, отряхнул его об штанину. Смело надкусил. Прожевал, проглотил. Яблоко было чистое: ни червя, ни червоточины.

Так все и началось.

3.3. Рождение сверхновой

3.3.0. Яблочный дракон

Перекусив бутербродом с печеночным паштетом, я взял плетеную корзину и уверенно направился в сад. Жаждал как можно скорее собрать яблоки. Нетерпение сводило мышцы, сжимало челюсть.

Я нагнулся и развел траву, что приходилась мне по пояс, рукой. Подобрал пару яблок и бросил в корзину. Снова отодвинул траву. Обжегся о крапиву.

Я поднимал яблоки без разбору, не брал лишь откровенно гнилые. Но плоды были крупные, и спустя несколько минут корзина наполнилась доверху. Пришлось взять тару побольше – огромный медный таз, в котором бабушка еду свиньям готовила.

Устав работать внаклонку, я сел на корточки. Сорняки лезли в глаза, нос и уши. Щекотали лицо. Царапали руки. Я нащупывая яблоки. Иногда слышал, как за спиной падают новые. Но, не обращая внимание, постепенно пробирался вглубь сада.

Когда место в тазу кончилось, я пошел в дом. Постелил на пол газеты и высыпал на них собранные фрукты. Вернулся в сад.

От долгого сидения на корточках по ногам бегали мурашки. Кожа чесалась, плечи и шея ныли. Теперь я жаждал наступления темноты, когда по праву смогу закончить работу и отдохнуть.

От крепкого яблочного запаха тошнило. Есть не хотелось. Хотелось пить. Я представлял воду. Воду в чайнике, в рукомойнике, колодезную в ведрах и дождевую в бочках под водостоком. Во дворе я набрал ведро прохладной дождевой и опрокинул на голову.

Всю ночь мне снились яблоки. Я срывал и срывал их с веток. На месте сорванного плода отрастало три новых. Яблоки в сухой ладони горели жарким пламенем. Я обжигался, ронял на землю, но что-то неудержимо заставляло меня тянуться к следующему плоду.

3.3.1. Зима в достатке

С утра от мысли о яблоках стало плохо. Мурашки все еще бегали по ногам.

«Можно продать яблоки на базаре, а потом целую зиму жить в достатке», – убеждал я себя.

Надеялся увидеть грандиозные результаты вчерашнего труда, вдохновиться на новые подвиги, но на полу лежали сморщенные, с гнильцой и темными пятнами на кожуре плоды.

Накануне я не присматривался к яблокам и подбирал с земли любые. Теперь взял за правило класть в таз здоровые, сочные плоды. Но, отбрасывая неподходящие в сторону, я снова и снова поднимал их для проверки.

Работа пошла медленнее. К вечеру я собрал два таза. Высыпал на пол. А утром увидел, что большинство яблок потемнело.

Что-то я делал не так. Но что? Не стоило класть яблоки на пол? Или надо было насухо вытереть каждое? Что бабушка делала с яблочным урожаем?

Я взял ближайшее к себе яблоко и откусил. Оно было кислое.

Крутя плод в левой руке, правой набрал запрос в гугле: «как хранить яблоки». Интернет не работал.

– Чего гниют? – переспросила Анна Павловна, когда я принес ее скотине таз дефективных плодов. – Откудова я знаю, чего?

3.3.2. Злостный разбойник

На следующий день я возобновил работу. Но решил собирать яблоки с деревьев.

Несколько часов срывал плоды, притягивая нижние ветки руками. К яблокам подходил критично, оставляя висящими маленькие, в точках, плоды. В таз я бросал большие, без видимых повреждений.

Руки ломило, ноги от усталости дрожали под моим весом. Но я не прекращал работу, делая перерывы только на легкий перекус бутербродами и чаем.

– С ума спятил?! – крикнула Лизетт, застав меня за работой. – Чего делаешь?!

– Собираю, – ответил я и кинул очередное яблоко в таз. Будто не этого она хотела?!

Лизетт в ужасе ахнула.

– Сколько?

– Ну, не знаю. Несколько тазов.

– Несколько тазов, – эхом повторила она.

– Да в чем дело-то? – спросил я.

– Они же спортятся!

– Почему?

В отличие от Анны Павловны, Лизетт что-то знала.

– Ты их перебил! – она опустилась на колени перед тазом и стала с нежностью перебирать яблоки. – Нельзя бросать.

Я подошел к Лизетт.

– Ладно, я больше не буду.

Я наклонился к девушке, взял ее за плечи так бережно, словно она была яблоком и я демонстрирую, что все понял, и поставил на ноги.

Лизетт в моих руках съежилась. Смотрела сердито. Я отступил, боясь, что она зашипит и укусит меня за руку. Но она лишь покачала головой.

– Завтра праздник. Яблочный Спас. Пойдешь?

3.3.3. Праздник урожая

– Что будешь с яблоками делать? – спросила Лизетт.

– Пирог испеку.

Мы как раз подошли к столу бабы Томы, на котором были расставлены тарелки с яблочными пирогами, пирожками с яблочной начинкой и шарлоткой. По углам стояли вазы с яблоками.

– Большой пирог будет, – заметила Лизетт.

Я купил нам по куску шарлотки, и мы перешли к соседнему столу. Здесь были банки с яблочным вареньем, яблочным джемом, яблочным повидлом и яблочным пюре.

– Я могу варенье сварить, – предложила Лизетт.

Следующая лавка была представлена оладьями с яблоками и блинами с яблочной начинкой. Около нее жевали приезжие.

– Или в город отошли, семье. У дяди Толи машина, заказать.

Пастила из яблок, яблочный мармелад и карамелизированные дольки яблок ждали покупателей у стенда, представленного Солнечным поселком.

– Или засушить, пока не сгнили, – сказал я.

Яблочный праздник надоедал. Яблоки были на столах и под столами, яблоки были в руках, во рту. В саду у меня висели яблоки. Дома на полу ждали яблоки. Они были везде: я закрывал глаза и видел яблоки.

– Не будешь кидать, не сгниют. Если в подвал снести.

Самый большой стол у клуба был заставлен керамическими изделиями: кувшинами и кружками с изображениями яблок, а также различными украшениями интерьера в виде них же. Здесь заправлял дед с окраины деревни.

– Пить хочу, – сказала Лизетт.

– Наверняка в кувшине вода. И непросто, а из яблок, – усмехнулся я, беря в руки керамическую поделку. – Или компот из яблок. Или яблочный сок.

Яблочный сок. Яблочный сок. Хотя…

– Знаешь, – сказал я. – У меня созрела идея.

«Еще одна. Еще одна идея, – подумалось мне. – Созрела как яблоко, четко в срок».

3.4. Пробная попытка

3.4.0. Весь в бабулю

Помня наказ Лизетт, яблоки я отправлял в корзину максимально бережно. К тому же отбирал здоровые, не поврежденные плоды.

Работал я медленно. Казалось, в очередной раз наклонившись к тазу, распрямиться не смогу.

Я кряхтел, вкладывая в силу звука остатки силы воли. Чтобы обратить духовное устремление в физическую мощь, японские воины испускали боевой клич «киай». Я кряхтел.

Кричал кто-то другой. Навязчиво. Мешал мне думать. Я отгонял крик как назойливую муху, но он становился громче.

– Эй!

Я испустил последнее боевое кряхтение и пошел к калитке.

– Здорово! – сказал Сергей. – Лиза сказала, помощь нужна.

«Надеюсь, больше она не сказала», – с подозрением поглядел я на Сергея.

– Яблоки собираю. Немного осталось.

– Немного так немного, – бармен закатал рукава рубашки.

Я проводил его к тазу с яблоками, и Сергей приступил к делу. Кряхтеть, пусть даже и воинственно, стало неудобно. Вообще стало неудобно. Сергей работал сноровисто, серьезно. Он и не подозревал о моей новой сумасшедшей идее.

– Не рви их, – сказал бармен.

– Почему?

– Это зимние. Вон те можно.

Сергей показал глазами на несколько деревьев. Я усмехнулся.

Он помолчал, а потом спросил:

– Не мое дело, но куда ты их денешь?

– Есть одна мысль, – сказал я, не решаясь поделиться с барменом.

Перед глазами встала картина с похвальбой в кабаке и последующим травлением земли.

– Только Сан Санычу не продавай, – сурово сказал Сергей.

– А ему зачем?

«Может, Высокого Папу озарило той же идеей, что и меня? И судьба моя в деревне – постоянно переходить ему дорогу».

– Скупает по дешевке, отвозит в город. А там перепродает.

Сергей внимательно следил за моей реакцией.

– Ладно, – сказал я. – Пойдем. Только никому ни слова.

Мы вместе зашли в дом.

– Это здесь, – я повел его к грустной комнате.

– Вот, – сказал я, протягивая Сергею старый обрывок газеты. На полях дедушкиным почерком был написан рецепт слабоалкогольного напитка.

Сергей присвистнул. Потом поднял на меня глаза:

– Весь в свою бабулю, – сказал он.

3.4.1. Первая партия

Первое, что я представлял по пробуждении – яблочный сидр. Думал о нем в течение дня. Рисовал цвет напитка в стакане, шипящие пузырьки. Чувствовал сладкое послевкусие. Сидр занимал мои мысли, словно я был завзятым алкоголиком.

Рецепт бабушкиного пива не был волшебным. Скорее – традиционным, с использованием обычных ингредиентов. Рецепт сидра из грустной комнаты также не отличался от общеизвестных. Но я выучил его наизусть.

Подготовив теоретическую базу, нашел трехлитровые банки. Осторожно обдал их кипятком. Наточил ножи, почистил и мелко нарезал пару яблок. Положив ломтики между тарелок, навалился своим весом. Яблоки выскользнули из-под рук. Тарелки, звякнув, разъехались в стороны.

В поисках подходящего инструмента я обследовал дом, обошел деревню. К рабочему столу вернулся с мясорубкой, теркой и пластиковой овощерезкой бабы Томы. Анна Павловна одолжила деревянную толкушку.

Полтора стакана приготовленного яблочного пюре я выпил в процессе. И из двадцати килограмм яблок вышло две неполные трехлитровые банки.

Яблочная мякоть, кожура и косточки усеяли горизонтальные поверхности дома. Я переводил взгляд с банок на отходы и внушал себе, что усилия не напрасны. Я знал, что после того, как пюре забродит, мне придется его процедить. Полученного сока не хватит и на две банки.

Одна несчастная трехлитровая банка из двадцати килограмм яблок.

Я добавил в пюре сахар, на горловины банок надел презервативы. И принялся ждать.

3.4.2. Передник

– Особо-то не надейся, – сказал Сергей. – Ведь не забродит еще.

Он приходил с утра, приносил пустые ящики для яблок и всевозможные страхи и опасения.

– Забродит, – ответил я, улыбаясь.

В ожидании мы собирали яблоки.

Я взял старую лестницу, сколоченную из двух жердей и поперечных палок, и приставил к одному из деревьев. Забрался наверх.

Балансировать на лестнице с корзиной в руках было неудобно. Розовощекие пышные бабы из советских фильмов собирали яблоки в длинные юбки. Я слез и пошел в дом. Отыскал бабушкин передник, надел его и полез обратно.

Обман не удался. Когда я был на вершине, ступенька подо мной треснула. Много лет благородно выдерживала она хрупкую бабушку, но меня, пусть и в бабушкином переднике, не вынесла.

– Ты как? – спросил Сергей.

– Нормально.

Я ободрал кожу и подвернул ногу. Но с лестницы спустился только на одну, сломавшуюся, ступеньку.

– Ладно, слазь. Я починю.

Когда я спустился вниз, бармен с грустью уставился на передник. Пятна от ягод въелись в застиранную цветастую ткань. Карманы по бокам оборвались, будто не выдержали тяжести бабушкиных забот.

Сергей отвернулся от нахлынувших воспоминаний. Теперь и ему стало неудобно.

3.4.3. Лестница

В хозяйстве бабушки мы нашли несколько подходящих для перекладины брусков.

– Сколько, говоришь, яблок на литр пюре ушло? – озабоченно спросил Сергей.

– В идеале, килограмма два. У меня из трех кило вышло.

Сергей прикинул в уме и сказал:

– У тебя нет столько яблок.

– Для чего? – не понял я.

– Ну смотри. Бочка от пива по сто литров. Для деревни одной бочки мало. Про Солнечный я вообще молчу.

Мы положили лестницу на землю. Сергей приставил один из брусков.

– Можно попросить в деревне, – с сомнением сказал я. – Это же для общего дела.

– Ты бы поспешил.

Я не понял.

– На неделе машины в город ездили. Да заготовки у всех. Сан Саныч яблоки скупает. Дождешься, что ни у кого их не будет. Так, что ли?

– Пошел бы ты лучше в кабак, – рассмеялся я.

Бармен пожал плечами.

Я задумался. Как крепить лестничную ступень. Проблемы нужно решать по мере поступления, это все знают.

3.5. Яйца в корзине

3.5.0. Одни проблемы

Председатель деревни ковырял в зубах, Павел Никифорович кивал головой, Толик обводил взглядом присутствующих. Анна Павловна с мужем ждали, что выскажется кто-то другой.

– Сколько надо-то, сынок? – решилась баба Тома.

И после нее заговорили все и разом.

– А коли не выйдет? Коли урожай к чертям? – беспокоился дед с окраины.

– Не угомонится все, – усмехался Зиновий Аркадьевич.

– Да в город тебе надо, парень! – говорил Ефрем, махая на меня рукой. – Зима скоро. Замерзнешь.

Данилыч, лузгая семечки и бросая шелуху на пол, гаденько улыбался. Но на него я в тот момент злился меньше, чем на остальных.

До собрания я обговорил с деревенскими идею варить сидр, спросил, сколько яблок может передать мне каждый, и ни один не высказал лично то, что сейчас высказывал при всех, в общем шуме, чужими голосами укрепленный в сомнениях.

Я поднял руку:

– Слушайте!

Мой голос потонул в гомоне.

– Слушайте!

– Вот что, – вкрадчиво начал Высокий Папа, выходя на свет из темного угла. И враз все замолчали. – У этого… предприятия невнятные перспективы.

Я понял, почему Сан Саныч внушал деревенским страх и трепет.

– Молодой человек, рисующий перед вами бочки, полные сидра, забыл сказать, что ни разу его не готовил. Так?

Я молчал.

– Может, он и компот яблочный не варил, мы же не знаем, – заметил Высокий Папа, и в кабаке послышался смех.

– Чтобы приготовить сидр, нужно разбираться, – продолжил Сан Саныч. – Например, за влажностью следить, за температурой. А то ведь не забродит, сусло не выйдет. И хранить нужно не абы где. А где он будет его хранить?

От напора я растерялся.

– Я не дам ему и гнилой падалицы, – сказал мой оппонент, обратившись к толпе. – Потому что большей глупости я давно не слышал.

Высокий Папа был образован. Вот что заставляло людей слушать его. Он вертел фактами, как ему было выгодно, и никто этого не осознавал.

На полпути к выходу из кабака Сан Саныч бросил:

– Я антоновку беру по тридцать рублей.

– У меня как раз много, – сказал муж Анны Павловны.

Данилыч не сводил с меня мутных глаз.

– Я никогда не готовил сидр, – сказал я. – И да. Все, что может пойти не так, наверняка пойдет не так. Но я это сделаю. Возможно, не выйдет. Или выйдет, но плохо. Но я сделаю.

– Молодец, сынок, – рассмеялся дед с окраины и встал из-за стола, подтягивая штаны.

– Сколько яблок в саду твоем сгнило? – спросил муж Анны Павловны. – И не жалко тебе! А мы и заготовить можем, и деньги выручить.

– Сан Саныч и рад на вас, дураках, навариться, – вступил в разговор Толик.

– Не очень-то он себе и берет, – сказал дед с окраины, оборачиваясь. – Больно ты можешь за яблоки взять. Их везде много.

– Так если много, может, на сидр отдать? Глядишь, что и выйдет.

Жители стояли вокруг меня с кислыми минами. Яблоки висели на деревьях, но их было жаль.

– И кончай сорить, Данилыч, – рассердился, наконец, Сергей.

3.5.1. Круговорот яблок в деревне

– Вон тебе, – сказал Зиновий Аркадьевич, указывая на два ведра гнилых, явно подобранных с земли яблок. – Может, потом еще донесу.

– Спасибо, – сказал я, принимая подаяние. Яблоки были на выброс. – Только в следующий раз получше принесите.

Бессменный председатель деревни осклабился.

– Ты у Томы-то не бери много, она последнее даст.

– Не буду, – улыбнулся я.

Как мне не взять, если слезы в три ручья. «Я бы внукам послала, да в дороге попортятся. В том году машину заказывала, не доехали. Собрала тебе. Ты как внук. Антонина бы гордилась».

Яблоки в мешке бабы Томы были отборного качества.

– Самые хорошие Сан Санычу продала, – оправдывалась баба Тома. – Крупные, красивые. Выручила за них, курам на смех. Ай!

Она махнула рукой.

– На, бери, – через пару дней Сергей принес три мешка крупных, красивых яблок.

– У тебя же сада нет, – удивился я.

– Это Сан Саныча скупка. Лучший сорт. Сам такие не ест.

Толик передал яблок несколько ящиков. Павел Никифорович послал через Лизу сразу пюре – пять трехлитровых банок.

– Аисты улетели, – сказала она. – Еще на Спас. Вот когда ты про сидр рассказывал.

– Плохо мое дело, да? – улыбаясь, спросил я. – Аисты улетели в тот самый день, когда я решил готовить сидр.

Лиза побледнела.

– Нет, нет, все ерундистика! Нет в этом знака! Улетели, и все.

На участок через дырку в заборе пролез Ленька. Рубашка у него на пузе вздулась, карманы штанов оттягивались вниз.

– Сладкие, – гордо сказал сын Анны Павловны и полез под рубашку.

– Много съел, пока донес?

Ленька счастливо улыбнулся.

– Тетя Аня знает? – озабоченно спросила Лизетт.

Он кивнул. Но как-то неубедительно.

3.5.2. Наводнение

Я видел, как мой дом наполняется яблоками.

Сначала они покоились на газетах в подвале, изредка оказывались на столе. Затем они накрыли собой пол и кровати в спальне. Валялись под ногами в коридоре, мешались на крыльце. Вскоре они захватили горизонтальные поверхности дома: столы, стулья, комод, подоконники. Каждый ящик, уголок хранил яблоки. Они покоились на лежанке и томились внутри печи. Впечатляющая горка высилась на телевизоре. Гирлянды из яблок висели на крючках у дверей.

Везде были яблоки. Созревший урожай окружал меня со всех сторон.

Мне снились кошмары. Я боялся, что не справлюсь с имуществом, и оно выживет меня из дома. Боролся с видением бесправного матроса на тонущем корабле.

Я перерабатывал яблоки для сидра, используя мясорубку, терку, толкушку Анны Павловны и пластмассовую овощерезку бабы Томы, но не успевал справиться с яблочным потоком.

Я пил чай, заваривая яблоки. Ел суп, закусывая ими вместо хлеба. На яблоко я намазывал яблочное повидло и отправлял в рот, закрывая глаза от отвращения. Я смотрел на фруктовое изобилие, и хотелось бежать без оглядки.