Контрабанда

В гараже, если говорить литературным штампом, «повисло тягостное молчание». Два друга «переваривали» полученную информацию. И чем понятней для них становилось их положение, тем грустней становились их лица.

– Вот суууки! – нарушил молчание протяжным стоном Олег-Средний. Олег-Малый воспринял все стоическим молчанием.

– Ладно… Что-то придумаем… – Олег-Большой с сочувствием смотрел на друзей. – Попробуем найти на них управу… А теперь к делу… Что с твоей «Нивой»? – обратился он к Малому.

– В принципе на ходу… – все еще с дрожью в голосе ответил Малый. – Надо только подремонтировать стартер…

– А лучше поменять совсем! – добавил в сердцах Средний, как будто этот стартер был причиной всех бед. – Он уже «латаный-перелатаный»… Где-то, при случае, обязательно откажет.

Олег-Большой достал с внутреннего кармана куртки портмоне и вынул с него сто долларов.

– Достаточно на новый стартер? – спросил он. – Вполне… Еще останется на фильтры… Да и так, на мелочи! – ответил хозяин машины, пряча «баксы» в карман. – И что нам надо будет сделать?

– Убивать никого не надо! – попробовал пошутить Большой. – Вы должны завтра, а лучше начать уже сегодня, подготовить «Ниву» так, как мы готовили ее к поездкам в Воронеж… Все промазать, прочистить, поменять фильтры… Бензин заправить девяносто пятый… Немного… Что бы доехать к границе… Там зальем бак до полной… Возьмите пустую канистру… Лучше даже две… – Олег-Большой задумался. – Вот как бы и все… У вас сейчас много работы? – спросил он у бывших напарников. – Сможете поехать со мной?

– Когда, куда и на сколько? – спросил Младший.

– Один из вас со мной завтра ночью машиной… Второй, предположительно, в среду утром – в десять часов – должен быть в Белополье на автовокзале… Точнее скажу завтра вечером… При любых раскладах дома будете в пятницу… – Большой достал с пачки сигарету и закурил. Хозяева гаража молча смотрели на него.

– И самое главное… Все, что надо будет делать – скажу по дороге и на месте… Если все пройдет как надо – заработаете по сто долларов (лица Олегов растянулись в улыбках)… Если нет – вашими будут только те деньги, что я дал вам на ремонт (лица изобразили понимание)… Подвигов от вас особенных не потребуется… Один, скорее всего Малый, будет «кататься» со мной… Второй – будет работать по отдельной программе… Никакого криминала… Ни за что не отвечаете… Теперь все… Договорились?

– Как ты? – Олег-Малый обратился к Среднему…

– А что я? Я как ты… – ответил Средний…

– Ну, тогда едем… Куда мы денемся… – вынес решение Малый, и добавил: – Я и так бы поехал… Без денег… Просто, что потому, что ТЕБЕ надо.

– Я знаю… – сказал улыбаясь Олег-Большой. И сразу же спросил: – Кто поедет со мной завтра?

– Это мы сейчас обсудим, – ответил Малый,– но, скорее всего, поеду я …

– Ну и отлично! – подытожил Олег-Большой, подымаясь с автомобильного дивана. – Завтра, после того, как сделаете машину, заезжайте ко мне… Я буду у родителей… Там все и «распишем».

Глава 7

Понедельник, 7 октября 2001года, 8 часов 30 минут, г. Сумы, Украина.

Утреннее чаепитие у Николая Семеновича Громова было возведено в культ, и стало для него такой же традицией, как «файф о клок» у англичан. Его рабочий день обязательно начинался с пары чашек этого божественного напитка. В зависимости от настроения, в каком прибывал на работу хозяин кабинета и его самочувствия в данный момент, чай мог быть зеленый, черный, и даже, экзотические – белый или желтый.

Каждый раз, открывая специальный шкафчик, где хранилась хорошо подобранная и расфасованная по фарфоровым банкам, коллекция, Громов выбирал «букет», руководствуясь только своей интуицией. И готовил его для себя сам – что дома, что на работе – не подпускал к этому священнодействию никого, не делая исключение ни для жены, ни для своего секретаря.

Знания в области чайных церемоний собирал по крупицам везде, где мог. Применяя их при заваривании напитка, Николай Семенович приблизился в этой процедуре до идеала, чем очень гордился, и превратил ее в ритуал, сродни японскому.

Сегодня, по приезде на работу, Громовым был выбран китайский Рубиновый чай – нежный на вкус, но "тонизирующий и бодрящий разум". Николаю Семеновичу в ближайший час предстояло принять важное для себя решение, после чего «точка возврата» будет пройдена.

Вчера на мобильный телефон Громова позвонил Олег, и сказал, что будет у него завтра не позже девяти часов утра. Сославшись на их предварительную договоренность, он назвал нужную для дела сумму. Николай Семенович сам обратился за помощью к этому молодому человеку. И вот теперь стояла дилемма – дать денег на закупку дизтоплива, или «не дать».

Одалживать Олегу небольшие суммы для работы Громову было не в первой. Но сегодня был другой случай. Надо было дать много! Очень много! Двадцать тысяч долларов! Цифра, прямо скажем, не маленькая… По нынешним ценам, почти, две однокомнатные квартиры… В другое время разговора о таких деньгах, скорее всего, и быть не могло. Но – это в другое время. А сегодня время такое, что выбора, то, у Громова не было.

Его «загнали в угол» и «обложили флажками». Как охотники волка. И эти охотничьи понятия точно отражали суть нынешнего состояния дел. В четверг нефтекомбинаты Лисичанска и Кременчуга, а также все ближайшие нефтебазы, как по команде, отказались поставлять на его фирмы дизельное топливо. Ни за «безналичный» расчет, ни что еще более удивительно, за «наличный». И почему это вдруг «как по команде»? Это и была команда. И Громов знает «чья». И знал цель этой команды. Для него она была ясна, как Божий день. Забрать заводы и распилить их на металлолом! Те, кто положил глаз на собственность Громова, выбрали самое уязвимое время! Сезон! Теперь сахарные заводы остались без дизтоплива… И не только заводы, но и колхозы с фермерами, поставлявшие на них свеклу. Буряк лежит вырытым на полях. Ждет транспорт для вывозки, пока погода хорошая. А вот заправлять транспорт нечем… И если он не найдет в ближайшее время «солярку», то останется без сырья для переработки. А без работы и до банкротства заводов не далеко. Чего и добиваются «доброжелатели»! Долго с ним тянуть не будут. Враги влиятельные! Конечно, в «наглую», «рейдерствовать» не станут – не хватит сил! А вот довести до банкротства, а затем купить по «дешевке» – это да! Это в их силах и их манере… Сейчас фермеру или председателю колхоза какой выход? Кто первый даст топливо и посулит оплату за свеклу – тот эту свеклу и получит. И не имеет значения, что до этого они работали с Громовым и в советское время и в постсоветское. Останется только один выход. Сдать заводы.

Недавно ему предлагали продать их оптом. Он отказался. Больше эту сделку не предложат. По крайней мере, сейчас. И продать другим тоже не дадут. Он уже наводил справки. Кому предлагал – так, для «проверочки», – все отказались. Проблем с набравшей силу «газовой принцессой» никто не хочет. Хотя, по его информации, ей скоро «крылышки» по обрывают. Но до этого «скоро» надо еще продержаться… Так что, действительный выход один – дать Олегу деньги… Конечно, предварительно внимательно его выслушав, и все тщательно обсудив. Детально! Он парень не глупый. Но две головы лучше… Да и что такое, конце концов, двадцать штук – пусть даже и «баксов» – когда дело касается принципа. Никто никогда Громову «права не качал»! И не будет!… Да и дело то благородное – риск… Даст Бог, все обойдется и сложиться.

Николай Семенович вздрогнул от пиликающего звука селектора. Чашка была пуста. Громов взял в руки заварник, затем секунду подумав, поставил его на место. Нажал кнопку ответа на селекторе.

– Николай Семенович, к вам Олег… Весь пахнущий «Дюпоном» и улыбающийся… Кстати, принес мне розу! – услышал он в меру кокетливый голос секретаря Ирины Николаевны. Несмотря на свой возраст, а ей было за шестьдесят, она все еще служила у Громова. Это сотрудничество продолжалось уже больше тридцати лет. Еще со времен директорства в Краснооктябрьском. Поэтому она позволяла себе отпускать комментарии по поводу громовских посетителей. И не всем везло, как Олегу, получить лестный отзыв. К нему она благоволила. Кого-то он ей напоминал с ее молодости.

– Просите… Я жду его… И пока, Ирина Николаевна, ни с кем меня не соединяйте.

Войдя в кабинет, Олег подошел к вышедшему навстречу Громову и пожал протянутую им для приветствия руку.

– Доброе утро, Николай Семенович! – добавил он к рукопожатию.

– Здравствуй, Олег! – ответил хозяин кабинета, и, указывая на стоящий отдельный столик, сервированный чайным сервизом, добавил: – Присаживайся… Почаевничаем…

– Спасибо, не откажусь! – сказал Олег, удобно размещаясь в кресле. – Чай у вас знатный. Одно удовольствие…

– Да… Как принято сейчас говорить – это мое хобби! – Громов взял в руки заварник и разлил чай по чашкам. Аромат свежего напитка разнесся по всему кабинету. – Вот мед…печенье…булочки… Вот сахар… – предложил Николай Семенович. – Угощайся… Хотя я предпочитаю чистый чай… Без ничего…

Олег набрал в ложечку немного сахара и опустил его в чашку. Стараясь меньше звенеть, размешал его. Отпил.

– Да… Замечательный вкус… Просто, шикарный вкус… – немного помолчал, попивая и смакуя. Затем продолжил, обращаясь к Громову: – Вы, знаете Николай Семенович, я срочную службу служил в Забайкалье… Как-то нас отправили в наряд на продовольственный склад… А там коробки с Краснооктябрьским сахаром… Так стало приятно! Как будто родственника встретил… – посмотрел на хозяина кабинета: – Вы, наверное, в это время как раз были его директором…

– Какой это был год? – спросил Громов.

– Восемьдесят шестой…

– Да… – улыбнулся Николай Семенович. – Мое время… Самый расцвет завода… Где только не было нашего сахара… Это смешно, но даже на Кубе был!… Столько народу работало в сезон… Да и в другое время… Мы и сейчас держимся… Если бы еще меньше мешали. – Громов задумался. Долил еще чая. Поставил на стол пепельницу. Вынул с пачки «Мальборо» сигарету. Закурил. Пристально посмотрел на собеседника.

– Олег, я не буду тебя посвящать во все тонкости своих проблем и почему они возникли! – начал Николай Семенович ожидаемый для них разговор. – Все это тебе ни к чему… Но, ты можешь помочь мне с ними справиться… Основную задачу ты знаешь. Это сто кубов дизтоплива, которые до пятницы должны быть у меня. Твое «положительное» решение я знаю. Транспортом помогу… Деньги я тебе дам… – Громов сбил пепел. Отпил с чашки. Сигарета, наверное, была для него единственным совместимым с чаем продуктом. – Но! Я бы хотел знать тонкости твоего плана. И не потому, что не доверяю тебе. А потому, что у каждого плана должен быть хороший критик. Это способствует принятию правильного решения… И так, я тебя слушаю…

Олег поставил на стол опустевшую чашку. Взял со стола свой ежедневник и открыл его на нужной ему странице. Концентрируясь и собираясь с мыслями, пробежал глазами по сделанным за эти дни записям. Поймал себя на том, что испытывает ощущения, как при докладе у начальника штаба о предстоящей боевой операции. Они, ощущения, ему понравились и добавили уверенности.

« – Конце концов, это и есть боевая операция! – подумал Олег. – Переброска через границу… Проход по тылам незамеченным… И возможные невосполнимые потери… Слава Богу не груз «200»… Но не дай Боже провал… То лучше бы я умер…» – помотал головой, отгоняя дурные мысли.

– Проведение «операции» я запланировал на вечер среды. Для этого задействую шесть единиц техники! – начал он доклад по-военному, сам того не замечая. – Два «ЗИЛ»-131 с прицепами, общим объемом тридцать два куба. Мой «ГАЗ-66» с прицепом. Это восемь кубов. Ваш топливозаправщик. Это еще двадцать четыре куба. "Кировец" с бочкой – еще "десятка". И если я решу вопрос на той стороне – будет еще один бензовоз на двадцать тон… Итого – около ста кубов… На российской стороне заправка будет производиться на тракторной станции в совхозе Волфинский… Затем по проселочной дороге машины с российской стороны уходят на хутор Рогозное в Украину. Дальше топливозаправщик с легальными документами от вас или, какой либо нефтебазы, идет на Павловки. От туда – по трассе – в сторону Белополья и дальше на завод. «Зилы» и «ГАЗ-66» по полевым дорогам уходят по на правлению Рогозное – Шпиль – Кислая Дубина и дальше тоже на завод. На подстраховке – вдруг какая поломка – с украинской стороны будет трактор К-700 с прицепной десятикубовой бочкой с Речек. Я определю ему место чуть позже, когда все объеду сам. После слива на заводе ЗИЛы и ГАЗон переезжают обратно и забирают оставшееся на российской стороне топливо… Вот так… – Олег с улыбкой посмотрел на Громова…

– И это все? – с удивлением спросил Громов.

– Да… – снова с улыбкой ответил Олег. – Для всех «Да».

– Что значит «для всех» и кто эти «все»? – снова в недоумении задал вопрос хозяин кабинета.

– Это «легенда», которая будет известна всем! – уже совершенно серьезно начал Олег. – «Все» – это начальник погранотряда. Кстати я звонил в субботу своему человеку в Белополье. Он сказал, что на меня, мой газик и на «Ниву», на которой я сегодня приехал, в прошлую пятницу разослана ориентировка.

– Это плохо? – спросил Николай Семенович.

– Это не плохо. Это, даже, хорошо… Так вот. К начальнику отряда присоединяются участковый в Павловках, его родственник с сопредельной стороны. Он желает мне насолить. Это тоже как нельзя кстати. Иногда хороший враг лучше, чем плохой друг… Ну, и в некоторой степени, милиция.

– Значит, если я правильно тебя понял, все это должны будут узнать перечисленные тобой люди?

– Именно так! – ответил Олег. – Ну и еще кое, что и кое-кто.

– Ну а как же будет на самом деле? – снова спросил Громов.

– А на самом деле будет вот как…

Глава 8

Понедельник, 7 октября 2001года, 15 час. 15 минут, г. Белополье, Сумская обл.

Растаявший под послеобеденным октябрьским солнышком утренний заморозок и яркое голубое небо, что просвечивалось сквозь облысевшие ветки тополя, совершенно не радовали стоящего под ним на развилке человека в форме капитана милиции.

Его кислое выражение и серый цвет лица категорично не гармонировали с окружающим убранством золой осени. Похоже, что проезжающие мимо него по трассе в сторону границы машины только добавляли ему уныния.

Поникшая голова милиционера каждый раз с надеждой встречала едущий на встречу автомобиль. И каждый раз плечи опускались все ниже, когда авто проносилось мимо него по шоссе, а не поворачивало в нужную ему сторону – в сторону села Павловки, где капитан Карпенко жил и служил участковым инспектором милиции.

«– Что за «невезуха! – думал он в сердцах. – День, как специально! На совещании в Белополье опоздал… Выговор получил… К жене в больницу не успел… А теперь еще и «попуток» нет».

Он достал с кармана форменного бушлата пачку «Примы», выбил с нее щелчком очередную сигарету, повернулся к развилке спиной, защищаясь от ветра, и прикурил от зажигалки. Затянулся дымом. Он еще не успел выдохнуть, когда мимо него – на Павловки – проехала зеленого цвета «Нива».

«– А чтоб тебе!!! – крикнул Карпенко, бросая сигарету на землю. – Первая за два часа машина – и ту прозевал!».

Он замахал руками в след уходящей машине, в душе понимая, что толку от этого не буде. «Нива» не местная (автопарк частных автомобилей «вверенных» ему сел он знал наперечет), соответственно для ее водителя он никто, и ему на капитана наплевать. Дымок с выхлопной трубы развеяло ветром вместе с надеждами участкового попасть пораньше домой.

Но тут случилось чудо! Бывает в жизни счастье, когда не ждешь! «Нива», отъехав почти на пятьсот метров вперед, остановилась, и медленно начала сдавать назад.

Участковый не поверил своим глазам. Он даже потер их руками, зажав под мышку портфель со служебными бумагами. Но нет! Едет!

Капитан, спотыкаясь о кочки на обочине и придерживая рукой фуражку, побежал навстречу автомобилю. Спустя полминуты они встретились. Дверь с пассажирской стороны открыли с кабины.

– Далеко собрались? – спросил с салона мужской голос.

– До Павловок довезете? – вопросом на вопрос ответил Карпенко, заглядывая в затонированную кабину.

– Садитесь… Нам по пути… – ответил водитель.

– Вот спасибочки! – радостно сказал участковый, усаживаясь на переднее сиденье. – Два часа стою. Хотя бы одна машина проехала.

Водитель, щуплый с виду паренек, включил передачу, и машина тронулась с места. «Нива», резво набрав скорость, понеслась по трассе, «глотая» неровности и ухабы на дороге хорошо отрегулированной «подвеской».

– В Павловках проживаете? – услышал у себя за спиной вопрос милиционер. Садясь в машину, капитан не осмотрелся на радостях, и поэтому сейчас вздрогнул от неожиданности. Он попытался повернуться и посмотреть, кто находиться на заднем сидении. Но Карпенко был толстоват. Да и бушлат сковывал движение. Как участковый не старался, но, почти, ничего не увидел.

– Да… – ответил он невидимому собеседнику. – Живу в Павловках… И служу там же… Участковый я.

– Понятно… – сказал человек за спиной. – Местный Аниськин, значит… А, что, господин участковый, место у вас, наверное, хлебное?

Капитан услышал в интонации легкую издевку. Он, сначала, даже опешил от такой наглости. Захотелось ответить «по резче». Но, понимая, что он, как бы, находится в гостях, сдержался.

– Да что тут у нас «хлебного»? – начал Карпенко с плохо скрываемым раздражением. – Зарплата мизерная… Да и ту выплачивают с задержками… За счет домашнего хозяйства выживаем… Огород… Живность… Все как у всех… – участковый махнул рукой. И вдруг ни с того ни с сего продолжил: – Вон жена в больнице… Второй год болеет… Никто разобраться не может… Ни в районе ни в области… Сколько уже денег ушло… – в голосе участкового прозвучало сожаление. И, судя по интонации, относилось оно именно к потраченным на лечение жены деньгам.

В салоне «Нивы», как пишут классики, «повисло тягостное молчание».

Водитель автомобиля взял с панели приборов пачку «Экспресса». Закурил сигарету. Приоткрыл окошко и выпустил туда дым.

– И дети, наверное, есть? – не унимал свое любопытство собеседник с заднего сидения.

– Есть. Дочка… – ответил, еле слышно, участковый. Этот вопрос его, почему то, расслабил. И вдруг он разоткровенничался, как вагоне поезда, малознакомому попутчику. – Отправил на учебу в Сумы… А она вон связалась там с «долбаком» одним… Наркоманом… Никого не праздновала… Выскочила замуж… Родила… Да не удачно… Травма родовая… А тот ее бросил… Мучается теперь с ребенком… Прямо наказание, какое то…

Снова все замолчали. Водитель внимательно следил за дорогой, покуривая свою сигарету. Пассажир с заднего сидения тоже не тревожил участкового вопросами. В машине было тепло от работающей печки. Расстегнул бушлат и сев по удобней, Карпенко попытался расслабиться. Но что-то ему мешало. Ему было не спокойно. Что-то его настораживало в этом автомобиле. Такое впечатление, что он был ему знаком. И что-то странное было в голосе собеседника. Где-то он его уже слышал. Вот только где и когда? И еще эта издевательская интонация с плохо скрытой иронией…

– Да… Трудна ваша жизнь… – снова послышался голос из-за спины милиционера.

Он не был громким. Но шум протектора вездеходовской резины и звук работающего двигателя, проникающий с улицы в салон, не заглушали его. Капитану даже показалось, что слова шепчут ему на ухо.

– Да…Трудно… Но наверное не всем… – снова продолжил тот же голос. – Знавал я одного участкового с этих мест… Правильный был человек… Принципиальный… Как и вы, господин капитан, жил только с офицерского жалованья и домашнего хозяйства… Никому житья от него не было… Ни самогонщикам… Ни скупщикам мяса и металлолома… Ни контрабандистам… Ни кого не жаловал… Хоть милицейскую икону с него пиши для красного уголка… Как то и я попал под его горячую руку, праведный гнев, и радение о благополучии украинской державы… – невидимка за спиной замолчал. По голосу было слышно, что воспоминания о той встрече не вызывают у него приятных эмоций.

– Был у меня арендованный Зил-130… Вез я, как-то, на нем шесть тон мороженной рыбы! – интонация собеседника стала жесткой. Слова начали звучать зло и резко. – Контрабандой, разумеется… Проехал спокойно через границу в селе Волфино… Это здесь рядом… Вы ведь в курсе, капитан? – обратился он «невидимка» к участковому. Но было видно, что ответ совершенно его не интересует. – На переезде никаких проблем не возникло… Выехал за село… Ну думаю – пронесло… Дорога свободна… Ни «погранцов», ни таможни… Смотрю – на обочине стоит человек. И рукой машет. Как вы сегодня. Подвези, мол. А время почти вечернее. Дай, думаю, помогу. Подберу странника… Нарушил свой принцип «Никого на дороге не брать!». – рассказчик снова замолчал.

Водитель не отвлекался от дороги. Машина въехала на пригорок перед Павловками и пошла накатом по крутому спуску перед селом. Показались первые дома. Чувствовалось, что рядом Россия. Кирпичных строений было не много. В основном бревенчатые или обшитые некрашеными, выгоревшими до серого цвета, доскам. Под дожем они намокали и становились черными, как, будто, дома погружались в траур. Родное село не обрадовало участкового. Карпенко сидел, боясь пошевелиться.

– А принципы нарушать нельзя! Я прав, господин «милициянт»? – спросил невидимый собеседник. И сам же ответил: – Прав! Это мне доказал подобранный мною попутчик… Он оказался участковым. О котором я только что рассказывал… Пока мы ехали – он все выспрашивал… Кто? Куда? Зачем?… А когда добрались до опорного пункта в Павловках – он попросил остановить машину. И пока я на секунду отвлекся – выдернул ключ с замка зажигания моего ЗИЛа . И сказал, что не позволит «контрабанды» на его территории… Да… И что я только ему не говорил! Как не упрашивал, что бы он отпустил меня!… А день то был какой! Чистый четверг! Три дня до праздника Пасхи… Я просил, что бы он не брал грех на душу… Говорил ему, что долги у меня… Товар куплен на одолженные деньги… Что у меня дома мама инвалид… Но, ничем я не смог пробить «стену» принципиальности… Участковый сказал, что выполнение служебного долга – это не грех… Это – доблесть… И слово то какое подобрал… Доблесть!… Как будто на амбразуру бросился… Я даже за уважал его за преданность долгу… А затем он вызвал наряд пограничников… Те вызвали таможенников… Ну и товар конфисковали… "Попал" я в тот день на восемь тысяч одолженных долларов… До сих пор отрабатываю…

«Нива» остановилась в центре села. Слева был сельсовет и памятник погибшим воинам. А справа – опорный пункт милиции. Карпенко ничего не видел. Он слушал голос собеседника.

– Только, как потом оказалось, не совсем праведным оказался наш участковый… – слова рассказчика гвоздями входили в голову капитана. – Можно, даже, сказать совсем не праведным. Скажу, даже, больше… Грешил он… Ой как грешил… Я навел потом справки… Мало того что он подставлял своих односельчан, делая на них показатели для пограничников, так еще и корысть с этого имел. На него за «стукачество» закрывали глаза. И благодаря этому он сам занимался контрабандным бизнесом. Контролировал закупку мяса и переправку его через границу… В Россию… А от туда – бензин и солярку… Продукты многие… Запчасти… Ну, в общем, все что пользовалось спросом по обе стороны границы… А проворачивал он эти дела на пару со своим племянником с сопредельной стороны… Тоже бывший «мент» – Женя с Глушково… Хотя «ментов» бывших не бывает… Да, капитан? «Ментом» надо родиться… Это состояние души…

Участковый капитан Карпенко открыл дверь и медленно вылез с машины. С опаской, как будто, боясь получить удар в спину, повернулся к человеку, что говорил с ним всю дорогу. Он увидел в кабине лицо и узнал его. Это его, он Карпенко, задержал на этом месте и сдал пограничникам три года назад. Он вспомнил тот день, словно это было вчера. Он, даже вспомнил его имя! Олег… Да! Точно! Олег… Вот фамилия в памяти затерялась… Участковый посмотрел на собеседника. Но, не смог выдержать его взгляда и отвел глаза. Развернулся и собрался уходить.

– Что, Карпенко, даже спасибо не скажешь за то, что подвезли тебя? – с насмешкой спросил попутчик. Он откинул кресло вперед на торпедо. Наклонился и вылез из машины. – Хотя зачем оно мне. Твое последнее «спасибо» обошлось мне слишком дорого!

Участковый смотрел на стоящего перед ним человека. Тот был выше его ростом. И Карпенко пришлось «задрать» голову, что бы видеть его лицо. Оно улыбалось. Но улыбка была больше похожа на оскал зверя перед прыжком. Капитан испугался, подняв перед собой согнутую в локте руку, и, как бы защищаясь от нападения, сделал шаг назад.

– Ты не меня бойся, участковый… – сказал Олег: – Я тебя бить не буду… Ты себя бойся… Тебе есть за что!… Только что ты сказал – «как будто, наказание какое-то»… Ну тогда вспомни на досуге то горе, которое ты причинил людям корысти своей ради… Предавая и «подставляя» их… Вспомни, как умоляли они тебя отпустить их, так же, как я умолял тебя тогда на этом месте. Говорили о своих проблемах, больных женах и голодных детях… Ибо, слушая твои рассказы бедах твоих, я понял, что они у тебя только начинаются… Ведь сбылось для тебя пока только то, о чем просила у Бога, а видя как я мучаюсь, отрабатывая долги, думаю, что и у черта, моя мама… Помнишь, я тебе тогда говорил, что инвалид она… Возвращается тебе, причиненное тобой людям зло… Что, не веришь? – спросил Олег, наклоняясь с дьявольской улыбкой к побелевшему лицу капитана: – Тогда вспомни о болезни жены своей… И о мучениях дочери… Вспомни о ее ни в чем не повинном ребенке… А говорю «пока» потому, что узнал я недавно, о посещении моей мамой церкви, хотя ой как трудно ей было это делать с ее больными ногами… И о свечах «за упокой», которые она там ставила… Мне кажется я что догадываюсь, кому они были назначены! С тобой поделиться своими догадками, или ты сам додумаешь?