Не в своём уме. Сборник рассказов

И сумасшедший учёный чокнулся с ним.

Миллиард

Чиновник Сидоров украл миллиард. Сам не понял, как это произошло. Сидел, радел за народ, подписывал накладные на покупку воды для кулера, бегал курить под табличку с зачёркнутой сигаретой. Ничто не предвещало беды. Но тут, как назло, кто-то оставил в соседней тумбочке два миллиарда. Бросил без присмотра, забыв об искусительной силе денег.

Сидоров пришёл утром на работу, открыл окно, и сквозняк распахнул дверцу злополучной тумбочки. В её глубинах сверкали и переливались пачки купюр с большим количеством нулей. Сидоров заворожённо следил за этими переливами, и перед его глазами проплывали яхты, лимузины и новая шуба для жены. Потом уже поплыли вещи помельче, вроде виллы на берегу моря, счёта в Швейцарии, длинноногой секретарши и мешка жвачки. Сидоров стряхнул с себя оцепенение и стал думать, что делать.

Сначала он решил, что возьмёт немного денег, самую малость – тысячу рублей, чтобы купить скромный подарок старушке-маме. К сожалению, самой мелкой купюрой в тумбочке оказалась пятитысячная. Сидоров достал её, посмотрел сквозь неё на свет, чтобы удостовериться, что в тумбочках госучреждений не хранят поддельных денег. Всё было отлично, бумажка была настоящая, приятно лежала в руке и даже сама просилась в карман. Ну как отказать такой бумажке? Вы бы отказали? "Вот только не надо врать про НИ ЗА ЧТО!" – сказал сам себе Сидоров и засунул купюру в карман брюк.

Денежка удобно устроилась в кармане, на душе разлилась необычайная теплота. Стало спокойно и легко. Сидоров прислушался к своим ощущениям и подумал, что если одна бумажка творит такие чудеса, то что будет от десяти?

– Я только попробую, – сказал он себе, – а потом сразу положу всё на место.

Он вытянул еще девять купюр и добавил их к первой, чтобы та не скучала. Ощущения были непередаваемы! Голова кружилась, кончики пальцев покалывало, хотелось петь. В порыве страсти Сидоров зачерпнул из тумбочки целую пригоршню и с трудом засунул её в карман. От переизбытка чувств пришлось присесть в кресло и отдышаться.

К эйфории примешивались и другие приятные моменты. Сидоров явственно ощущал, что жить стало гораздо интереснее, чем час назад. Целый мир лежал перед простым русским чиновником! Ласковое море, тропические острова, все прелести Европы. Можно даже устроить сына в другую школу, в которой никто не будет просить сдать деньги на шторы. Приятным пустячком для мамы может стать BMW M6, старушка очень любит жечь резину на треке!

Сидоров вскочил, открыл ящик стола, в котором бережно хранил пакеты из супермаркета, достал один из пакетов и стал сгребать в него деньги. Пакет располнел, растянулся и стал выглядеть похожим на концентрированное счастье. Сидоров обнял его, прижал к груди и долго рыдал от радости, вытирая нос сторублёвками из своего старого кошелька.

Когда рыдания стихли, Сидоров заглянул в тумбочку и удостоверился, что внутри ещё много чем можно поживиться, поэтому достал из стола все имеющиеся пакеты и стал набивать их купюрами, периодически подбрасывая их вверх. Деньги кружились в воздухе и вызывали ощущение Нового года. Сидоров наконец-то понял, как именно должен приходить к людям Дед Мороз.

Через час пакеты закончились, а залежи внутри тумбочки стали выглядеть немного потрёпанными. Но это было нормально, потому что, как минимум, половину денег чиновник Сидоров не тронул.

– Потому что совесть не позволяет, – сказал он вслух и ещё раз проверил, нет ли в столе какого-нибудь случайно пропущенного пакета.

Оставшуюся часть рабочего дня Сидоров посвятил перетаскиванию денег в свою потрёпанную "девятку", которая почему-то сильно смахивала на новый внедорожник, хотя по всем документам в налоговой числилась как ВАЗ-2109 2003-го года выпуска. Лёгкий тюнинг на многое способен, с этим не поспоришь.

Сидоров брал два пакета в руки и короткими перебежками перемещался из кабинета в автомобиль. Если нужно было что-то скрыть от коллег, то пузатый Сидоров был способен порхать как бабочка и жалить как пчела. Не то, чтобы он боялся чьего-то осуждения, просто не слишком хотелось делиться. Если Дед Мороз пришёл к тебе, то ведь это именно ты весь год был хорошим мальчиком, а не все эти продажные шкуры из других кабинетов!

Наконец пакеты закончились. Сидоров ещё разок сбегал к себе и набил немного денег в карманы, за пазуху и в ботинки. До машины он добирался похожим на Колобка, местами просто катился. Плюхнулся на заднее сиденье, вытряс деньги из носков и подмышек, взмахнул левой рукой и вытряс бюджет района, взмахнул правой рукой и вытряс газификацию области. Вот такая царевна-лягушка по имени Сидоров.

Ехал домой, слегка приоткрыв передние окна, и улыбался. Лёгкий ветерок кружил по салону банкноты.

Дом у Сидорова тоже был тюнингованный, так как в декларации о доходах числился двухкомнатной квартирой имени товарища Хрущёва, но лёгкие штрихи какого-то неведомого дизайнера по интерьерам превратили этот шалаш в уютный двухэтажный коттедж. Сила искусства творит и не такое!

Загнав машину во двор, Сидоров приступил к разгрузке. Он бегал с пакетами туда и обратно, бросая их в одной из спален. Напоследок он долго ковырялся в обшивке, выуживая из-за неё застрявшие купюры. Когда денег в машине не осталось, Сидоров зашёл в дом и полчаса без акваланга нырял в свои сокровища, словно Скрудж Макдак. Его заплыв прервала вернувшаяся домой жена, которая в недоумении остановилась на пороге спальни.

– Опять что ли? – спросила она наконец, – Это же второй раз в этом месяце!

– Что второй раз в месяце? – встрепенулся Сидоров, вынырнул на поверхность и сдул с носа прилипшую бумажку.

– Второй раз ты приносишь эти чёртовы деньги! Нам негде хранить их! Весь дом забит, а тебе и дела нет! Мне шубу некуда повесить, шкаф от долларов трещит!

Сидоров попытался вспомнить, но в голове не было никаких упоминаний о том, что он уже воровал в этом месяце.

– Ты ничего не путаешь? – спросил он у жены.

– Не путаю, – вздохнула она, подтянула ближайший пакет к себе, присела на него и заплакала, – ты же на следующий день уже не помнишь про деньги. Как ни напоминай, так только и слышу от тебя: "Не знаю, не брал, это бабушка в наследство оставила". Словно я прокурор, а не жена тебе!

После этих слов Сидоров начал припоминать, что действительно никогда ничего не воровал, а все деньги ему достались от покойной бабушки Зинаиды Никифоровны. Она была очень предусмотрительной старушкой, периодически обновляла своё завещание, хотя и померла лет десять назад. Тут Сидоров заметил, что жена продолжает всхлипывать, поэтому подплыл к ней на спине, расталкивая пузом пачки денег, потрепал её за колено.

– Слышь, Кать, ты не расстраивайся так, – сказал он жене, – мы с тобой новый дом купим, трёхэтажный, да ещё с подвалом. Туда всё и сложим. Не переживай, мы справимся. Давай вон пока для успокоения посчитаем, сколько тут.

Они сели и посчитали. Три раза сбивались со счёта в районе ста миллионов, но каждый раз находили в себе силы продолжить. А потом среди завалов откопали машинку для счёта купюр и дело пошло веселее. Наконец всё было посчитано, получался миллиард.

– Столько ты ещё никогда не воровал! – уважительно сказала жена, но увидев в ответ укоризненный взгляд, поправилась, – Зинаида Никифоровна, пусть земля ей будет пухом, никогда ещё не была столь щедра!

Сидоров тоже был немного шокирован масштабами своей удачи. Но теперь пришло осознание, что деньги будут искать, и, что гораздо хуже, могут найти. Хотя пока ещё ни разу не находили. Он включил телевизор, чтобы проверить, не обнаружена ли пропажа. На экране грустный ведущий новостей пристально смотрел в камеру.

– Братья и сёстры, – говорил он дрожащим голосом, – происки Запада становятся наглее и наглее! Сегодня опять было украдено три миллиарда из кармана наших пенсионеров и бюджетников, этих святых людей! Сердце моё скорбит вместе с вами!

После этих слов ведущий разрыдался, и его сменили кадры возмущающихся происками Запада бюджетников.

– Как три миллиарда? – возмутилась в этом месте жена, – Ты же только один привёз!

– Ну так я же там не один хожу мимо тумбочки, – ответил Сидоров, – второй миллиард тоже кто-то взял. А третьего там и не было, его в качестве аванса взяли, чтобы позже про него уже не вспоминать. Ну и ладно. Что там по другим каналам?

Он нажал на пульт. На экране стоял премьер-министр в окружении толпы.

– Денег нет – говорил он и загадочно улыбался.

– Коля, ты такого человека обидел! – опять разревелась жена Сидорова, тыча пальцем в экран, – Ты же посмотри, он там стоит, худенький, маленький и денег нету! Коля, верни ему всё!

– Дура, – заорал Сидоров, – это он не про себя, это он про пенсионный фонд!

Жена всхлипнула ещё пару раза и затихла. Сидоров выключил телевизор.

– Пойдём спать, – сказал он, – завтра с утра пораньше в церковь поедем, поставим свечку за Зинаиду Никифоровну.

– Коля, давай им на храм ещё пожертвуем! – попросила жена.

– Да ну их, попов этих! – махнул рукой Сидоров, – Всё рано украдут они твои деньги и храм строить не станут!

– Ну может хоть нищим что-нибудь подадим? – с надеждой спросила жена.

Сидоров достал свой старый кошелёк, открыл его, с удовлетворением увидел, что внутри осталось несколько мятых сторублёвок, в которые он плакал днём, и сказал:

– Ну это, пожалуй, можно.

Я как воплощение мирового зла

Сосед сказал мне, что я продал страну. Он был сильно возмущён, махал на меня руками и кричал, что таких, как я, нужно гнать, чтобы другим было неповадно. Я стоял и удивлялся, так как весь конфликт был построен на моей просьбе не валяться пьяным в подъезде. Впрочем, сосед быстро успокоился, попросил закурить и тут же захрапел прямо под почтовыми ящиками.

Вот так я узнал о возможности продать целую страну. И не только о возможности, а об уже свершившемся факте. Мне было немного обидно, что я продешевил. Целая страна, как мне кажется, дороже, чем съёмная квартира со спящим на лестничной площадке соседом. Да и ещё представьте, какой я гадкий человек – продал страну со всеми бабушками, которые пекут такие вкусные пирожки! А я ведь никого не пощадил! Отдал без зазрения совести все берёзоньки в русском поле! Сергей Безруков мог бы на меня обидеться, но я предусмотрительно продал и его вместе с берёзоньками, и поле в придачу!

Я продал учителей с учениками, всю науку, киоск с пивом, женщин лёгкого поведения, женщин любого другого поведения, карусели, дороги с ямами, магазин "Всё по 150". И это я перечислил только дорогие моему сердцу вещи! А сколько продано из более обыденного?! И при этом ни малейших воспоминаний о сделке. Это был не я! Я не мог! Слышите, покупатели, верните всё обратно!

Или даже не надо всё, верните хотя бы часть. Ну хотя бы бабушек! Они нужны нам для добрых дел, нам некого будет переводить через дорогу. Оставьте себе наших профессиональных журналистов, футболистов, политиков, можете заодно и большую часть полиции не возвращать! Я пойду на такие жертвы, как бы трудно не было.

Вот только мне особо нечего будет вам вернуть. Потому что, несмотря на заверения соседа, страну продал всё-таки не я. Я специально взглянул в свой банковский баланс и понял, что такую сумму можно было выручить лишь за самый болотистый участок на Плутоне. Без инфраструктуры и плутоновских бабушек. Спрашивайте с настоящих продавцов! Вы же храните чеки?

Я успокоил себя, растолкал соседа, на что получил новую порцию упрёков. Только теперь я оказался виноват не в продаже родины, а в её разворовывании. Я не поддался на эту уловку, поэтому схватил соседа за шиворот и дотащил до дверей в квартиру. Пока я жал на кнопку звонка, сосед ругался, брыкался и требовал снижения цен на алкогольную продукцию.

Дверь открыла его жена, вопросительно посмотрела на меня и сказала:

– Ну и чего тебе?

– Вот, ваше добро принёс, – сказал я и подтянул поближе пытающегося уползти соседа, – чуть было не украли!

– Ну и на хрена он мне? – с вызовом спросила она.

Я не знал ответа на этот вопрос. Я никогда не обещал быть с соседом в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Я хотел, чтобы нас разлучила дверь в его квартиру. А придумывать, зачем он нужен жене, я не хотел.

– Он в подъезде валялся, – пояснил я, – забирать будете? Или хотите всех посмотреть?

– Да пусть валяется! – махнула рукой жена, – А ты не лезь не в своё дело. Спаситель хренов!

После этих слов она захлопнула дверь, оставив нас на площадке. Сосед разлегся на полу, порылся в кармане, вытащил поломанную сигарету и помятый коробок спичек, закурил.

– Дура! – сказал он, показывая рукой на дверь, потом посмотрел на меня мутным взглядом и добавил – Все б-б-б-беды от б-б-баб.

Я подозревал, что он лукавит. Все беды сегодня были, как я помнил, не только от баб, но и от меня, как представителя беспринципного бизнеса по продаже крупных геополитических объектов. Но мне это уже стало надоедать, так что я вытащил из его рук горящую сигарету, потушил её и выкинул в окно. Сосед снова начал выступать, обвиняя меня в нарушении экологического равновесия и увеличении энтропии. Он рассказал это своими словами, так что понял я с трудом. Я перешагнул через него и пошёл домой.

Через два дня, в приятный субботний вечер, раздался звонок в дверь. На пороге стоял участковый, а за его спиной роились сосед с женой. Они без умолку трещали, так что невозможно было разобрать, что они хотят. К тому же они постоянно тыкали в мою сторону пальцами, и хватали участкового за рукав. Ситуация попахивала, честно говоря, каким-то крупным нарушением, вплоть до продажи страны. А я не люблю быть виноватым. Причём даже тогда, когда действительно виноват.

Но всё оказалось гораздо проще. Я просто слишком громко слушал музыку, поэтому соседи были вынуждены вызвать участкового, чтобы поспать хотя бы пару часов. Не знаю, почему они хотели лечь спать в девять вечера в субботу, но я не стал спорить, а просто пригласил участкового внутрь. Соседи тоже попробовали проследовать ко мне, но я успел закрыть дверь до этого нашествия. У меня неприятный осадок от нежданных гостей ещё со времён монголо-татар.

Участковый в это время уже прошёл к моей аудиосистеме, состоящей из двух маленьких колонок суммарной мощностью в пять комариных писков. Он недоверчиво осматривал эту конструкцию, подозревая видимо, что я куда-то спрятал электрогитару и хор барабанщиков.

– Не стесняйтесь, – предложил я, – включайте на полную громкость. Только компьютер включите сначала, без него будет слишком тихо.

Участковый почему-то не последовал совету, развернулся и спросил:

– Ну они же откуда-то музыку слышат. Я был у них в квартире.

– Ну так мы с вами и сейчас её слышим, – сказал я, – она сверху играет.

Участковый прислушался, постоял и пошёл к выходу. На пороге соседи, переминавшиеся до этого с ноги на ногу, сразу же вернулись к тактике неразборчивых криков и тыкания в меня пальцем.

– А ну-ка замолчите! – рявкнул участковый, – Эта музыка сверху играет. Пойдёмте наверх.

Соседи умолкли, прислушиваясь.

– Аааа, так это у Серёжи музыка! – наконец сказала соседка, – К нему не надо, он нормальный!

Я закрыл дверь и удалился, решив не смущать никого своей ненормальностью.

Через пару дней я опять наткнулся в подъезде на пьяного соседа. Сразу перешагнул его и пошёл домой. А он на минуту проснулся, икнул, посмотрел на меня и снова отключился со словами:

– Такую страну погубили! Сталина на вас нет!

Страшная месть

Со стоянки с рёвом выскочила машина, едва не задавив гордо расхаживающего голубя. В последний миг голубь понял, что на него неотвратимо надвигается не весна, и попытался скрыться в небесах. От страха ещё полчаса он летал между деревьями, пока не заблудился в трёх тополях, на которые и приземлился. Посидел, успокоился, придумал план мести.

Вечером полетел мстить. Но быстро понял, что забыл и двор, и марку машины, и её номер. Поэтому сел на ближайшее дерево и отомстил какому-то ни в чём не повинному автомобилю. Посидел немного и отомстил ещё раз. А поскольку месть сладка, то вообще остался на всю ночь и мстил-мстил-мстил!

К утру сильно похудел, глаза запали, ранняя седина тронула его дурную голову. Зато остался отмщён, машина внизу выглядела как памятник нападению летающих коров. Тут точно был продемонстрирован принцип, что главное – захотеть, остальное второстепенно.

Голубь собрался с последними силами и полетел домой. Через пять минут вспомнил, что забыл, где живёт, поэтому с облегчением сел в ближайшем дворе и отобрал у споривших воробьёв кусок батона.

В это время водитель автомобиля крыл матом всех летающих тварей, даже Икару немного досталось за излишнее стремление к полётам. Водитель яростно тёр салфетками машину, которая только вчера посетила мойку и была прекрасна как майская ночь, а сегодня проснулась страшненькая под слоем размазанной косметики. Водитель кричал такие плохие слова, что проходившие мимо родители закрывали детям уши, а одна выгуливаемая с утра собака решила, что это про неё и обиделась. Она полаяла в ответ, но была быстро втиснута в недра дамской сумочки, где и успокоилась среди привычных ключей, тюбиков и неизвестных науке предметов.

Когда три маленькие салфеточки закончились, а плохие слова и результаты мести даже не начали истощаться, несчастный автолюбитель сдался, сел за руль и с визгом укатил в направлении работы. По дороге он неистово ругался на всех вокруг, пытаясь исчерпать запасы брани, о размерах которых ещё недавно даже не догадывался. На одном перекрёстке он даже открыл окно и долго орал даме из соседней машины, что точно знает, откуда у неё машина взялась и каким образом были получены права. Дама флегматично взирала через тонированное стекло на смешного индивида, машущего ей конечностями из личной голубятни. Ведь нельзя относится к голубятне всерьёз, тем более, если она на колёсах, и из неё торчит верхняя половина недовольного мужика.

В конце концов водитель докатился до работы, успев обидеть даже радио в машине за песню про то, что летят утки. Потому что утки должны ходить пешком! Во избежание, так сказать, ненужных последствий.

На работе он рвал и метал, пугая подчинённых сложными оборотами речи. Он добавлял в каждое предложение очень много лишних слов с чрезвычайно эмоциональной окраской. Он мстил миру за голубя, переняв тактику у этой самой птицы. В этот день никто не остался обделённым! Особенно пострадал программист, который "собрался, …, в отпуск, …, в такое, …, сложное для компании, …, время!!!" Программиста в детстве родители воспитывали тоже не в лучших традициях аристократических семей, поэтому он озвучил список наиболее популярных туристических направлений, которые директор может посетить, не сходя с места. После этого он демонстративно хлопнул дверью и ушёл домой. Директор почему-то после такого подобрел и за весь оставшийся день обругал только секретаршу, которая сварила неправильный кофе, пролив его на правильные документы.

А программист пошёл к своей машине, злобно хлопнул дверью и резко нажал на газ. Машина рванула и устремилась со двора. По выезду с этого самого двора кавалерийской походкой, но без плаща, расхаживал уже знакомый нам голубь. После батона он чувствовал себя гораздо лучше, поэтому распушил хвост, стараясь произвести впечатление на попугая, выглядывающего из окна ближайшего дома. В этот момент прямо перед голубем возник приближающийся бампер, который стремительно надвигался, закрывая собой спасительное небо. Голубь подпрыгнул и изо всех сил замахал крыльями, автомобиль промчался в паре миллиметров. Воздушным потоком голубя перевернуло в воздухе, и он исполнил все акробатические номера, известные в этой части солнечной системы. Попугай был впечатлён.

Голубь же выровнялся в воздухе и решил отомстить повторно. Чтобы не потерять обидчика, он сразу же полетел за машиной, которая, визжа покрышками, поворачивала за дом. К сожалению, машина ехала очень быстро, поэтому в голубе очень быстро закончился утренний батон. Хорошо ещё, что батон закончился только как горючее, а вот как оружие мести его ещё можно было использовать. Поэтому голубь сел на провод, идущий через двор, чтобы отдышаться и выбрать следующую жертву.

Машин во дворе было много, но душа не лежала ни к одной из них. Все серые, пыльные. Вчерашняя была чистая, блестела во все стороны, такой любо-дорого отомстить! Поэтому голубь собрал волю в кулак и полетел искать что-нибудь более привлекательное.

Весенние дворы были однообразны, хозяева авто не спешили с помывкой, ожидая дождей и слякоти. Голубь кружил над городом, таким холодным и бесчувственным к горю пернатых, силы были на исходе. И тут он увидел нечто, что перевернуло его простую птичью жизнь – памятник! Голубь спикировал вниз, приземлился на голову неизвестного, увековеченного в граните, и незамедлительно отомстил. За машину, за бампер в половину неба, за нежданную акробатику, за насмешливый взгляд попугая!

Памятники известны своей терпимостью и полным пренебрежением к личной гигиене. Поэтому иногда их приходится мыть принудительно, чтобы сохранить видимость, что в городе ещё остались приличные люди, пусть хотя бы и гранитные. И именно в этот момент группа рабочих с вёдрами, тряпками и щётками остановилась около памятника, на котором продолжал восседать голубь. Они посмотрели на гранитную фигуру и стали ругаться, так как памятник был высоким и без подъёмника помыть его макушку шампунем от перхоти было никак невозможно.

Голубь услышал крики внизу и от любопытства свесил голову, чтобы не пропустить скандалы, интриги и расследования. Один из рабочих тут же увидел его и с криком «Вот он гад!» скомкал мокрую тряпку и швырнул её в птицу. Тряпка развернулась в полёте и шлёпнулась памятнику на лицо, голубя всего обдало брызгами. Он взлетел, проклиная это негостеприимное место, и попытался скрыться среди санок на ближайшем балконе.

Там он отдышался, унял стук сердца и понял, что никто за ним не гонится, хотя снизу продолжали доноситься крики. Он опять высунул голову, но на этот раз с опаской.

Рабочие внизу попали в непростую ситуацию. Тряпка, брошенная в голубя, приклеилась к лицу памятника, но это была только половина беды. Второй половиной было то, что тряпка оказалась чёрной и очень сильно прямоугольной. Памятник стал символизировать собой человека, которого сняли для криминальной хроники. Достать тряпку с такой высоты подручными средствами было непросто, поэтому рабочие под смех прохожих швыряли свои щётки в лицо памятнику, надеясь сбить тряпку с глаз.

Пользуясь тем, что про него забыли, голубь потихоньку улетел с балкона. Опять не найдя свой двор, он забрался на какой-то открытый чердак, где пристроился на ночлег в самом пыльном углу. Он сидел и думал о своей нелёгкой судьбе, о тщетности мести, о том, что он всего лишь маленькая птичка в этом огромном мире. Птичка, которая не может ни на что повлиять.

Так и уснул грустный.

Сплошные обиды

Все знают, что обидеть художника может каждый. Тут не надо большого ума. Подошёл к художнику и говоришь:

– Картины твои плохие! И сам ты дурак!

Оскорбление, скажем так, на троечку. С минусом. Но художник всё равно обидится, даже если ты сказал ему правду. Творческие личности слишком чувствительны для этого жестокого мира. И это нормально, ведь никому не понравятся толстокожие художники, которые в ответ на твои слова могут и в глаз дать.

Мало кто знает, что есть и другие люди, которых легко обидеть. Поэтому до нас в последнее время всячески пытаются донести эту информацию. Где, говорят, ваша толерантность? Где любовь к ближнему? Любите людей! Ну, разве что, можете американцев ненавидеть немножко, из-за них все беды в стране!

Оказывается, легко обидеть российского чиновника. Нельзя говорить, что он ворует, потому что чиновник расстраивается, начинает хуже работать. Особенно сильно расстраиваются те, кто ворует на самом деле. У них там от таких страшных оскорблений начинается депрессия, лечить которую можно только покупкой виллы где-нибудь в Италии. И число лечебных вилл растёт исключительно из-за чёрной неблагодарности нашего населения.

Очень легко обидеть чувства верующих. Это раньше верующие были крепкие и не переживали из-за мелочей. Жгли потихоньку ведьм, радовались жизни. А сейчас какие-то слабенькие верующие пошли, расстраиваются по пустякам.

А попробуйте в соцсетях под чьей-нибудь плохой фотографией написать, что фотка не удалась! Автор так на вас обидится, что прокомментирует не только все ваши фотографии, но и у себя в подъезде на стене напишет, что о вас думает. Потому что нельзя критиковать творчество, оно субъективно! И на свете есть много поклонников пересвеченных размыленных фотографий, снятых на домашний дисковый телефон.

Да в Интернете вообще все обидчивые. Там принято обижаться. Там целые сайты посвящены тому, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Причём в процессе их ссоры умудрились обидеться тридцать восемь комментаторов и два бота. Роботы – тоже люди.