Приключение Димы Кремова – 2

– Я не умею врать, – сразу сказал Лаврентий, когда Корней покинул салон. – Ну, какая там съёмка? Я не умею, да и камеры у нас нет.

– У меня есть, – сказала Наташа, – Корней, когда говорил о съёмке имел это ввиду, а то, как бы он смог внести такое предложение. Господи, да скажешь, что институт дал тебе задание!

Нильский угрюмо молчал. Тогда за дело решил взяться Димка:

– Ты вот что, Лаврентий, если не хочешь, то я сейчас пойду к капитану и скажу, что ты заболел, и тебя надо срочно отправлять в Питер. Скажу, что у тебя приступы лихорадки, а эпидемия на судне – катастрофа. Давай, решай.

Историк зашевелился и кашлянул в кулак:

– Я могу сказать, что у меня есть задание сделать съёмку берега, чтобы сравнить нынешний рисунок рельефа местности со съёмками пятилетней давности. Скажу, что это надо для исторической летописи Крыма, – всё больше воодушевляясь, сказал аспирант.

– Ну вот и молодец! – Димка хлопнул Лаврентия по плечу. – Наташка, дай нашему другу камеру.

Они вышли на палубу. Наташа заявила, что хочет загорать, и отдав камеру аспиранту, пошла на бак, где уселась в шезлонг, предоставив мужчинам разруливать ситуацию. Корней в это время присоединился к ним, и сказал:

– Вот незадача, я думал, с Толиком не будет проблем, но он упёрся. Говорит, что раз мы договаривались плыть до Бердянска, то туда он нас и доставит, но ночь терять не намерен.

– Ты давал ему деньги? – спросил Димка.

– Конечно! Я не понимаю причину его упорства.

– Скорее всего, он не хочет упустить следующих клиентов, ведь мы как бы попали на яхту вне очереди, – предположила Наташа.

– Может девушка и права, – ответил Корней, – но я не буду платить бешеные деньги за капризы капитана!

В это время все посмотрели на берег, который отдалялся всё дальше и дальше.

– Давай, Лаврентий, может у тебя получиться уговорить капитана. – Корней достал из кармана шорт набольшую подзорную трубу.

Как раз яхта сделала поворот, и встала левым бортом к берегу. Ничего похожего на язык, да ещё раздвоенный, на горизонте не наблюдалось. Димка прошёл на корму, где наслаждался ничегонеделанием врач Давлян, развалившись в шезлонге. В руках у доктора Дима увидел огромный спутниковый телефон. Рядом с ним прямо на палубе сидел племянник, который преданно смотрел на дядю. Он не переоделся, как предполагала Наташа, а сидел на солнцепёке в той же футболке, только широкополая шляпа как-то защищала его от солнца. Георгий Владимирович при приближении Димки поднял голову, и сквозь очки посмотрел на него.

– Здравствуйте, доктор, – поздоровался Дима, – мне надо с вами поговорить.

– Слушаю, молодой человек. Вас, кажется, Дмитрием зовут?

– Да.

– Вот, познакомьтесь, это Эрик, мой племянник.

– Привет, – кивнул Димка человеку в футляре.

Тот даже не сделал попытку встать и протянуть Димке руку для пожатия. Кремов пожал плечами и снова повернул голову к Давляну.

– Ты, Дима, не сердись на Эрика, – попросил врач, – у него редкая болезнь, которая причиняет ему массу неудобств.

– Что за болезнь такая? – Димка снова удивлённо посмотрел на Эрика.

– У него порфирия.

– Что?

– Порфирия. Это генное редкое заболевание, обусловленное боязнью солнца. Ему нельзя подвергать свою кожу воздействию солнечных лучей, – пояснил доктор. – Эту болезнь первым описал доктор Гюнтер из Германии. Вот и приходится бедняге… – он не договорил, так как зазвонил его большой телефон.

Давлян нажал кнопку и приложил монстра к уху. Послушав невидимого собеседника, он молча сложил антенну, и снова посмотрел на Димку: – Так что вы хотели, молодой человек?

– Вы не очень торопитесь, Георгий Владимирович? Нам, вернее нашему учёному другу надо для отчёта в институте делать съёмку берега на плёнку кинокамеры. Он проводит исторические исследования и ему просто необходимо заснять всё. Поэтому я прошу вас поддержать нашу просьбу к капитану, чтобы мы перемещались только в светлое время суток.

Доктор внимательно выслушал Кремова и сказал:

– В принципе, я никуда не тороплюсь. Мне нравится здесь, но у меня вопрос: вы не шпионы? – и он раскатисто захохотал.

Димка тоже улыбнулся. Ему стал импонировать этот весёлый человек.

– Я – резидент, а остальные американские агенты, – в тон ответил Димка и тоже засмеялся.

– Я поддержу вас! – пообещал Давлян.

– Спасибо, Георгий Владимирович.

Кремов ещё раз посмотрел на племянника доктора, но теперь уже с жалостью. Он вернулся на нос яхты и передал свой разговор друзьям.

– Бедный парень, – посочувствовала Эрику Наташа, – быть среди такой красоты, такого солнца и не иметь возможности в полной мере им насладиться.

– Хорошо, что он никуда не спешит, – сказал Корней, посмотрев на корму, где Давлян снова разговаривал с кем-то по своему большому телефону.

Димка тоже посмотрел в ту сторону, и увидел, как доктор встал с шезлонга и подошёл к Анатолию, стоящему за штурвалом. Они о чём-то переговорили, и врач вернулся на своё место.

Яхта тем временем плавно качалась на волнах, разрезая форштевнем тёмно-зелёную воду. Дизель давно выключили и теперь судно шло только под парусами. Солнце жгло немилосердно, но кладоискатели наслаждались его лучами, так как питерская погода не давала им такой роскоши. Пейзаж, проплывающий за бортом, мало менялся. Вдоль всего побережья стояли белые мазанки, которые сдавались в наём вездесущим дикарям. Всюду виделись тела загорающих, которые, подстелив под себя полотенца, лежали раскинув руки, отдаваясь во власть температурного максимума.

Время и правда подходило к полудню. Наташа повернула руки бледными запястьями наружу, чтобы они тоже хватили свою порцию солнечного безумия. Корней, оставшийся в одних плавках, ходил по баку, время от времени поглядывая на берег и на Анатолия. Димка с Лаврентием играли в карты, подстелив под себя лёгкое одеяло, взятое Наташей. Вот охотник увидел, как Анатолий сменился, отдав штурвал своему брату. Корней тут же пнул ногой лежащего Лаврентия, и прошипел:

– Валяй, историк, иди охмуряй капитана, он только что сдал вахту у штурвала. Митя, ты тоже иди, помоги аспиранту.

Картёжники оставили своё занятие, и пошли в сторону кормы. Анатолий плескался под рукомойником, когда Дима и Лаврентий поравнялись с камбузом. Черномазая физиономия Грека, который в данный момент исполнял обязанности кока, высунулась из узкого помещения:

– Сегодня, господа, на обед будут лангусты под ананасовым соусом и слоновая нога, запечённая в листьях коки. Прошу не опаздывать!

– Только поменяю свои бусы у вождя на ложку с дыркой и обязательно приду, – в тон ему ответил Димка.

Грек расплылся в широкой улыбке, при этом глаза его оставались серьёзными. Димка обратился к Анатолию, который вытирал руки:

– Капитан, приглашаю вас на корму, там знаменитый историк Нильский прочтёт нам маленькую лекцию. Прошу.

Втроём они прошли на корму и остановились возле шезлонга Давляна. Лаврентий хотел облокотиться о кресло доктора, но шезлонг закачался, и незадачливый аспирант чуть не свалился прямо на Эрика. Реакция последнего была очень бурной, он вскочил и сильно оттолкнул Лаврентия. Бедняга, не ожидавший такого, упал на леер, чуть не вывалившись за борт.

– Спокойно, Эрик, ты разве не видишь, что наш учёный друг просто не удержал равновесия, и случайно чуть не упал на тебя? – Давлян разговаривал со своим родственником так, как будто он страдает не болезнью кожи, а болеет головой.

Эрик посмотрел сквозь свои тёмные очки на присутствующих и отвернулся.

– Итак, с чем пожаловали, господа?

Лаврентий оправился от испуга, посмотрел за борт, и, заложив руки за спину, принял позу лектора:

– Господа, раскопки показали, что питекантропы в Крыму были ещё в олдувийский период палеолита. Ранее считалось, что впервые люди на полуострове жили с конца ашельской эпохи. В окрестностях Ореанды и на скале Дженевез-Кая под Гурзуфом есть следы обитания в эпоху энеолита! Но это всё я говорю про самые отдалённые времена. А первыми людьми, которым удалось занять значительное место в истории были тавры. С десятого века до нашей эры идёт их период. Потом начинается скифский с седьмого века до нашей эры до четвёртого нашей эры. Я почему так подробно вам об этом рассказываю? Чтобы вы прониклись важностью моей задачи, о которой я расскажу несколько позже. Так вот… в Крыму часто менялась власть, особенно это касается южного побережья Крыма, где мы сейчас и находимся. Кто только не хотел обладать этим благодатным краем! Здесь были эллины и римляне, гунны и византийцы, половцы и печенги. С тринадцатого века здесь обосновались генуэзцы. Кстати, вы знаете, почему Ялта так называется? – присутствующие на этой импровизированной лекции переглянулись. Никто не смог ответить на этот вопрос.

– По некоторым сведениям, которым можно верить, а может и не верить, слово Ялта произошло от греческого ялос, что в переводе означает – берег. Но нас сейчас интересует не это…

– Всё это очень интересно, дорогой, но зачем ты нам это рассказываешь? Я тоже сейчас прочту лекцию по медицине, а? – Георгий Владимирович вопросительно смотрел на Лаврентия.

Тот поняв, что немного увлёкся, постарался закруглиться:

– Я не хотел вас утомлять, господа! Просто люди каждой эпохи пытались донести до потомков свой взгляд, своё видение на окружающий их мир. Люди хотели, чтобы мы представляли, как выглядел их город, деревня, поселение. Поэтому каждый раз наш институт посылает людей, чтобы они зафиксировали определённый район на бумаге, на плёнке и так далее. Ведь каждый год происходят тектонические сдвиги пород, которые в корне могут изменить местный ландшафт. Мне поручено заснять на плёнку южные районы крымского побережья, поэтому я хочу просить капитана о простой услуге. Надо перемещаться только в светлое время суток, чтобы я не пропустил ничего.

– Я одного не понимаю, – подал голос Эрик, до этого молчавший, – ваш институт не мог что ли собрать экспедицию и вести наблюдения никому не мешая? – Он снял свои тёмные очки, и все увидели его карие бегающие из стороны в сторону глаза.

Лаврентий завис, не сразу сообразив, что ответить. Ему на помощь пришёл Димка:

– Вы что не знаете, что творится сейчас в НИИ? Там нет денег даже на колбы и реторты, не говоря уже о полноценной научной экспедиции!

– Да, там положение удручающее, – взял слово Давлян. – Я как человек относящийся к учёному миру в какой-то степени, прошу поддержать товарища. – Доктор при этих словах посмотрел на капитана.

Анатолий отвёл глаза и глухо сказал:

– Конечно, мы поможем. Что мы звери какие.

– Ну вот и ладушки, – Давлян довольно потёр руки.

Было такое ощущение, что руководил здесь он, а не капитан. Димка кивнул и сказал:

– Благодарим, товарищи, за понимание. Идите и работайте, Лаврентий, – Кремов легонько подтолкнул аспиранта в спину.

Ветер несильно дул в паруса, и от этого яхта медленно шла вдоль берега, что устраивало кладоискателей. После обеда они снова расположились на баке. Лаврентий внимательно наблюдал за береговым ландшафтом, время от времени поднося камеру к глазам, и делая вид, что снимает его. Корней наслаждался солнцем, сидя рядом с Наташей в шезлонге. Только Кремов скучал: он давно уже обозрел береговой пейзаж на ближайшие полчаса, и ничего похожего на раздвоенный язык не приметил. Полежав на полотенце ещё пятнадцать минут, Дима встал и пошёл вдоль правого борта на корму. Но Давляна с племянником там не было. Тогда Димка решил заглянуть в салон. Он спустился по небольшому трапу, и мимо камбуза хотел пройти дальше, но его слух уловил едва различимый голос. Дима медленно развернулся и пошёл обратно. Он почти на четвереньках пробрался к иллюминатору салона. Заглянув в него, он увидел Грека, который говорил что-то в маленькую коробочку, держа её у самого рта. В это время голова черномазого стала поворачиваться, и Димка отпрянул от иллюминатора. Через мгновение Грек оказался на палубе и стал оглядывать яхту. Кремов сделал вид, что его что-то заинтересовало в воде. Грек подошёл к нему, хлопнул по плечу, и сказал:

– Великолепный вид, не правда ли?

– Да, красиво, – ответил Дима, не поворачивая головы.

– А здесь водятся, кстати, акулы. Они очень любят нашего брата – моряка. Человек из любопытства лезет в воду, лезет в чужую среду, поэтому акулы его наказывают. Они вообще любопытных не любят.

Димка, после этих слов, наконец, повернул голову, и посмотрел на Грека. Тот стоял и улыбался, но глаза его при этом оставались холодными. Кремову стало не по себе от этого взгляда, он сбросил руку матроса со своего плеча, и отправился на бак к друзьям. Там картина не изменилась – все принимали солнечные ванны. Димка сел на палубу возле шезлонга охотника, и тихо спросил:

– Корней, что ты сделал с пистолетами?

Охотник открыл глаза и посмотрел на друга:

– Тебе это зачем?

– Мутный какой-то этот Герасим. Я его случайно спугнул, он говорил в какое-то переговорное устройство.

Корней сразу вспомнил о том, как его кто-то пытался утянуть под воду, поэтому он отнёсся к словам Димы серьёзно.

– Сначала не будем думать о плохом, – вслух сказал охотник. – Это может значить всё что угодно. Например, он договорился переговариваться с девушкой. Сейчас такие переговорные устройства продаются на каждом углу, поэтому не бери в голову, Митя.

– Но его взгляд говорил мне о серьёзности предупреждения, – и Димка рассказал охотнику о диалоге с Греком.

– Этому тоже можно найти объяснение, но давай не усложнять. На кой чёрт мы кому-то нужны, а?

– Но ты же сам просил Виктора собрать сведения о…

– Да тихо ты! Не ори, Митя. Хорошо, посмотри, чем сейчас занимается черномазый.

Кремов поднялся и оглядел яхту. Грек стоял у штурвала, Анатолий возился на корме с какой-то снастью, а Вадим, сидя рядом с братом чистил медную штуковину, похожую на бляху с дыркой. Димка доложил об увиденном охотнику.

– Как ты думаешь, Митя, эта коробочка сейчас у Грека?

– Вряд ли. Когда он оказался через мгновение у меня за спиной, в руках у него ничего не было, да и в узких карманах шорт она не могла спрятаться – было бы видно.

– Отлично! Я сейчас пошарю у них в рундуках, а ты постой на стрёме. Если кто-то пойдёт к салону, дай знать.

– А где у них рундуки?

– Они под диванами, там есть ящики для них.

Они направились в салон. Корней сразу юркнул во внутрь, а Димка остался у камбуза и рукомойника. Через минуту Корней вышел, и кивнув Диме, пошёл на бак.

– Хрен попали, – в сердцах сказал охотник, – все рундуки на замках. Ладно, Митя, не переживай, если что-то нехорошее задумывается, то мы всегда успеем среагировать. Нас всё же больше, чего нам бояться одного цыгана.

– Он – грек, – поправил Дима.

– Один хрен. Отдыхай, вон твоя королева уже спит.

– А как ты узнал, где рундук именно Грека? – полюбопытствовал Кремов.

– Имена братьев выжжены на крышках, – просто ответил охотник. – Всё, больше ни слова о шпионах!

День прошёл без приключений, если не считать, что Лаврентий в азарте имитирования съёмки чуть не свалился за борт.

2.

Ночью к «Арктуру», стоящему на якоре в пятидесяти метрах от берега, подплыла большая резиновая лодка. Она пришвартовалась к корме яхты, и из неё почти бесшумно перешли на «Арктур» шесть человек в тёмных одеждах. Они прошли на нос, где спали Корней, Димка и Лаврентий, которые перебрались на палубу из душной каюты, предоставив её в полное распоряжение Наташи, и набросились на них. Корнея они вырубили сразу ударом ноги в голову, потом попинав от души, выкинули за борт. Димке тоже изрядно досталось, его били так же ногами, но по голове, к его счастью, не попали. С Лаврентием разобрались уже проверенным способом. Выкинув всех мужчин за борт, неизвестные пробрались в каюту, где спала девушка. Быстро скрутив её, они заткнули ей рот, и поволокли в лодку. Вскоре похитители растворились во мраке. За похищением внимательно наблюдал один человек, который даже и не думал поднимать тревогу.

Очутившись в воде, Кремов едва пришёл в себя, чуть не пойдя на корм рыбам. Сделав сначала инстинктивные движения, чтобы остаться на плаву, он застонал, почувствовав боль во всём теле. И не мудрено, ибо били его отморозки со знанием дела. Димка кряхтя и отплёвываясь поплыл к корме, сообразив, что только там он сможет снова подняться на яхту. «Арктур» спокойно стоял на якоре, его палуба и надстройки освещались фонарём, висевшем на ноке мачты, и в этом тусклом свете Димка не видел никакого движения на палубе. Он доплыл до кормы и, ухватившись за низкий борт, с трудом залез на яхту. Посидел немного, прислушиваясь к своим ощущениям, потом встал и пошёл в каюту. На душе было тревожно, тревожно за Наташу, за Корнея, за Лаврентия. Кремов открыл дверь каюты и замер – девушки не было! А была только смятая бумага, валявшаяся на койке. Димка взял клочок бумаги, развернул его и прочёл: «Девку меняю на пиратский клад. Пристав.».

В первое мгновение Димка ничего не понял, но постепенно до него стал доходить смысл записки. Он в ужасе выскочил на палубу, и увидел шатающегося Корнея. Тот вяло махнул Кремову рукой, и сел на палубу. На лбу охотника образовалась огромная шишка, но в целом друг был всё таким же, что и отметил с удовлетворением Димка.

– Ух, гады! С тобой всё в порядке, Митя? – спросил охотник, ощупывая своё тело. – Переломов, вроде, нет, а как у тебя?

– Всё тело болит, но переломов тоже вроде нет, – ответил Димка, ощупывая болевшее плечо.

– Чёрт, у меня вроде ребро треснуло. Вот подонки, на спящих напали, уроды!

Где Паганель, и Наташа? – спросил охотник и поморщился от неловкого движения.

– Наташу они взяли с собой, оставив эту писульку, – Димка протянул Корнею бумажку, которую обнаружил на койке девушки. – Корней, я их всех убью, если они её тронут! – отчаянно воскликнул Кремов.

Охотник прочитал записку, и сказал:

– Митя, у нас на яхте есть их осведомитель. Да, девушку надо выручать, и сделать это необходимо, как можно быстрее. Эти ублюдки не остановятся ни перед чем. Кстати, а где вахтенный? Когда мы улеглись на баке спать, я обратил внимание, что вахту нёс Грек. Где же он, чёрт возьми?

– Когда я забрался на яхту, никого на палубе не было, – ответил Димка.

Они обошли всю яхту, но ни Грека, ни Лаврентия не обнаружили.

– Надо искать Паганеля, – сказал Корней, – его тоже, по всей видимости, скинули за борт, или… послушай, а вдруг его тоже прихватили вместе с Наташей?

Но друзья не успели начать поиски. Они как раз стояли на корме и вдруг увидели, как Лаврентий переваливается через борт. Корней быстро огляделся, но вокруг никого не было, тогда он посмотрел на лежащего историка.

– Лавруша, – охотник присел на корточки возле аспиранта, – ты как очутился в воде? Ты хоть что-нибудь помнишь?

Лаврентий посмотрел на Корнея мутным взглядом и спросил:

– Что это было?

– Это было нападение на спящих людей, – жёстко ответил охотник.

– Как я оказался здесь? Я помню, как шёл ко дну, потом потерял сознание. – Историк ощупывал своё тело, ещё не веря в спасение.

– То есть ты не знаешь, как ты оказался на палубе? А как же ты сейчас забирался там на корме тоже не помнишь? – охотник пристально смотрел в глаза Лаврентию.

– У меня такое ощущение, что какая-то сила подняла меня и закинула на борт яхты, – ответил неуверенно аспирант.

– Он в шоке, – сообразил Корней, – просто сработал инстинкт самосохранения.

– Почему они нас не убили и даже не покалечили? – спросил Димка.

– Да всё просто, Митя! Ты же сам только-что прочитал записку! Мы им нужны живые и не покалеченные, чтобы искать этот чёртов клад. Они и Наташку увели, чтобы мы пошевеливались.

– Но как они узнали, что мы ищем клад? – недоумённо спросил Кремов.

Корней посмотрел на Лаврентия и приблизив к нему своё лицо сказал:

– А это мог сделать только наш учёный друг, не правда ли?

– Я ничего никому не говорил, – сплёвывая солёную слюну ответил Лаврентий.

Охотник на секунду задумался и произнёс:

– А ведь он прав, чёрт возьми! Ноги растут из Питера! Помнишь, Митя, наш учёный друг рассказывал, что сначала он обратился к двум приятелям, которые подняли его на смех с его идеей. Ан нет! Кто-то из них заинтересовался, кто-то имеет связь со здешними бандитами, только так можно объяснить их осведомлённость. Теперь надо бы вычислить их шпиона на яхте.

– А что здесь вычислять? – спросил Димка. – Ясно и так, что это Грек!

– Ладно, потом выясним, давайте думать, как выручать девушку, – сказал охотник.

– А что с ней? – без всякого любопытства спросил Лаврентий.

– Те, кто на нас напал, утащили Наташу, – голос Кремова дрогнул.

Они замолчали, думая, как вырвать девушку из рук неприятеля. Наконец, охотник воскликнул:

– Лодка! Они приплыли на лодке, значит их яхта находится где-то неподалёку.

– Они могли приплыть и с берега, – возразил Димка.

– Нет, когда мы вставали на ночлег, я окинул взглядом бухточку, и ничего похожего на лодку не видел. Здесь вообще ничего не было! Не-ет, они приплыли с моря!

Все уставились в тёмную бездну, пытаясь высмотреть хоть что-нибудь. Минут пять никто не произносил ни звука. Вдруг Димка вытянул руку в западном направлении, и неуверенно сказал:

– Вроде, там что-то красное было.

Корней посмотрел в ту сторону и ему тоже показалось, что он видит тусклый красный огонёк.

– Надо проверить, – возбуждённо сказал Корней. – Значит так, Митя, мы с тобой сейчас поплывём на огонь, а ты, Паганель, следи за яхтой. Если появится Грек, то не вступай с ним ни в какие разговоры… вообще сиди в каюте. Митя, я сейчас.

Корней исчез в трюме, но через минуту вылез, держа в руках два пистолета. Один он протянул Кремову, другой засунул себе за пояс. Потом он достал из кармана шорт какой-то тюбик и протянул его Димке:

– Мажь рожу и тело, Митя.

– Зачем?

– Это маскировочный крем. Противник, если тебя увидит, то сразу и не сообразит, кто перед ним, а это доли секунды, которые могут стать решающими, и спасти тебе жизнь. Мажь!

Они добросовестно измазались тёмно-коричневой пастой, став похожими на страшных чудищ.

– Митя, действуем по обстановке, но старайся не отставать от меня, а то в темноте трудно потом найти друг друга.

Кивнув Лаврентию, который молча разинув рот наблюдал за приготовлениями, Корней и Димка соскользнули в воду. Охотник смотрел на тусклый огонёк, моля бога о помощи, ибо этот огонёк мог быть чем угодно. Корней и Димка надеялись, что этот огонь всё же принадлежит яхте Пристава. Они проплыли метров сто, но было такое ощущение, что огонёк удаляется. Корней упрямо рассекал тёмную гладь, не обращая на медуз никакого внимания, но зато Димка брезгливо морщился, когда касался студенистого тела. Этих медуз было на удивление очень много, и не было никакой возможности обойтись без контакта с ними. Пока Кремов отвлекался на морских обитателей, они незаметно приблизились к огоньку на столько, что можно было без труда определить его принадлежность. Огонь горел на корме большой яхты, которая белым пятном выделялась на фоне скалы. Палуба яхты была скупо освещена, но всё же можно было рассмотреть всё великолепие морского судна. На скуле борта можно было прочесть название: «Бестия». Корней сплюнул воду, попавшую в рот, и тихо прошептал:

– Вот отчего мы её не видели – они спрятали её за мыс, который далеко выступает в акваторию. Но они не учли, что, если смотреть с моря, то можно заметить свет кормового фонаря, его то мы и увидели. Давай искать место, откуда можно подняться на палубу.

Друзья обогнули судно и оказались на другой стороне с левого борта, внимательно наблюдая за палубой. Надстройки были в темноте, но в нескольких иллюминаторах горел свет.

– Часовой может прятаться, где угодно, – снова услышал Димка шёпот друга.

Они подплыли к корме, где обнаружили скобы, уходящие в глубину, но по ним можно было добраться и до палубы. Корней подал знак Димке, чтобы тот оставался на месте, а сам подплыл к скобам, и стал медленно по ним карабкаться на палубу. Оказавшись на последней ступеньке, охотник оглядел корму – на ней никого не было. Тогда Корней влез на палубу, и подал знак товарищу следовать за ним. Подождав, пока Димка присоединится к нему, охотник пригнулся и тёмной кошкой проскользнул к двери, ведущей в надпалубные помещения, Кремов не отставал.

– Стрелять только при угрозе жизни, – предупредил Корней, и открыл дверь.

Они оказались в музыкальном салоне, где стояли два игровых автомата и тянулась вдоль стенки стойка бара. За стойкой, положа голову на руки, сладко спал здоровенный детина. Стараясь не потревожить его, друзья прошли дальше и попали в большое помещение с дорогими кожаными диванами. Это, скорее всего, была кают-компания. Здесь тоже никого не было. Они вышли через другую дверь и снова очутились на палубе. Теперь перед ними был трап, уходящий вниз и, судя по всему, ведущий в трюмные помещения. В это время из-за палубной надстройки появился часовой с автоматом на плече. Немая сцена продлилась недолго, Корней быстрым движением руки врезал по горлу бандиту, и тот повалился на палубу. Но охотник не успокоился. Чтобы часовой больше не вызывал беспокойства, он ударил его в висок, послав в глубокий нокаут. Друзья замерли, прислушиваясь, и потом стали спускаться по трапу.