Близнецы из Лиможа

– Но… но… я… – залепетал Сорока.

– Я знаю, мой славный, – хмыкнул Симон. – Придушить мадам сводню у тебя духу не хватит. А вот добавить яд в питьё – пустяковое дело.

– Яду? Это мне по силам, хозяин. – Закивал Пьер. – Позвольте и девчонку отправить вслед за мамашей.

– Эдакую красотку? – подал голос Бурдюк. – Да такая шлюха стоит хороших денег!

– Да чёрт с ней. – Пожал плечами Тесак. – Красивая девка – не такая уж редкость. Можешь потешиться с ней, если наш смельчак Сорока не возражает. Ведь она станет его собственностью.

Эти слова вовсе ослепили недоумка Пьера. Вот дьявол! А ведь действительно он может оставить Сьюзи в живых и заставить отработать все деньги, что на неё потрачены! Ну и получит же она оплеух за все годы его унижения! И его лицо порозовело от предвкушения сладкой мести.

– Всё, хозяин, – с горячностью воскликнул он. – Считайте, что дело сделано. Мне бы только раздобыть яду, и я…

– Тебе и искать не придётся, – насмешливо бросил Симон. – Аптекарь Марлон уже изготовил славный напиток и даже убедил нас в его действии. – Он кивнул Тухлому Гийому. Громила пинком отбросил тряпьё у стены, и перед Сорокой оказалось мёртвое тело аптекаря.

Пьер невольно вздрогнул и боязливо отодвинулся подальше.

– Видишь, Марлон состряпал зелье и проверил его на себе, – невозмутимо проронил Симон.

– Верней верного, – протянул Гийом.

– Протянул ноги через пару минут. – Кивнул Висельник.

– Вот, возьми – добавишь в питьё для Паучихи. Тебе и делать особо ничего не нужно, попросту позаботься, чтобы мадам сводня это выпила. – С фальшивой улыбкой подмигнул Тесак. – Да не торопись, красавчик. Я дам знать, когда пора. Иначе провалишь всё дело и угодишь в лапы Одноглазого, а уж он вряд ли будет долго выспрашивать, кто надоумил тебя провернуть подобное. И твои потроха мигом окажутся в сточной канаве. И держи язык за зубами, если не хочешь перед смертью ещё и онеметь.

Сорока пробирался к дому, не чувствуя ног. Лицо его пылало, а голова раскалывалась от прежде не присущих ему раздумий. Он лихо поклялся в верности Тесаку и пообещал отравить сводню, но, оставшись один, Пьер стучал зубами от страха. Возгордившись вниманием таких значимых в мире отверженных особ, бедняга поставил себя в весьма шаткое положение. Теперь ему оставалось балансировать, словно циркачу на канате, и любое неверное движение грозило гибелью. Силы небесные, а ведь его пристукнут в любом случае! Если победит Коро, то его порежут на куски его прислужники. А если он нарушит клятву и верх одержат заговорщики? Пожалуй, Бурдюк, Висельник или сам Тесак заставят его изрядно помучиться перед смертью. Что же делать?

И так, поливаясь потом и погрузившись в мучительные раздумья, Сорока доплёлся до дома. И, когда после полуночи явились Кларисса с дочерью, отчаянный Пьер едва не признался во всём сводне в надежде, что пройдоха Паучиха надоумит, как избавиться от беды и сохранить жизнь. Но внезапно достаточно опьяневшая Сьюзи бросила в его адрес очередную глумливую колкость, и Кларисса громко расхохоталась над её словами. Это вмиг придало Сороке решимости. Нет, к дьяволу все сомнения! Эти гусыни вполне заслуживают незавидной участи.

Наступившая осень слишком поторопилась уступить своё место зиме. К утру лужи сковывало тонкой корочкой льда, вода в бочках успела замёрзнуть. Хозяйкам приходилось потрудиться, прежде чем приняться за стирку или попросту наполнить водой кастрюлю для супа. Бедняки кутались в жалкое тряпьё, с тоской прикидывая, что ранняя зима сулит новые расходы. Потаскушки стучали зубами, шатаясь вдоль переулка, а завидев случайного прохожего, кидались к нему со всех ног, словно цыплята к кормушке. Но красавицу Сьюзи это вовсе не занимало. Она была тепло одета и не тряслась от холода по ночам. Мать берегла её словно драгоценность. И в морозные дни держала в очаге камень, чтобы постель успела хорошенько согреться. О Сороке сводня давно заботиться перестала, и ему приходилось радоваться, что вообще не остался ночевать на улице. Он изнывал от желания прикончить любовницу, но Тесак строго-настрого приказал ждать условного знака. Шмыгнув в трактир папаши Лозена в надежде опрокинуть пару стаканов винца, Пьер едва не столкнулся с Тухлым Гийомом.

– Эй, парень, – шепнул сухощавый и длинный Гийом. – Праздник начинается, держи ухо востро. Как только услышишь в своём доме новость про Огонька, считай дело решённым. Но уж тогда не жди и минуты – делай что велено, если хочешь жить припеваючи, а не валяться в канаве со вспоротым брюхом.

Пьер побледнел и кивнул. Чёрт возьми, ему тотчас стало жарко и без выпивки.

Дома он застал только Сюзанну, что крутилась перед засиженным мухами старым зеркалом.

– Где мать? – отрывисто бросил Сорока.

– Тебе-то что за дело, жеребчик? – хмыкнула Сьюзи, манерно изгибаясь и с восторгом глядя на своё отражение. – С каких пор она должна предупреждать тебя о своих делах?

Пьер не ответил, он исподлобья смотрел на девушку, что безо всякого смущения любовалась собой. Она приподнимала руками густые пряди волос, обнажая нежную шею. Напрягала спину, чтобы и без того высоко поднятая упругая грудь казалась ещё больше. Вытягивала губки, посылая своему отражению воздушный поцелуй. Это откровенное восхищение собой могло бы вскружить голову любому мужчине, но Сорока был слишком взвинчен поручением и слишком ненавидел Сюзанну, считая её источником своих бед. И всё это мешало ему желать столь привлекательное создание. Наконец послышались тяжёлые шаги сводни, и Кларисса, резко распахнув дверь, выпалила прямо с порога:

– Проклятье! Кто-то прирезал Огонька!

– Франсуа убили?! – воскликнула Сюзанна, и её прекрасные глаза тотчас наполнились слезами. – Ой, мамочка! Как же это? Ведь Франсинэ3 был такой милый!

– Хорошо, что ты не видала его, моя принцесса. – Нахмурилась сводня. – Красавчика вспороли от горла до причинного места, словно свинью распотрошили. Не слишком весёлое зрелище.

Сьюзи побледнела и прижала руки к лицу.

– Кто же решился на такое? – шепнула она.

– Не знаю, малютка. Но будь уверена, Одноглазый непременно разыщет предателя и сдерёт с него шкуру живьём ловчее королевского палача.

Сюзанна вздохнула, но тотчас аккуратно промокнула глаза замызганным платком. Мать всегда напоминала, что слёзы портят цвет лица, а её прекрасное личико достойно бережного обращения. В конце концов, смазливый юноша – не повод для покрасневших век и слипшихся ресниц. И она отправилась спать, вовсе не терзаясь грустными мыслями. Когда-нибудь Огонька всё равно бы пристукнули.

Сорока едва дождался момента остаться с Клариссой наедине.

– М-м-м, послушай, Кло. А не опрокинуть ли нам по стаканчику?

– С чего бы это, жеребчик? – хмыкнула сводня. – Решился помянуть Франсуа? Что-то я не замечала, чтобы вы водили дружбу.

– Да к чёрту этого выскочку, туда ему и дорога! – вырвалось у Сороки. И испугавшись, что любовница заподозрит неладное, он торопливо забормотал: – Видишь ли, курочка, я… я выиграл в кости у папаши Паскаля. И… и купил бутылку отличного вина. Купил для тебя, моя сладкая.

Кларисса с насмешкой взглянула в лицо мужчины и пожала плечами:

– Скорее поверю, что Одноглазый Коро сделал тебя своей правой рукой, чем в твой выигрыш. Ты сроду не заполучил и медного су. Видно, в кои веки тебе повезло стащить вино в лавке и не получить пинка от лавочника. Ладно, какая разница, неси своё пойло. Мне и впрямь охота промочить горло. Я не собираюсь убиваться по Огоньку, но известие о его смерти портит мне настроение. Я чувствую, что его гибель – не последняя неприятность для хозяина, а стало быть, и для нас всех.

После этих слов Пьеру стоило огромного труда не подать виду и не расплескать вино, наливая его в сомнительной чистоты стаканы. Ему казалось, что пройдоха Кларисса давно догадалась обо всём и вот-вот разоблачит его. Но женщина спокойно взяла стакан и, кивнув, бросила:

– Ладно, жеребчик, может, святые, что охраняют мою малютку, не допустят с нами беды. Да и Коро достаточно умён, чтобы не угодить в переделку. – Она поднесла к губам напиток и удивлённо приподняла брови, видя, что любовник тупо уставился на свой стакан. На лбу его выступили капли пота, пальцы подрагивали. Вот дьявол! Он действительно туп, как пробка! Почему он не догадался бросить яд в стакан сводни, а щедро отравил всю бутыль? Теперь, держа в руках ядовитый напиток, бедняга Сорока совершено не знал, что делать.

– Чёрт… я, кажется, захворал, Кло, – выдавил он и разразился надрывным кашлем.

– Ну так и глотни вина, – равнодушно произнесла женщина. – Оно выгоняет любую хворь.

– Да… – утерев губы, побормотал Сорока. – Но… но мне надо бы его согреть. – И в безумной радости, что почти нашёл способ выпутаться из беды, уверенно добавил: – Да-да, мне точно надо выпить горячего. – С этими словами он поднял свой стакан над пламенем свечи и сосредоточенно начал водить им из стороны в сторону.

– Ох, видел бы ты свою рожу, – рассмеялась Кларисса. – Словно занялся серьёзным делом. Ну да мне недосуг любоваться на твои ужимки, я устала и хочу спать. – Она залпом выпила вино и, внезапно побледнев, схватилась за горло.

– Ты… ты… – просипела сводня, ринувшись к Пьеру, но тот в страхе отшатнулся, и женщина рухнула на пол, не добравшись до цели. Во рту Сороки пересохло, по спине хлынул холодный пот. Несколько минут он тупо смотрел на корчившуюся возле его ног любовницу с любопытством жестокого ребёнка, что сбил камнем птицу. И когда глаза Клариссы закатились, а из горла более не слышалось ни звука, Пьер боязливо ткнул безжизненное тело мыском башмака. Убедившись, что женщина и впрямь мертва, Сорока испытал настоящий восторг. Неужели он решился на убийство?! Силы небесные! Он действительно смел и довольно ловок. Стало быть, он не никчёмный дурак, достойный одних лишь насмешек. Да! Он доказал свою лихость. Конец его жалкого удела прислужника старухи сводни! Он станет значимой фигурой в мире отверженных, и злопыхатели мигом прикусят языки. Ему нестерпимо захотелось сию же минуту разбудить Сьюзи и насладиться её отчаянием и испугом, но тут раздался требовательный стук в дверь. Пьер распахнул её тотчас – он уже догадался, кто окажется на пороге. В полутёмную прихожую тенью метнулся Николя Висельник. Его накидка была сплошь усыпана снегом, но стоило ему откинуть капюшон, как Сорока подметил кровь, которой громила был обрызган с головы до пят.

– Ну и ночка выдалась, приятель, – криво ухмыльнулся Николя. – Пришлось потрудиться. О, я вижу, и ты не оплошал, красавчик. – Кивнул он в сторону скорченного на полу тела. – Отлично, всё идёт как по маслу. Новый хозяин должен быть доволен. Тебе повезло – досталось самое лёгкое. Веришь ли, такой бойни давненько не случалось. Мёрзнуть не пришлось, – хрипло рассмеялся Висельник.

– А… а… Одноглазый? – пролепетал Сорока

– Хе-хе, нашего славного Коро уже встречают черти в аду. Правда, он явится к ним с отрезанной башкой, но эти славные создания не слишком огорчатся. Жарить в котле можно и безголовую тушу. – И довольный своим остроумием, головорез вновь захохотал.

Ни громкая беседа, ни грубый смех ничуть не потревожили Сюзанну. Она с малых лет привыкла, что в дом посреди ночи могут явиться гости. И, проснувшись утром, бедняжка оказалась в полном неведении, что в полночь в королевстве отверженных произошёл кровавый переворот. Зевая, она вышла из комнатёнки и сладко потянулась. Заметив Сороку, что сидел, закинув ноги на стол, и приканчивал вторую бутыль, девушка оторопела.

– Ну и дела! Ты совсем ума лишился, жеребчик? Будь уверен, я непременно расскажу матери, что ты с утра лакаешь вино и воображаешь себя сеньором, что зашёл в придорожный кабак, – ядовито произнесла она.

– Заткнись, паршивая обезьянка, – нагло бросил Пьер. – Давай-ка пошевеливайся, да сбегай в лавку. Я не прочь пожевать горячего.

– Ах ты, пьянчуга! – покраснев от гнева, выпалила Сьюзи. – Ещё не хватало, чтобы я тебе прислуживала! Да услышь мать твои речи…

– Я сказал заткнись, негодяйка ты эдакая! – завопил Пьер, вскакивая с места, и, оказавшись с девушкой лицом к лицу, с размаху отвесил ей пощёчину. Сьюзи отлетела к стене и, прижав ладонь к вспухшей щеке, во все глаза уставилась на Сороку.

– Твоя поганая мамаша более ничего не услышит, поняла, дура набитая?! Теперь я хозяин всех гулящих девок Лиможа и этого дома. И ты будешь слушать меня, как и остальные, ведь ты ничуть не лучше последней потаскушки.

Видя, что Сюзанна до сих пор не может понять происходящего, Сорока ухмыльнулся и, вновь наполнив стакан, подмигнул:

– А ты оказалась не так уж и умна. Паучиха явно преувеличила твой куриный умишко. Вбей наконец в свою смазливую башку, что гусыня Кло сдохла. А новый хозяин передал её ремесло мне. Да, и твой покровитель Коро тоже отправился в ад. Должно быть, они прибудут туда под ручку, как верные друзья.

Сюзанна продолжала молча стоять у стены, не в силах осознать услышанное. Слишком поспешно и грубо в её жизнь ворвалось горе. Смерть матери показалась ей чем-то нереальным, что никак нельзя осмыслить и тем более принять. Глаза её потемнели, рот свело судорогой, и она бросилась на Сороку, словно умалишённая.

– Ты жалкий лгун! Лгун! – визжала Сюзанна, вцепившись ему волосы и пиная его ногами.

– Чёрт! Совсем умом тронулась, мерзавка?! – завопил Пьер, вовсе не ожидавший такого пыла от хорошенькой изнеженной девицы. Он с силой расцепил её руки и вновь отвесил смачную оплеуху. – Да угомонишься ты наконец, тупоголовая гусыня?! Отвяжись от меня, слышишь…

Но взывать к разуму впавшую в настоящее помешательство разъярённую Сьюзи было вовсе пустым занятием. Она продолжала кидаться на Сороку, не помня себя и не чувствуя боли от тумаков и затрещин. Пьер был взбешён не меньше её и совершенно перестал понимать, что ввязался в потасовку с неравным противником. Его удары обрушивались на нежное тело Сьюзи с такой силой, словно на её месте был крепкий мужчина. Должно быть, это побоище бы окончилось её неминуемой смертью, но внезапно распахнулась дверь, и на пороге возник Марциал Жано, по прозвищу Хряк. Он приподнял бровь и, быстро окинув взглядом место побоища, опрокинутый стол и разбитую вдребезги бутыль, лохматую покрасневшую Сюзанну и исцарапанного Сороку, растянул свой кривой рот в ухмылке:

– Однако вы недурно проводите время, милуетесь, словно два голубка, – сипло произнёс он. – Экая досада, что вы не позвали меня на венчание. Жаль, но мне надобно прервать ваши ласки. Эй, Сорока, тебя ждёт хозяин. И поспеши, он явно в дурном настроении, не заставляй его огорчаться ещё больше.

– С чего бы Тесаку унывать? – бросил Пьер, утирая кровь со щеки. – Могильщик Бруно и горбатый Леон сказали, что всё прошло отлично.

– Как поглядеть, дружок, – протянул Хряк. – Наших ребят пристукнули гораздо больше, чем рассчитывал хозяин. Поднялся лишний шум, в пару-тройку кабаков нагрянули гвардейцы. Видно, господину интенданту наша весёлая пирушка пришлась не по нраву. Ну, не беда. Через несколько дней он и думать забудет, что произошло. Какая разница господам, кто правит нашим славным мирком? Ну хватит, успеем помолоть языком. Шевели ногами, красавчик, хозяин ждёт.

Пьер надменно вскинул голову и уже возле двери, обернувшись, произнёс:

– А ты, маленькая дрянь, займись работой. Чтобы к моему возвращению всё было прибрано. Не то получишь такую трёпку, что забудешь, как тебя звать.

Сюзанна не успела ничего ответить, как Марциал подмигнул и глумливо добавил:

– Не огорчайся, красотка, твой суженый слишком погорячился. Лучше умой рожу и пригладь пёрышки – у хозяина на тебя совсем другие планы.

Сюзанна сверкнула глазами, но вновь ничего не успела ответить – дубовая дверь за мужчинами захлопнулась, и в замке со скрипом повернулся ключ. Этот звук словно отрезвил девушку. Она медленно обвела взглядом разгромленную комнату, освещённую белёсым светом утра, что еле-еле проникал сквозь грязное окно. Ясно ощутила кислую вонь от пролитого дешёвого вина, сиротливо валявшуюся в углу шаль Клариссы. Только сейчас она осознала, что Сорока не лгал. Матери больше нет, и теперь её будущее скрыто мрачной завесой неизвестности, и жизнь явно не сулит ничего хорошего. Сьюзи охватила горечь одиночества, отчаяние маленькой девочки, что заблудилась в ночном лесу, и она, прижав к лицу шаль матери, зарыдала так горько, вздрагивая всем телом, что казалось, со слезами из неё по капле уходит жизнь.

Сорока спешил за своим спутником, болтая без умолку. Его так и распирала радость. Ну, каково? Наконец-то он займёт подобающее положение в мире отбросов. Он воображал, с каким подобострастием на него станут смотреть уличные девицы, трепеща от страха и желания угодить. Как он станет завсегдатаем логова хозяина на правах верного человека. Настроение его было лучше некуда – даже стычка с девчонкой не могла испортить ему столь значимый в его жалкой жизни день. Он вовсе не обратил внимания, что его провожатый идёт не к рынку, возле которого прежде обитал король отверженных, а к заброшенной части городской стены, пролом которой выходил к Вьене.

И, только оказавшись по ту сторону, он замолчал и удивлённо уставился на провожатого.

– Ну, стало быть, наш путь окончен, дружок, – спокойно произнёс Хряк и, резко обхватив Сороку за плечи, всадил в него нож. Пьер отшатнулся, несколько секунд он даже не мог понять, что произошло, но внезапно тело его пронзила резкая боль, слабость заставила упасть на колени. Он прижал руки к животу, чувствуя, как кровь буквально обжигает ему пальцы и, расширив глаза, вскинул взгляд на Марциала, едва шевеля губами, словно пытаясь задать ненужный вопрос.

– Эй, красавчик, помирай спокойно, – равнодушно протянул Хряк, неторопливо вытирая кинжал полой замызганной куртки. – Можешь не беспокоиться за свой промысел, он не останется без присмотру. Уж и не знаю, зачем я пустился в откровенности, видать, скуки ради – других собеседников тут нет. Так вот, славное ремесло Клариссы в надёжных руках. Ты такой дурак, Сорока. Совсем позабыл, что сестрица Тесака давно мечтала прибрать его к рукам. Как видишь, он не забывает родню и рад услужить сестричке.

По счастью для себя, Пьер уже не слышал этих слов. На его лице так и застыло искреннее удивление. Из пролома показалась сгорбленная фигура, укутанная в грубую накидку.

– О, как я погляжу, дельце уже состряпано. Отлично, не люблю долгой возни, – писклявым голоском произнёс подошедший.

– Ты же меня знаешь, Леон, я не откладываю поручения надолго, уж такой я исполнительный работник, – усмехнулся Марциал.

– Это точно. – Кивнул горбун, пристраиваясь половчее, чтобы подхватить покойника за ноги. – Гляди-ка, на рассвете мы упаковали мадам сводню, а к полудню провожаем её муженька. Славно, когда семья собирается вместе. Не хватает только малютки Сюзанны.

– Твоя правда, братец, – глумливо оскалился Хряк. – Хозяин решил, что за девчонку можно выручить недурные деньжата. А этот недоумок Сорока вовсе никому не нужен. Ладно, мне пора. Думаю, ты и один справишься. – Марциал сунул руки поглубже в карман и, зябко поведя плечами, быстро зашагал к пролому. Горбун оглянулся и, крякнув от усердия, потащил тело к кромке реки. Он деловито вытащил из-за пазухи моток верёвки и, подобрав увесистый камень, старательно привязал его к ногам покойного. Леон делал свою работу с таким равнодушным прилежанием, словно речь шла о простом ремесле. Наконец он столкнул тело в реку – раздался лёгкий треск ломающегося тонкого льда и всплеск воды. Мелкий колючий снег, что повалил с тяжёлого свинцового неба, мигом прикрыл пожухлую траву, грязные комья прибрежной земли и место расправы.

– Эх, надо бы заглянуть к папаше Дуэ и выпить горяченького, – пробормотал горбун, закутываясь в истрёпанную накидку.

Сюзанна, погрузившись в собственные страдания, совершенно потеряла счёт времени, и когда, наплакавшись вволю, она наконец пришла в себя, за окнами уже смеркалось. Из щели под дверью тянуло холодом, нетопленый очаг навевал уныние одним своим видом. Девушка, пошатываясь, прошла в спальню матери и машинально бросила взгляд в зеркало. Силы небесные, ну и лицо! Один глаз совсем заплыл, верхняя губа распухла и походила на утиный клюв. Только теперь она почувствовала, как нестерпимо ноет всё тело. Да, этот недоумок Пьер здорово её отделал. Святая Катарина, вот бы мать разозлилась, узнав, что смазливое личико любимой дочери основательно испорчено. Но её больше нет и, стало быть, не всё ли равно, уродлива ли её ненаглядная Сьюзи? Может, это к лучшему. Девушка не была настолько наивной, чтобы не догадываться, что ждёт хорошенькую юную девицу в трущобах Лиможа. Она бесцельно прошлась по комнате, продолжая кутаться в шаль Клариссы, словно пытаясь спрятаться от невзгод. Мысли путались, на неё накатывали поочередно то волна ярости и желание поквитаться с Пьером, то овладевало сонное равнодушие. Но когда в замке повернулся ключ, девушка вздрогнула и метнулась к двери. Перед ней возникла худощавая женщина и Николя Висельник. Гостья откинула усыпанный снегом капюшон, и Сюзанна тотчас узнала Зои Марсо, отчаянную пройдоху – Зизи Крысоловку.

– Разрази меня гром! – разразилась визгливым хохотом гостья. – Ну и чучело! Вот чёртов осёл! Взгляни, Нико, даже жаль, что недоумок успел подохнуть – ему бы следовало поломать кости за порчу чужого добра. Ну и наследство мне досталось от Паучихи Кло!

– Брось, Зизи, подумаешь – пара синяков. Радуйся, что он не выбил девчонке зубы и не лишил глаза, не то и вовсе пришлось бы её пристукнуть за ненадобностью – кому сдалась кривая беззубая шлюха?

– А ну прочь! – скинув шаль и уперев руки в бока, крикнула девушка. – Ишь, чего захотели! Да тебе, тощая облезлая крыса, сроду не удастся заполучить материно дело. Твоего ума только и хватает – понукать тремя жалкими девчонками, которые годны услаждать только горьких пьяниц или моряков, что готовы польстится на любую. Да ты вечно с ума сходила от зависти! Ещё бы, мать никогда не дала бы тебе ходу. А теперь ты возомнила себя на её месте и прикидываешь, что я стану одной из бедолаг, стоящих в подворотне. Как же, разевай рот шире.

Костлявое личико Зизи покраснело от гнева, а Николя захохотал, хлопая себя по ляжкам и мотая головой, словно мул, отгоняющий мух.

– Чёрт возьми, эта сопливая девчонка не промах. Только поглядите, как малютка умеет задать жару. Послушай, красотка, да ты и впрямь окрутишь сеньора с эдакой пылкостью.

– Вот дрянуха! – прошипела Крысоловка. – Паучиха изрядно избаловала тебя. Ну ничего, теперь запоёшь по-другому. Уж будь уверена, я припомню тебе каждое слово, что вылетело из твоего поганого рта. – Женщина подскочила к Сюзанне и замахнулась, но Висельник успел перехватить её руку до того, как она достигла цели.

– Ну-ну, Зизи, остынь, не то и вовсе покалечишь нашу красавицу. Твой брат наверняка не одобрит эдакую оплошку. Малютка сама не понимает, что несёт. Дай срок, и она станет покладистой, не так ли, дорогуша? – Подмигнул Николя, глядя на девушку.

– Не так, – рявкнула Сьюзи, уставившись на незваных гостей. – Можешь прирезать меня прямо сейчас, папаша, но дочь Клариссы Соваж никогда не будет прислуживать жалкой дохлятине.

Зизи с огромным трудом сдержала жгучее желание выместить на дочери бывшей конкурентки все прошлые обиды, но страх перед Тесаком и жадность заставили её отступить. Она облизнула крошечный узкий рот и, стараясь не встречаться взглядом с Сюзанной, торопливо бросила:

– Да мне нет никакого дела до маленькой мерзавки. Брат велел обшарить логово Паучихи. Поспеши, Нико, скоро рассвет.

Висельник засучил рукава замызганной блузы, что ещё хранила следы ночного побоища и, ухмыльнувшись, произнёс:

– Эй, Сьюзи, детка, не заставляй меня рыскать по дому. Поверь на слово, я изрядно поработал, и мне совсем не охота ковырять стены в этой норе. Будь послушной девочкой и достань всё сама.

– Ещё чего! – прошипела Сюзанна. – Поищи недоумков в другом месте, папаша. Можешь искать хоть до праздника всех святых, я и пальцем не шевельну.

– Дело твоё, красавица. Мне не привыкать, что хозяева не спешат расставаться со своим добром. – Пожал плечами Николя и начал рыскать по всему дому с хладнокровием завзятого грабителя. Сьюзи стояла молча, продолжая кутаться в материнскую шаль. По совести, конечно, следовало вцепиться в громилу и хорошенько расцарапать ему лицо, но она едва держалась на ногах. Горькое известие об утрате Клариссы, потасовка с Пьером и приход наглой Зизи начисто лишили её последних сил. В глубине души она надеялась, что Висельник не найдёт припрятанное и наконец уберётся вон, но Николя был из тех, кто слишком хорошо владеет своим гнусным ремеслом. Не прошло и часу, как он с победным видом достал ларец из тайника.

– Вот дьявол! – в отчаянии воскликнула девушка. – Это же моё приданое!

– Скажите – какие нежности, – усмехнулась Крысоловка. – Забудь, несчастная, потаскухам приданое ни к чему.

Николя захохотал, половчее пристраивая добычу под полой накидки. Зизи распахнула дверь и бросила злорадный взгляд в сторону Сюзанны: