Каникулы в Лондоне – 2

По телевизору шла какая-то мелодрама – я не особо стремился вникать в её суть. Фоновый шум просто позволял мне расслабиться и добиться иллюзии не одиночества.

А потом мой взгляд зацепился за одну из сцен фильма – парень подобрался к окну своей девушки, забрался внутрь и положил цветы на кровать. И мне вдруг страшно захотелось совершить то же самое. Особенно если реакция Энн будет такой же бурной, как у героини этого фильма, вернувшейся в комнату и обнаружившей сюрприз. Ведь это здорово, когда ты можешь стать причиной чьей-то улыбки, подарить такие ослепительно-яркие эмоции.

В конце концов, сегодня ей изрядно пришлось претерпеть, и доза хороших эмоций не помешает. Вдруг она и впрямь решит расторгнуть контракт? Если честно, я уже слишком привык к ней. Сам не заметил, как это случилось.

Ну и, разумеется, ей, как любой девушке, хочется получать цветы и внимание. Она ведь «моя девушка», а я ни разу не уделил ей элементарного внимания.

Решено.

С этой мыслью, довольный от предвкушения завтрашнего сюрприза, я и отправился спать, продумывая в мелочах свой план. Нужно успеть до того, как отправлюсь в аэропорт, а ещё в студию за билетами…

Своим традициям я не изменял и заснул, выстраивая в голове график завтрашних мероприятий.

Встал по будильнику, и на удивление легко. Может быть, оттого, что внутри жило вдохновение – скорее, творить добро, приносить людям радость! Я вообще не понимаю тех, кто стремится отравить другим жизнь. Она итак коротка, итак полна страшных событий, утрат, разочарований, а мы стремимся подлить в неё и свою ложку дегтя: сказать что-то резкое, подставить, обмануть, изъять свою выгоду.

В шоу-бизнесе не без этого, и меня часто пугали, что жуткую конкуренцию и зависть коллег выдержит далеко не каждый. Но мне было глубоко плевать. Я хотел делать свою музыку и быть услышанным. Обещал себе, что не буду ввязываться в конфликты.

Пока что мне удавалось – не считая парочки шпионских слежек СМИ за моей частной жизнью, в стремлении выплеснуть исковерканные её подробности.

Да, мне пришлось идти на какие-то компромиссы с собой – врать, например, что безумно влюблён в Энн. Но от всего остального Пол умело меня защищал, отражая удары. И за это я был ему благодарен.

От машины в это утро я решил отказаться. Одевшись как можно незаметнее, напялив тёмные очки в крупной оправе и насвистывая негромко весёлую мелодию, я в самом лучшем расположении духа отправился за цветами.

Выбирал недолго.

– Пятнадцать красных роз, пожалуйста.

Улыбчивый продавец вручил мне аккуратно завязанный лентой букет, пожелав хорошего дня, и я, поймав такси, отправился в следующий пункт назначения.

Энн жила на первом этаже, и мне предстояло сперва оценить обстановку и оглядеться, чтобы не привлекать внимание. К счастью, пробраться к окнам не составляло труда – они выходили на тихую и безлюдную в утренний час улочку. Сад тоже был с другой стороны. И если зацепиться за решётку балкона – она не так уж высоко – можно без труда проникнуть внутрь.

Я ещё не был уверен до конца, удастся ли мне осуществить план, но адреналин в крови бурлил с невероятной силой. И я, подхватив букет одной рукой, ещё раз оглянулся по сторонам и подпрыгнул, цепляясь другой за решётку. Перекинув цветы (другого способа не было, и я надеялся, что они не слишком от этого пострадают), подтянулся и через пару мгновений уже был на балконе.

Чтобы не попасться случайно Энн на глаза, тут же присел на корточки, поднял букет (фух, с ним всё в порядке, пара отлетевших лепестков не в счёт), и вгляделся в окно, прислонив ладонь к глазам. Видно было плохо, но вскоре глаза привыкли. Энн в комнате не было.

Я вдруг подумал, а что, если бы она была здесь и, не ожидая, что за ней наблюдают, ходила бы, например… в чем? Ну, я не знаю, в пижаме. От этой мысли и представившейся картинки стало весело.

Следующим этапом было проникнуть внутрь. Окно было чуть приоткрыто – в самый раз, чтобы вместилась ладонь. Я просунул её в промежуток и приподнял окно вверх. Раз – и можно беспрепятственно оказаться в комнате и брать что угодно. Какая безответственность! Я понимаю, что это не самый криминально опасный район города, но сигнализация всё же не помешала бы. Или кондиционер, чтобы не пришлось держать окна открытыми.

Я огляделся, впервые оказавшись в комнате Энн. Места здесь было маловато: рядом с окном крохотная кровать, комод, шкаф и небольшой телевизор – вот и всё, что здесь было. На стенах висело несколько картин. Одна – с изображением Кремля. Я никогда не был в Москве, но видел его на фотографиях. А что, было бы неплохо оказаться там вместе с Энн. Интересно, знают ли мои песни в России? Будет ли у меня там когда-нибудь шоу?

В соседней комнате послышались звуки, и я заторопился. Сперва хотел положить букет на комод, но уже раздались шаги. Мой план грозил быть разрушенным на самой последней стадии, поэтому пришлось небрежно оставить букет на полу и рвануть к окну. Секунда – и я на балконе. Еще пять – уже внизу, улепётываю на соседнюю улицу, не оглядываясь на ошарашенных прохожих. Только теперь вдруг мелькнула мысль о том, что меня могли узнать и опять использовать информацию, выставив её в невыгодном для меня свете. Но мне надоело всего бояться! Я хотел хотя бы раз сделать что-то действительно романтичное.

Закрыть за собой окно не успел, и мне оставалось рассчитывать только на то, что Энн не вспомнит об этом и не испугается. Заметила она меня или нет? Догадается или нет?

Я и сам не мог понять, чего мне хочется больше: быть узнанным или остаться под маской инкогнито? В любом случае, я с нетерпением ждал развязки и постоянно поглядывал на телефон в течение дня – вдруг она захочет мне написать? «Спасибо» там, или «Это был ты?». Хотя бы «Счастливого пути!». Но тщетно.

Видимо, нашлись планы поинтереснее. Или она всё-таки вызвала полицию и теперь в полицейском участке у неё выпытывают подробности, при каких обстоятельствах букет попал к ней, и часто ли она держит открытыми окна. С нашим законом лучше не связываться. От этой мысли снова стало смешно. И немного досадно. Неужели я не узнаю её реакцию? Нужно как-то осторожно выпытать это.

К моему удивлению, когда я, порепетировав немного, поднялся в студию, Пол и Энн были там. Я сперва даже растерялся немного. Но быстро взял себя в руки и, аккуратно поглядывая на Энн и стараясь ничем не выдать себя, понял: она не догадалась. Или отлично шифруется, что вряд ли. Мне даже стало немножко обидно, что усилия не оценили. И тут же захотелось продолжить эту игру, сделать что-то ещё под ореолом таинственности.

Следующие дни я провел между небом и землёй – сначала летел в Дублин, потом обратно в Лондон, не успев побывать даже дома – только порепетировать полтора часа в студии и на двух интервью. Затем встретился с Полом и показал две новые песни. Думал, что вообще не смогу написать ни строчки, но, собравшись с мыслями в самолёте, тут же набросал стихи и прямо в туалете напел на диктофон телефона. Готово.

Полу материал понравился, и мы сразу же отправились записывать. Потом обсуждали с музыкантами, саунд-продюсером, звукорежиссёром, как это должно звучать. Обожаю этот творческий процесс, когда каждый полон идей, выдвигает что-то совершенно новое. Для одной из песен саунд-продюсер предложил привлечь хор. Я был в полном шоке, потому что микрофоны пришлось выстраивать по всей студии, снабжать всех наушниками. Но звук был такой! Мама моя!

А для песни «Бежим на рассвет» мы стучали ложками по металлической кастрюле, создавая специальный звуковой эффект для фонограммы, и мне зажимали щёки для правильного захвата звука. Со стороны мы наверняка казались бы сумасшедшими. Такими мы и были, когда творческий процесс был в разгаре.

В студии я забывал о времени. Воплощать свои идеи в жизнь и видеть, как ими горят другие, пытаясь добиться лучшего результата – это невероятный кайф!

Мне нравилось всё, что с этим связано. Я старался найти хотя бы полчаса после записи для того, чтобы посмотреть, как работают профессионалы. Я многого не понимал, но со временем стал лучше разбираться в обработке звука: как делается очистка от шума и нежелательных звуков, эквализация, выравнивание громкости и компрессирование, как применяются эффекты и корректируются гармонические ошибки. Это была настоящая магия!

Потом опять самолёт.

Что мне нравится в моей работе помимо творчества, так это непостоянство. Я терпеть не могу чёткий график, когда всё стабильно и предсказуемо: работа с девяти до пяти, два выходных в неделю – и так сегодня, завтра и всегда. Я не знаю, где буду через неделю. Порой даже – через два дня. Моя жизнь – бесконечное путешествие и импровизация, и я обожаю это чувство свободы, несмотря на то, что времени на отдых и сон практически не остаётся.

Я видел жизнь из окна самолёта или автомобиля. Я не мог понять, как живут все эти люди, мимо которых я сейчас еду. Как мог бы так жить я сам?!

Порой я думал: «Я мог бы сейчас учиться в университете, ходить на студенческие вечеринки, а я тут раскатываю по миру с концертами». Но эта мысль – о стабильной, возможно, нормальной, но чьей-то чужой, совершенно другой жизни, вызывала смех и отвращение.

Это время стало одним из наиболее плодотворных в творчестве. В голове постоянно крутились какие-то строчки. Я записывал их в телефон либо на попавшийся под руку лист бумаги, один раз и вовсе на салфетке, напевал на диктофон, потом показывал музыкантам. Они качали головами, высказывали своё мнение: чаще «да», но с оговорками:

– Давай заменим слово «летали» на «парили», это более поэтично.

– Мы парили в невесомости,

Нам не нужны были крылья… – напел я и кивнул в знак согласия. – Да, так действительно лучше.

– А если чуть-чуть повысить тональность. Сможешь?

Мы так и сделали.

– Смотри, совсем другое звучание.

И это было ещё одно новое решение, ещё один шаг вперёд, ещё один сингл, которому суждено было стать успешным, несмотря на то, что я, как обычно, не очень верил: разве можно стартовать с первой строчки второй раз подряд?

Но песня не только отлично начала, но и побила рекорд предыдущего трека. Так что после поездки в Испанию пришлось снимать клип, несмотря на то, что изначально мы делали ставку совсем на другую, более ритмичную песню.

И каждый раз я убеждался, что это не я создаю музыку, это она ведёт меня за собой.

Глава 9

С Энн мы увиделись снова через несколько дней, но мне показалось, что прошла уже целая вечность – столько я успел всего сделать. К этому моменту у меня было только одно желание: выспаться. Хотя бы в самолёте. Но случившийся… ммм, мелкий инцидент неприятно скребнул по сердцу и напрочь отбил эту охоту.

Довольно смазливый стюард со льстивой улыбкой предлагал Энн закуски и напитки, при этом напрочь меня игнорируя. Я даже очки приснял, дабы показать своё негодующее удивление, но он и бровью не повёл. Даже не взглянул в мою сторону. Отли-и-ично, уводят девушку прямо из-под носа!

Да и она хороша! Начала улыбаться в ответ и стрелять глазками.

Я нервно сжал кулаки. Судорожно сглотнул. Какое мне дело?

Однако когда этот хлыщ ушёл, не мог не высказать своих претензий:

– Ты что, заигрывала со стюардом?

Она закатила глаза и отвернулась к иллюминатору.

Это распалило меня ещё больше.

– Пока ты моя девушка, будь добра не давать поводов слухам, – заметил довольно жёстко.

– О чём ты? – воскликнула она, прикидываясь самой невинностью. – Я всего лишь была вежлива и улыбнулась ему. Имею я на это право?

Ну конечно!

Нет!

– Иногда прессе достаточно одного только взгляда, чтобы раздуть скандал, – как можно сдержанней произнёс я, хотя мне хотелось прожечь взглядом спину нарушившего мой душевный покой придурка и хорошенько встряхнуть эту девушку, чтобы донести до неё свои мысли.

Ты ревнуешь?

Нет!

Тогда чего бесишься?

Она моя девушка, так пусть играет по правилам.

По чьим правилам?

Есть условия контракта и…

Хренов собственник!

– Ты параноик. Это просто стюард, – хмыкнула Энн, оставаясь спокойной не в пример мне. – И зачем им писать про меня? Я – не ты.

– Ты – моя девушка, о которой все знают.

Она ничего не ответила. А я потерял всяческое желание к общению и постарался осуществить то, что планировал – немного поспать. Но сон был зыбким и долго не шёл, так что за время полёта я больше вымотался, чем отдохнул. Из-за этого был не в духе и по большей части старался молчать, чтобы не высказать окружающим своё истинное состояние и не испортить им настроение.

У здания аэропорта нас встречала целая толпа девчонок, и это ненадолго меня отвлекло. Я раздавал автографы, улыбался для фото, пока Пол не скомандовал прыгать в машину.

Мы ехали по Мадриду – я впервые был здесь и смотрел в окно с большим интересом. Этот город сильно отличался от Лондона, в котором я провёл большую часть своей жизни. И я уже строил планы о том, как незаметно для Пола, уже расписавшего график на эти два дня, сбежать из-под его опеки.

Отель оказался шикарным, и я с восторгом обводил взглядом всю эту роскошь.

Но Пол не был бы самим собой, если бы не внёс свою лепту:

– Ларри, Энн, у вас один номер, – произнёс, пока портье возился с ключами.

– Что? – в один голос воскликнули мы.

– Должны же мы поддерживать легенду о том, что вы – пара. Тем более здесь есть, где разместиться. И никаких мне тут интимных интрижек, поняли? Если что, я в номере напротив. Могу заявиться в любой момент.

Я хмыкнул, не удержавшись.

Пол наконец-то покинул комнату, и я задумчиво провел рукой по волосам. Я, конечно, понимаю, что номер состоит из нескольких комнат и есть, где разгуляться, но на месте Пола всё же не перегибал бы палку так сильно. Ночевать в одном номере? Скоро он подселит её в мой дом, и тогда можно смело сказать, что у нас всё «по-настоящему». В постели в угоду публике нас заснять никто ещё не додумался?

Вид из огромных окон открывался самый что ни на есть замечательный. У меня даже дыхание захватило, и так захотелось поскорее увидеть эту красоту воочию.

– Пошли погуляем?

– Ты нормальный? – вполне ожидаемо отреагировала девушка. – Нам Пол вполне ясно дал понять, чтобы никаких самостоятельных шагов мы не предпринимали. Я не хочу рисковать своей жизнью. У тебя тут, говорят, сумасшедшие фанатки.

– Тогда сиди здесь и жди, пока папочка Пол придёт и даст тебе новые указания. А я так бездарно тратить своё время не собираюсь. Ужин с журналистами только вечером.

Энн сомневалась недолго. Я видел, как тяжело даётся ей это решение: остаться правильной послушной девочкой или последовать своим желаниям.

– Ладно, – выдохнула она так, как будто решался вопрос её жизни.

Ничего, скоро привыкнет к таким приключениям. В них есть свой кайф. Натягиваешь как можно больше неприметных вещей, чёрные очки, в которых тут ходит каждый второй, спортивную шапку – готово. Теперь я один из многих. Разве что отсутствие загара может выдать во мне приезжего.

– Тут неподалёку есть парк. Я погуглил.

Смотрит на меня то ли с непониманием, то ли с сарказмом:

– Я хочу посмотреть Королевский дворец.

Ну конечно! Я даже не сомневался.

– Там слишком много людей.

Я не хочу, чтобы меня разобрали на сувениры.

– И что? Меньше шансов, что нас увидят.

– Все шансы, что нас увидят. И если хотя бы пара человек нас там обнаружит, возьмут в кольцо, и живыми мы точно не выберемся.

Она замолчала, но вряд ли потому, что согласилась. Поэтому я на всякий случай добавил:

– И даже не думай соваться туда в одиночку. Ты слишком медийное лицо.

– Чего я? – её смех раздался по округе. – Да что они со мной могут сделать? Я им неинтересна.

– Я бы на твоём месте предпочёл не проверять, что они могут сделать.

Кажется, она обиделась, потому что в следующие минут пять не проронила ни слова. Может, и к лучшему. Если бы я был увлечён разговором, вряд ли заметил бы, что нас «пасут».

Для того, чтобы убедиться в этом, свернул на крайнюю дорожку парка, где никого не было. Девчонки, шушукаясь, сделали то же самое.

– За нами слежка, – доложил Энн, и тут же пожалел об этом. Она моментально оглянулась, отыскивая глазами преследователей и тем самым делая наше положение ещё более уязвимым.

– Я так и знал. Ты когда-нибудь научишься просто доверять людям и не вертеть головой? Теперь нам придётся бежать.

– Ты серьёзно?

– Серьёзно, – примечая экскурсионный автомобиль, припаркованный неподалёку и без водителя, обронил я и тут же ускорил шаг по выбранному направлению. Кажется, Энн такого не ожидала. Ладно, я сам не ожидал, если честно.

– Нас арестуют! – в ужасе воскликнула девушка.

– У меня даже нет прав, – сообщил со смешком, представляя, как в ужасе скукоживается её лицо.

– Ты знаешь, что это незаконно? Да ещё в чужой стране! Пол нас убьёт!

Ага, это точно.

– Выпрыгиваем, – как только впереди замаячил забор, скомандовал я.

Даже не успев понять, что случилось, оказался вдруг на земле. Зато Энн мой полёт оценила.

– Тоже мне, спринтер, на ногах не стоит.

Я едва сдерживался от смеха. Приключение получилось что надо.

А тут ещё и охрана парка подключилась. Пришлось откупаться. Увидев лавку с хот-догами, рванул туда и вместо штрафа рассчитался с ничего не понимающим охранником вкусной едой. Думаю, он не был против. Жаль, что я не понимаю испанскую речь.

Я не стал ждать благодарностей – схватил замершую в полнейшем шоке девушку за руку и рванул к забору.

– Придётся лезть.

Конечно, она была не в восторге. Но деваться-то было некуда – она связалась со мной.

Экспериментировать с изучением местности мы больше не стали, вернулись в отель. Я погрузился в музыку, надеясь привести мысли и чувства в порядок, и настроиться на предстоящую встречу. Энн ушла на балкон, но я видел её через окно. Видел, как она сидит, склонившись над книгой, поджав под себя одну ногу и подтянув другую, согнутую в колене, до подбородка. Как ветер едва заметно касается страниц и её волос. Она была погружена в чтение. И ничто не мешало мне созерцать. Давно я не наблюдал ни за кем с таким упоением.

Она, наверное, почувствовала мой пытливый взгляд, потому что в какой-то момент оторвалась от чтения и взглянула на меня своими полными невинности глазами. Я вдруг понял, что она совершенно не похожа ни на одну из тех девушек, что окружали меня до сих пор. Не пытается завлечь или разузнать побольше, втереться в доверие или специально расположить к себе. В чем дело? Ей это неинтересно? Неинтересен я? Есть ли у неё кто-то в России? Парень, с которым она переписывается каждый вечер… Не припомню, чтобы она вела себя подобным образом – смотрела в экран, вслепую набирала сообщения ежеминутно, таинственно улыбалась. Она как будто из прошлого века. Как будто скрывает какую-то тайну.

Энн не сводила с меня взгляд, как будто ждала, что я сделаю это первым. И я сделал. Отвернулся к стене и закрыл глаза. Я боялся всех этих мыслей, когда они вылезали наружу. Я боялся, что перестану их контролировать.

Так что проще закрыть глаза и сделать вид, что их просто нет.

Что я просто слушаю музыку.

Глава 10

Концерт в Мадриде прошёл отлично. Я видел эти горящие глаза первых рядов фан-зоны, слышал, как они скандируют моё имя и напевают наизусть все тексты песен громче меня. Они готовились: организовали флеш-моб, включив на песне «Утро с тобой» фонарики и превратив зал в настоящую феерию света – в мерцающее подобно звёздам огромное пространство. От переполнявших меня чувств я едва справлялся с собой и боялся, что всё испорчу, что эмоции прорвутся наружу и голос меня подведёт. Но всё прошло хорошо. Пол остался доволен, публика шумела подобно океану, требуя ещё больше песен, а сам я… Ну что сказать… Для меня это лучший наркотик в мире!

После концерта у меня было всего семь минут на то, чтобы привести себя в порядок перед пресс-конференцией. Время было строго оговорено.

Именно ради этого появления Энн и полетела с нами в Испанию. Но я не знал, насколько она осведомлена о своей роли, поэтому предпочитал не вмешиваться в политику Пола.

– Готовы? – появилась в проёме его голова. – Там у дверей толпа собралась. Задействовали охранников. Ещё двое будут прокладывать вам дорогу.

Фанаты здесь и правда оказали один из самых горячих приёмов за последнее время! Мне было неловко – как и всегда. Я немного теряюсь от такого внимания. Не знаю, чем заслужил его. Но знаю, что в любой момент могу потерять. Это ведь не благодаря моему таланту – в мире много гораздо более крутых музыкантов и вокалистов, я уверен. Здесь нужно сказать спасибо команде. Мы все как единый механизм, и я – лишь вершина этого гигантского айсберга.

В глазах Энн плескалось нешуточное беспокойство. Кажется, она с таким наплывом активной любви лицом к лицу ещё не сталкивалась.

Я видел, что она боится, но вида не подаёт. Только глаза выдают состояние. Но она, как маскировщик со стажем, быстро спрятала их за очками. Храбрая девочка.

Выехать было проблематично. Фанаты обступили автомобиль, стучали в окна, что-то кричали. Одну девчонку едва ли не силком вытащили наружу – она пыталась пробраться в салон и при этом отчаянно рыдала. Я не находил себе места, потому что мне вовсе не хотелось быть причиной для чьих-то страданий и слёз. Я хотел дарить людям радость. Но, видимо, одно без другого невозможно.

Взглянув на Энн, я даже в полумраке заметил её мертвенно-бледное выражение лица. А в глазах застыл ужас.

Мне и самому скорее хотелось уехать, остаться в тишине, выдохнуть хотя бы на пару мгновений.

Наконец автомобиль тронулся. Через сорок минут мы въехали на парковку отеля по объездной дороге, потому что у центрального входа, по сведениям Пола, нас караулили.

Во мне опять проснулось естественное желание – поскорее лечь спать. Казалось, ещё немного, и я перестану стоять на ногах. Так часто бывает, когда адреналин начинает стихать и вместо него приходит бессилие.

Я позволил Энн принять душ первой, сам в это время распластался на кровати и с великим трудом удерживал глаза открытыми. Я думал об этом дне, об этом чувстве внутри, когда тысячи людей пришли поддержать тебя, исполнить вместе с тобой твои песни. Это… аааа…

Улыбка опять расползлась по губам.

Да, сцена – наркотик. И ты купаешься в море людской любви, и чувствуешь, как за спиной вырастают крылья, и испаряются все проблемы. В этот момент есть только я и зрители – мы единое целое.

Энн вышла из ванной в домашней одежде, с завязанным на голове замысловатым узлом полотенцем, и качнула головой в сторону ванной комнаты, уступая её мне.

Чуть тёплый душ помог привести себя в чувство, сбросить усталость и немного взбодриться.

Я вышел и первое, за что уцепился взгляд – уютно устроившаяся на парапете застеклённой террасы девушка с кружкой в руках. Она сидела ко мне полубоком и смотрела в окно. При этом выглядела так беззащитно, что во мне вдруг проснулись какие-то прежде смутно знакомые чувства – желание защитить, укрыть, спрятать от внешнего мира и его колючек.

– Непросто тебе сегодня пришлось, да? – я сел напротив. Парапет оказался довольно удобным, словно специально для того и придуман, чтобы сидеть и созерцать виды города. В подсвеченной искусственными огнями засыпающей столице была какая-то особая магия и умиротворение.

Энн не ответила. Вероятно, не хотела вспоминать о фанатах.

– Я никогда здесь не был, – перевел тему в другое русло. – Но, знаешь, в этом и прелесть. Я не знаю, где буду через месяц.

Я спонтанно высказал всё, о чём думал в последние дни. О том, как люблю свою жизнь, несмотря на ее, порой, ненормальность и катастрофическую нехватку времени на отдых и развлечения.

Энн молчала, и мне подумалось, что зря я так разоткровенничался. Похоже, она не намерена сейчас вести пространные беседы. Но, взглянув на нее, убедился в обратном: она внимательно смотрела на меня, и глаза её выражали интерес и сострадание. Что-то похожее на это.

– У меня есть классные фотки. Сегодня сделала. Хочешь взглянуть?

Она рванула к своей сумке так стремительно, словно от этого зависела её жизнь.

Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.

Вернувшись, Энн остановилась рядом со мной и открыла фотографии. На одной из них я стоял перед микрофоном, закрыв глаза и ощущая момент. В спину бил яркий софит, неоново-сиреневый. Одна рука придерживает гитару, другая безвольно опущена. И вроде нет в этой фотографии ничего особенного, просто запечатлённый случайно миг, а взгляд не оторвать. Я не из тех, кто любуется собой, отыскивая в изображении достоинства и недостатки, и на эту фотографию смотрел отчуждённо, больше как на красивый кадр. Действительно красивый. Поэтому просто не мог не высказать своего восхищения: