Проклятый

Но, с другой стороны, я боялась того, насколько каратель моего обидчика мог быть жесток. И что меня ждет, если я вообще останусь здесь… В живых.

– Она чем-нибудь больна? – задал простой вопрос парень, не глядя в мою сторону. – Куда ты ее повел, почему вывел из подземелья до назначенного времени?

– Я не знаю, – просто ответил Джейсон, явно мучаясь от чувства вины перед этим сумасшедшим главарем секты. То ли я находилась в состоянии аффекта от увиденного, то ли мое терпение просто лопнуло…

Но я не выдержала.

– Ничем я не больна! Вы в своем уме?! Это вы больны здесь. Вы все. В особенности – Вы, – выпалила я, делая шаг вперед. Джейсон тут же потянул свою часть наручников на себя, держа меня в узде.

Брэндан нахмурился, не ожидая от пленницы такой дерзости.

– Ее точно пытались изнасиловать?

– Да, сэр. Она не ела больше недели. После попытки изнасилования она потребовала отвести ее в нормальную ванну.

– С каких пор ты так чувствителен, Джейс? – Вальяжно подойдя к деревянному столу с оружием, Брэндан оставил на нем свою окровавленную шпагу. Только после этого к столу подошли слуги, чтобы промыть ее, а к раненному доктор, который все это время стоял по стойке смирно. И не обращал внимания на истекающего кровью человека.

Все эти люди так боялись, что не могли сделать и шага без дозволения Брэндана.

– Она здесь для определенных целей. Как и все пленницы. И она первая, кто попросил принять ванну. Приказом это не запрещено. И я решил исполнить ее последнее желание, прежде чем ее молодость пройдет… Сам знаешь где, – лучше бы я этого не слышала.

– Тогда не вижу смысла в том, чтобы тянуть с ее проверкой. Позволь ей помыться, а потом приведи ко мне. – Я хотела сказать что-либо в знак протеста, но Джейсон взглядом попросил меня замолчать.

Все что угодно, только дайте мне принять душ.

– Я бы все равно не стал прикасаться к такой… Грязи, – медленно протянул Брэндан, снова кидая на меня мимолетный, полный льда и неприязни взгляд.

– Т—т… – Джейсон захлопнул мне рот свободной ладонью и вытолкал из зала в коридор, где я вновь встретилась лицом к лицу со своим отражением.

Когда-то я смотрела фильм про то, как жили бедные люди в средневековье. Девушки без защиты семьи или хорошего мужа опускались до рабского труда на швейных фабриках. В итоге, денег на жизнь им все равно не хватало, и они начинали продавать свои волосы.

Зубы.

Заниматься проституцией.

В фильмах отчетливо показывали, что стало с этими девушками, но то были лишь актрисы, которые изменили свою внешность.

И сейчас меня бы взяли на главную роль в таком фильме, если бы я невзначай заявилась на порог кастинга.

Но это был не фильм… К сожалению.

Я походила на бледную тень своей прежней версии: впалые щеки, белоснежное от упадка сил лицо. От прежнего образа молодой девушки остались только горящие чернотой глаза и каштановые волосы, которые стали за эту неделю слишком ломкими.

– Лучше молчи и не задавай лишних вопросов, – солдат продолжал вести меня вперед по коридору, пока мы не оказались перед дверью с позолоченными ручками. Я прикусила язык, мечтая только о горячей ванной, и послушно вошла внутрь комнаты, когда дверь передо мной отворилась.

– Охрана будет дежурить у входа. Бежать нет смысла. Через полчаса ты должна стоять у порога.

– А новая одежда? – не удержалась я, разглядывая место, в которое меня привели.

– Рядом с ванной есть полотенца – это все, – он глядел на меня так, будто очень жалел о том, что сжалился надо мной. Всей душой я чувствовала, что сегодняшним же вечером он понесет наказание перед своим Королем за проявленную мягкость.

Дверь за Джейсом захлопнулась, и я осталась одна в просторной, для ванны, комнате, посреди которой стояла глубокая чаша, в которой мне предстояло мыться.

Я не ожидала, что меня отведут в такое место. Мраморный пол, сделанная из дорогого металла чаша с позолоченным краном. Не теряя времени, я включила воду и облокотилась на ванну, продолжая осматриваться.

Заметив шторы из красного бархата, я с надеждой распахнула их. Но за ними была лишь холодная каменная кладка. Здесь не было окон или другого выхода. С моей стороны глупо было рассчитывать на побег.

Кроме чаши, здесь были зеркало и туалетный столик, заставленный множеством всяких баночек. Понятия не имела, кому они принадлежали. Я не видела здесь ни одной девушки, только слышала их болезненные крики.

Не дав зеркалу больше смеяться надо мной, я резко сдернула с себя ночнушку, провонявшую потом, грязью и дыханием Золотозубого.

Смыть с себя все это. Забыть, где я нахожусь – то, что необходимо мне, как воздух.

Sordida puella.

Я догадывалась, что это значит.

Этот мужчина, за что-то ненавидел всех женщин. Всех людей. Или даже весь мир. А может быть, он и был ненавистью в обличии человека?

Какое бы отвращение я к нему не испытывала, навязчивый образ его лица, притягательных глаз и даже того, как он владеет оружием, не выходил из моей головы.

Окунувшись под воду с головой, я ушла в себя, прислушиваясь к отдаленному звуку вытекающего из крана водопада.

Ванна не могла заменить мне море, на берегу которого я жила.

Доброта Джейсона не могла перечеркнуть жестокость, которая меня ждет, и боль, через которую я уже прошла.

Я провела руками по своей истерзанной коже: за это время я потеряла вес, и кожа, казалось, стала еще белее, чем обычно. На руках просвечивали синие ниточки вен, а гематомы только дополняли весь ужас этой картины.

Гаспару бы это не понравилось. Хотя, конечно, он бы не стал меня разглядывать пристально – наши интимные отношения были редки и всегда происходили при выключенном свете.

Я отдавалась ему ради того, чтобы выразить благодарность. Благодарность за его дружбу, опеку и любовь.

Мысль о том, чтобы он откровенно разглядывал меня без одежды и при свете, смешила меня. Разве это может приносить удовольствие?

В этом не было никакого смысла. Мужчины всегда преследуют одну единственную цель – получить удовольствие, покорить вершину, вдоль и поперек изучить непрочитанную книгу.

В этом они одинаковы, как будто их с древних времен штампуют из одного теста. Что Гаспар с его безграничной любовью и благородными намерениями, что Золотозубый с его похотливой одержимостью поиметь измученную пленницу.

Но одно я знала точно: после секса мне всегда хотелось провалиться. Исчезнуть. Сделать вид, что этого не было, потому что каждый раз ко мне приходило ощущение того, что все сложилось неправильно.

Я вынырнула из воды и рассмеялась в голос. Я, наверное, окончательно сошла с ума. Нахожусь в плену, не знаю у кого, и, к тому же, далеко от дома, а голова забита такой ерундой.

Брэндан.

Пока я смывала с себя комки застывшей грязи, прикосновения стражи и своего насильника, его имя постоянно крутилось у меня на языке.

Оно было мне очень знакомым. У меня было такое чувство, что я когда-то слышала об этом человеке, но не могла понять, что именно.

Это все моя детская травма – наверняка я упала с небольшой высоты и потеряла память не только о своем детстве, но и приобрела способность вечно все забывать.

Может быть, поэтому я так мало плакала и ничего не принимала близко – когда одни и те же мысли не задерживаются в голове, они не доходят до сердца.

Только после двадцатиминутной ванны я вновь почувствовала себя девушкой. Моя кожа была чиста и распарена, да и вода здесь была мягкой и сотворила со мной чудо. После этого я не могла вновь вернуться в свою грязную сорочку. Но и голой расхаживать по этому дворцу не вариант.

Безумная идея пришла ко мне неожиданно: глянув на красные шторы, я встала на цыпочки и сняла их, чувствуя радость от того, что делаю хоть маленькую, но гадость.

Пускай «Его Высочество» покарает меня за то, что я использую его шторки в личных целях. Я не боюсь этого больного ублюдка.

Разорвав тонкую ткань сверху на две части, я обмотала ее вокруг тела и, перекрестив на груди, завязала на шее. Самодельное платье доставало мне до середины колена и полностью прикрывало худобу и все изгибы. То, что нужно, чтобы чувствовать себя комфортно, когда буду возвращаться в темницу…

И я уже так спокойно об этом думаю.

Закончив вытирать волосы полотенцем, я собралась выходить за дверь, но тут она распахнулась сама.

– Мэри, нам туда нельзя… – услышала обрывок фразы я, прежде чем увидеть двух людей, которые ворвались ко мне без спроса. Между прочим, пять минут назад я была голой.

– Я так соскучилась по тебе, – девушка налетела на одного из офицеров, который ранее стоял за дверью, и поцеловала его в губы, не замечая ничего вокруг.

– Я тоже, но, Меридиана, послушай… Он узнает… Мы здесь не одни, – он быстро развернул девушку в мою сторону, чтобы она, наконец, меня заметила.

Я сразу поняла, что мы с этой рыжеволосой одного возраста. И она совершенно не походила на пленницу, потому что была облачена в сдержанное, но роскошное платье темно—синего цвета. Оно плотно облегало ее фигуру, а его воротник и манжеты были украшены драгоценными камнями. На голове она носила ободок, который сверкал серебристыми переливами, не нуждаясь в солнечном свете.

Девушка не была классической красавицей, благодаря веснушкам и натурально—красным волосам, заплетенным в толстую косичку. Но она была из тех девушек, которых хочется постоянно разглядывать.

Мы оценивали друг друга, пока она не перевела взгляд на офицера.

– Что она здесь делает? – Девушка закипела от злости. По ее капризному тону я поняла, что она та, кто имеет большое значение для этих сектантов. – Кто она вообще такая?!

– Ты знаешь, – офицер опустил свои глаза вниз и прокашлялся. Я ненавидела, когда в моем присутствии обо мне говорят так, будто меня здесь нет.

– Пленница? В замке? – взвизгнула Меридиана и снова с ужасом посмотрела на меня. – Быть этого не может. Боже… Что на ней надето…

Девушка ядовито улыбнулась, но от своего избранника отпрянула, понимая, что все происходит не так, как обычно.

Судя по всему, у них были какие-то отношения, о которых никто не должен знать.

– Сейчас придет Джейсон… – В замешательстве пробормотал офицер, расправляя плечи.

– Я уже здесь. Что происходит? – Голос Джейсона и его шаги заполнили ванную комнату. Он, явно, был не доволен тем, что видит. – Меридиана, это больше не может так продолжаться.

– Ты ничего не видел, Джейсон, – зашипела на него Мэри, упирая руки в бока. – Или ты забыл, как ты должен ко мне обращаться?

– Ты забыла, что я правая рука твоего брата? – съязвил в ответ он и снисходительно глянул на офицера, который все это время молчал, словно воды в рот набрал. Как и я. Событий происходило слишком много, непонимание только нарастало. Но я была никем, чтобы задавать здесь какие-либо вопросы.

– Даниель, я разочарован в тебе. В который раз. Вы оба пойдете со мной прямо сейчас. А если нет, – он выразительно посмотрел на надувшие губы Мэри, – будет хуже. Ты знаешь, что Он может убить его, если узнает о вашей связи.

– У нас нет никакой связи! – воскликнула Меридиана, взмахивая руками. – У тебя нет доказательств, Джейсон! Нет! В моей ванной проблемы с водой, вот и забрела сюда в надежде помыться здесь… Захожу, а тут какая-то голодранка, которая сняла мои шторы! Даниель зашел внутрь, чтобы объяснить мне, кто она, вот и все. Между нами ничего нет, тебе и моему параноику-брату лишь бы чем-нибудь меня задеть… Брэндан, видимо, соскучился по убийствам! Так пусть идет! Вперед. Пусть сам идет воевать. А еще лучше – назад в Адинбург, потому что я больше не желаю знать его таким, каким он оттуда вернулся!

И тут она разрыдалась, пряча свое лицо в ладонях. В глаза мне тут же бросились ее кольца и идеально ухоженные руки.

На ферме она бы и дня не выдержала.

– Твои истерики здесь ни к чему, Мэри. Не при… Убогой, – Джейс взял меня за руку, чтобы вновь заковать в наручники.

– Она говорит правду, – вдруг, сама от себя не ожидая, твердо произнесла я. – Мне незачем ее покрывать. После того, что со мной сделал Золотозубый, я бы всех офицеров собственноручно перестреляла. Но он – ни в чем не виноват. По крайней мере, сейчас эта девушка говорит правду.

Все замерли, посмотрев на меня так, будто я была окаменевшей статуей, которая вдруг научилась разговаривать.

Не знаю, кто меня дергал за язык, и почему мне захотелось помочь этой капризной девице, но сказанных слов не вернешь.

– Это правда? – пристально посмотрел на меня Джейс, заключая руки под замок, сцепляя со своей рукой.

– Да, – я кивнула, ни разу не моргнув. Мой взгляд был настолько прямым и открытым, что даже я не сомневалась в своей выдуманной правде.

– Хм, – Джейс нахмурился и кивнул офицеру, который тут же вышел из комнаты. Затем он глянул на Мэри и отчеканил: – Будь осторожна, Мэри. Если он узнает…

– Того, чего вы все боитесь, не случится, – она тяжело вздохнула, расправляя складки на своем платье. На меня она так и не взглянула.

Никакого, ни малейшего взгляда с капелькой благодарности в ответ.

Абсолютно ничего.

– Я погуляю с подругами. Вы все меня достали. Все! – с свойственной ей истеричностью заявила она и покинула комнату.

Джейсон дернул меня за собой, заставив перебирать ватные ноги. Несмотря на то, что за последний час мой мир в который раз перевернулся с ног на голову, я сохраняла хладнокровие и стойкость, готовясь встретиться с «его Высочеством» вновь.

Глава 3

Кенна

В сопровождении нового отряда стражи мы пробрались в самые глубины особняка. Я не могла определить размеры помещения изнутри, поэтому не знала, уместно ли здесь будет слово «замок». Сколько членов в этой дурацкой секте, и от куда у них деньги на такую роскошь? В моей стране царят голод и разруха, пока англичане спокойно спят на шелковых подушках.

Через несколько минут скитания по коридорам я оказалась в новом для себя зале. Я бы назвала это гостевой комнатой – несмотря на стены, украшенные старинными картинами, здесь царила полностью другая атмосфера, в отличие от других частей дома.

Кожаный диван, мягкие подушки, журнальный столик со стопкой неизвестных мне книг и журналов. Из колонок, стоявших рядом с огромным плазменным телевизором, доносилась негромкая музыка.

Здесь я чувствовала себя спокойней – сразу ощущала себя в цивилизации и современном мире, хотя, эта иллюзия была обманчивой.

Потому что я знала, что там, в подземельях, скрывают десятки женщин и девушек, которые были ни в чем не повинны. И только небо знает, что, черт возьми, со всеми нами хотят здесь сделать.

Я проглотила комок из страха застрявший в горле. Жертвоприношения? Пытки? Продать в рабство? Что?!

Мой взгляд сразу врезался в его затылок, как только я вошла в комнату.

– Ваше Высочество, – окликнул Джейс, приказывая охране остаться за дверью, – я привел к вам пленницу.

Брэндан встал, медленно разворачиваясь ко мне лицом.

В другой одежде он выглядел иначе, но не менее угрожающе. Весь в черном – от брюк и ремня до сатиновой приталенной рубашки, которая подчеркивала каждый мускул крепкого поджарого мужского тела. Мои зубы заскользили по собственным губам, пока я пыталась привести нервы в порядок.

Брэндан все еще не смотрел на меня, он только встал у дивана в расслабленную позу, облокотившись на него одной рукой.

Несмотря на это, всем своим видом – широтой прямых плеч, осанкой и надменным взглядом – он будто бы подтверждал свое звание, которым его все здесь окрестили.

У него бы неплохо получилось играть короля, будь он актером…

Гаспар с его красотой не вызывал во мне и половины эмоций, которые появлялись во мне при виде этого… Молодого человека.

Страх. Смятение. Желание убежать. Но и желание узнать. Узнать ответы на все свои вопросы и его тайну.

Я сразу поняла, что здесь произошла серьезная трагедия. По пути сюда я замечала разрушенные колонны, над которыми трудились рабочие. Многочисленные портреты одних их тех же людей с пустыми взглядами. Все здесь было какое—то неуютное, темное и, если описывать одним словом, будто…

Проклятое.

– Хорошо. Я сам проверю ее. После кинешь ее обратно.

– Не теряйте надежду. – Джейсон кивнул ему, словно мне предназначался уникальный шанс стать его надеждой.

– А теперь, vade. Vade, Джейс. – Я нахмурилась, желая вмазать ему по пафосной роже. Сколько языков он знает, если с поданными говорит на двух, а со мной на моем родном?!

Когда Джейсон покинул комнату, освободив мои руки, мне стало не по себе. Радовало только то, что с момента нашей встречи я помылась и была прилично одета.

Вряд ли штору вокруг талии можно назвать хорошим одеянием, но, по крайней мере, мои бедра не были распутно обнажены.

А потом вновь пришла гнетущая тишина без взглядов. Брэндан как будто избегал меня, а может, задумался, рисуя в голове новую жестокую картинку расправы над невинной девушкой.

Я снова не смогла хранить молчание.

– Я требую ответов. Почему я попала к тебе в дом? Что это за место? Я… Обычная девушка. Родилась на ферме и…

– Ложь, – его голос прервал мою речь, как удар клинка. – Ты не родилась на ферме.

Одной рукой Брэндан обхватил свою печатку на мизинце правой руки. Он постоянно крутил ее между пальцами и смотрел на герб, изображенный на кольце.

– Я… Да, не родилась там. Но я самая простая девушка. Если вам что-то нужно – у меня этого нет. Если вы продаете девушек… – Я набрала в легкие воздуха и попросила: – Лучше дайте мне пистолет.

Он поднял на меня свои льдистые глаза, наконец, и я окаменела от страха, сковавшего мой рассудок. Такого тяжелого взгляда я прежде не видела. Взгляда, наполненного грехом, жестокостью и страданиями. Мужчина смотрел на меня не отрываясь, да так, будто видел меня насквозь. Словно ему в миг открылись карта с подробным описанием моей жизни и картинка моих сжавшихся от холода внутренностей.

Хуже стало, когда его взгляд с недоумением и издевкой заскользил по красному бархату, в который я была завернута. Пробежавшись глазами по нему, словно не обнаружив ничего интересного, он уже дольше оглядывал мои оставшиеся голыми плечи и, наконец, поднялся к лицу.

Только бы щеки не стали цвета этой дурацкой шторы.

– Как тебя зовут? – Хрипловатый голос и акцент, с которым он говорил, были очаровательны. Этот парень бы разбивал десятки девичьих сердец, если бы не был ублюдком, психом и садистом.

– Ты у всех своих пленниц спрашиваешь имена?

– Имя. Назови, – грубо выдавил он, глядя на меня непрерывно.

– Ария, – на секунду замешкавшись, отозвалась я.

Брэндан резко выдохнул и повернул голову направо, разминая шею. Два быстрых шага, и он оказался рядом со мной, отчеканив жестче:

– Опять ложь. Мне позвать Гилберта? Я знаю, что будет для тебя хуже плена и смерти. Хорошо, что я не отрубил ему то, что может послужить тебе казнью.

Внутри меня слезы посыпались градом, но я сделала все, чтобы сдержать их и сохранить лицо. Не вышло. Предательски посиневшие губы дрожали. В комнате воцарилась вечная мерзлота.

– Мое имя не имеет значения.

Я гордилась собой. Я была очень смелой. Я приготовилась к тому, что Брэндан по щелчку пальцев исполнит свое обещание в жизнь.

– Ты… Чужая. Но другая. Sordida puella, – он поморщил нос, словно от меня все еще исходил неприятный запах.

– Вы – сумасшедший садист. – Я хотела его оскорбить, но молодого человека это только рассмешило, хоть и смех этот нес в себе больше угрозы, чем радости.

– Сейчас? Уже нет, – небрежно ответил он, словно не протыкал в моем присутствии человека шпагой длинною в половину моего роста. – Как бы я не хотел к тебе прикасаться, мне придется самому это сделать.

Сделать… Что?

Ответа не пришлось ждать долго – Брэндан схватил меня за и без того раскрасневшиеся запястья и потянул за собой на диван, который стоял позади нас. Беспорядочно кинув меня на подушки, он вдруг схватил мои ноги за лодыжки, заставляя меня потерять собственный разум.

Я не чувствовала испуга. Я чувствовала себя так, будто ниже пояса мое тело онемело от многочисленных мурашек, побежавших по коже ног…

Его хватка была стальной, а взгляд безумным. Одним им он пригвоздил мою спину к спинке дивана так, что я не могла пошевелиться.

Его ладони заскользили по моей голени, быстро и неистово подбираясь к внутренней стороне моих бедер. В два счета он закатал красную ткань до пояса, оставив руки у меня между ног.

Он раздвинул их, заставив меня затрястись от негодования и от… Непонимания. От жара, сковавшего тело.

Выругавшись, Брэндан нахмурился сильнее и, с легкостью повернув меня на бок, обжег взглядом кожу на моих ягодицах. Мысленно я радовалась тому, что умудрилась сохранить белье.

Если в теле, переполненном чувствами, еще существовал мой рассудок.

– Quod erat demonstrandum (лат. «Что и требовалось доказать»). – В последний раз проведя ладонью по мое коже, он отпустил меня, резко соединив мои ноги. Он отошел на два шага назад и схватил себя за волосы.

Тут же одумавшись, он пришел в себя и опустил руки, вновь нацепив безразличную маску.

Но я знала: он злится.

Он просто в гневе.

Моя кожа была опалена – она горела от его прикосновений. То, что он трогал меня без позволения, было дикостью.

Но Брэндан, кажется, совершенно не придал значения ни мне, ни моему телу, в то время как я отчетливо чувствовала каплю пота, стекавшую по позвоночнику. Она дразнила меня, заставляя содрогнуться от недавнего воспоминания.

Страх завладел мной.

– Ты – еще одна ошибка. И еще смела качать свои права! – В два счета он со всей дури налетел на журнальный столик и перевернул его одним махом. Стекло разлетелось на куски у моих ног, на что он только злорадно улыбнулся.

В который раз за сегодняшний день я видела кровь. На этот раз свою собственную. Осколок врезался мне в лодыжку, но я почти не чувствовала причиненной боли из-за сильно испуга.

Я никогда не видела таких одержимых. Больных. Он походил на неконтролируемого Беса. Брэндан расстегнул пуговицу на шее, делая глубокий вдох.

– В то время как ты не должна даже своего грязного рта раскрывать! – заявил он, пугая меня все больше и больше.

– Грязный рот здесь только у вас, – выпалила я, не обдумав сказанное. – Ваше Высочество.

Последней фразой я хотела сгладить свои слова, но они прозвучали с такой издевкой, что я сделала только хуже.

Я буквально приставила к своему виску пистолет, а к груди кинжал. И все это – одним словом.

– Что ты сказала? – черт бы побрал этого сумасшедшего, но он подбежал ко мне, ступая прямо на битое стекло. И ни один мускул от боли не дрогнул на его лице. Вены на его лбу вздулись до предела, а скульптурное лицо исказилось гримасой злости, но лишь на мгновение.

Уже в следующую секунду – лишь холод и пустота в его взгляде.

Руки Брэндана на моей талии, которые сжали ее с адовой силой.

– Я могу убить тебя. Раздавить. Ты не понимаешь, с какой легкостью и удовольствием мне это удастся. Я сделаю это, не напрягаясь.

Он приподнял меня над полом, заставив повиснуть в воздухе.

– И ты не представляешь, насколько ты этого заслуживаешь.

Что я, черт возьми, ему сделала?

– Вы самый несчастный человек, которого я когда-либо видела, – выдавила из себя я, подписав себе приговор на казнь. – И самый отвратительный.

– Поверь, грязная девка, ты гораздо хуже меня, – он произнес это с такой ненавистью и таким тоном, что я действительно почувствовала в этом какой-то смысл. – Но даже если это и не так, то своими словами ты сделала мне невероятный комплимент.

Его руки сильнее сжали мою талию, как в тугой корсет. Моя грудь раздулась от переизбытка воздуха, ткань начала не кстати сползать с ключиц и груди прямо перед взором этого Дьявола.

Нет, если он увидит хоть частичку моего тела, я этого точно не вынесу.

Моя нога резко согнулась в колене, и я со всей дури ударила его в солнечное сплетение. Мои приемные братья часто дрались между собой, и я видела, как один из них прибегает к этому приему, когда уже падает или сдается.

Брэндан дернулся, но на его лице не отразилось ни грамма боли. Удивительно. То ли у него стальная выдержка, то ли он действительно не человек, то ли крепкий пресс, в который я уперлась своим коленом, защитил его от моего незатейливого удара.

– Vae (лат. «Бл*дь, Черт»)! – сквозь зубы выдал он, еще больше пугая меня своей силой.

Глаза Брэндана потемнели, будто в них назревал настоящий десятибалльный шторм. Сердцем я чувствовала, что с ним что-то не так. Это был не просто взгляд безумца или, как я подумала, «Главаря секты».

Это был взгляд человека, на руках которого редела кровь.

Взгляд человека, который прошел через настоящий Ад, а потом посмел выбраться из него живым.

И еще этот взгляд излучал мощь, к которой я не прикасалась прежде. Черные зрачки, постоянно меняющие свой размер, и темно-синяя радужка гипнотизировали, манили, то окрыляя, то заставляя трястись от ужаса.