Последствия

– Не переживай. Знакомиться с родителями еще рано, – я бросила на него изумленный взгляд, но он не обратил внимания. – Я придержу такси, пока ты их встречаешь. Потом выйду из машины как пассажир, приехавший на вокзал. И вам не придется ждать другого такси и уж тем более тащиться в метро с чемоданами.

– Хороший план, – одобрительно кивнула я. – И как ваши выступления?

– Все прошло отлично. Нам нужны сейчас выступления перед выпуском альбома. Это увеличит спрос на него. Кстати, нас понемногу начинают узнавать, – он говорил это с гордостью, а глаза заискрились при одном воспоминании.

– Я рада за тебя. И когда вы вернулись?

– Час назад. Забросил сумку с вещами домой и поехал к тебе.

Он посмотрел на меня и добавил:

– Ужасно хочу спать. Но не мог не приехать, зная, что ты считаешь меня говнюком.

– Я так не думала.

– Врешь, – сказал Дин, улыбнувшись. – Ты отвела глаза к окну.

– Ну хорошо, – сдалась я. – Да, я думала, что ты появишься раньше. Но я не считала тебя говнюком.

– Что смешного? – спросила я, когда он рассмеялся. Его смех был заразительным, и я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– Ты всегда такая хорошая? – спросил он, подтолкнув меня своим плечом.

– И не надейся. Просто жалею твое самолюбие. Ты еще меня не знаешь.

– Ты повысила градус интереса. Хочу увидеть плохую Сару, – сказал он, развернувшись корпусом ко мне. – Просто требую!

Водитель кашлянул, напомнив, что в машине мы не одни.

– Требую, – прошептал Дин.

В ответ я смогла только сощурить глаза, и он снова улыбнулся. И снова эта улыбка, словно она никогда не уходит с его лица. Именно ее так не хватало в последние дни.

Машина остановилась возле входа на вокзал.

– Приехали, – сказал Дин.

– Спасибо, что помог.

Он подмигнул мне в ответ, ничего не сказав.

– Послезавтра я буду в зале танцевать одна, – сказала я, а затем захлопнула дверь машины.

Родители стояли недалеко от входа, и я быстро их нашла. Отец первый обнял меня, прижимая к груди, как маленького ребенка и целуя меня в голову. Мама поцеловала меня в щеки прежде чем обнять. В эту секунду я поняла, как сильно по ним соскучилась.

– Нас ждет такси, – сказала я, забирая у мамы сумку. – Я не ожидала, что нас задержат.

– Ничего страшного, дочка, – сказал отец. – У нас было время посмотреть вокзал.

– Куда мы поедем? – поинтересовалась мама.

– Я по дороге вам все расскажу.

Когда мы подошли к такси, Дина там уже не было. Водитель помог сложить сумки в багажник машины. Отец сел спереди, а мама усаживалась на заднее сиденье. Воспользовавшись минуткой, я осмотрелась вокруг. Дин наблюдал за нами, облокотившись о колонну и засунув руки в карманы черных джинсов, на одном из которых висела небольшая металлическая цепь. Я улыбнулась ему, а он, приложив два пальца к виску, – отсалютовал мне.

– Сара? – крикнула мама. – Ты что там застыла, как статуя?

– Мне показалось, что я увидела знакомого, – садясь в машину, ответила я.

– Рассказывай, как ты здесь живешь.

Глава 6

– Она почти такая, как я ее себе представляла, – сказала мама, выходя из кухни. – Только чуть меньше.

Я посмотрела на Джен, которая сразу же мне улыбнулась. За многие годы нашей дружбы она привыкла к характеру моей матери.

– Очень уютная квартирка, – поддержал нас папа, и я его приобняла.

– Спасибо, – отозвалась Джен, доставая куртку из шкафа. – Мне нужно идти.

– На ночь глядя? – удивилась миссис Ренделл.

– У меня сегодня выступление. Всего хорошего.

Джен поцеловала их в щечки и, попрощавшись, ушла, оставив мою маму в полном недоумении.

– Ты тоже работаешь по ночам? – обратилась мама ко мне.

– Не доводилось, – непринужденно ответила я. – Может, чаю?

– Генри, ты это слышишь? – спросила она, проходя на кухню следом за мной.

– Я не глухой.

– Наша дочь танцует ночами. Где можно танцевать по ночам? В сомнительных местах и за сомнительные деньги, – ее голос прозвучал звонче, и мы с отцом понимали, что подразумевается под словом «сомнительные». Несмотря на ее прямолинейный характер, она все же старалась сохранить деликатность в некоторых вопросах, подбирая им соответствующие слова.

– Холли, не думаю, что Сара будет танцевать в таких местах.

– Значит, ты одобряешь ночные выступления?

Я протянула чашку чаю отцу, и он с благодарностью ее взял. Мама проигнорировала мой жест, и я поставила чашку на стол.

– Я ничего не одобряю и не поощряю. Считаю, что она достаточно взрослая, чтобы принимать решения по поводу своей работы, – папа старался меня защитить, и это всегда было чревато последствиями.

– И так всегда, – вспыхнула мама как спичка, которая коснулась огня. – Это из-за того, что ты не хочешь брать на себя ответственность. Всю нашу жизнь ты перекладывал ее на меня, чтобы в определенный момент обвинить во всем меня.

– Мам, – я попыталась остановить ее, но она продолжала говорить, словно меня здесь не было.

– Не важно, кого это касается, – дочери или сына. Ты всегда был в стороне.

– Холли, тебе не кажется, что не время и не совсем то место, где нужно говорить о наших отношениях!

Я впервые услышала повышенные нотки в его голосе. Отчего лицо матери сразу приобрело еще более грозное лицо.

– Прежде чем спорить о моей работе, вы не хотите узнать о ней немного больше от меня?

Мама церемонно вздохнула, после чего сделала глоток чаю.

– Джен, как и я, выступает в танцевальной команде. Мы не танцуем полуголые в ночном клубе перед мужиками, – я посмотрела на маму. – Но выступления по вечерам не исключены.

Я пыталась объяснить, но это было нелегко. Мамино лицо оставалось непроницаемым, и я представила, как бы она обрадовалась, если бы я сказала, что работаю бухгалтером или менеджером. Все, что было связано с творчеством, для них было сверхъестественным. Я знала, что отец понимает не больше мамы, но его глаза соглашались с каждым сказанным мною словом.

– Что я вам рассказываю? Сейчас вам покажу, только принесу ноутбук.

Взяв ноутбук из комнаты, я собиралась вернуться на кухню, но замерла возле стены. За минуту моего отсутствия на кухне вновь вспыхнул спор. Они хотели его скрыть, перейдя на шепот, а я могла их прервать, но не смогла шевельнуться.

– Из-за того, что ты не умеешь слушать, ты оскорбила собственную дочь, – шептал папа. – Я никогда с тобой не спорю, потому что ты все равно не слышишь.

– Ах, ну конечно. Снова виновата я. Значит, ты молчишь, как мертвая рыба из-за меня. Ты просто смешон.

– И давно ты надо мной потешаешься?

– Это ты надо мной потешался, когда крутил роман со своей напарницей на протяжении двух лет. И тогда ты не стыдился пренебрегать четырехлетней дочерью. Так что не тебе читать мне морали.

Об измене отца я услышала впервые, и это заставило меня сдвинуться с места. Я отпрянула от стены, выпрямив спину. Внезапно идеальный папа и муж, каким я его считала, стал другим человеком. Я попыталась вытряхнуть услышанное из головы, хотя бы на этот вечер. И войдя на кухню со словами

«а вот и я – готовы?», широко улыбнулась.

В глазах отца ничего не поменялось, и он так же одобрительно улыбался. В то время как мама пыталась своей улыбкой скрыть застывшую в глазах грусть, навеянную из прошлого. В этот вечер я увидела их с другой стороны, и мое сердце сжалось.

Это был единственный вечер, проведенный в квартире Джен. Они поселились в гостинице, и наши встречи были ограничены свободным временем от моей работы. И чем больше было работы, тем меньше мы виделись.

Я снова осталась в зале одна, но сегодня мне не хотелось танцевать. Музыка приглушенно играла, и этот вечер был похож на осенний, несмотря на то, что за окном была календарная весна. Сидя на коврике перед зеркалом, я смотрела на совершенно другую девушку. Она не была похожа на ту, которая уезжала из Мемфиса. Девчонка с наивными мечтами, бросившая парня, наплевав на его чувства. Я посмотрела на наши отношения со стороны и поняла, как была несправедлива. Мне всегда в нем что-то не нравилось, и вместо того, чтобы сказать ему об этом прямо, я обижалась, заставляя его извиняться. И он просил прощения, даже если не знал за что, даже если это была самая нелепая ссора. Всем казалось, что мы идеальная пара, на самом деле нам давно следовало расстаться, но мы дотянули до трех лет, а потом я написала ему письмо и села в самолет. После этого он ни разу не позвонил.

Я посмотрела на часы. Прошло двадцать минут. Дин знает, что я буду здесь, но заставляет себя ждать. Если бы это был Мартин, я бы не ждала ни минуты.

– Ты еще здесь?

Я не шевельнулась, оставаясь сидеть на полу.

– Думала, что ты не придешь, – посмотрев на его отражение в зеркале, я добавила: – Не сомневаюсь в том, что у тебя есть на это причина.

– Я торопился, как мог, – сказал он, подходя ближе. – Может, ты все таки дашь мне свой номер?

– Был на выступлении? – спросила я, повернувшись к нему.

– Скорее на переговорах, – он сел рядом со мной. – Ты не обидишься, если я не буду вдаваться в подробности? Боюсь спугнуть удачу.

– Как хочешь, – пожав плечами, ответила я.

– Почему ты грустная? Что-то случилось? – его голос звучал бодро, и я улыбнулась, снова посмотрев на свое отражение.

Я ждала парня двадцать минут, не понимая зачем это делаю.

– Ты мне обещала танец, – весело сказал Дин. – Так что мы будем танцевать. Только не канкан.

Он достал из кармана черной куртки флешку.

– Где можно поставить?

Я указала на музыкальную аппаратуру.

Дин кинул свою куртку на пол, оставшись в белой майке с коротким рукавом. Его левая рука была полностью покрыта татуировкой. Я впервые увидела целостность всей картинки. В кафе мне показалось, что ближе к запястью изображены языки пламени, и не ошиблась. От предплечья сверху вниз тянулся мощный дракон, испускающий ярко-оранжевый огонь.

Он быстро разобрался с техникой и включил музыку на полную громкость. Резкие гитарные ритмы зазвучали со всей мощью наперебой с барабанами, но потом темп мелодии сменился на плавный и солист запел. Дин в такт музыки шел в мою сторону, играя на вымышленной гитаре. Подойдя ближе, он протянул мне руку.

– Что это? – спросила я, вставая с пола.

– «Нирвана», – крикнул он. – Сегодня вечер знакомства с роком.

В этот момент громкость усилилась, и солист еще громче запел – это был припев. Дин вновь начал играть на гитаре, которой не было. Он подпевал солисту, а его движения становились порывистее. И мне стало смешно. На втором куплете музыка вновь стихла, и Дин стал приближаться ко мне, тогда я отступила назад, продолжая смеяться. Я никак не могла поймать ритм, поэтому стояла на месте, прикрывая ладонями свою улыбку. Дин поманил меня руками, призывая танцевать. В начале второго припева я понемногу начала двигать плечами вперед и назад. И чем сильнее надрывался солист в песне, тем больше я начинала двигаться. На двух куплетах песня не закончилась, и в третьем куплете я вошла во вкус.

Это был выброс эмоций. Я прыгала и танцевала изо всех сил, что были, словно ты пытаешься освободиться от чего-то ненужного. Необъяснимая свобода чувств.

В какой-то момент он взял меня за руку, другой рукой притянул за талию. Его руки были горячими, а лицо было так близко. Я прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. Его губы были все ближе, но он не торопился. На несколько секунд мы застыли, чувствуя дыхание, ставшее одним на двоих. Затем он слегка коснулся моих губ. Это было нежное и трепетное прикосновение, как будто по ним провели мягким перышком. После этого последовал поцелуй со всей страстью, которую я только что слышала в песне.

Его рука стала медленно подниматься вверх по моей спине. Все или ничего? Все, думала я, все. И не важно, что будет завтра.

Неожиданно для меня он остановился, и мне пришлось очнуться. Песня закончилась, а мы все еще были здесь, в центре зала, и наши объятия отражались в больших зеркалах.

– Сюрпризы не закончились, – сказал он. – Собирайся.

Мы вышли на улицу, где нас ждал черный изящный байк.

– Прокатимся по ночному городу? – весело спросил Дин, подходя к нему. – Настоящий зверь.

– Но сейчас холодно! – воскликнула я.

– Отказы не принимаются.

Он протянул мне шлем.

– Обещаю, что потом мы выпьем горячего кофе. Давай! Чего ты боишься?

Я выдержала его взгляд и надела шлем. Сев позади него, я крепко сжала руки на его талии.

– Прокатимся с ветерком! – сказал он, закрывая на шлеме визор.

Мы летели на бешеной скорости между машинами. Огни мелькали, превращаясь в единую полоску света, тянувшуюся вдоль дороги. Мы двигались в противоположную от города сторону. Выехав на свободную трассу, Дин увеличил скорость. Я почувствовала это по движению его руки и встречному ветру. Было ощущение, что мы оторвались от земли и летим туда, где нет границ. А впереди только нескончаемая дорога. Мы были похожи на пулю, пролетающую сквозь ночь. Поток воздуха и адреналин, наполняющий твое тело. Поворот за поворотом, и мотоцикл наклоняется в одну, затем в другую сторону. Он свернул на очередную дорогу, и мы вновь вернулись в город, полный огней.

Я вновь почувствовала биение своего сердца, когда мы остановились возле кофейни. Адреналин заставил работать его на всю мощь. Голова кружилась, и я не сразу смогла встать на ноги. Дин подхватил меня и, убедившись, что все в порядке, ушел за кофе. Неподалеку была набережная, и мы проехали к ней.

– Через двадцать минут мост начнет подниматься, – сказал Дин, когда мы подошли к парапету. – Мне нравится на это смотреть. Все машины останавливаются, потому что больше нет дороги. Водители нервничают, что попали в неудачный момент. А мост не торопится, он плавно поднимает свои крылья, пропуская корабли. Он дает возможность людям в машинах немного притормозить. Он будто говорит: «Не спешите. Переведите дыхание, а потом продолжайте свой путь, длиною в целую жизнь», – он говорил, не сводя глаз с моста. – Непрекращающаяся гонка. Согласна?

– Они переводят дыхание и вроде бы уже спокойно ждут, когда вновь откроется дорога, – продолжила я. – И как только загорится зеленый, они нажмут на газ и, рискуя, на всей скорости, будут пытаться догнать то время, которое ушло. Вместо того, чтобы просто его отпустить.

Он перевел задумчивый взгляд на меня.

– Ты замерзла?

Я отрицательно покачала головой, сделав глоток кофе.

Улыбнувшись, он обнял меня, и мы молча наблюдали за тем, как корабль проходит под мостом.

– Сара, я должен тебе признаться, – сказал Дин, когда все закончилось.

Я с сомнением посмотрела на него, и он опустил голову, пряча глаза.

– В чем? – спросила я.

– Это не мой байк, – с сожалением произнес он. – Я его украл.

Я почувствовала, как мои глаза округлились, и представила, как мы весело катим на ворованном мотоцикле по Нью-Йорку.

– Ты что? – заикаясь, спросила я. – Что ты сделал?

– Шучу, – и он рассмеялся. – Неужели ты поверила?

Дин попытался меня обнять, но я оттолкнула его.

– Ты ненормальный! – крикнула я, отчего он еще больше засмеялся. – Я поверила тебе.

– На самом деле, он не мой, – сквозь смех сказал он. – Видела бы ты свое лицо.

– Не смешно, – сказала я, уже с трудом сдерживая улыбку.

– Он моего друга, и нам пора его возвращать.

Он все еще продолжал смеяться, когда мы садились на байк. И прежде чем надеть шлем, спросил:

– Неужели ты так легко поверила в то, что я вор?

– Ты был слишком правдоподобен.

– Играть я умею. Это не отнять.

В этот вечер я впервые увидела его лучшего друга Энди. Он жил в богатом районе города и ждал нас возле высотного дома, который поднимался высоко в звездное небо. На нем были спортивные штаны и куртка, кроссовки фирмы «Найк». Его вечер только начинался, и когда он увидел нас, он расплылся в довольной улыбке.

– Как прокатились? – взяв за руку Дина, он коснулся своим плечом его плеча в знак приветствия.

– Отлично, спасибо, – ответил Дин и, приобняв меня за талию, представил. – Знакомься, Сара. Мой друг Энди.

– Приятно познакомиться, – сказала я.

– Взаимно, – ответил он и тут же обратился к Дину. – Ответ есть?

– Нет. Надеемся получить завтра. Ты приедешь в студию?

– Постараюсь. Если честно, отец решил меня припахать к одному делу. Если освобожусь раньше, то наберу тебя.

– Ладно, – ответил Дин.

– Хорошего вечера, – сказал Энди, садясь на мотоцикл.

Через минуту его здесь не было, улетев на огромной скорости, он оставил нас среди высоток.

– Давно дружите? – спросила я, когда мы пошли в сторону метро.

– С детства. Вместе жили в Нью-Джерси, ходили в одну школу. Потом его отец занялся бизнесом, и они переехали в Нью-Йорк. Через пару лет и я перебрался сюда. А ты давно живешь в Нью-Йорке?

– Чуть больше года.

– И уже танцуешь в лучших клубах Нью-Йорка? Ты занимаешься любимым делом спустя год в чужом городе. Неплохой результат для приезжей девушки.

– Не говори так, – смущенно сказала я. – Мне не нравится, когда меня называют приезжей. И потом, это уже для меня не чужой город. Он стал родным.

– Понимаю. Я тоже его полюбил.

Он остановился передо мной и добавил:

– За то, что встретил тебя.

Дин поцеловал меня, и я вновь почувствовала, как мое тело слабеет.

– Я должен сказать, – он смотрел мне в глаза. – Ты должна понимать, что я начинающий музыкант. Деньги, которые я зарабатываю, не очень большие. И все, что зарабатываю, я вкладываю в музыку. Поэтому сегодня мы пили кофе на улице, а не ужинали в ресторане, – сказал он и посмотрел в сторону подземки. – И до дома я провожаю тебя на метро.

– Шутишь? Ни один ресторан не сравниться с этим вечером. Это лучший вечер из всех моих вечеров. Все благодаря тебе, – в знак благодарности я поцеловала его. – И мне нравится ездить на метро.

– На улице становится все холоднее.

– Проводишь меня до дома?

Станция метро была опустошенной, и наш смех эхом проносился по темным туннелям.

– Когда ты понял, что музыка – это твоя жизнь?

– С детства знал это, – ответил Дин. – Постоянно слушал ее, а если не мог слушать, то напевал. Я люблю уличных музыкантов.

– Обожаю! – с восхищением сказала я.

– Они талантливые и настоящие.

– Большинство из них.

– Большинство, – согласился он. – Из школы я всегда шел через парк, и там играл один парень. Он пел песни «Битлз» под гитару. Я часто задерживался и слушал его. Каждый раз мама ругалась, потому что я приходил домой позже на час, а то и больше. Но я не мог пройти мимо. Я стоял и слушал его, как завороженный.

– Ты когда-нибудь играл на улице?

– Пару раз. Когда мне было семнадцать.

– Почему бы вам не устроить небольшой концерт в каком-нибудь парке? Это была бы хорошая реклама для вас. Такой спонтанный порыв. Концерт без предупреждения. С вашей символикой. Кстати, как называется ваша группа?

– Town Of Rock. Сокращенно TOR.

– И сколько вас?

– Четверо. Я, Брэд, Том и Зак. Мы с Брэдом учились вместе в колледже и там же решили организовать свою группу. Мы с ним играем на гитаре. Привлекли сначала барабаны в лице Зака. Он просто гений. А нашим голосом стал знакомый Зака – Том. Парень такой же трудяга, как и мы. Кстати, колледж я так и не закончил.

– На кого учился?

– Мечтал о музыке, но думал, что если стать адвокатом, то можно заколачивать много денег, – Дин засмеялся. – Но это такая нудятина, как оказалось. Все эти законы, права. Сначала я просто спал на лекциях, а потом перестал ходить. Не стал дожидаться, когда меня отчислят, и ушел сам.

– Так значит, ты у нас парень без образования? – спросила я.

– Тебя это смущает?

Отвечая, я смотрела на его саркастическую улыбку:

– Сомневаюсь, что стала бы когда-нибудь встречаться с адвокатом. Наша остановка.

– Так мы встречаемся? – удивленно спросил он.

– Не знаю, – я пожала плечами. – Кстати, я живу недалеко от метро. И я пригласила бы тебя на чашку кофе, если бы точно знала, что подруги нет дома.

– Ты живешь с подругой?

– Ее зовут Джен, и она в Нью-Йорке живет на год дольше меня. Мы из одного города и вместе занимались танцами. Несколько лет назад мы должны были вместе поехать на конкурс, который проводился здесь. Но я заболела, при – чем сильно.

– Обидно, – заметил Дин.

– Они ничего не выиграли тогда. Но вот Джен предложили переехать в Нью-Йорк в качестве танцовщицы. Она стала участницей одной из лучших танцевальных групп города. А потом она позвала меня сюда, и теперь я здесь.

– Со мной, – добавил он. – Я тоже живу не один. Но не с девушкой, – признался Дин, и я театрально выдохнула с облегчением, заставив его улыбнуться. – Мы снимаем квартиру на пару с Брэдом.

– Твоя мама сильно расстроилась, когда узнала, что ты бросил учиться?

– Она не против музыки, и ей нравится все, что я делаю.

– Тебе повезло. Моя мама всегда была против танцев. Мы пришли.

Остановившись напротив подъезда, я взглянула на окно. Свет горел.

– Почему твоя мама против танцев?

– Может, потому что она немного стерва, – сказала я и засмеялась. – Ты наверное, удивлен тем, как я высказываюсь насчет своей матери?

– Нет, – сказал он. – Никогда не стремился осуждать кого-то за слова или за действия. Наверное, потому что меня это не касается.

– Может быть, я преувеличиваю. Наверное, из-за того, что сама не понимаю, чем ей не угодили танцы. Неужели мы пришли?

– Что это значит? Ты рада от меня отделаться?

– Ты же знаешь – все наоборот.

Он подошел ближе и поправил раскрывшийся на моей шее бордовый шарф.

– Что делаешь завтра? – прошептал Дин, осматривая меня при свете уличного фонаря.

– Обещала провести вечер с родителями.

– Родители, – с досадой произнес Дин.

– Да… Они приехали всего на неделю, и мне нужно побыть с ними.

– Хорошо, – согласился Дин. – Увидимся как-нибудь в другой раз.

– Запиши мой номер.

– Неужели я его получу? – с иронией произнес он, доставая свой телефон. – Я даже взволнован, как будто сейчас мне вручат музыкальную премию.

Из-за его насмешек я намеренно медленно диктовала номер. После этого он сказал:

– До встречи, красотка, – и поцеловал меня на прощание.

Я взбежала по лестнице и влетела домой, как ураган Катрина. На часах было за полночь, и Джен спала, но меня это не останавливало. Сняв обувь, я прошла и села на кровать.

– Джен, – сказала я. – Как ты можешь спать?

– Как и все люди, – ответила подруга, пошевелив одними губами.

Я потрясла ее за плечо, приводя в сознание.

– Ну проснись, Джен.

– Ну что? – сонными глазами она посмотрела на меня, явно недовольная ситуацией.

Тогда я стянула одеяло, оставив ее в шелковом пеньюаре.

– Джен, я влюбляюсь, – уверенно заявила я. – Я чувствую, со мной что-то происходит.

– Может, для начала разденешься? – спросила она.

Я сняла пальто и кинула его на пол.

– Ты вся красная, – Джен коснулась рукой моего лба.

– Я вся горю. Ты знаешь, когда он поцеловал меня, я была готова на все. Это просто безумие. Я не контролировала себя. Ты можешь себе это представить? Чтобы я…

– Подожди. Мы сейчас говорим о том парне-рокере? – уточнила Джен.

– Да, это Дин. Он, он такой… – я запнулась и посмотрела на Джен.

– Дыши, – сказала подруга.

– Такое ощущение, что мы знаем друг друга много лет, – продолжила я. – Он понимает меня, а я понимаю его. Его улыбка сводит меня с ума. Знаешь, она как кулон гипнотизера, завораживает. Я могу часами на нее смотреть.

– Ясно, – сказала Джен. – Может, тебе принести воды?

Я отрицательно покачала головой.

– Хорошо. Так что же было после поцелуя?

– Ничего. Он остановился.

– Значит, у парня серьезные намерения, – констатировала Джен, укрываясь одеялом.

– Думаешь?

– Ну, во-первых, он нашел тебя после первой встречи. Потратил свое время. Во-вторых, он не потащил тебя в постель при первой возможности и даже не намекал, как я понимаю. Скорее всего, он тоже слегка влюблен в тебя. Но я хочу, чтобы ты не забывала, что влюбленность не значит любовь и не всегда в нее перерастает.

– Ну спасибо, – сказала я.

– А у него длинные волосы? – спросила Джен.

– Нет.

– Ну он же рокер, – объяснила подруга. – Я подумала, что он должен быть с волосами до плеч и слегка засаленными.

– У него нормальная прическа. И у него есть татуировки. Одна большая на левой руке. А сегодня я заметила вторую, на правом предплечье, – надпись «Чувствуй жизнь». Еще он надевает на левое запястье красный и черный браслет, наверное, они что-то значат.

– Интересно, что у вас получится.

– Ты не представляешь, как мне интересно, – ответила я.

Глава 7

– Завтра уезжаете? – спросила я, застыв в дверях гостиничного номера родителей. – Но почему? У вас есть еще три дня.