По ту сторону листа

Наблюдая за этой картиной, Том завидовал, но это была белая зависть. Теперь он еще больше понимал, что его талант, слава, деньги блекнут по сравнению с истинным счастьем. Он был готов отдать все это за человека, подобного Люси, который всегда был бы рядом с ним, за человека, на которого он всегда мог бы положиться.

– Спасибо…спасибо за вечер, – неуверенным голосом сказал Том, не отрывая взора от картины, которая открывалась перед ним.

– Да, собственно, не за что, если хочешь, можешь приходить чаще. Я впервые вижу тебя таким счастливым, – улыбаясь, сказал Майк

– Это потому, что я впервые увидел идеального человека. Я был у тебя всего один раз, и то, когда Люси не было в городе. Теперь я понимаю, почему ты спешишь домой. Где ты с ней познакомился? – спросил Том.

– Наша встреча похожа на сцену из кино, я ждал клиента в ресторане, потом раздался звонок и секретарь передал, что клиент не придет. А я, как идиот, просидел в ресторане около часа. И уже собирался уходить, как мимо моего стола прошла Люси, она была в нарядном платье и вся сияла. Она смотрела куда-то и не заметила, как столкнулась с моим столиком и опрокинула стакан с водой на меня. Ха, в тот момент я уже был готов накричать на нее, но когда она посмотрела на меня… Я не знаю… это было что-то неземное, я словно за секунду понял, что с этой женщиной свяжу свою жизнь. Она начала извиняться, я попросил ее поужинать со мной за то, что она меня облила. Наверное, это был самый памятный день в моей жизни, такое бывает только однажды и больше никогда не повторяется, – говорил Майк, погружаясь в воспоминания о том дне. Эти воспоминания грели его душу.

Он бы мог рассказывать эту историю снова и снова, словно она была заучена как стихи. Он помнил каждую деталь, не упуская ничего. И даже если бы Тома не было рядом, он бы мог рассказать эту историю сам себе, согреваясь теплыми воспоминаниями о том дне. Том, слушая все это, сам невольно становился немного счастливее.

– Я бы отдал все за такого человека рядом с собой, – сказал Том

– Если бы ты бросил пить и поменял свой образ жизни, то нашел бы свою половинку, – сказал Майк, пытаясь изменить Тома, хотя и понимал, что, скорее всего, это бесполезно.

– Тебе легко говорить, у тебя есть все. Ты считаешь, что выпивка, секс, все это от того, что я так хочу? Ты думаешь, мне легко приходить каждый день в пустую квартиру зная что следующий день пройдет так же бездарно, как и этот? – повышая голос, говорил Том.

– Ты даже не пытаешься сделать свою жизнь лучше, ты только говоришь, что тебе тяжело, но что ты сделал, чтобы стать лучше? – возразил Майк в ответ Тому.

– Да, ну и что же мне прикажешь делать, святой отец? Раньше я писал, и это было главным моим счастьем. Теперь я потерял все. Бог словно добил меня, отобрав мой талант. Знаешь, как проходит мой день? Я просыпаюсь и что я вижу? Либо пустую бутылку от дорогой выпивки, либо девушку, чье имя я не знаю, и очутилась она тут после того, как мы выпили в баре. Я провожаю ее, сажусь за чертов пустой лист бумаги и пытаюсь написать хоть что-то, и знаешь, что у меня получается? Правильно, ничего у меня не получается. Тогда, чтобы этот чертов день, наконец, закончился, я иду в чертов паб, либо напиваюсь дома. И уже в полумертвом состоянии пытаюсь дойти до постели. Ложась спать, я засыпаю в надежде на то, что завтрашний день для меня уже не наступит, – взбешенно кричал Том.

– У тебя есть верный друг – я. Я всегда готов тебя поддержать, – уже спокойно говорил Майк, понимая, что споря с Томом, он только усугубляет ситуацию.

– Поддержать? Ух ты, спасибо, спасибо, твою мать, огромное. А ты знаешь, что будет дальше? У тебя сейчас уже семья, ты должен тратить время на них. И уже сейчас у тебя просто нет времени на меня, а знаешь, что будет потом? Когда твоя дочь вырастет, у тебя начнутся новые проблемы, ее парень, как объяснить, что такое секс, что такое месячные и почему ее парню нужно надевать резинку на детородный орган, когда он лезет к ней. Потом она выйдет замуж. Ты будешь нянчиться с внуками, а я буду 5 колесом в телеге. Когда тебе будет за 60, ты будешь спокойно доживать свои годы вместе с женой, будете вспоминать хорошие моменты из жизни. И, даже умирая, вы не будете жалеть ни о чем. А знаешь, что будет со мной? Знаешь, чего я боюсь? Я боюсь дожить до 60 лет. Я боюсь, что когда буду умирать, все, что я вспомню, это шатание по кабакам, что моим единственным спутником по жизни была госпожа «Одиночество». Что перед смертью я увижу эту сраную пустоту. Никто не вспомнит обо мне, а вся моя жизнь прошла, как дерьмо. Я даже вспомнить ничего не смогу. Вот чего я боюсь, я не хочу закончить так. Раньше я думал, что мое одиночество – это плата за мой дар. Но теперь у меня нет ни того, ни дру-

гого, – продолжал кричать Том, он словно высказал все, что было у него на душе, он был опустошён.

– Я не знаю, что тебе сказать Том. Я уверен, что в твоей жизни найдется человек, который полюбит тебя по-настоящему и искренне. Никто не может быть одинок вечно. Ты запутался, но я уверен, что все образуется, – Майк пытался утешить Тома, говоря тихим голосом.

– Нет, уже ничего не будет. Ничего не образуется, Помнишь, в школе я сказал тебе, как сложатся наши жизни? Я был прав во всем. Все, что я сказал, сбылось. Я говорил, что у тебя будет семья, ребенок и ты будешь счастлив, а я… а я закончу так. Единственное, что я не смог предвидеть, это что я лишусь своего писательского дара. Лишусь того, что держало меня на плаву… Я не верю в судьбу, но похоже мое неверие никак не связано с реальным положением вещей. Через год, когда моя книга уже не будет так популярна, обо мне все забудут. И моя жизнь станет еще ужасней, чем сейчас, сказал Том, буквально опуская руки.

Он словно сдался и отказывался бороться дальше, словно не дошел до конца дороги, но уже сейчас был готов выкопать огромную яму.

– Том, сейчас в твоей жизни просто черная полоса, но она пройдет. Я обещаю тебе, что все изменится в лучшую сторону. И ставить крест на своей жизни еще рано, – успокаивающим тоном продолжал говорить Майк.

– Хех, а разве я ставлю крест? Это жизнь поставила на мне крест. Но я говорил, что стану великим и я им стану. Я заставлю мир запомнить меня. А теперь, я, пожалуй, отправлюсь домой, у тебя много дел, – сказал Том вы– ходя с балкона.

– Если хочешь, можешь остаться, – сказал Майк, с неохотой отпуская Тома в таком состоянии.

– Все нормально, за меня не волнуйся. Завтра новый день и если ты прав, то уже завтра меня могут ждать перемены, – с ухмылкой говорил Том, двигаясь к выходу.

Майк не знал, что можно сказать Тому, чтобы как-то его успокоить. Вызвав такси, Том смиренно принялся ждать его. Майк стоял у открытой двери и наблюдал за Томом. Оба молчали. Когда подъехало такси, Том, повернувшись, сказал единственную фразу: ”Мы становимся теми, кем хотим быть и получаем то, что заслуживаем” и молча уехал…

Том ехал домой и осмысливал сегодняшний вечер. Он был рад за Майка, но все так же продолжал грустить, грустить от ничтожности своей жизни. Он потерял в ней смысл, который был так дорог ему. Он словно падал в яму, выбраться из которой казалось нереально. Том задумался над словами Майка о том, что может и вправду ему нужно изменить свой образ жизни. Но смысл? Разве что-то изменится? Для него была страшна не сама смерть, а одиночество. Он боялся умереть в одиночестве, так и не ощутив

прекрасного чувства любви. Другой бы сказал, что он имеет в жизни все, деньги, красивых девушек, квартиру в Нью-Йорке, славу. О чем еще можно мечтать? Тому было обидно, что даже предсказав свое будущее наперед, он ничего не смог изменить. Он сделал себе имя, но не сделал себя счастливым. Деньги были для него обычными бумажками, которые были просто частью его жизни, той частью, которую бы он с удовольствием обменял на чувство любви.

Чем ближе Том подъезжал к дому, тем ему становилось все тоскливее. Он понимал, что его ждет еще одна долгая ночь, что он опять сядет за пустой лист бумаги в надежде на озарение.

Выйдя из такси, Том увидел мрачный Нью-Йорк, который потихоньку окутывала ночь. Одиноко стоящие фонари потихоньку зажигались ярким светом, но по улице все так же продолжали поспешно передвигаться люди.

Том уже не видел тех счастливых глаз, которые он наблюдал в доме у Майка. Неохотно направляясь к входу, Том, продолжал размышлять о сегодняшнем вечере. Он словно побывал в сказке о прекрасной принцессе и принце, чья любовь была нерушимой крепостью, а единственным украшением принцессы была искренняя и чистая улыбка. Теперь он знал, где живет любовь.

Том, дико уставший, уже буквально валился с ног. Все, чего он хотел – это спокойно поспать в своей постели. Войдя в квартиру, он тут же направился к постели, словно бревно, повалился на кровать, и, не успев закрыть глаза, заснул.

Громкий звонок разбудил Тома утром. На этот раз это был телефон, словно огромный колокол, он трезвонил на всю квартиру, по крайне мере так казалось Тому. В любом другом случае он бы не поднял трубку, но тогда бы пришлось слушать это еще дольше. Лучше отмучиться сразу, думал Том.

– Алло, – сонно ответил Том.

– Тооом, мой любимый писатель, это ты? – громко кричал в трубку Адам Хендал, этот голос Том мог узнать с полпинка.

Адам считал себя музыкальным гением, быстро набрав популярность после своего выступления в школе на конкурсе талантов. Весьма эксцентричное выступление вызвало негодование преподавательского состава, зато продюсерам весьма понравились его голос и стиль. Он имел все задатки, чтобы стать очередной рок-иконой, которая была упакована алкоголем и наркотой и, как полагается, даже умирала пафосно.

Уже через год его знала вся Америка, его концерты собирали толпы народа, хотя, в основном, это были молодые девушки, ветер в голове которых еще не скоро собирался утихомириться. Он считал себя Куртом Кобейном своего поколения. И такой типаж Том явно не любил, по крайней мере общаться с таким, как Адам, Том желал не слишком. Но в свое время Майк по-

считал нужным познакомить их. Адам, конечно же, не читал книгу Тома, он просто услышал, что это тренд, что Том сейчас в расцвете своей писательской карьеры и общение с таким, как он, повысило бы его популярность.

Расхлябанный образ жизни, который был присущ Адаму, губительно действовал на него и на окружающих. Весьма эксцентричная манера поведения отпугивала от него нормальных людей, но это и понятно. Его сознание будто деградировало из года в год, изо дня в день. Когда Адам только узнал Тома, он буквально преследовал его, стараясь не столько подружиться, сколько чаще находиться в его обществе. Том этого крайне не хотел. Он проклинал Майка и тот день, когда он познакомился с Адамом.

– Ну, если ты звонишь мне, наверное, трубку возьму я. Я ужасно хочу спать, так что говори быстро, а лучше вообще положи трубку и исчезни из моей гребаной жизни, – говорил Том, наполовину находясь во сне.

– Да, да, да. Что я тебе звоню, ты будешь дико рад, ты сейчас просто должен лететь ко мне, – продолжал кричать Адам, как будто пытаясь перекричать громкую музыку на заднем фоне.

– С чего вдруг я должен нестись к тебе. Ты приготовил мне заряженный пистолет? Ну, тогда лучше привези его мне сам.

Том еле держал телефон у своего уха, любого другого он бы уже послал далеко и подальше, но зная Адама, это было бесполезно.

Этот человек не знал слова «нет», он бы просто перезвонил, как ни в чем не бывало, и начал бы нести свою ахинею заново и Тому пришлось бы покорно слушать весь тот бред, который бы выдал Адам.

– Я хочу, чтобы ты написал мою биографию. Книгу обо мне, Майк сказал, ты можешь написать шедевр, – словно бешеный Адам продолжал и продолжал говорить.

– Конечно, ведь я каждый день только и ходил с мыслью: “Когда же мне позвонит великий Адам Хендал и предложит написать его биографию”. Я же всегда мечтал написать твою биографию, да, кстати, если будешь звонить Майку, чтобы опять спросить гениального совета, передай ему, что он уволен. Что ты хочешь, чтобы я о тебе писал? О том, как ты поешь свой

«сопливый» рок сопливым девочкам? Я думаю, книга не произведет фурора, – Том знал, что отказываться бесполезно, но он все же пытался.

– Да ладно, Майк говорил, что ты фанат моей музыки, не стесняйся. Если ты занят и не можешь приехать, то я с радостью прокачусь к тебе, всегда хотел посмотреть, как ты живешь, – сказал Адам.

Создавалось впечатление, что он был возбужден, причем как всегда.

Эти слова будто отрезвили Тома, сон сняло, как рукой.

– Нет, нет, я приеду. Эх, боже, пришли за мной своего водителя.

– Он уже подъезжает к тебе, я же знал, что ты не откажешь мне, поэтому отправил его к тебе еще до того, как позвонил, – сказал Адам.

– Почему-то я не удивлен, – после этих слов, Том положил трубку и начал проклинать Майка.

Он понимал, что Майк сделал это из лучших побуждений. Чтобы у Тома была работа, но работа с Адамом… уж лучше ее бы не было, думал Том.

– Господи, чем я тебя так прогневал. Отправь меня сразу в ад, за что мне чистилище на земле, – с этими словами Тому пришлось-таки встать с постели и начать приводить себя в порядок. Хотя понятие “привести себя в порядок” у Тома было своеобразным.

Осмотрев свою одежду, которую не стирали уже достаточно давно, Том принялся искать одеколон. Найдя первый попавшийся под руку флакон с одеколоном, Том, не мелочась, начал обрызгивать им пиджак, штаны, рубашку. Надо заметить, что такое ”прихорашивание” себя для Тома было не редкостью, а скорее нормой. Надев помятые пиджак и рубашку, Том, направился в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, он видел разбитую личность, разбитую и потерявшуюся в обломках своего сознания. Внешний вид, как и внутренний, оставлял желать лучшего. Недельная щетина, грязная голова с отросшими паклями, которые уже давно пора бы было укоротить.

Полюбовавшись собою еще несколько минут, Том направился к выходу, пытаясь не заснуть на ходу. Он знал, что от Адама можно ожидать чего угодно, поэтому нужно заранее готовиться к худшему. Готовиться к выслушиванию пафосных речей, которые могли вызывать головную боль у любого. Спустившись на улицу, Том, покорно стал ждать водителя, которого за ним должны прислать. Не успел он достать сигарету, как к нему подъехал лимузин, на удивление официального черного цвета. Это было даже немного странно для Тома, зная, что Адам очень эксцентричен, он ожидал увидеть что-то более выделяющееся. Тогда он насторожился по поводу водителя, но и тот оказался на удивление нормальным. Черный костюм, да и сам вроде вполне адекватный. Том надеялся на розовый пиджак и кожаные штаны, как минимум. Складывалось впечатление, что лимузин принадлежит вполне нормальному человеку. Нормальному в плане психики.

– Сэр Томас? – громким и поставленным голосом произнес водитель, который уже открыл дверь для Тома.

– Эм, да, – неуверенно сказал Том, ожидая какого-то сюрприза, до сих пор не веря, что это за ним.

– Прошу вас, сэр, – сказал водитель.

Том быстро залез в машину и принялся гадать, что же его ждет у Адама. Его бесил уже тот факт, что придется писать его биографию. Он конечно хотел начать писать, но уж лучше сидеть и мучиться перед пустым листом, думал Том.

Он с трудом представлял, что он будет писать, ведь об Адаме знал столько же, сколько и о квантовой механике. В лимузине был расположен

большой HD экран, на котором кроме концертов и клипов Адама, ничего больше не было. Конечно, это было в его стиле. Поездка оказалась долгой, но комфортной.

Приближаясь к вилле Адама, он уже издалека увидел огромный фонтан в форме самого Адама, держащего гитару. Это было настолько безвкусно, что Том готов был заплатить деньги, только бы не видеть это убожество.

Водитель был похож на бесчувственного робота. Его выражение лица не менялось, может это от того, что он видел слишком много идиотизма со стороны Адама, что эмоции покинули его.

Том подошел к двери, это была огромная дверь, словно ворота в средневековый замок. Звонка не было, Том только потянулся, чтобы постучаться, как дверь неожиданно распахнулась. Открыл ее сам хозяин. Лицо Адама было безумно, он был явно чем-то возбужден, в принципе, как обычно.

– Том! Ты приехал! – голосил Адам, обнимая Тома.

– Разве у меня был выбор? Да, да, я вижу, ты рад меня видеть, отпусти меня, – Тому хотелось поскорее закончить все дела, которые имели хоть какое-то отношение к Адаму и, поскорее удрать.

– Проходи, у нас столько работы, у меня столько идей. Я знаю, ты напишешь про меня шедевр.

– И что ты хочешь, чтобы я написал? Твою биографию? Тебе 24 года, рановато. Обычно такое пишут, когда завершают карьеру, ну или в возрасте, – сказал Том.

– Меня же обожают миллионы! Мои фанаты с радостью купят книгу обо мне. Короче напиши, как я стал таким великим, какой я талант, ну ты знаешь, – продолжал тараторить Адам.

– Откуда я могу знать? Ты издеваешься? Я же ни черта о тебе не знаю. Да и что можно о тебе написать? Как ты трахаешься? Как бухаешь? Я, конечно, могу напечатать 50 страниц, где будет написано, как и с кем ты занимался сексом, а на других 50 напишу, где и что ты пил, – Тома переполняла ярость, его бесила самовлюбленность Адама и его неизмеримая тупость.

– Тссс. Не надо так возмущаться, Томи. Я расскажу тебе о самых ярких моментах своей жизни, и ты перенесешь их на бумагу. Я хочу с тобой работать и дальше. Твой рейтинг взлетит до небес, любой захочет со мной работать, – самодовольно рассказывал Адам.

– О, нет! Спасибо. Я напишу эту долбаную биографию и все. Я лучше станцую на битом стекле, чем буду работать с тобой, – сказал Том, пытаясь заставить Адама ненавидеть себя, чтобы тот, наконец, отвязался от него.

– Тебе понравится, так, пошли. Я покажу твое рабочее место, – сказал Адам, схватив Тома за руку, словно маленький ребенок, и пытался тащить его за собой.

– Стоп. То есть что? Мне это делать еще и тут? Почему я не могу написать твою биографию дома? – Том все больше начинал терять над собой контроль.

– Нет, на мой дом часто совершают набеги репортеры. Я хочу, чтобы они видели, что над моей книгой трудится сам Томас Андерсон! Это помощь и мне, и тебе, работа со мной обеспечит тебе отличный пиар! И да, это Лари. Он будет делать все, что скажешь. Захочешь поесть, он быстро принесет, что пожелаешь, – сказал Адам, показывая на слугу, мужчину в возрасте около 50 лет. Его отличали прямая осанка, серьёзное лицо, опрятный костюм.

– Мне не нужен пиар! Да, его что, и впрямь, зовут Лари? – сказал Том.

– Я не знаю, как его зовут, но Лари мне нравится, да и он не против. Ведь так, Лари?

– Да, сэр, – ответил дворецкий.

Тома уже начинало все это бесить, поэтому пререкаться дальше он уже был не в силах.

– Ладно, показывай мой кабинет или мою комнату, называй, как хочешь, – от безнадеги сказал Том.

– Скорее, скорее пошли! Тебе понравится, я старался, да, да, – Адам был сильно возбужден и утянул Тома за собой.

Пока Адам вел Тома в подготовленную для него комнату, Том удивлялся безвкусице убранства Адама. На стенах висели афиши всех концертов хозяина. Весь дом был наполнен девушками. Половина из них были заказные проститутки, другие фанатки Адама, хотя поведением они не сильно отличались от проституток.

Вообще, дом Адама крайне не импонировал Тому, такой хаос был, конечно, в его стиле, но Адам явно с этим перебарщивал. С каждым днем личность Адама деградировала, а сам он все больше становился безумцем, по сути, он давно им стал, но с каждым днем становилось все хуже. Он слишком любил себя, в этой жизни кроме себя самого ему был не нужен никто. Если бы он мог, вышел бы замуж за самого себя. Он считал себя музыкальным Богом. Деньги и слава были для него едой и водой, без чего он не мог существовать. Они стали для него наркотиком, без которого у него начиналась ломка. Он настолько был ослеплен своим состоянием и славой, что уже давно забыл, что такое настоящие ценности. Он забыл, что он человек и что вокруг него есть люди.

Это был один из ярких примеров, когда обычному человеку было не суждено справиться с соблазнами шоу-бизнеса. Душа Адама все больше напоминала Тому ящик Пандоры, который вот-вот должен был открыться. Наблюдая за всем безумием, что творилось в этой обители хаоса, Том невольно понимал и предвидел то, чем все это закончится для Адама. Он

знал, что стать нормальным и вернуть свою человеческую личность, Адаму было не суждено. И что в один прекрасный день он просто сойдет с ума до такой степени, что покончит с собой. Его глаза, голубые, красивые от природы глаза были пусты. Адам уже просто не знал, как еще он может покрасоваться.

С виду дом Адама выглядел весьма обычно, ну, пожалуй, только фонтан мог вызывать недоумение. И каждый бы сказал: “Как же ему повезло, хочу так жить”. Так бы сказали многие. Ему даже было в чем-то жаль Адама. Том прекрасно понимал бессмысленность и глупость такого существования. Ему было жаль Адама даже в том плане, что все девушки, которые находились в доме, не испытывали к нему никаких чувств, все, что их привлекало, это были деньги. Потеряй он их – это был бы крах. Адам бы не пережил этого. Все, кого он знал, отвернулись бы от него. Может быть, от этого он и стал слишком алчным, для него был важен каждый цент. Деньги и слава – вот что стало для Адама истинным смыслом жизни и его главной ценностью. Он словно стоял на вершине пропасти. Он смотрел на всех свысока, не понимая того, что вот-вот упадет.

Том знал, что Адама, как и его, ждет одиночество, потому что ни одна адекватная девушка, явно не захочет связать свою жизнь с безумцем, влюбленным в самого себя. Хотя кто знает. Конечно, он может жениться, но это явно будет не по любви, а опять же из-за денег. Но если Том был одинок только потому, что еще не встретил свою половинку, то Адам обеспечил себя выбранным стилем жизни. Он просто не заметил, как этот образ превратился в его личность.

Войдя в подготовленную комнату, Том начал осматриваться. Комната была настоящей цитаделью писателя, Адам явно постарался, чтобы подготовить ее. По сути это была библиотека, в которую Адам явно нечасто заглядывал. Перед Томом предстал зал, по разным сторонам которого располагались огромные книжные шкафы. Казалось, тут собраны произведения со всего мира. Том не впервые видел большое скопление книг, в конце концов, он был писателем и бывал в библиотеках. Его вводил в заблуждение другой факт. Факт того, что это касалось Адама.

Адам в жизни не прикасался к книгам, и тем более не читал их. Последнее, что он брал в руки, это был какой-то глянцевый журнал, и то он взял его только ради того, чтобы посмотреть, как он получился на фотографиях со своего очередного концерта и прочитать, что о нем написали.

Вдруг Тома посетила мысль о том, что может тут он и обретет прозрение и снова начнет писать. Хотя такие безумные мысли быстро покинули голову Тома.

– На кой черт тебе столько книг? Ты же все равно не читаешь? – сказал Том, не отрывая взгляда от гигантских стеллажей с книгами.

– А вдруг я захочу погрузиться в литературный мир, а тут уже все под рукой. Да и вообще, все это тут ради декора. Выглядит, по-моему, красиво, – отвечал Адам.

В это время Том подумал, что биографию этого “гения” он напишет в считаные дни. Поэтому он решил потянуть время с написанием биографии, чтобы остаться тут до тех пор, пока ему не придет в голову идея о своей новой книге. Теперь Том уже не так спешил вырваться из этого дома. Для него библиотека стала спасительным островком в этом доме греха. Островок писателя, наверное, такое название подошло бы больше. Он бы, конечно, мог попросить Адама разрешить ему приходить сюда просто так, но зная, какой тот напыщенный и самовлюбленный, Том воздержался. Зная, что потом он от него не отстанет.

– У меня есть условие, – бодро воскликнул Том.

– Да? Хочешь, чтобы тебе привели сюда девочек? Да легко, это мы…

– Нет! Какие девочки? Мне нужна моя печатная машинка, без нее я точно не напишу ничего, – Тому хотелось поскорее приступить к попыткам написать свою новую книгу.