Рудники счастья

– Тоже своего рода извращение, по-моему, – буркнула Юлия.

– А как ты воспроизведешь слабость, охватывающую все тело, когда ты едва-едва избежал верной гибели и только чудом остался жив, в последний миг зацепившись пальцем за край пропасти? Чем заменишь сладость давно планировавшейся и, наконец, осуществленной мести? Каким образом сможешь воспроизвести экстаз, испытываемый при виде ревущей армии твоих последователей, готовых пойти за тобой хоть на край света, хоть в ад? Ведь в реальности ты такое и за все деньги мира не купишь! А в Вирталии люди черпают это богатство чуть ли не ложками! Разве не так?

Помрачневшее лицо Алана однозначно свидетельствовало, что хорошего ответа на заданный сыном вопрос у него нет. Его же собственное детище, Вирталия, неожиданно обернулось против своего создателя и нанесло весьма болезненный удар под дых. Он всегда считал ее игрушкой для бедных, ищущих в ней забытье от серых будней, но, сам того не желая, увлекся и создал нечто большее. И теперь Вирталия вполне серьезно угрожала забрать у Алана его собственного ребенка.

– Строго говоря, – заговорил он, наконец, – любые эмоции сводятся к банальной биохимии. Весь спектр испытываемых человеком чувств формируется разными сочетаниями дофамина, серотонина и прочих гормонов. Вопрос лишь во внешних стимулах, заставляющих организм их вырабатывать. Подбери соответствующий ключ – и ты сможешь испытать все, что угодно. Нет никакой необходимости сверлить для этого дырку в черепе и засовывать себе в мозг коробку с проводками. Существует масса способов…

– Вот и отлично! – Андрей поднялся, давая понять, что на сегодня дискуссия окончена, – ничего не имею против твоего подхода. Когда у тебя на руках будут готовые коктейли вроде «горячка боя», «пылкая влюбленность» или, скажем, «самоотверженная преданность» – я с радостью помогу тебе их опробовать. Ну а пока, за неимением лучшего, буду довольствоваться дешевыми подделками. К ужину не ждите.

Мальчишка развернулся и вышел из столовой, оставив родителей наедине с их невеселыми мыслями.

– В наше время, – вздохнул Алан, – мы хотя бы знали, где заканчивается игра и начинается реальность. А сейчас все так перепуталось…

– Пустыми воспоминаниями о минувших славных деньках ты ничего не исправишь, – Юлия постучала ножом по краю тарелки, вызывая служанку, – можно сказать ему тысячу правильных слов, и все равно он поступит по-своему. Разве ты в его годы был другим?

– Если бы я тогда так же тратил на развлечения почти все свое время, то ничего бы не смог добиться! Почему он не хочет понимать, что упущенного времени уже не вернуть, и действовать надо уже сейчас!?

– Ты пытаешься взывать к его тщеславию, но в таком возрасте простые, чистые эмоции ценятся выше. Он впитывает их как губка, и ему хочется попробовать их все, а к зрелому пониманию того восторга, который испытываешь от удовлетворения своих амбиций, он придет чуть позже. Не торопи события.

– Не торопить? Мне вот кажется, что я уже опоздал. Раньше, когда заядлые игроки выкладывали вполне реальные шестизначные суммы за виртуальные предметы, где-то в глубине души я всегда радовался, что наблюдаю за происходящим со стороны. А тут вдруг выясняется, что наш собственный ребенок уже на полпути в это безумие. И мысль о том, что я сам в значительной степени тому поспособствовал, не дает мне покоя.

– Мир меняется, дорогой, и то, что тебе может казаться диким, для молодого поколения выглядит абсолютно естественным. Новые времена – новые ценности. Пусть даже виртуальные, – Юлия подошла к мужу и положила руку ему на плечо, – ты же сам говорил, что любые эмоции, чувства, ради которых мы живем и дышим – суть биохимия. Так не все ли равно, насколько реальны те стимулы, что заставляют ее работать? Ты открыл людям ворота в новый восхитительный мир, полный увлекательных приключений и острых переживаний, сделал их жизнь насыщенней и ярче, а теперь пытаешься закрыть вход в него своему сыну? Так ты только настроишь его против себя.

– Да пусть развлекается, мне не жалко! – Алан вскинул руку и снова уронил ее на стол, – но почему этим обязательно нужно заниматься в компании каких-то голодранцев!?

– Что поделаешь, у большинства солидных людей просто нет времени на виртуальные приключения.

– Это да, но… – Алан замолк, о чем-то задумавшись, – ложками черпают, говоришь? Что он там бормотал про готовые коктейли?

* * *

У меня всегда вызывала легкое недоумение нелепая ситуация, когда, преодолев несколько тысяч километров на гипердждете, ты потом тратишь едва ли не больше времени на то, чтобы просто добраться от аэропорта до дома. И мне кажется, что в будущем тут мало что изменится. В одно мгновение телепортировавшись откуда-нибудь с Юпитера, мы будем потом точно так же долго и нудно трястись на такси по эстакадам от пересадочной станции до родных пенатов. Видимо, сумма сопутствующих издержек есть величина постоянная и, совершая новый технологический рывок в одной области, мы обречены жертвовать в чем-то другом. Даже заполучив в свои шаловливые ручки волшебную палочку, мы очень скоро столкнемся с необходимостью ее постоянно заряжать, проводить регулярное техобслуживание и сервис, каждый год собирать справки, необходимые для продления лицензии, и сочинять объяснительные в ответ на жалобы недовольных соседей, что в итоге сведет на нет все выгоды от ее использования.

В противном случае, победив все препоны и избавившись от необходимости преодолевать возникающие на пути трудности, человек рискует вновь превратиться в обезьяну, бесцельно валяющуюся под пальмой в ожидании очередного свалившегося сверху банана.

Хотя, надо сказать, то упорство, с которым Человечество продвигалось к этой своей вековечной мечте, уже приносило определенные плоды.

За окном как раз замелькали шеренги однотипных безликих коробок, выстроенных для проживания «Дайвов». Те несчастные, что так и не смогли найти свое место в изменившемся мире, где львиную долю повседневных забот взяли на себя автоматизированные системы и расторопные роботы, все чаще сбегали от окружающей безысходности в виртуальные миры. Хотя… почему несчастные? Если вместо бессмысленного валяния на диване ты имеешь возможность с головой погрузиться в увлекательные приключения и эпические битвы, оставив за бортом все житейские хлопоты, то такая альтернатива представляется самоочевидным выбором.

Тем более что широкое распространение «Дайвиртов» сделало их доступными даже людям, живущим на пособие. Операции по их имплантированию поставили на конвейер, отладив технологию настолько, что любые побочные эффекты остались в прошлом, а стоимость всего комплекса услуг опустилась до вполне приемлемых значений. Рассрочка на несколько лет плюс обязанность просматривать регулярные рекламные модули – не такая уж большая плата за побег из скучной реальности в яркий мир фантазий и адреналина.

На тот случай, если игроки, увлекшись, будут проводить в Вирталии сутки напролет, разработчики предусмотрели ряд мер, обеспечивающих нормальное функционирование оставленных без присмотра тел. Поскольку «Дайвирт», вживляемый в стволовой отдел мозга перехватывал и подменял сигналы, идущие от органов чувств, а также управляющие команды, отправляемые мышцам, то с его помощью было возможно заставить отключенное от мозга тело исполнять некоторые несложные действия.

Поначалу все ограничивалось регулярной гимнастикой, не позволяющей крови застаиваться и предотвращающей образование пролежней, но, по мере того, как алгоритмы совершенствовались, «Дайвы» научились практически полностью себя обслуживать, не отвлекая своего хозяина по пустякам. Строго говоря, для того, чтобы умыться, справить естественные потребности и позавтракать, особого интеллекта и не требуется. Так что многие теперь с головой погрузились в Вирталию, выныривая на поверхность не чаще раза в неделю. А чтобы упростить задачу своим Дайвам, они переселялись в типовые кварталы, где вся инфраструктура специально делалась максимально упрощенной и стандартизированной. Однотипные контрастные интерьеры, одинаковые кухонные станции, стандартные наборы белья и одежды – в таких условиях даже Дайвы первых поколений управлялись с хозяйством вполне сносно, а последние модели были уже настолько хороши, что отличить их поведение от обычного человека удавалось далеко не сразу.

Одна беда – заигравшись в Вирталии, человек постепенно отвыкал от самостоятельной жизни в обычном мире и, вернувшись, далеко не сразу мог восстановить нормальную координацию, путаясь в собственных конечностях и заново вспоминая даже простейшие действия, поскольку ранее «Дайвирт» конвертировал их в управляющие команды виртуального интерфейса. И чем больше времени игрок проводил внутри симуляции, тем дольше он потом приходил в норму. Со стороны такие «оффлы», бестолково сучащие руками, выглядели одновременно и забавно и пугающе, но истинных фанатов Вирталии такие трудности не останавливали.

Мне навстречу попалось несколько человек, делавших утреннюю пробежку, и только неестественная монотонная размеренность их движений вкупе с отсутствующим выражением лиц выдавала их истинную суть. У меня мелькнула любопытная мысль – ведь в реальности большинство из них скорее бы удавилось, чем занялось каким-нибудь спортом, а дисциплинированный Дайв будет исправно бегать, кувыркаться на тренажере, да еще и поддерживать в доме идеальную чистоту и порядок. Так что, хоть я и не одобрял подобного эскапизма, но был вынужден признать, что в итоге окружающий мир стал заметно лучше, чище и безопасней.

Впрочем, массовый исход страдающей от безделья публики в Вирталию являлся, несомненно, важной, но не основной причиной общего оздоровления обстановки. Куда большая часть работы легла на плечи Медиаторов.

Лет десять назад человечество уже успело попробовать на вкус образец идеального общества, где люди избавлялись от своих врожденных огрехов при помощи Психокоррекции, но, увы, успешная и действенная на первый взгляд методика оказалась все же не лишена своих побочных эффектов. То, что поначалу воспринималось как возможность построения земного рая, обернулось сущим адом, расхлебывать который пришлось долгие годы. Я до сих пор иногда просыпаюсь в поту после очередного кошмара, которые нет-нет, да и возвращаются ко мне, напоминая о пережитом в «Айсберге» ужасе. Даже сам Александр Саттар, работавший со мной впоследствии, так и не смог до конца загладить жуткие воспоминания, оставшиеся от трехсот этажей, наполненных безумием, насилием и болью.

Авторитет почти всемогущей Лиги Корректоров был существенно подорван, и требовалось как можно скорей найти выход из сложившейся ситуации, пока общество, разучившееся контролировать собственные страсти, не скатилось в полную анархию. К счастью, у Эдуарда Саттара уже имелось наготове решение, которое, при успешной его реализации, обещало если и не вернуть все на круги своя, то хотя бы сгладить негативные последствия.

Он предложил качественно иной подход к управлению человеческим поведением, не перекраивая сознание людей изнутри, как при Психокоррекции, а приводить их в требуемое состояние, манипулируя той средой, в которой они обитают. Ведь помимо тех окружающих факторов, что мы воспринимаем через органы чувств, существует еще и психоэмоциональная атмосфера, невидимая и неосязаемая, но напрямую влияющая на наше настроение, поведение и принимаемые решения.

Для воплощения замысла Эдуарду понадобились помощники, и вот тут меня ожидал неожиданный сюрприз.

В один прекрасный день у меня зазвонил телефон и, ответив на вызов, я неожиданно услышал в трубке его голос. Он пригласил нас с Кирой к себе в загородную резиденцию клана Саттаров, где и посвятил в детали своего замысла.

Дар Психокоррекции, как известно, передавался по наследству исключительно по мужской линии, но вот с Медиаторами все обстояло иначе. Если пикировку можно было сравнить с тонкой настройкой сложного механизма, то медиация больше напоминала смешивание красок на палитре человеческих чувств, и для такой работы требовался совершенно другой склад ума, другой образ мышления – женский. Быть может, именно поэтому Эдуарду так и не удалось донести свое видение до других членов Лиги, зато в лице моей супруги он нашел, возможно, самого талантливого своего ученика.

От такого откровения я испытал самый настоящий шок. Моя Кира, которая, прямо скажем, никогда не блистала какими-то особенными талантами, и чьи интересы практически не выходили за рамки обычного щебетания с подругами, вдруг открыла в себе мощные паранормальные способности!? Я, грешным делом, начал подозревать, что меня разыгрывают, но Эдуард оставался абсолютно серьезен.

Он рассказал, что впервые ощутил в ней силу в тот день, когда мы пересеклись с ним в «Айсберге». Более того, по его мнению, именно талант Киры, которого она еще тогда не осознавала, помог нам избежать всеобщего сумасшествия, поскольку она, действуя рефлекторно, по наитию, как бы стравливала избыточное давление эмоций на мой мозг, защищая его от перегрузки.

Сам Эдуард, хоть и обладал весьма сильным даром, не мог действовать с той мягкостью и деликатностью, какая была доступна женской руке. Его задача заключалась в том, чтобы помочь Кире и другим ее коллегам, которых он уже начал отбирать, раскрыть свои способности и, раскинув своего рода сеть Медиаторов по всей стране, стабилизировать настроения в обществе, сделать его более спокойным и уравновешенным.

Оправившись от первоначального потрясения, я перевел взгляд на Киру и понял, что теперь от перегорания уже нужно спасать ее собственный рассудок. Весь рассказ Эдуарда она прослушала с отвалившейся челюстью и выпученными глазами, так что в данный момент моя супруга совершенно не походила на выдающегося медиума, способного властвовать над мыслями миллионов людей. Откровения подобного масштаба требуют немалого времени, чтобы с ними свыкнуться, однако Эдуард не собирался давать ей даже маленькой отсрочки, настаивая на том, что занятия необходимо начать как можно скорей, и нам стоило немалого труда уговорить его потерпеть хотя бы до завтра.

Кира весь вечер не находила себе места, а ночью так и не смогла сомкнуть глаз, раздираемая предвкушением новых открытий с одной стороны и страхом потерпеть неудачу с другой. Я и сам пребывал в изрядном возбуждении, пытаясь сообразить, какие перемены ожидают теперь нашу жизнь, однако даже в самых смелых фантазиях я не смог предугадать реального масштаба грядущих событий.

Я иногда пытался себе представить, каково это, когда судьба в одночасье выносит тебя на самую вершину, когда в одно прекрасное утро ты просыпаешься богатым и знаменитым? Ну, например, получил Нобелевку или «Оскара» за роль второго плана и теперь можешь смело дописывать к своим контрактам еще один нолик. Я-то всего добивался своим трудом, пешком карабкаясь вверх по крутым ступенькам карьерной лестницы, а потому оказался совершенно не готов к тому внезапному взлету на скоростном лифте, что случился с нашей семьей. Ибо на следующее утро мы, действительно, проснулись весьма обеспеченными и влиятельными людьми. Хотя и не выспавшимися.

Эдуард не признавал полумер и немедленно обрушил на нас всю свою энергию. Не успели мы еще толком продрать глаза, как раздался звонок в дверь. На пороге я обнаружил двух человек – водителя, готового доставить Киру к новому месту работы, и представителя транспортной компании, желающего уточнить подробности нашего переезда. Да-да, Эдуард не бросал слов на ветер, и когда он говорил, что Кира отныне станет полноправным членом Лиги, это автоматически подразумевало переход на качественно новый уровень, включая элитный район проживания, соответствующий круг общения, премиальный сервис и роскошный лимузин с персональным водителем.

Вот только теперь мы с женой неожиданно поменялись местами, и уже мне предстояло робко поблескивать, отражая сияние ее славы. Все мои предыдущие достижения в «Юраско» меркли на фоне тех высот, куда ее забросила Судьба. Заместитель директора департамента в крупнейшей химической корпорации вдруг превратился в мальчика на содержании своей более успешной супруги.

Мне далеко не сразу удалось свыкнуться с изменившимися обстоятельствами, и мое тщеславие еще долго протестовало против такой рокировки, но потом я махнул на все рукой и просто плыл по течению, наслаждаясь окружающими роскошью и комфортом.

Машина сбавила ход и неспешно вплыла под арку с большой ажурной надписью «Светлый Город». Мы переехали в этот поселок по настоянию Эдуарда и ни разу не пожалели о своем решении. Впрочем, слово «поселок» звучало как-то мелко, куда более подходящим определением было бы «королевство», причем сказочное.

Расположенный в излучине реки, поселок задумывался Эдуардом как некий образец, эталон того качества жизни, к которому следует стремиться и которое в перспективе может стать доступным практически каждому. Он резко контрастировал с городской скученностью и толчеей, выделив значительную часть территории под сады и парки. Утопающие в зелени особняки едва угадывались за живыми изгородями, органично встроенные в окружающую природу, а ограничения скоростного режима объяснялись, в том числе, и регулярно выходящими на дорогу непугаными оленями.

Зимой же мой словарный запас просто капитулировал, будучи не в силах связно описать то волшебство, что окутывало окрестности своим белым искрящимся покрывалом. Оправдывая название поселка, его архитекторы активно использовали при строительстве белоснежный мрамор, в результате чего здания почти растворялись на фоне снега, и темно-красные черепичные крыши буквально парили в воздухе. Пропитывавшая все вокруг магическая аура обладала такой силой, что я бы не удивился, вместо оленя повстречав однажды гарцующего на обочине единорога.

Меня иногда посещала шальная мысль, что было бы неплохо запретить автомобилям въезд в «Светлый Город», и всех прибывающих пересаживать на кареты с настоящим кучером на козлах и лакеями на запятках. Исключение можно сделать разве что для ретро-автомобилей и антикварных велосипедов с огромным передним колесом и малюсеньким колесиком сзади.

Кто-то, возможно, мог бы счесть такое увлечение фэнтезийной стилистикой чрезмерным, но это ровно до того момента, пока человек не увидел бы все собственными глазами. Создатели «Светлого Города» спроектировали и выстроили его настолько продуманно и гармонично, что в него было невозможно не влюбиться!

В самом центре городка возвышался белоснежный дворец, где располагалась администрация и местный Узел Медиации, в котором работала Кира. Оформленный в том же сказочном стиле, что и все остальные здания, он и внутри совершенно не походил на средоточие офисов и инженерных служб, каждым элементом интерьера – от кованой мебели и развешенных по стенам гобеленов до стоявших по бокам от главной лестницы рыцарских доспехов и огромной кабаньей головы прямо над ней – поддерживая все то же ощущение ожившей фантазии.

Я, как потомственный технарь, не мог не поинтересоваться инженерной стороной вопроса, но «Светлый город» и тут меня не разочаровал. Эдуард позаботился о том, чтобы воплотить здесь все самые последние достижения прогресса. Автоматизация всех сторон человеческой жизни была выведена здесь на качественно новый уровень, позволяя человеку окончательно перестать беспокоиться о всяких приземленных вещах, освободив его для личностного самосовершенствования. По крайней мере, Эдуард надеялся, что так оно и будет, лично отбирая тех, кому будет позволено поселиться в его персональном Эдеме. Да, цена входного билета в «Светлый город» измерялась не только круглой суммой денег, но и способностью претендентов выступить в роли ориентиров для других, своим примером показывая путь, по которому следует двигаться, улучшая и мир вокруг и самих себя.

Эдуарда, вообще, изрядно огорчала тяга подавляющего большинства населения к тупому удовлетворению своих прихотей, и он мечтал дать людям альтернативу в надежде, что хоть кто-нибудь да откликнется на его призыв. Лично я считал его наивным идеалистом, но он утверждал, что при помощи Медиации его замысел вполне возможно воплотить в жизнь. Нужно лишь собрать в одном месте побольше энтузиастов, не ограничивающих свои интересы набиванием желудка и развлечениями, и тогда сформированная ими критическая масса начнет увлекать за собой и других. Мне, кстати, после экскурсии за Стену начинало казаться, что он ищет претендентов не там, и что нужные ему люди по большей части сосредоточились по ту ее сторону. Надо будет попробовать донести до него соответствующую мысль – авось это и ускорит процесс.

Так или иначе, но строительство «Светлого города» постепенно близилось к завершению, и очень скоро мы сможем проверить идеи Эдуарда на практике. Я же в данный момент уже подъезжал к нашему с Кирой коттеджу – утопающему в зеленом саду просторному одноэтажному зданию с обилием высоких окон и огромной террасой во весь фасад. После пережитого нами в «Айсберге» я испытывал вполне объяснимую неприязнь к любым строениям, насчитывающим более двух этажей, и из которых в случае опасности нельзя сбежать, просто выпрыгнув в окно. Александр Саттар постарался по возможности заретушировать негатив моих воспоминаний, но такие глубокие раны никогда не заживают бесследно, и шрамы от них остаются на всю жизнь.

Так или иначе, но те ужасы остались в прошлом, а сейчас, по мере приближения к дому, я чувствовал, как по всему телу разливается приятное предвкушение тепла и уюта. Меня не отпускало подозрение, что такие ощущения являлись следствием работы Медиаторов, сфокусированных на максимальном успокоении и расслаблении любого перевозбужденного человека, но, черт подери, результат их работы заслуживал самых высоких оценок! Ведь после непростой командировки мне именно это и требовалось – с головой окунуться в омут безмятежности и покоя.

Кира встречала меня на крыльце, облаченная в длинное воздушное платье, подол которого стелился по полу, следуя за своей хозяйкой. Она всегда тяготела к образу эдакой невесомой, эфирной принцессы, и теперь вполне могла позволить себе удовлетворить свои детские мечты. Благо, автоматические уборщики поддерживали повсюду идеальную чистоту, и волочащийся за ней шлейф совершенно не пачкался.

– Привет! Как все прошло?

– В самом лучшем виде! – я взбежал по ступенькам к Кире навстречу и заключил ее в свои объятья.

– Я так за тебя волновалась! – она придирчиво изучила мое лицо в поисках возможных синяков, шрамов, да и просто дорожной грязи, – один, в каких-то диких краях…

– Ой, брось! В действительности там все обстоит совсем не так, как мы привыкли думать! Я прекрасно провел время! В следующий раз, если хочешь, я и тебя могу с собой взять.

– Вот уж спасибо, как-нибудь обойдусь! – Кира брезгливо поморщилась, – что, вообще, может быть интересного за Стеной?

– Я познакомился с потрясающим людьми, узнал массу нового и неожиданного! Первозданная природа, необъятные просторы – тебе понравится, вот увидишь!

– И ты даже не скучал? – Кира обиженно наморщила носик.

– Что ты! Вспоминал о тебе буквально каждую минуту, – я крепче обнял жену, чувствуя, как от ее тепла меня охватывает жар возбуждения, и приятная тяжесть наливается в самом низу живота. Только сейчас я в полной мере ощутил, насколько изголодался по ее ласкам, по прикосновениям к ее шелковистой коже, по ее тяжелому сбивчивому дыханию в миг нашего единения!

– Правда!?

– Сейчас узнаешь! – я подхватил Киру – самую любимую и самую желанную женщину на свете на руки и вошел с ней в дом, стараясь не наступить на ее длинное платье.

Я в очередной раз порадовался, что все комнаты у нас располагались на одном этаже, иначе я даже не знаю, смог бы вытерпеть еще и подъем по лестнице. От захлестнувшего меня вожделения по всему телу пошла дрожь, требующая немедленного утоления. Я ускорил шаг и, уже подходя к нашей большой кровати, все же не доглядел, и конец развевающегося подола угодил под мой ботинок. Послышался треск рвущейся ткани.

– Ой! Извини, – я осторожно опустил Киру на постель.

– Да и черт с ним. Рви!

…Сквозь шум в ушах проступило негромкое жужжание – робогорничная ползала по спальне, собирая разбросанную по полу одежду. Застарелые рефлексы требовали прикрыть хоть чем-нибудь свою наготу, но я был настолько обессилен, что плюнул на приличия и остался лежать как есть. Даже если бы порядок наводила живая служанка, я все равно не смог бы пошевелить даже пальцем. Словно прочитав мои мысли, Кира накинула на меня одеяло и придвинулась ближе.

– Ты был бесподобен! – прошептала она мне в ухо.

– М-м-м-ф! – только и смог прохрипеть я, только сейчас осознав, насколько сильно хочу пить.

– Роби, принеси воды! – и вновь Кира угадала мои желания.

В ожидании спасительного стакана я мысленно оглянулся назад, поражаясь тому приступу страсти, что меня охватил, и тем выкрутасам, что мы устраивали тут в течение прошедшего часа, сливаясь в безумии любовного экстаза снова и снова… и снова. Все это походило на сон, восхитительный и пугающий одновременно.