Расскажи мне, маг… Сказки Натальи Викторовны

– Луг! – позвала колдунья.

Даша обернулась.

– Да поможет тебе небо! – благословила Несса. И возвала к мужчинам, – Ну, что вы расселись, как на пиру? Фергус – оружие нам! Да не жадничай, брось фоморам золотых монет под ноги, пусть отвлекутся. Не обеднеет твой горшок!

Глава девятая

Безвременье

– И долго нам сидеть в темноте? – прервал тишину Паша. Его потряхивало. В лунном свете белела повязка на лбу. Матвей сидел на полу. Обхватил себя за плечи, словно пытался удержаться и не распасться на куски. Парней бил озноб. Произошедшее: бой с фоморами; маленький Фергус, что злобно хохотал и бросался в ноги врагам; блеск и звон золотых монет; оглушительный рёв; граф Римман с мечом; даже собственные раны – всё казалось наваждением. И только кровь на снегу кричала – нет, то не сказка, бейтесь!

Паша потёр холодные щёки. Теперь ещё и старая лачуга ведьмы. Чёрная и вымерзашая до деревянных костей. А хотелось света, тепла.

– Домой! Как? И когда мы попадём домой?! – воскликнул он.

– Когда в деревне зажгут огонь, и начнётся шествие, – произнесла Несса.

– Что это значит?

– Празднование Самайна, – усмехнулась она, – теперь.

– А раньше? – не то, чтобы Паша хотел знать, но молчание тяготило его, и он готов был слушать всё, что угодно. Лишь бы кто-то говорил, и развеял эту жуть, сгустившуюся в мёрзлой ночи.

– Были времена пиров, когда король сидел рядом с пастухом. Если один хлеб, пили одно вино на всех, – отвечала Несса. Тихий голос зазвучал молитвой, – Были времена даров. Соперники бились в честных поединках. Никто не оставался в домах. Каждый должен прийти на пир, встретить Самайн. Наесться, напиться вдоволь, чтобы пережить тёмное время. Люди виделись с духами умерших. Не боялись Сида. Просили помощи богов, благодарили за уже оказанную. Друиды разжигали огонь. Каждый должен был прийти к священному костру, чтобы обрести новый огонь для своего очага. Золу всыпать в воду, чтобы она была целебной. Очиститься дымом. Взять уголёк для оберега. Огонь может уничтожить любое зло. Что осталось от Самайна?! – воскликнула Несса, – жалкие тыквы и глупые предрассудки?! Шествие с факелами?! Люди утрачивают свой род. Придумывают ненужные страхи и не находят сил бороться с настоящим злом. Древо их жизни стало дряхлым и сухим. Корни обрублены. Ствол пуст и сух, любой порыв ветра свалит его! – колдунья устало вздохнула, – остановитесь…

– Что с Дашей? – спросил Матвей, когда Несса замолчала. Всё это важно, древо, люди, да. Но только одна жизнь его сейчас волновала, – она жива?! И… Даша ли это?

Глава десятая

Безвременье

Неподвижное тело Даши на куче соломы в углу, прикрытое шкурами, пугало Матвея. Он хотел схватить девушку и трясти до тех пор, пока не откроет она глаза. Чтобы увидеть, как в них, серых и таких прозрачных, снова пляшут эльфы нежности и гномы озорства.

– Стой, где стоишь! – предупредила Несса. Встала между ними. Выставила кинжал вперёд, – ещё не время.

– Что с ней?! – повторил вопрос Матвей, но послушно вернулся на место. Он умел быть настойчивым, но не оружие остановило его – страх. Страх за Дарью. Ведь только старая язычница могла её спасти. Если что.

Несса положила кинжал на стол. Обвела взглядом мужчин – Пашу, Матвея, Риммана.

– Она спит, – наконец, пояснила, – Луг покинул её, вернулся к братьям и празднует победу.

– А мой сын? Бернард? – глухо спросил Римман, – где он?

– Твой сын вернулся домой, чтобы это не значило.

– Моя жена? Её тело погибло вместе с Домну, но неужели дух Линды вынужден теперь неприкаянно скитаться?

– Он умер давно. В тот момент, когда она полностью растворилась в любви к ребёнку. Любовь иногда убивает хуже смерти. Разве ты не знал? – колдунья посмотрела в окно. Там, среди чёрных кружев леса, появилась цепочка огней. Послышался лай собак, шум людских голосов. Торжество Самайна.

Несса подошла к очагу, взяла в руки камни, чтобы высечь искру.

– Вы получили ответы и вернётесь в тот мир, откуда пришли. Однажды вам снова придётся сделать выбор. Помните о последствиях. А теперь… пора! – и прошептала, – что предначертано – случилось…

                                  * * *

…Почему-то сегодня Дашу раздражало всё в любимом антикафе. Словно песчинка попала в глаз, и не давала смотреть на мир открыто. Может, дело в компании за соседним столиком? Что-то обсуждая веселится, шумит, когда тут людям работать надо. Бестактность вокруг такая, ужас!

– Привет! – к столику подошёл парень, из той самой компании. Сел напротив без разрешения.

– Я, когда не в духе, вспыльчивая очень, – процедила Дарья.

– Да, – кивнул он без тени смущения, – Я заметил в субботу, в «Трилистнике». Темпераментная девушка.

В голове моментально зазвенел смех, музыка, обучение ирландским пляскам в центре зала. Они с подругами кокетничают с незнакомцами… «Ты не так танцуешь!» – зазвучало эхо.

Даша схватилась за пунцовые щёки: это же они, из паба, что раздражают её сейчас! И этот нахальный товарищ, кажется, спрашивал её номер телефона, или нет? И ещё вопил странную фразу: «что предначертано – случится!». «В самый раз воскликнуть: «Надо меньше пить!», – подумала Дарья и буркнула в смущении, – привет…

Эпилог

Граф Пальмерстон возвращался с объезда угодий. Осталось пересечь луг, и – вот она деревянная изгородь, за которой начинается дубовая аллея, ведущая к родовому поместью.

– Папа! – с перекладины спрыгнул мальчик и бросился наперез. Римман улыбнулся: Бернард поджидает отца, чтобы прокатиться на лошади вместе с ним. Это уже стало их маленькой традицией. А придёт время, когда Берни сам будет ездить верхом. И тут, жена, ты хоть падай в обморок, хоть нет, – рано или поздно сын превратится в мужчину.

– Бернард! – радостно воскликнул отец. Соскочил с лошади, побежал навстречу сыну.

На середине луга столкнулись бы, да Римман вовремя подхватили мальчика. Затормошил, защекотал, подкинул в воздух. И замирала душа от восторга, слыша детский смех, что взлетал к солнцу.

«Правильно я сделал, что не стал возвращаться в Дублин, как только Линда родила. Правильно сделал, что не послушал её», – подумал граф, прижимая к себе маленького наследника. Что делать в городе? А здесь и воздух, и самая свежая еда, и земля предков. Несса, старая ведунья, рядом. Не только в Самайн! Бернард совсем не боится, ни её обрядов, ни лачуги, ни леса, ни сказок о духах. Только успевай их перед рассказывать. Но чаще всего сын просил поведать историю об одной семье. О том, как долго у них не было детей, и они попросили одну колдунью помочь им. Только было у неё одно условие – привозить ребёнка к ней в дни безвременья. И родился у них сын на радость всем. И однажды…

– Ну, они же не нарушили обещание? – каждый раз спрашивал Бернард отца.

– Никогда!

– И мальчик вырос?

– Вырос! – улыбался Римман.

– А, если б нарушили? – зажмуривался сын.

– То была бы другая история, – и стучало больно сердце, и начинали дрожать руки, – может быть, через сто лет её и придумают люди, или через двести. Но это будет всего лишь легенда.

Римман поцеловал макушку сына. Лошадь остановилась. Отец спустил мальчика:

– Беги к маме, сынок.

И, глядя, как мелькают маленькие пяточки по дороге, прошептал вслед слова, понятные только ему одному:

– Бернард вернулся домой, что бы это ни значило…

Еще раз о Калиостро

Глава первая

«Как странно читать о себе 1760 года, находясь в году… 2018. Граф… Калиостро», – Джузеппе Бальзамо16 отложил перо. Оглядел тёмные стены монастыря. «Да, пожалуй, 2018 – красивая, мистическая цифра. В сумме даёт 11 – неплохо», – рассуждая, юноша пытался уговорить себя. Хотел-то – 2038 написать, чтоб число 13 получилось. Непослушная от холода рука вывела по-своему. Что же – до графа – так ещё цыганка матушки напророчила, мол, получит сын титул. А почему – Калиостро17? Звучит ведь, а? Тётка Винченца не обидится. Джузеппе хохотнул и потёр подбородок. Развлекал себя как мог в келье. «Можно ещё граф Гарат или Феникс18, тоже звучит!» – он посмотрел на свечу. Вздохнул.

Опять наказан! Родители сперва сослали к бенедиктинский монастырь, в Кальтаджироне19. От греха подальше и Палермо. Теперь вот настоятель уподобился им, отправил в кельи, что под кухней. Застукал за изготовлением эликсира молодости. «Покайся, подумай», – сказал, – и я подумаю. Одна надежда на аптекаря, приставим к нему. Если не образумишься, сын мой…» – тих, но грозен голос настоятеля.

Как скучна жизнь! И это в семнадцать лет! – Джузеппе качнулся на стуле. И вернулся к письму. Что ж, фантазии отнять никто не может! Тут будущий мистик и авантюрист навострил уши: по коридору кто-то шёл.

                                 * * *

⠀ Я потерялся. Отстал от группы и болтался неприкаянно по мрачному коридору монастыря. После сумасшедшей гонки по Кадьтаджироне, перед глазами только и делали, что мелькали – церкви да соборы. Знаменитая лестница Scala20, мозаика и – панорама. Потрясающий, конечно, вид, за который можно всё простить. Но больше я – ни с места! А потом…⠀

Пропали он пропадом этот Мишка, чертыхался я на друга, со своим монастырём и графом Калиостро! Пойдём, говорит, он здесь учился всем своим штучкам в химии и медицине, неужели неинтересно? – передразнивал я Мишку мысленно. Тщетно пытался найти хоть кого-нибудь в том подземелье. Как отбился от экскурсии, не пойму!

⠀ 2018 год на дворе, а у них один факел на всё-про всё! Встретился бы мне этот Джузеппе сейчас, я б ему показал, как головы людям морочить! Надо же: мол, неизвестно, умер ли он действительно в 1795 году. А куда б он делся! – ворчал я. Еле ноги уже тащил, как вдруг… я услышал голос, где-то в конце коридора. «Как странно читать о себе 1760 года, находясь в году 2018», – разобрал я бормотание…⠀

Глава вторая

«Аниматор, что ли?» – я разглядывал парня в странном одеянии. Монах? Студент? А тот перестал бормотать и обернулся на звук. Таких глаз я ещё не видел! Почувствовал себя ведьмаком на допросе. Он же прытко вскочил и выставил стул перед собой. Продолжал пепелить взглядом. «Если я сейчас чего-нибудь не скажу, история закончится плачевно, нервный какой!», – подумал я, уворачиваясь от мебели. Пошевелил извилинами и выдал скудные познания в иностранном языке:

– Mi sono perso!21 – и добавил зачем-то на английском, – Do you understand22?

Табуретку пришлось вернуть. Переборщил, правда, с траекторией полёта. Мой оппонент улёгся на плитах, а я струхнул не на шутку: убил?! Вот так детектив! Обшарил каморку папы Карла в поисках воды. Нашлось ведро в углу. Оживил воина, и диалог возобновился в новом русле. А шишка до свадьбы заживёт.

Легко думаете осознать, что неизвестно каким макаром, занесло в 18 век? Блин, воздушным шаром, что покачивал восточный ветер. Слегка. Или не восточный, и явно ураган! Ну, бред же, тряс я головой. Щипай себя хоть что раз, но это не сон. Джузеппе Бальсамо, 17 лет от роду, будущий граф Калиостро, собственной персоной. Ну, бред!

⠀ Я схватился за лоб. Пора включать дедуктивные способности, логику и что там ещё: нюх, как у собаки, и глаз, как у орла*, чтобы понять, как выбраться отсюда. И, если б этот малахольный написал, как хотел, «2038», то вовсе не я бы сейчас упирался ногами в коридоре. И не меня бы тащил Джузеппе за руку с диким воплем: «Laboratorio!».

⠀

Как стадо слонов, мы неслись по монастырю, а я с надеждой посматривал по сторонам. Вдруг появится где-нибудь просвет и я увижу знакомый современный антураж своего века? Но вокруг тишина, темнота, и только редкие факелы шипели на стене. «Зачем я вообще хотел настучать по шапке Калиостро, кто меня за язык тянул?» – злился на себя.

⠀

                                 * * *

⠀

«Я знал, я знал, я был уверен, всё получится!» – ликовал Джузеппе, – «Я особенный! Могущественный! Этот юноша из грядущего, он поможет мне! Я стану великим учёным и пророком!» – поцокал языком. Богатство, власть, знания ждут его. «И никакой скуки!» – думал Джузеппе, отпирая дверь.

⠀

                                 * * *

⠀

А в лаборатории нас ждал сюрприз: разбитые колбы и тело монаха в чёрной луже.

– Приехали, – прошептал я.

Глава третья

Монах, обалдеть, монашкой оказался. Такой красивой девчонки я ещё не видел! К, счастью, жива. Уронила колбу, разлила зелье, упала, очнулась – гипс23. Шучу. Привёл ее в чувства Джузеппе отчаянным криком: «Лоренца!».

– Лоренца24?! – воскликнул и я потрясённо, – из Рима? Уж не будущая ли жена? – и прикусил язык. Ни черта не понимаю. До их знакомства, по идее, ещё сколько времени, а она здесь, в монастыре, крушит все склянки подряд. Голубки ворковали и убирались, а я пытался через пень-колоду разобрать, о чём толкуют.

⠀

Ларчик просто открывался: знакомство у тётки Винченцы на званом вечере, тайная помолвка, любовь до гроба. Чем не Ромео и Джульетта на новый лад. Честно? И я б в такую влюбился: глаза – темень сумасшедшая, волосы чёрные, так и тянут погладить… ведьма, короче! И она не уехала в Рим к отцу, удрала по дороге к своему жениху. Я хмыкнул: да они стоят друг друга, авантюристы! Теперь понятно, почему Лоренца согласится выйти за графа Калиостро, а Рим будет стоять на ушах: «Как же это?». Можно позавидовать, вон, как у неё глаза сияют. Чего не скажешь о женихе. Интересно, о чём Джузеппе думает?

⠀⠀

Через 10 минут я узнал, о чём. Я буду его знаниями, и расскажу о всех чудесах и достижениях в науке, о великих событиях грядущего. Он будет моим вторым телом. Без него, мне не выжить в этом веке. Мы втроём отправимся путешествовать: Египет, Мальта, Париж, Лондон. Слава, роскошь, могущество.

⠀

Моё категорическое несогласие с планом жизни юный Калиостро встретил в штыки. Молнии мечет, кулачки сжал. А тут ещё Лоренца, чтобы уговорить меня, схватила за руки. С мольбой, со страстным шёпотом на губах-вишнях… Чёрт, отвлекся! Блин, надо что-то делать. Таскаться у них на посылках – не моё ни разу! Пытаясь оттянуть время, бормочу что-то о том, что Джузеппе надо найти Альтатоса25, кажется; и этого… кавалера д`Аквино26; с графом Сен-Жерменом27 пообщаться; из всего великого – Французская Революция и казнь короля, и всё такое. Сам же лихорадочно соображаю, как вернуться в своё время? И вдруг меня осенило:⠀эврика! Должно сработать: ситуация сложилась наоборот: Джузеппе злится на меня, и очень хочет, чтобы я остался. А, что, если… Я вскочил, с трудом отцепил горячечные руки девчонки – прости, Лоренца, но ты другому отдана28 – рванул из лаборатории в келью.

Я даже не заблудился, ура! Вбежал. Свеча на столе почти догорела. Я схватил перо: «Как странно читать о себе 2018 года, находясь в году 1760». Чтоб я – ещё в какой монастырь, зарекался, глядя как исчезают чернила.

⠀

Шум, крики, топот – в дверях разъярённый Джузеппе и его невеста. Я схватил стул. Свеча зашипела и погасла. В тлеющем пламене увидел, как исчезла последняя буква. Получилось!!! Прощай, Джузеппе. Прощай, прекрасная Лоренца! Ну не могу я остаться, даже ради тебя. Как говорится, мадам, вы просите у меня невозможное!

Лекарство от Элис

Пролог

Газета «Дербишир Таймс» от **июня 188*года. Статья Генри Бранкастера. «Блуждающие свечи Маршвилля. Последствия лихорадки или…».

«Кто не слышал о них? Болотных огнях, или как их ещё называют блуждающие. Бесовские. Те самые редкие природные явления, которые мы, люди, можем наблюдать по ночам на болотах, полях и кладбищах. Не далее, как до прошлой недели, жители графства не имели такой возможности, в отличии, к примеру, от Уэльса. Но вот первые вестники обратились в полицию. Увы, есть первые жертвы.

Непредсказуемое, полное тайн, появление огоньков с незапятных времён вызывает суеверия и затрудняет их научное исследование. Всем известно, ещё в древние лета ими запугивали путников. Существуют поверья, что огни по совершенно непонятным причинам настроены к человеку довольно агрессивно. И по сей день их считают душами утопленников, детей и людей, погибших насильственной смертью, а теперь застрявших между мирами, чтобы заманивать живых людей в трясину или губить иным способом. В крайнем случае несут дурные вести. Например, появление огней вблизи дома больного считается дурной приметой. И они очень редко способны помочь в трудную минуту.

Обыкновенно, порождения нечистой силы горят на высоте приподнятой руки, и напоминают пламя свечи. За что, как мы знаем, они получили ещё одно прозвание – «свеча покойника». Цвет огня может быть различным, начиная от призрачного белого, голубоватого, синего или зеленоватого и даже золотого. Как рассказывают выжившие очевидцы.

Примечательно, что первые бесовские огоньки появились возле деревни Маршвилль, жители которой, как мы помним подверглись эпидемии неизвестного происхождения. Многие из них умерли. Но перед смертью достопочтенных граждан ничего такого не появлялось. И вот, когда, наконец, появилось чудесное спасение от хвори, болезнь была побеждена, дьявольские свечи зажглись на болотах, словно вопрошая: «Кто следующий?». И я, ваш покорный слуга, Генри Бранкастер, вторю им со страхом в груди. Кто следующий?».

Глава первая

В южном Дербишире почти не осталось болот. Но те, до которых не добралась рука цивилизации славились гиблыми трясинами не меньше Гримпенской, родом из Дартмура, что в графства Девон. Или Моркамб-бей29. Возможно, болота Дербишира не такие огромные, но равные по коварству, это точно! Ни один охотник не рисковал заглянуть сюда в поисках выпи. Ни один пастух не пытался разыскать в тех местах заплутавшую корову. Даже старая знахарка Кэтрин пугалась совать туда свой бородавчатый нос в поисках лечебных растений.

Две молоденьких дурочки, Клара и Элис, из деревушки Маршвилль, что раскинулась в миле от болота, в эту полночь решились испытать судьбу. Ходили слухи, что в самом сердце трясины, на маленьком островке твёрдой почвы, росла одна трава. В целебной силе не было ей равных. А у Элис умирал жених от неизвестной лихорадки.

– Клара, я боюсь, – шептала девушка и прижималась былинкой к кряжистой подруге. Цеплялась влажными пальцами за смуглое запястье. Вокруг что-то ужасное, тёмное чавкало, ухало, завывало. Чёрная жижа вспучивалась пузырями и возмущённо выплёвывала смрад. В ночном небе – ни луны, ни звёздочки, – я боюсь, – повторила Элис.

Клара брезгливо стряхнула руку и резко развернулась:⠀

– Разве это я клялась своей жизнью, что готова на всё ради спасения? Разве я просила пойти со мной на болото и найти траву для отвара? Разве это я люблю Эн…, – тут она осеклась и скрипнула зубами, в раздражении топнула ногой, – Чего ради я тащусь с тобой ночью? Подвергаю себя опасности? Зачем раздобыла два лучших фонаря в деревне? Чтобы слушать твоё жалкое нытьё? Решайся, идём мы дальше, или нет. В конце концов, Эндрю твой жених, а не мой! – прошипела Клара.

⠀ Элис почувствовала себя бесконечно виноватой перед всем белым светом и понурилась: башмак один потеряла. Юбку промочила в гнилой воде до колен, да и корзинку для сбора травы не раз уж роняла. Теперь и Клара на неё сердится, а Элис просто страшно!

– Идём! – вскинула голову: пока она тут дрожит маленькой девочкой, её Эндрю, может быть, испускает последний дух, – идём, – повторила она и мужественно двинулась в глубь. ⠀

Глава вторая

– Смотри, смотри, Клара… – зашептала зачарованно Элис, и тронула подругу за плечо. Та с трудом подняла голову: суша, до которой они всё-таки добрались, отливала мягким жемчужным светом. Множество голубых цветочков в траве отдавали тьме своё сияние, словно сверчки. А туман только усиливал эффект.

– Как будто маленькие эльфы, – восхитилась Элис, – волшебство… на незабудки похоже! – и трогала пальцем. Лепестки на удивление были твёрдыми, будто их облили воском, и на самом деле не блестели.

– Ерунда! – отрезала Клара. Она поднялась с колен, выкрутила подол юбки, подобрала корзину. На последнем издыхании они вылезли из этой чёртовой трясины, прости господи. А у этой цветочки да феи на уме! Чуть богу душу не отдали, и неизвестно, как обратно выбираться, а у неё – эльфы. Что Эндрю в ней нашёл? Разве такая жена нужна лучшему кузнецу в округе?

– Надо побольше собрать, – произнесла Элис, – чтобы знахарке и для других хватило. Мало ли, кто ещё заболеет.

– Наберём столько, чтобы вернуться хватило сил, – отрубила практичная Клара, – тащить полную корзину кто будет? Тяжело и неудобно!

Элис расстроенно теребила кулончик на груди: умом она понимала, что подруга права, а сердцем…⠀

– Тогда я ещё в передник наберу! – обрадовалась своей идее девушка.

– Делай, что хочешь! – разозлилась Клара, – только потом не хнычь.

Они молча и споро выполнили работу. Трава

безжизненно свесилась из корзинки, цветочки поникли. Теперь, вблизи, Элис рассмотрела, что это простенькие лазоревые крестики на манер сирени, никаких чар. «Зато лекарство из них отменное!», – вздохнула она.

– Идёшь за мной след в след, помнишь? – проворчала Клара, – фонарь смотри не потеряй, да по сторонам не глазей! Второй башмак потеряешь.

Девушки почти вернулись, как вдруг Элис вскрикнула:⠀

– Мой кулон, подарок Эндрю! Я потеряла его! Мне нужно вернуться!⠀

– Стой! – Клара резко обернулась и и попыталась ухватить девушку за подол, – куда?! Нельзя!!⠀

– Я осторожно! Быстро! Я обещала сберечь, ты же знаешь!

– Вот дура, – зашипела Клара в спину подруге. Придерживая корзину, она ощупала карман фартука: кулон надёжно спрятан, – подожди, я помогу тебе! Подожди!⠀

Глава третья

⠀ Горечь от потери кулона настолько поглотила Элис, что девушка перестала бояться. Ни туман, что всё плотнее заключал в объятия; ни утробные выдохи болота, ни его глухие стоны, больше похожие на звук волынки, испускавшей последний дух, больше не вызывали страха. Элис горела желанием вернуться и найти подарок жениха, позабыв об осторожности.

Шаг, другой. Руки устали, и дрожат. Фонарь всё тяжелей. Передник вот-вот развернётся, и стебли, что так старательно собирались, упадут под ноги. Позади раздался шорох. Тонкий завиток волос на шее взлетел, словно кто-то на него подул. Элис вздрогнула, стала на ходу оборачиваться и споткнулась. Ещё шаг по инерции. Взмах рукой, удержать свет над собой. Схватиться за опору, но туман рассыпается на слёзы под пальцами, ах… Шаг. Страх. Толчок! Элис чувствует грубый толчок в спину:

– Помоги! – пронзил её выкрик тишину. Кипяток ужаса обжёг лёгкие. Кажется, что от него все холмы Дербишира покрылись гусиной кожей.

Клара стучала зубами, прижав руки к груди:

– Раз уж ты допустил это, Господи, дай смерти! Дай смерти! – исступлённо, до крови на губах шептала, – не мучь, Господи!

Когда утихла чёрная вода, и даже ветер замолк в печали, Клара подползла к зловещей пучине. На поверхности жидкого месива качался фонарь. Странное дело, но он не тонул и продолжал гореть. Клара хотела притопить его палкой, но лишь отогнала дальше от себя.

– Тьфу ты, нечистая сила, – сплюнула она с досады. Нащупала в кармане кулон, достала. Повертела простенькую вещицу. Пожала плечами и бросила в зловонную жижу, – больше он никому не понадобится.

В ватной тишине раздался треск, будто сквозь чащу медведь пробирался. Но в гиблом месте их отродясь не водилось, кому как не ей, дочери лесника и охотника, знать об этом.⠀

– Оборотень! – взвизгнула Клара, и бросилась прочь. Но не забыла, ни корзину с травой, ни фонарь. И пока неслась она сквозь заросли, обуревали её разные чувства. От ненависти к Эндрю: ведь это любовь к нему заставила пойти Клару на страшное преступение; ненависти к Элис: зачем, ну зачем она согласилась пойти с ней за этой дьявольской травой на болото? От ненависти к себе за слабость перед искушением избавиться от соперницы до злорадства: вот, мол, получили? Где теперь кроткая Элис?

– Но что же делать мне было, Господи? – жарко шептала Клара, отмахиваясь от жёсткой травы, – разве это я потеряла кулон? Да, спрятала, и, что? Зачем, зачем она за ним побежала? Она сама, сама виновата! – девица остановилась и снова упала на колени, – ты только не вмешивайся, прошу! Я… искуплю! Воздам сторицей, и Эндрю – тоже. Он будет счастлив со мной, обещаю!

⠀ С противоположной стороны болота, сквозь заросли, пробиралась неясная фигура в балахоне. Она брела, пошатываясь и цепляясь за что придётся. Изредка доставала из складок одежды бутыль. Прикладывалась, с удовольствием чмокала губами и бормотала песню, с перерывом на очередной глоток.

– В йоркширском болоте, ⠀В йоркширском болоте,⠀Где скачут лягушки и вши, —

тихо напевал балахон, – и тут же возразил себе, – ну, положим, не в йоркширском, а в дербиширском, но не суть,⠀⠀

Пропал англичанин, он был на охоте,Неведомо, мёртв он иль жив, —

фигура махнула рукавом и продолжила: