Два трюфеля. Школьные хроники

Сначала сделали самолётики, как все умеют делать: раз сложил, два перегнул, крылья отогнул, носик загнул – авиапилот готов к запуску.

А потом Елена Вячеславовна сказала:

– Это была разминка. Как у Алексея Альбертовича. А теперь основное задание – как у Галины Юрьевны.

И все стали повторять за Еленой Вячеславовной сгибы-перегибы. И каким-то непонятным образом получились у первого «А» цветные голубки. Крылья и впрямь на самолётные похожи.

– Прикольненько!—завизжала Геля Якушина.

– Клёво, – сказала Вика Белкина.

И все загалдели:

– Здоровско! Классно! Вау!

– Вот вам и «вау» – сказала Елена Вячеславовна. – Голубей подпишите. Только не своими фамилиями, а выдумайте голубям боевые клички. И обязательно припишите «Ура! Каникулы!» Поняли?

Ребята запыхтели, стали выводить на крыльях кривые буквы «Ура! Каникулы!». А потом принялись клички выдумывать и названия самолётам.

Вован Балдин назвал своего голубка Биком – в честь шариковой ручки.

Подленко тоже долго не думал и назвал голубя Пухом. Потому что он только журнал «Винни-Пух» уважал.

– Раз у тебя пух, у меня Пятак, – сказал Зачиняев. – Голубь Пятачок. – У Зачиняева тяжело было с воображением. Оно от него сбежало куда-то. И поэтому для Зачиняева додуматься до Пятачка, если у кого-то есть Пух, было целым достижением.

У Данилы голубь стал называться Липецким Бюветом. Данила даже наклейку отодрал ради такого дела от своей бутылки и приклеил её на голубка. (Даня всегда со своей бутылкой воды в школу ходил.)

– А меня голубок будет назваться «Титаник» – сказала Геля Якушина.

– Дело конечно твоё, – сказала Елена Вячеславовна. – Но я бы не стала так самолёт называть.

– Титаник же утонул, – сказала Таня Минеевав.

– Ну и что, что утонул, – огрызнулась Геля. – А твоих лягушек Дуремар всех в аптеку продал.

Пропел звонок, Таня хотела ответить, что Дуремар торговал ещё и пиявками, а не только лягушками, и что Геля – сама вылитая пиявка. Но Геля уже ушла.

– Пиявка, – подписала Таня Минеева своего зелёного голубка.

Давно закончился урок, а ребята всё сидели, пыхтели, давали клички голубям.

На следующий день на линейке перед школьным крыльцом наградили всех отличников. В первом «А» отличников было меньше всех. Но почему-то именно первый «А» пригласили на крыльцо, как самый спортивный класс с самой дисциплинированной дисциплиной. Ребята с самого начала линейки держали в руках голубков.

– Да здравствуют каникулы! – крикнул счастливый директор.

– Раз! Два! Летим! – скомандовала Елена Вячеславовна.

– Летим! Летим! – послышалось отовсюду.

И полетели вниз, с крыльца, голубки. Некоторые камнями вниз падали, некоторые до-олго парили. Голубей ловили и старшеклассники, и младшеклассники, и учителя. Послышались возгласы:

– А у меня Винни,

– У меня Титаник

– А у меня голубок Титан.

– А у меня голубь Пиявка.

– А у меня просто Бик.

Потом одиннадцатиклассники запускали с крыльца шарики. Но шарики все улетели ввысь, в вышину, шарики никому не достались.

– Бу! Лучше бы моего папу попросили,– сказал Вован Балдин. – Мой папа надувает так, что шарики не улетают.

Линейка закончилась. Елена Вячеславовна была очень довольна, как летели голубки. Елена Вячеславовна уже мечтала, как она сделает стенд с фотографиями, какие это будут красивые фотографии… Как здорово она придумала с оригами! Ну и первый «А» всё-таки сообразительный очень. У всех голубки получились. Хоть у некоторых и «Титаники».

Алексей Альбертович тоже радовался. Ведь по команде «Раз-два-летим!» все вместе дружно, без задержек, пустили голубей.

Одна Галина Юрьевна как всегда была не довольна. Ведь на голубях, кроме кличек, Елена Вячеславовна попросила написать «Каникулы». И многие написала «коникулы» или «кони-колы», а кто-то написал даже просто «кулы». Почерк вроде на Речкина похож.

Галина Юрьевна окликнула Речкина и спросила:

– Речкин! Как ты голубя подписал?

– «Ил».

– Нет. Речкин. Как ты подписал девиз?

– На одном крыле «Ура», на другом – «кани», а на хвосте – «кулы».

– А знак переноса поставил?

– Поставил Галина Юрьевна.

– Уф, – у Галины Юрьевны отлегло от сердца. Значит, я один слог просто не прочитала. – Иди, Речкин, на каникулы.

Рисунок Риты Гарнык

Каникулы (стихотворение)

Каникулы, каникулы

Жара и летний град.

И солнцу, и ненастью –

Всему теперь я рад.

Контрошки –всё! Оценки –все!

Вот – дача и крылечко.

И двойка с тройкой по росе

Бегут купаться к речке.

А единица с туеском

Гуляет по лесочку,

Пищит противным голоском:

–Где ты, мой мухоморчик?!

Рисунок Риты Гарнык

Комиссия (стихотворение)

–Почему так тихо в школе?

–Почему в столовке мрак?

–Выходной случился в среду!

–Как так?

–А вот так, вот так!

К нам комиссия приходит

Из управы…

департамент…

Чтоб мы школе не мешали

Нас с утра в кино послали.

Решаю проблемы

О бездарных аниматорах

Мама Кости вошла в класс.

– Неделя всего осталась до конца учебного года. Не буду Подленко никуда пересаживать! – испугалась Галина Юрьевна

– Да нет, – улыбнулась мама Кости. – Я о том же. О конце учебного года. Я от родительского комитета. Дети заканчивают первый класс. Надо праздник им устроить.

– Устраивайте чаепитие. Пожалуйста. А я с ними концерт поэтический подготовлю.

– Нет, Галина Юрьевна. Стихи – это прошлый век. Это – старо и немодно.

– Да? – грозно взглянула поверх очков Галина Юрьевна.—И что же нынче модно?

– Аниматоры.

– Кто такие?

– Придут клоуны и будут детей развлекать.

– Ну пусть развлекают, – вздохнула Галина Юрьевна. – Дети клоунов любят.

И в последний день учёбы пришли клоуны. Мамы и бабушки растащили парты по углам, в классе образовалось площадка. Клоуны пришли с мешками и яркими воздушными шариками. На шариках было написано «С Днём Свадьбы!» Клоуны были с красными носами, в ярких свободных комбинезонах и в огромных ботинках. И девочка-клоун была: тоненькая, беленькая, как кукла наследника Тутси.

– Приве-ет! – помахала кукла наследника. – Это первый «А»?

– Да-а!

– Мы сейчас будем с вами играть. Смотрите как я могу – и кукла села на шпагат.—А вы так можете?

– Можем! – закричала Диана, выбежала к доске и тоже села на шпагат.

– За-меч-та-тельно! – Захлопали в ладоши клоуны.– А так вы можете? – и клоуны зажонглировали мячиками.

Ребята выбегали к доске, пробовали, но мячики всё куда-то укатывались, по углам, под парты. И когда выбежал жонглировать Данёк, ни одного мячика уже не осталось. Опять не повезло Даниле.

Вдруг один клоун, вскочил другому на плечи, а кукла наследника Тутси вскарабкалась по клоунам и встала у них на плечах – получилась пирамида.

– А так вы можете? – спросила пирамида.

– Нет. Мы же не обезьяны, – ответила Галина Юрьевна.

– Дорогая пирамида! А нельзя ли с детьми соревнования провести. И чтоб без проигравших?– спросила мама Данилы.

– Можно! – ответила пирамида хором, и кукла наследника Тутси спрыгнула на пол.

А клоуны побежали к мешкам и стали раздавать всем мягкие бархатные дубинки.

– «Решаю проблемы», – прочитала Вика на дубинке.—Вышитые буквы. Клёво!

И все дети стали говорить:

– Класс! Йо-хо!

И стали размахивать дубинками.

– Ребята! Делимся на две команды и сражаемся! – скомандовала кукла наследника.

Все были счастливы! И как пошли лупить друг друга и кричать. Галина Юрьевна выбежала из класса. Скоро в коридоре, около двери первого «А», собрались директор, завуч, буфетчица и повар с поварёшкой.

– Галина Юрьевна! Это что?

– Аниматоры!

– А почему такой крик?

– Бои. На дубинках.

– На каких дубинках? – обалдел директор.

– Вот бывают мягкие игрушки – медвежата и пёсики, так?

– Так.

– А бывают мягкие игрушки – дубинки.

– Неужели? – удивилась повар. – Интересно: а поварёшки мягкие игрушки бывают или половники?

Вышла из класса раскрасневшаяся и довольная мама Кости. Она сказала:

– Дети бои обожают. Дети в восторге, Галина Юрьевна. А вы говорите – поэтический концерт.

– Что-то странное творится, не находите? – озадаченно поинтересовался директор.

– Это именно то, что нужно! Экстрим! Это же дети двадцать первого века.

– Галина Юрьевна, позвать медсестру?—участливо спросила завуч.

– Не надо медсестру.

Но директор сказал:

– Надо будет этих аниматоров больше в школу не пускать.

– Да, – сказала Галина Юрьевна. – Надо их выгнать. Но я зайти боюсь в свой класс. В класс, в котором двадцать пять лет прослужила верой и правдой.

– И правильно, – обрадовалась мама Кости. – Пусть набесятся. Пусть устанут. Тогда и заходить можно.

Крики раздавались всё громче и громче, стали оглушительными. И наконец раздался плач Данечки. Все: директор, завуч, буфетчица, повар с поварёшкой, мама Кости, Галина Юрьевна и медсестра, которую всё-таки пригласили, вбежали в класс.

Посередине класса наблюдалась куча-мала. А из-под неё слышался плач Даника.

– Данила! Вылезай! – растаскивала детей мама Данилы.

– Не волнуйтесь. Всегда такой кучей наше представление заканчивается, и всегда кто-то под кучей плачет,– успокаивал маму Данилы клоун.

Наконец Даника раскопали.

– Мне дубинку порвали, – рыдал Даня.

– Нет проблем, – сказала кукла наследника . – У нас всегда есть запас.

И аниматоры подарили дубинки Даниле и всем взрослым, даже директору.

– Хм! – покрутил в руках дубинку директор и прочитал: – «Решаю проблемы». Хм. А смешно, – и директор ударил дубинкой о доску.

– Вот и мы говорим. Всегда все в восторге от этих дубинок, – сказал клоун.

– Спасибо, до свидания, – прогремела Галина Юрьевна.—И ударила дубинкой о парту.

– До-сви-да-ния! – повторили за строгой учительницей завуч, повар, медсестра и мама Данилы и ударили кто о что: завуч по клоуну, буфетчица по другому клоуну, повар по поварёшке, а медсестра по кукле наследника Тутси.

И мама Данилы сказала:

– Да уж. Проблемы решили. Пошли, Данила домой, раны зелёнкой зализывать. Просто ужас какой-то!

Клоуны помахали всем:

– Пока! Пока! – и весело вышли из класса.

Парты поставили на место, все стали расходиться. Галина Юрьевна села за парту, на детский стульчик и сказала:

– У меня нет даже сил дойти до своего стола.

А через открытое окно долго ещё слышался голос Вована:

– Эй! Костян! У тебя проблемы?! Сейчас решим! Лёх, иди сюда. Мы вместе с Лёхой решим все твои проблемы!

Но глухие звуки ударов до ушей Галины Юрьевны через окно не долетали.

Та-акой класс, та-акие дети!

Родительское собрание как исчадие ада

На собрание в конце года все родители пришли. Денег родительский комитет в конце года не собирает – можно спокойно на собрании являться.

На собрание прибежала и учительница по английскому и сказала:

– Это такой класс! Ну та-акой класс! Та-акие родители! Хоть бы раз с детьми дома позанимались, проверили бы домашнее задание. Вот Алиева Фидан, например. Всегда руку тянет. Не спросишь – обижается. Вызовешь – молчит. Зачем руку-то тянуть? Зачем время от урока отнимать?!

– Моя девочка с большим желанием учиться, – защищалась мама Фидан.—И вообще: у нас русский-то – как иностранный. А тут ещё – английский . Тяжело нам сразу два языка даются.

Подошла на собрание и учительница музыки:

– Класс безобразный. Музыку никто не любит. Алиева Фидан не знает, сколько на скрипке струн и всех с толку сбивает.

– Ну и что! – запротестовала мама Фидан. – Мы не виноваты, что на наших народных инструментах только три струны. У нас другая культура! И не за чем нам двойки ставить!

– Я вам двойки ставлю, потому что вы на хор не ходите, а не за струны. У Фидан – первый голос, как горный ручей звенит-переливается. А вы хор игнорируете!

– Какой хор?! – удивилась мама Фидан. – Мы очень хотим на хор! Мы петь любим. Фидан дома всегда поёт, когда уроки делает. Целый день поёт. Наш народ очень музыкальный, все со слухом.

– Какой хор? – зашептались остальные родители. – Кто-нибудь слышал?

– Весь год хор, а они не знают! Господи! Не было ещё в нашей школе таких безобразных родителей! Я же в начале года приходила и вам объявление делала! – возмутилась учительница музыки.

– Нам сказали, что хор отменился. Самоликвидировался. Часы урезали!

– Да вы что?! – учительница музыки пришла в шок. – У кого часы урезали? У меня-а???

Тут мама Кости затараторила:

– К вам на хор никто не ходит, потому что вы моего Костю с хора прогнали, и я всем сказала, что хора больше не будет. Что хор отменяется.

Ничего не стала отвечать учительница музыки, руки её задрожали, рот перекосился, и она выбежала из класса.

Мама Кости в раж вошла, торжествующе помолчала и продолжила, обращаясь теперь к учительнице английского:

– Ваш английский никто не делает, потому что я всем рассказываю, что вы и так пятёрки ставите, запросто так. Потому что вы моего Костю фокой обзываете.

– Какой фокой? – поправила сползшие с носа очки англичанка. – Фок, а не фока. Фок—это по-английски лиса. Очень уж ваш Костя хитрый.

– Да как же это, – зашипели-занервничали родители.—Причём тут лиса? Действительно же говорили: всем пятёрки запросто так…

– Да даже и просто так пятёрки, что и учиться не надо что ли? – прогремела Галина Юрьевна. – Только двойки вас что ли шевелиться заставляют?!

– Что за родители! Как фоки в самом деле! На следующий год я от вашего безумного «А»– класса отказываюсь. – И учительница английского хлопнула дверью так, что фикус в кашпо подпрыгнул.

– Так, так, так, – забарабанила пальцами по столу Галина Юрьевна.

– Тук-тук-тук, – залопотала мама Кости.

– Выходит, наш образцовый первый «А» мама Кости Подленко весь год позорит,—зловеще продолжила Галина Юрьевна в мёртвой тишине класса.—А я-то смотрю учитель музыки весь год со мной не разговаривает… Ну со мной многие не разговаривают. Я поэтому внимания и не обратила.

– Во всём, во всём мама Кости Подленко виновата! – закивали родители. – Мы – не при чём. Мы – поверили, мы – наивные, мы – пострадавшие. Знали бы, что пятёрки на халяву не получить, английским бы занимались с утра до ночи, с воскресения по воскресение. Нам эта мама Кости Подленко сразу не понравилась. И хор подозрительно как-то отменился. И финансовые отчёты у родительского комитета подозрительные, с нулями в разряде десятков. И Костя наших детей за коленки кусал и вправду, как бешеная лиса!

– Это он так шутит, это Костя так играет…

– А нельзя ли так играть в другой школе? – строго спросила мама Ильи.

– Да! – поддакнула бабушка Ильи. (У Ильи бабушка и мама всегда вместе на собрание ходили).

– Да пожалуйста, – ответила мама Кости. – Мы и сами собирались из такого плохого класса уйти, из такой плохой школы, от таких жутких учителей!

– Замечательно! – прорычала бабушка Ильи.

– Товарищи родители! Не ссорьтесь. У нас ещё второй класс есть на исправление, и третий, и четвёртый. Первый класс – он самый тяжёлый.

Все родители Галине Юрьевне захлопали, просто устроили овацию, а мама Кости Подленко встала и ушла. Насовсем или нет, случайно не знаете?!

Рисунок Риты Гарнык

Три трюфеля

Просто последний рассказ, начали с двух трюфелей, логично закончить тремя…

У Вовы Балдина был День Рождения, и он принёс трюфели. Трюфели – это такие конфеты на маленькие фонтанчики похожие. Вован стоял с огромным пакетом вкусных конфет и всё никак не решался с ними распрощаться.

– Вован! Обижаешь! – кричал Костя Подленко.

– Вовочка! Ну же! Ну же! – умоляла Геля Якушина.

– Вовик! Ща суфле из тебя сделаю! – угрожал Илья Зачиняев.

Весь класс скандировал и хлопал:

– Кон-фе-ты! Трю-фе-ли! Кон-фе-ты! Трю-фе-ли! Трю-фе-ли!

Вова вздохнул тяжко-тяжко и, кряхтя, пополз по рядам. Раздал всем по одной конфете – трагически, этаким осиротевшим трюфелем, хлопнулся на ближайший стул.

– Вов! Ты чё? Обалдел? А ещё! – возмутился Словарь.

– Вовик! У тебя ж ещё целый мешок! А ну давай по второй конфете! – требовал справедливости Данила.

– Тут и по третьей всем достанется! – сунула свой нос в пакет Вика Белкина.

– Ага! Точно по третьей конфете выйдет! – обрадовались ребята.

И даже по четвёртой кое-кому из друзей перепадёт, правда, Вован? – размечтался Лёша Речкин.

Вова затравлено обвёл взглядом класс, втянул голову в плечи и спрятал мешок с конфетами в рюкзак. Молнию застегнул, маленький чемоданный замочек на молнию привесил, и маленький ключик в карман спрятал:

– Уф!—расслабленно сказал Вова. – Вы чё, ребят? Это для моего братика. У меня дома братик голодный сидит. Хоть в день рождения его покормлю.

– Жадина-говядина, жадина-говядина, – затараторил Словарь.

– Эх, ты! – расстроился Лёша Речкин. – А ещё друг называется.

– Жмот, – процедила Рита и спрятала свой единственный трюфель в рюкзак.

И все ребята, у кого младшие братья-сёстры были, не стали свои конфеты есть, а решили снести свои единственные трюфели младшеньким.

– Мы уже взрослые, из конфет выросли. Пусть братики радуются, – ослепительно улыбнулась Поля.

А Диана Грядицкая ничего не сказала. Она разбежалась и сделала сальто с опорой на руки.

Рисунок Риты Гарнык

Подозрительные (вместо эпилога)

Данечку принимают за больного птичьим гриппом и выдворяют из школы, а его маму, пришедшую в школу защитить сына, отправляют на обследование в больницу

Первого сентября на первый же урок мира пришли директор, доктор и школьная медсестра:

− Дети! – пробасил доктор, − обстановка в стране такая…

− Какая? − переспросили ребята.

Строгий доктор строго посмотрел и продолжил:

− Обстановка в стране такая… Свиной грипп наступает.

− Поняли, − прошептали ребята, − обстановка − свинная.

Строгий доктор посмотрел зло и медленно продолжил:

− Сейчас я буду каждого проверять.

Проверял доктор так: прижимал одну ноздрю и просил дышать. И ребята дышали. Потом доктор спрашивал:

− Горло не болит? А где лето провёл?

Медсестра записывала ответы в журнал.

Вован Балдин стал дышать так старательно, так от всей души, что доктор протёр лицо и сказал:

− Нет. Не плеваться мальчик, а дышать. Через одну ноздрю дышать.

А учительница Галина Юрьевна сказала:

− Извините, доктор! Вова всегда такой старательный.

− Бу! У меня одни четвёрки за первый класс.

Когда дело дошло до Данилы, то случилось вот что:

− Горло болит?

Данёк испуганно смотрел на доктора и моргал. Данёк не знал, болит у него горло или нет. За Данилу мама всё решала.

− Горло болит?

Даня вспомнил, что зимой, когда у него ангина была, горло сильно болело – аж жгло.

− Вот зимой…болело…− начал Данёк, но доктор перебил:

− Отвечай кратко: горло болит?

Данила был послушный мальчик и ответил кратко:

− Болело!

− Где лето провёл?

− На даче, и в Турции.

− Когда из Турции вернулся? – насторожился доктор.

− Пять дней назад, − кратко ответил Данила.

− Ой! – ойкнула медсестра.

Руки у медсестры затряслись − журнал упал на пол. Данила был воспитанным мальчиком − поднял журнал. Но медсестра опасливо и с неохотой взяла журнал из данечкиных рук—очень уж Данёл казался для страны подозрительным.

− Подозрительные , − объяснял тем временем директор. −– Это те, кто за границей отдыхал. За границей свиной грипп буйствует, особенно в Африке, и нельзя допустить, чтобы эта напасть в школу пробралась! Данилу с вещами – с ранцем и со сменкой – в медпункт отвели. В медпункте уже много таких детей подозрительных собралось: загорелых, отдохнувших, пышащих здоровьем.

− Дети! Обстановка в стране такая, что вам придётся идти домой! – объявила медсестра.

И Данилаа поплёлся домой. Дома мама Данилу стала ругать:

− Зачем, Данила, сказал, что горло болит? Разве у тебя горло болит?

Данёк пожал плечами.

− Ну-ка! Рот открой! – мама долго изучала горло сына – Данёк уже не мог дышать и рот закрыл. И прикусил маме палец.

− Здоровое горло! Не красное, не розовое… Ведь, Данила, не болит же?

− Не болит, —заулыбался Даня.

− Так зачем сказал, что болит?

− Но ведь иногда, мама, у меня горло болит? Вот зимой…

− Всё! Не хочу ничего слышать! – грозно крикнула мама и отправилась в школу.

Мама Данилы сначала пошла к директору – директор направил к завучу. А завуч перепоручил маму Галине Юрьевне.

− Это что такое? – кричала мама на учительницу. − Праздник ребёнку испортили! Мы готовились! Цветы купили! А вы ребёнка погнали! У Данилы душевная драма.

Галина Юрьевна вздохнула и послала маму к медсестре.

Вот и медпункт. Пока мама Данилы бегала от директора к завучу, от завуча к Галине Юрьевне вверх-вниз по лестнице, она запыхалась, раскраснелась, и причёска у неё помялась. Медсестра очень испугалась, когда в кабинет влетела такая красная мама. Медсестра только-только присела чай попить. Шутка ли: все классы обойти, в журналы записать, кто где отдыхал! В общем, медсестра устала очень. А когда медсестра узнала, что это мама Данилы, она долго не раздумывала и срочно вызвала обратно строгого доктора. Доктор вернулся, а с ним ещё кто-то в белом халате.

− Вы, голубушка, чем не довольны? – учтиво пробасил строгий доктор.

− А тем, что сына моего, Данилу, вы отправили домой! Праздник ребёнку испортили! Душевная драма у мальчика!

− Вы, голубушка, на курорте за границей отдыхали?

− И что с того? Все сейчас в Турцию ездят, к морю! – мама Данила всхлипнула, расплакалась, достала платок, высморкалась.

− Насморк? – озадаченно сказал доктор.

− Насморк! Насморк! – занервничала медсестра.

− И Турция в придачу, − прогнусавил кто-то в белом халате.

− Проедемте, голубушка, с нами в больницу, − вежливо приказал доктор.

− Я не могу! У меня ребёнок дома один!

− Мы и за ребёнком заедем! Сдадите быстренько анализы… Кровь из пальчика…

− Я не хочу! Я здорова! Я просто запыхалась − я устала! Отпустите меня домой! – заныла мама Дани. (Надо сказать, по большому секрету, что мама Данила страсть как боялась сдавать кровь из пальца: она как колбочки с кровью в лаборатории видела, сразу в обморок падала.)

Но её уже взяли под руки и повели к выходу. Впереди выступала медсестра, а навстречу бежал Вован Балдин. Вова любил на уроке отпроситься и побегать чуть-чуть.

− Не подходи, Вова! Это подозрительные!

− Я − подозрительная? – возмутилась мама Данилы. –Да это вы подозрительные! Людей хватаете!

− Понимаете, голубушка, − ласково пробасил доктор, − обстановка в стране такая…

В общем, повезли маму с Данилы на анализы. Проверили и горло, и палец укололи, и по коленкам молоточком стучали. Ничего не нашли. Но в школе просили ещё с недельку не появляться.

Рисунок Риты Гарнык

Эпидемия (стихотворение)

Макс кашлял на уроке

И он пошёл домой

Учителя сказали

что Макс совсем больной.

Но вскоре весь наш класс

И кашлял и чихал

– Да отпустите тоже нас!–

потребовал Степан.

– Хитрюги-симулянты, – вскричала медсестра, –

И от вранья прививку давно вам всем пора!

Мы хором возразили:

– У нас же эпидемия!

И где же справедливость?

Ну что за невезение!

Бонус

Рита-кролик

Тяжело Рите приходилось в первом классе, ох как непросто! Читать Рита не могла, писать у Риты не получалось, считала Рита безобразно, совсем почти не считала. Только по окружающему миру у Риты было хорошо.

Одноклассники чувствовали, что Рите тяжело, что Рита растерянная и неуверенная, и обижали её при каждом удобном случае: девочки из своих компаний гнали, мальчики толкали − один бешеный мальчик вообще за коленку укусил! Рита расстраивалась, конечно, но сносила обиды стойко, Рита на обидах не зацикливалась, потому что Рита в двух мирах сразу жила. В реальном мире, в обычной обидной и несправедливой жизни, и в мире волшебном, в мире сказочном. Рита то принцессой была воздушной, то лошадкой крылатой, то яблоней волшебной, то берёзкой кудрявой…