Война моторов: Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник)

Полагаю, что, несмотря на неизбежные недостатки, у «таблиц Терехова-Мелехова» есть один, по нескромному мнению автора, важный плюс: потратив полчаса личного времени, любой интересующийся данной темой человек может сам, независимо от часто предвзятых или не очень аккуратных в плане деталей экспертов, сделать свои собственные выводы, базирующиеся на довольно обширной и в основном правильной фактической информации. В любом случае, попробую поделиться и своими соображениями…

Западные «дедушки» советских танков

С самого начала советские танкостроение и теория боевого применения танков прочно базировались на техническом и научном фундаменте Запада. Там же – в развитых капиталистических странах – Советский Союз черпал (покупая или воруя) «ноу-хау» для создания современных моторо- и приборостроения, авиации, артиллерии и военно-морского флота. Иное, учитывая технологическое отставание царской России и ставшего её преемником СССР, было просто невозможно. Собственно, по тому же пути – прямого первоначального заимствования технологий с постепенным развитием собственных – в своё время пошла (и в результате достигла огромных успехов) императорская Япония. Тем же проторённым путём идёт и сегодняшний Китай, когда-то начинавший с копирования советских моделей военной техники 40–50-х годов. Американцы весьма настороженно отнеслись к продемонстрированному в январе 2011 года прототипу китайского самолёта-«невидимки» и заявлениям о планах создания ударных авианосцев. В США вполне справедливо полагают, что и то и другое может пополнить арсеналы Срединного государства в перспективе ближайших десяти лет. Без всякого смеха американские военные относятся к китайским крылатым ракетам и противоспутниковому оружию.

Генерал Гейнц Гудериан и комбриг С. М. Кривошеин во время передачи города Брест-Литовска частям Красной Армии. Слева – генерал Мориц фон Викторин. 1939 год (источник: http://holocaustrevisionism.blogspot.com/2015/05/Deutsch-sowjetische-Siegesparade-in-Brest-Litowsk-22–09-1939.html)

Танк Renault FT-17, французский военный лагерь «Camp des Garrigues» недалеко от Нима, Франция (ок. 1922 года) (источник: https://hiveminer.com/Tags/afv%2Crenault)

Первые советские танки – «русский Рено» – являлись несколько изменённой версией французского FT-17/18. К слову, «Рено» образца 1917 года считается прообразом всех современных танков: на нём впервые появилась вращающаяся на 360 градусов башня. К началу Второй Мировой войны многие европейские державы – от Франции до Румынии – по-прежнему имели на вооружении эту созданную ещё в Первую Мировую модель танка. Г. Гудериан[1] (Heinz Huderian) считал, что после окончания войны этих танков оставалось так много, что их было просто «жалко выбросить» («Achtung – Panzer!», c. 143). В последний раз несомненно полностью устаревшие FT-17/18 пошли в бой в августе 1945 года против японцев возле ханойской крепости («Танки Второй Мировой», с. 367). Важным «подарком» Запада Красной Армии стал революционный дизайн американского танкового конструктора Уолтера Кристи (Walter Christie), послуживший основой для создания и массового строительства целого семейства быстроходных танков серии БТ (а также «крейсерских» танков в Великобритании). Интересно, что в последнем случае заимствование американской технологии произошло под прямым влиянием советских БТ: англичане увидели эти замечательные танки на манёврах в СССР в середине 30-х и поторопились обзавестись похожими машинами.

Легендарный Т–34 являлся прямым «потомком» танков БТ. «Правнуками» первых крейсерских танков стали и лучшие британские машины Второй Мировой войны— «Кромвель» и «Комет».

Британский легкий танк «Виккерс, 6-тонный» Mk. E Type A (двухбашенная компоновка) (источник: http://tanki-v-boju.ru/tank-vikkers-mk-e-vickers-mk-e/)

В 1930 году у англичан была куплена лицензия на производство знаменитого «экспортного» танка непосредственной поддержки пехоты (НПП) – «Виккерс, 6-тонный». После недолгого производства первой двухбашенной версии и однобашенной модели с 37-мм пушкой «обрусевшему» «британцу» дали более мощное 45-мм орудие, присвоили название Т-26 и запустили в самую большую по тем временам серию – порядка 10 000 машин (М. Барятинский, «Танки СССР в бою. 1919–2009», с. 64). Примерно ещё одна тысяча произведённых в Советском Союзе «виккерсов» пришлась на огнемётные («химические») ХТ-26. Интересно отметить, что советское 45-мм танковое орудие образца 1932 года, в свою очередь, являлось несколько переделанной копией немецкой противотанковой 37-мм пушки РАК 35/36 фирмы «Рейнметалл». Той самой, что за полную бесполезность при стрельбе по новейшим французским, а затем и советским танкам получила от солдат Вермахта обидное прозвище «дверной молоток». Лицензия на производство РАК 35/36 была вполне официально куплена СССР у Германии в 1931 году (А. Б. Широкоград, «Гений советской артиллерии», с. 45). Встречая после начала войны знаменитую советскую противотанковую «сорокапятку», немцы с изумлением констатировали её полное сходство с германским 37-мм аналогом(Эрхард Раус (Erhard Raus), «Panzer Operations», с. 17). СССР был не единственной страной, производившей, покупавшей и имевшей на вооружении «Виккерс, 6-тонный»: список начинался Испанией, продолжался Польшей и заканчивался Финляндией и Турцией. Последняя, кстати, несмотря на вполне понятную настороженность в отношении «самой миролюбивой страны мира», охотно покупала также и советские Т-26. Интересно, что на захваченных у Красной Армии «устаревших» Т-26 и Т-28 потом воевали те же финны и даже немцы. А свои собственные танки английского производства финны перевооружали 45-мм пушкой, снятой с подбитых советских машин. «Виккерс, 6-тонный» послужил прообразом практически всех итальянских, а также некоторых чешских, польских и японских танков времён Второй Мировой. Его дизайн оказал значительное влияние и на создателей американского лёгкого танка М2А1.

Английские танкетки «Карден Лойд», закупленные Советским Союзом, послужили толчком к производству своей танкетки Т-27, а также к проектированию и строительству не менее 3592 плавающих лёгких танков – Т-37А, Т-38 и Т-40 («Танки СССР в бою. 1919–2009», с. 53). Те же английские танкетки, кстати, «вдохновили» и немецких конструкторов, создававших первые учебные «панцеры» – Pz. I и Pz. II. Подчеркнём: приоритет в создании серийных плавающих бронированных машин принадлежит именно Советскому Союзу.

На тот же период – «великого перелома», Голодомора и начала индустриализации – приходится и создание первого советского среднего танка. Правда, в этом случае товарищ Тухачевский, бывший тогда ответственным за вооружение Красной Армии, не стал покупать английский дизайн танка «Индепендент», а предложил, использовав основные идеи пожадничавших с ценой британцев, создать чисто советскую машину НПП (непосредственной поддержки пехоты) – трёхбашенный Т-28. Вскоре появились и тяжёлые «танки прорыва» – пятибашенные Т-35, на смену которым в конце 30-х пришёл «непробиваемый» КВ. Учитывая время, когда на соответствующие технологии и импортное заводское оборудование были найдены и израсходованы многие миллионы золотых рублей, можно смело говорить о том, что тысячи танков БТ и Т-26, сотни Т-28 и десятки Т-35, которые в итоге произвела промышленность СССР, были оплачены жизнями миллионов крестьян, погибших от голода в Украине, России, Казахстане и других республиках СССР. Стивен Залога и Джеймс Грандсен подсказывают, что в «пиковом» 1932 году на Советский Союз приходились 64 % американского экспорта металлообрабатывающего оборудования. По тогдашним ценам эти станки обошлись в 79 миллионов долларов («Soviet Tanks and Combat Vehicles of World War Two», с. 43). Инженеры «Форда» спроектировали и помогли построить Горьковский автозавод (ГАЗ), образцом для создания которого послужили американские заводы в Ривер Роуг и Хайленде (там же). Консорциум из США спроектировал и построил Сталинградский тракторный завод (СТЗ), первоначально производивший трактора «Катерпиллер-60» (С-60). СТЗ послужил прообразом для строительства двух других гигантов – Харьковского и Челябинского тракторных (танковых) заводов, которые были оснащены новейшим оборудованием из США и Германии. Американские фирмы построили также несколько автомобильных заводов – ЗИС-2 в Москве (A. J. Brand Co.), ЯАЗ № 3 в Ярославле (Hercules Motor Company) и «Красный путиловец» в Ленинграде (Ford). Лев Лопуховский и Борис Кавалерчик подсказывают, что Соединённые Штаты были не единственным источником получения современных технологий и оборудования для создания военной промышленности СССР. Так, во второй половине того же 1932 года СССР закупил из всего немецкого экспорта 50 % чугуна и стали, 60 % землеройной техники и динамо-машин, 70 % металлообрабатывающих станков, 80 % подъёмных кранов и листового металла, 90 % турбин и кузнечно-прессового оборудования («Июнь 1941. Запрограммированное поражение», с. 77). Подчеркну также, что деваться Западу в ту пору – когда во всех развитых индустриальных странах свирепствовал экономический кризис – было просто некуда: экспорт передовых технологий в СССР был одним из немногих способов оживить экономику.

Сразу оговорюсь, что при определении категории, к которой относится та или иная бронированная машина, я – как и весь остальной мир – использую классификацию, предложенную американцами в связи с тем, что большая часть мостов в Европе могла выдержать танки весом только до сорока тонн. Так вот, по этой системе все машины весом до 20 т являются «лёгкими», от 20 до 40 – «средними», а от 40 до 60 – «тяжёлыми». Эти цифры необходимо иметь в виду, когда, например, тот же Гудериан называет свои Pz. III и Pz. IV «тяжёлыми»: оба «панцера» по американской классификации первоначально являлись и долго оставались лёгкими. Они «переползли» в разряд средних лишь на этапе поздних модификаций и так никогда и не стали собственно «тяжёлыми». Не надо забывать об этом и когда сравнивают тяжёлую немецкую «Пантеру» (Pz. V), весившую 43–45,5 т, и советский средний танк Т-34, чей вес, в зависимости от модификации, колебался между 26 и 33 тоннами. Оговорюсь, что для обозначения немецких танков я буду использовать немецкую аббревиатуру «Pz», а не советскую «Т», появившуюся в своё время в связи с отсутствием у советских пишущих машинок латинских букв. Чтобы избежать путаницы и недоразумений, я решил соответствующим образом отредактировать названия этих танков в цитатах из книг советской поры. Но вернёмся к истории советских танков…

Всё нормально было у руководства РККА и с теорией боевого применения бронетехники. В СССР не просто внимательно читали работы Фуллера и Харта: здесь такие выдающиеся военные мыслители, как Триандафиллов, разработали теорию «глубокой операции». Написанная Гудерианом в 1937 году книга «Внимание – танки!» полна весьма лестных высказываний в адрес советских военных теоретиков, степени механизации Красной Армии и уровня технической оснащённости «самой сильной армии мира» (см. «Achtung – Panzer!», с. 151–154). В других своих работах я уже писал о том, что сей приоритет не оспаривал в своих дневниках и начальник немецкого Генштаба Ф. Гальдер. В. Дайнес в книге «Бронетанковые войска Красной Армии» пишет о том, что первые два механизированных корпуса были созданы в СССР ещё в 1932 году и каждый из них имел около 500 танков, свыше 200 бронеавтомобилей, 60 орудий и другое вооружение (с. 47). Попутно заметим, что, согласно Г. Гудериану, первые германские танковые дивизии были созданы и вошли в состав 16-го армейского корпуса Вермахта лишь в октябре 1936 года («Воспоминания солдата», с. 41). Полезно отметить и то, что в Казани вместе с советскими товарищами наукой применения танков овладевали и немецкие «камераден» – в частности, те же Гудериан, Томá и Манштейн (о чём они, по понятным причинам, после войны предпочитали не вспоминать). Ещё до начала новой мировой войны в Красной Армии имелось в два раза больше вполне современных по тем временам танков, чем во всех остальных странах мира, вместе взятых. Так, согласно уже упоминавшейся книге М. Барятинского «Танки СССР в бою. 1919–2009», на 1 января 1938 года в Красной Армии числились 18 839 танков и 1801 бронеавтомобиль (с. 6). Для сравнения упомянем, что даже спустя два года после начала Второй Мировой – в июне 1941 года – в США имелись на вооружении менее 400 абсолютно устаревших танков (РККА к тому времени обладала уже не менее чем 25 000 бронированных машин). В СССР находились и самые мощные танковые заводы мира – в Харькове, Ленинграде и Сталинграде. В проектировании и строительстве этих производств участвовали специально приглашённые иностранные учёные и инженеры. К концу 30-х годов ХХ века Советский Союз прочно занял одно из первых мест в мировой танковой табели о рангах. Венцом десятилетнего «большого скачка» являлись танки нового поколения – Т-34, КВ и Т-50. На этом этапе СССР стал неоспоримым лидером в создании новых бронированных машин и прочно удерживал этот почётный титул в течение многих лет. Несмотря на значительное отставание в таких ключевых областях, как связь, оптика, тепловизоры и электронное оборудование, российские и украинские наследники «тридцатьчетвёрок» и КВ являются вполне конкурентными и в XXI веке.

С начала 30–х годов СССР уже не находился на обочине мирового танкостроения. Наоборот, страна Советов превратилась в важнейшего и наиболее влиятельного участника гонки танковых вооружений.

Авиационные моторы в танкостроении 30-х и 40-х годов

Я решил посвятить отдельную главу истории использования танкостроителями разных стран двигателей авиационного происхождения в 30–40-х годах ХХ века. Мысль сделать краткий обзор на данную тему посетила меня после прочтения книги М. Зефирова и Д. Дёгтева «Всё для фронта?». Вот что они написали по этому поводу: «В 1933 г. на вооружение Красной Армии принимаются сразу два новых танка: средний трёхбашенный Т-28 и тяжёлый многобашенный Т-35… Правда, возникла одна важная проблема: в СССР не имелось танковых двигателей соответствующей мощности, да и вообще в стране не было танковых двигателей. На производившихся до этого лёгких танках БТ-2 и БТ-5 стояли американские авиационные двигатели “Либерти” L-12 времён Первой Мировой войны, работавшие на высокооктановом бензине (прим. автора: это был бензин марок Б-70 и КБ-70 – излишней “высокооктановостью” тогдашнее авиатопливо не отличалось) и выдававшие мощность до 400 л. с. С одной стороны, они являлись пожароопасными, а с другой – их мощность была слишком большой для лёгких танков, но в то же время её не хватало для более тяжёлых машин. И вот тут кому-то и пришла идея “временно” устанавливать на танки авиационный мотор М-17 – тот самый “бумер” (прим. автора: лицензионная версия немецкого BMW VI). В результате этот дорогостоящий и совершенно негодный (!?) для наземной техники двигатель получили как Т-28 с Т-35, так и появившийся в 1935 г. новый лёгкий танк БТ-7. Причём ввиду нехватки новых моторов на них стали ставить списанные с самолётов И-4, Р-5, Р-6 и ТБ-3! Трудно себе представить, чтобы, скажем, в Германии, на танки Pz. III устанавливали двигатели, ранее списанные с какого-нибудь биплана Не-51 или разведчика Не-70. В итоге созданные методом импровизации танки стали не чудовищами, а скорее посмешищами» (с. 212).

Разумеется, после прочтения этих строк нормального – в смысле, неискушённого – читателя берёт оторопь. Ещё бы: оказывается, на советские танки 30-х годов ставили списанные авиационные (ужас-то какой!) моторы… У мало знакомого с темой человека вполне может сложиться впечатление, что, поспешив стать великой танковой державой, лапотный Советский Союз не додумался создать нормальные танковые двигатели и попросту опозорился, вооружив свою армию «посмешищами» с пожароопасными самолётными движками времён Первой Мировой. Пережив первоначальный шок, я всё же решил «копнуть» поглубже и выяснить, насколько справедливы подобные оценки.

Начнём с того, что в описываемый период – в начале 30-х годов – нормально работающих мощных «чисто» танковых моторов не существовало в принципе. Причём не было их не только в СССР, но и во всём мире. Да в них тогда особенно и не нуждались – прежде всего потому, что не было самих мощных серийно производившихся танков, на которые нужно было бы ставить подобные двигатели. Сразу оговорюсь: я не отношу к таковым созданные в одном, трёх или шести экземплярах экспериментальные многобашенные машины – средний британский А1E1 Independent (1926 год, вес 34 т, двигатель мощностью 375 л. с.), лёгкие немецкие Grosstraktor (1928–1930 годы, вес 15–19,3 т, двигатель мощностью 255–290 л. с.) и средний Neubaufahhrzeug (1935 год, вес 23,4 т, двигатель мощностью 290 л. с.). На единственном опытном образце советско-германского среднего танка «Гротте» (1931 год, вес 28,5 т) стоял 300-сильный авиамотор М-6 (советская копия Hispano-Suiza 8Fb): танковый двигатель конструкции самого инженера Гротте так и не был доведён до ума. Точно так же оказался неудачным и, соответственно, «мертворождённым» V-образный 12-цилиндровый танковый мотор воздушного охлаждения фирмы Armstrong-Siddeley, который устанавливался на английском пятибашенном танке «Индепендент». Единственным действительно «мощным» исключением в то время являлся, пожалуй, лишь французский сверхтяжёлый танк прорыва 69-тонный Char 2C, сконструированный в 1917 году и производившийся малой серией в 1921–1923 годах (всего было построено то ли 6, то ли 10 штук). Этот никогда не видевший боя двухбашенный монстр приводился в движение сначала двумя 180-сильными трофейными авиадвигателями «Даймлер-Бенц», а позже – парой 250-сильных (и тоже немецких) моторов «Майбах», созданных для дирижаблей «Цеппелин». Думаю, что, несмотря на не самые удачные конструкторские решения и «тупиковость» данной ветви развития танкостроения, вышеперечисленные машины всё же не заслуживают называться «посмешищами» (как, впрочем, и советские многобашенные машины Т-28 и Т-35).

Так уж получилось, что нацистов и большевиков не заботили такие демократические глупости, как прозрачная процедура принятия госбюджета, парламентские запросы и регулярно проводимые выборы.

Надо сказать, что в начале 30-х в мире свирепствовал экономический кризис и правительства ведущих стран экономили не только на создании танковых двигателей, но и на танках как таковых. Роскошь серьёзно заниматься танковыми силовыми установками (то есть тратить на это большие деньги) в качестве отдельного или «попутного» авиационному направления моторостроения могли себе позволить (и то лишь примерно с середины 30-х годов) только государства, планомерно готовившиеся к Большой войне – нацистская Германия и коммунистический СССР.

Практически на всех моделях бронированных машин 20-х и первой половины 30-х годов использовались либо адаптированные соответствующим образом (условно «упрощённые» – с пониженным числом оборотов в минуту) авиационные двигатели времён Первой Мировой войны, либо не очень мощные бензиновые и дизельные автомобильные и тракторные моторы мощностью от 40 (в случае лёгкого плавающего советского танка Т-37А образца 1933 года) до 270 (средний французский танк Char 1B образца 1934 г.) лошадиных сил. «Представить», как это предлагают сделать М. Зефиров и Д. Дёгтев, чтобы в 1933 году на немецкий лёгкий танк Pz. III ставили 400-сильный авиационный двигатель М-5 («Либерти»), действительно трудно: дело в том, что упомянутая германская машина появилась на свет лишь в 1937 году («Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 54). До этого Вермахт обходился учебными танкетками Pz. I и Pz. II весом 5,4–5,8 тонны, которые приводились в движение соответственно 57-сильным двигателем Krupp M305 и 100-сильным Maybach 38TR. Во Франции – одном из безусловных лидеров танкостроения середины 30-х годов – средние танки Char 1Bbis (образца 1937 года) тоже «не постеснялись» оснастить авиационными двигателями «Рено» мощностью 307 л. с. Судя по скромной мощности, этот «француз» тоже появился на свет ещё в Первую Мировую. В технически передовой Великобритании необходимость в действительно мощном танковом двигателе возникла только на этапе создания первых «крейсерских» танков. Они, напомню, стали прямым ответом советским БТ, которые англичане «подглядели» на манёврах в СССР в середине 30-х. В 1938 году в Англии появился первый местный танк «Кристи» – «крейсерский» Mk. III. Оснастили же его тем самым американским двигателем Nutfield-Liberty, который являлся прообразом советского мотора М-5 («Танки Второй Мировой», с. 60). Правда, британский танковый «Либерти» имел несколько меньшую мощность (345 метрических лошадиных сил), чем «отсталая» и «списанная с самолётов» советская копия. Не показалась англичанам «чрезмерной» и мощность американского мотора. Так, «продвинутая» модификация двигателя «Либерти» (Mk. V), которую устанавливали на крейсерские танки «Центавр» в 1942 году – те же 400 л. с., что и у советских движков М-5. Верность «устаревшему» авиационному «американцу» «Либерти» англичане сохраняли вплоть до 1942 года – пока не начали ставить на свои крейсерские танки ещё более мощный движок – 608-сильный Rolls-Royce «Метеор» (там же, с. 83). Его «папа», кстати, тоже был «лётчиком»: им являлся знаменитый авиационный мотор RR «Мерлин», в течение всей войны поднимавший в воздух бóльшую часть британской авиации и – под именем «Паккард» – значительную часть американской. На «метеорах» забывшие стыд британцы проездили всю войну: ими были оснащены все их «продвинутые» танки, включая «кромвели» и «кометы» (там же, с. 89). Кстати, в СССР от двигателя «Либерти» на новых моделях танков отказались на семь лет раньше англичан – в 1935 году, когда был создан БТ-7 с ещё более мощным мотором авиационного происхождения – М-17Т (BMW VI).

Двигатель Nuffield-Liberty (источник: http://warspot.ru/4822-tank-kristi-na-britanskiy-maner)

Не имели комплексов в плане использования на танках достижений самолётостроения и американцы – представители самой технологически передовой страны мира того времени. На их лёгкие танки, начиная с 1935 года, ставили авиационный мотор – тоже не самый современный Wright-Continental W6709A (см. Билл Ганстон (Bill Gunston), «World Encyclopedia of Aeroengines», с. 48). В том числе устанавливали его и на знаменитый лёгкий танк М5А1 «Стюарт» образца 1941 года. Не избежал «авиационного позора» и любимый танк М. Зефирова и Д. Дёгтева – М4 «Шерман». За исключением танков этого типа, поставляемых в СССР и американской морской пехоте (их оснащали парой автобусных дизельных движков), а также совсем уж экзотической версии с пятью автомобильными моторами, стоявшие на вооружении американской и британской армий «шерманы» приводились в движение радиальными авиационными двигателями Wright-Continental R-975EC1/2 (там же, с. 246). Такие же, между прочим, ставили и на танки М3 «Грант» («Ли»). Позже «шерманы» оснащали потомками другого «летуна» – невостребованного из-за ненадёжности американской авиацией V-образного двигателя Ford (Стивен Залога (Steven Zaloga), «Armored Thunderbolt», с. 26). Для этого инженеры «Форда» превратили 12-цилиндровый мотор в 8-цилиндровый – и получился Ford GAА (Грэм Уайт (Graham White), «Allied Aircraft Piston Engines of World War II», с. 55). Таким образом, влиятельный олигарх Г. Форд таки «пристроил» танкистам неудачно скопированный британский «Мерлин» (там же). Тот же фордовский движок использовался и на тяжёлом М26 «Першинг», являвшемся, пожалуй, самым «продвинутым» американским танком Второй Мировой. Отличительная черта практически всех американских машин того времени – несуразно высокий силуэт. Это стало прямым результатом «женитьбы» с «лётчиками»: радиальные авиационные движки в США предпочитали ставить в танки не горизонтально, а вертикально. Практически все танки изначально проектировали именно под такие авиационные моторы. Когда же с радиальных «звёзд» перешли на V-образные «форды», то конструкцию бронированных машин менять не стали: решили, что «и так сойдёт».

Вывод в отношении союзников: всю войну англичане и американцы провоевали на танках, оснащённых бензиновыми двигателями авиационного происхождения и автобусными/тракторными дизелями.