Люди идут по дороге

Тянь-Шань, 1958, крайний справа (стоит) – мой отец

С. Киреев, Непал, Гималаи, 2012

С. Киреев, 1978, Хибины

Раздел I V

Девяностые годы прошлого века почему-то прозвали лихими, тем самым, на мой взгляд, неоправданно снизив степень лихости других наших российских и советских десятилетий. Для меня это время интересно в первую очередь тем, что в нём, говоря языком советских пропагандистов, всегда было место подвигу. На моих глазах одни люди уходили в глухую безвозвратную депрессию, потеряв статус и связанные с ним привилегии прошлой жизни, другие же являли собой образцы смелости и работоспособности, благородства и воли к победе. Вчерашние кандидаты наук вставали у подземных переходов, торгуя продуктами и вещами; мастера различных искусств пели в тех же переходах, зарабатывая на жизнь; некоторые из них плясали под гармошку на вокзалах и улицах, люди создавали фирмы, прогорали, снова создавали фирмы и снова прогорали. В отличие от большинства моих собеседников, я говорю, что это не плохо, а хорошо – наши люди стали жить, как весь мир живёт: был важным учёным – потерял работу – пошёл в грузчики или таксисты – потом опять вернулся в важные учёные, если спрос на тебя появился, а если не появился – продолжаешь грузить, такси водить, в подземном переходе на гитаре играть. Нормально, по-моему. Чего долго рассказывать, все всё помнят. Я вблизи, можно сказать, наблюдал рождение нового класса настоящих бойцов, создавших успешный бизнес с нуля, своими руками. Кандидаты наук недолго простояли у переходов, до середины 1992 г. – 1993 г. Затем очень многие из них, не сломавшись, создали свои успешные фирмы или стали успешными топ-менеджерами. Короче, для меня конец 80-х—90-е – это время настоящих героев. Сейчас почти всеми забылось, что конец 80-х в СССР был как минимум не менее лихим, чем все последующие 90-е, вместе взятые – некоторые песни этого раздела именно о том, ещё советском времени. Борьба с нетрудовыми доходами, антиалкогольная кампания, резкая девальвация рубля, тотальный дефицит – все эти драматические коллизии имели место ещё при СССР, ещё в 80-е. Лихо было, чего там говорить. Кое-что из этого я и отразил в своих песнях.

«Я очки уронил…»

Я очки уронил.Я галош потерял.Всё продал, всё пропил,Жить пришёл на вокзал.Жарю, жгу по полдняНа гармошке губной.Мент, не трогай меня,Проходи стороной!Я к честному народу,Что набил свою руку на длинных рублях,Позабыл путь-дорогу,Я дружу с семафорами, сплю на путях.Я червонцы сшибаю.Я с родного завода взашей сокращён,И живу-поживаю,И обиду ношу, как кинжал под плащом.На этап со скамьиСоскочили во мракБратья-други мои —Под забор, под кулак.Вдалеке во хмелюПропадает родня.Я им денег пошлю.Мент, не трогай меня!Вот прекрасная дамаПодошла, пять рублей подала на пропойИ протопала прямо.Вот свистит скорый поезд: «Играй, я с тобой!»Тётя Мотя для танцаРазминает стопу, приготовилась млеть.Я живой, я не сдамся,Я в губную гармонь научился дудеть!Вот пернатый скворецПрилетел на концерт.Значит, мне не конец,Значит, побоку смерть!Вот ребята зовутВодку пить возле пня.Пробираюсь на звук.Мент, не трогай меня!Мир задет за живое, —Я сыграл про печаль, и средь тощих берёзВ такт по-тихому воет,Мордой в лапы уткнувшись, бродячий барбос.От мудрёных мелодийМент поплыл, на свистке исполняет куплет,Сапогами молотитПо асфальту – по сцене, у нас с ним дуэт…1989

«Эх, судьбина лютая…»

Эх, судьбина лютаяГладит против шёрстки!Я рубли с валютоюПроиграл в напёрстки.Зажил под платформоюС горя на пол-суток,Загудел по-чёрному,Задубел, как цуцик.Эх, гульнул на славу я!Нынче в горле сухо!Вот ко мне кудряваяПодгребла маруха —Нинка вкруг да около,Рядом побродила,По плечу похлопала,Пивом похмелила!В старой куртке кожанойВстал мой друг Серёжка,На ветру скукоженный,У столба с гармошкой.Нинка глаз нацелилаВ голубые выси,Грусть мою развеяла:«Ну-ка, возродися!»Ох, горячий парень я!Пляска! Выход начат!Сердце, как ошпаренное,Скачет, скачет, скачет!Эх, чечётка с выходом!Пропадай, ботинки!Эй, в погонах, тихо там!Я пляшу для Нинки!Я сердцебиениеОщутил аортой,У меня движение,Значит, я не мертвый!Расступись, легавые,У меня отмазка —Дело моё правое —Пляска, пляска, пляска!Холод. Рожи синие.Дрожь терзает тело.Парни, прочь уныние,Подлетайте смело!Кто там на попятную?Я – вожак дружины!Были ноги ватные,Стали, как пружины!Суета вокзальная,Свой для всех в душе я!Эх, дороги дальние,Ой, ты, мать-Расея!Братцы, будем крепкими,Кто живой, тот пляшет!И платками девки мнеИз вагонов машут!Я ногой размахиваю,Лёд подошвой рушу.Ветер сквозь рубаху моюПроникает в душу!Снег плывет, как селезень,У меня с ним связка,У меня веселье с ним —Пляска, пляска, пляска!Люди ходят сонные.Нинка бьёт в ладоши:«Да я в тебя влюбленная,Милый мой, хороший!Пусть легавый варежкуРазевает важно,Мне с тобою рядышкомНи хрена не страшно!»Я согрелся, о́ жил я,Нет тоски-печали,Мне в картуз прохожиеДенег набросали.Я подругу верную,Нинку дорогуюУ ларька под вербоюМну напропалую!Все невзгоды побоку,Я к победам годен!Мы, как люди, под рукуПо бульвару ходим.Я собрался с силами,Вдел шнурки в галоши,Нинка шепчет: «Милый мой,Дорогой, хороший…»1992

«Был почти что принц голубых кровей…»

Был почти что принц голубых кровей,Был пример, маяк для народа,А теперь стою, продаю портвейнУ подземного перехода.Был филолог я, был философ я,На поклон ходил в храм науки,Соскочил с кругов, больше нет житья,Страхом скованы ноги-руки!Нас таких – толпа, мы плечом к плечуДохнем, давимся на асфальте!Эй, вы, граждане, я домой хочу,Подходите же, покупайте!Вот легавый мент, кверху нос задрав,В стороне стоит – ждёт, зануда.Четвертак на жизнь отстегнуть в рукавЯ ему, козлу, не забуду.Мне сосед кричит: «Разменяй деньгу,Аристотель, блин, Ломоносов!»Я даю рубли. Кутерьма в мозгу:«Не мети пургу, сам философ!»Вот какой-то гад подошёл, спросил,С кем решаю я круг вопросов.Мама родная, больше нету сил,Был филолог я, был философ!Вот бутылку я уронил, разбил,Эх, стекляшка жизнь, эх, осколки!Род людской угрюм, белый свет уныл;И черны в саду палки-ёлки!Кровь пульсирует в паутине вен.Я не режу их, жить охота!Завтра мне опять продавать портвейнУ подземного перехода…1992

«Нынче с выживанием…»

Нынче с выживанием                   плохо дело,Но сквозь бури снежные                     к нам в селоПомощь заграничная                   подоспела,К святкам в аккурат её                   принесло.Вот менты мигалками                   освещаютПуть гуманитарным                 грузовикам,Нам с едою ящики                выгружают,И коробки с куревом —                    тоже нам.Уж, вон, полночь близко.Сугробы. Мгла.Разделить по спискамИ – все дела!Но, кусая ноготь,Вникая в суть,Нам сказал Серёга:«За мною, в путь!»А в пути ни выпивки,                   ни ночлега, —Трудно, но приходится                    жилы рвать!Едем в город с песнями                     на телегах —Помощь эту самую                 продавать!Трубы. Дым. Окраина.                   Люди в польтах.Провода, троллейбусы,                    все дела.Светофор сощурился:                   «Мол, кого-й-тоК нам сюда нелёгкая                  занесла?»Рекогносцировка.Разведка. Марш!Мы свезли в столовкуКолбасный фарш.Скинули в буфетыДля тортов кремИ ещё пакетыНезнамо с чем.Мы к ларькам подъехали,                       где их много,Наняли сержанта               трубить подъём:«Эй, товару хочете?                 Ради Бога!Оптом за недорого                 отдаём!»Нам вообще понравилось                       дело делать:Бизнес, блин, коммерция,                       оборот!Мы в пучину времени                    смотрим смело —Помощь-то не раз ещё                    к нам придёт!К цифрам у НаташкиПриродный дар —В столбик на бумажкеСчитать навар.Сводку изучаем —У нас средства́.Мы над отчим краемХозяева́.В парке, возле винного,                     встав на якорь,Борзанули, клюкнули                   за успех.Сдали всё, заначили                  только сахар,Нам живётся-можется                    лучше всех!Эх, крепка «Столичная»!                     Братцы, здорово!Едем в Дом колхозника,                     в номера,Мы работу сделали.                 Денег – прорва!Все сложилось, склеилось.                       Жить пора!В коридорах ветрено.Надо братьПо ноль восемь – не хренаТемп терять!Пляска. Топот. Гомон.Гуляй, братва!Всем известно, кто мы —Хозяева́!Загудели-запили               капитально,Что от перегара, вон,                   мухи мрут!Люди хочут праздника.                    Всё нормально,Трактора с комбайнами                     подождут!С пятницы до вторника                     срок немалый.В холле – пальмы, фикусы                         вождь страны,Мы ему об голову                 бьём бокалы,А ему, железному,                  хоть бы хны!На столе огрызки,В окне пейзаж,Мы желаем виски,Заморский джаз.А закат – как знамя,Иль нет, заря,Сознаем мозгами,Что всё не зря!Нам на сердце сделалось                      веселее, —Петька упряжь новую                   приобрёл,Клавка в оборот взяла                    Пантелея,А Серёга клоуном                в цирк пошёл.Ой, вы, кони резвые,                  путь под горку,Едем к дому по́ ветру,                   наугад,Там три дня без продыху                      на задворкахДети плачут малые,                 жрать хотят!Горло промываем,Не закусив,ПреодолеваемЛесной массив.В «Гранд-отеле» нас ищиНаперёд.Помощь-то не раз ещёК нам придёт!1991

«Я – свободный российский фермер…»

Я – свободный российский фермер.Я брожу по полям понуро.У меня от шипов и тернийСо скелета слезает шкура.Я валю бурелом руками,Я корчую столбы и брёвна,Люди смотрят, скрипят клыками,Люди дышат ко мне неровно.Девки в клубе, сплясав мазурку,План приняв при свечах в подвале,Из кустов мою лошадь НюркуМухоморами забросали.«Мы во тьме сгноим свору сытых!» —Пол-деревни кипит, клокочет,И не видно зрачков залитых,И народ суровеет к ночи!У конторы Илюха с ГришкойВодку хлещут в укор, в пример мне.Я видал их в гробу без крышки,Я свободный российский фермер!Плачет, стонет земля сырая,А у них – фейерверк в программе:Шустрик Вася в моём сараеРаздувает ушанкой пламя.Вот братья́ – Пантелей с Прокопом —Край передний, группа заброски, —На амбар налетели скопом,Сапогами ломают доски,Самогоном скотину травят,Из берданок по окнам лупят,Нос кувалдой хотят мне правитьИ толочь мня палкой в ступе!Участковый в окошке кислоУсмехнулся, махнул рукой мне.Выходить ему нету смысла:Амуницию моль погрызла,Прах и тлен в кобуре, в обойме.Я совковой своей лопатойСам стучу по горбам соседей,Я кричу: «Земляки, ребята,Не будите во мне медведя!»Пыль столбом на моём посеве, —Это братский совхоз по пьяни,Перепутав восток и север,Притащился на поле брани.И, впотьмах с меня сняв ботинки,Люди вместе хотят держаться,Чтобы справить мои поминкиИ на них сообща нажраться!Я повержен. Народ ликует.Дрянь дела. Но сквозь рощу строемМой домашний скот марширует:«Сей хлеба! Мы тебя прикроем!»Куры, овцы бегут, бараны,И петух впереди – потеха!Даже трактор, мой конь буланый,Сам завёлся и сам приехал!Бородатый козёл ВасилийОбучался работать рогомИ толпу без больших усилийРазогнал по большим дорогам!Враг бежит! Авангард нарушен!«Мы – из бывших! Из высших сфер мы!Всё, что мы подожгли – потушим!Не губи нас, российский фермер!»Из канав, из окопов слышуОт Миколы, Илюхи, Глеба:«Всё починим – и пол, и крышу,Мы голодные! Дай нам хлеба!»Дал. Сожрали. Визжат и воют,Восстают из трухи и пыли:«Брат, спасибо тебе большое!Жаль, что мы тебя не убили!»Вот заря занялась над степью,Солнце – в саже, как чёрный череп.И грохочет железной цепьюПёс Барбос, на деревню щерясь.Баба Маня, как мышь, скребётся:«Ой, зима впереди лихая!»И коварен квадрат колодца.И народ по углам бухает…1992

«Стук колёс. Гармонь. Три поллитры…»

Стук колёс. Гармонь. Три поллитры.Стёкла в копоти. Пыль в носу.Мы на поезде едем в Дмитров,Режем ножиком колбасу.Колька старую рвёт тельняшку,Петька впалую чешет грудь.На строительство, на шабашкуВсей бригадою держим путь.Фонари в окне, словно свечи.Сёла мирные спят вдали.Мы наклюкались, а под вечерПарни крепкие подгребли.И пошла игра: денег горстка,Портсигар, кольцо на кону.Шарик маленький, три напёрсткаСкачут, прыгают. Ну и ну!Это после мы протрезвели,А пока-то, вон, всей гурьбойНад столом ревём, словно звери. —Ноздри красные, хвост трубой!Май идёт по земле, трень да брень в головах, —Светлый праздник весны и труда!И смеётся, глумясь, фраер в тёмных очках:«Ложьте деньги. Вперёд, господа!»Мы под музыку в полумракеПросадили всё в полчасаИ скулим, сидим, как собаки,Рвём последние волоса!Колька драные скинул кедыИ часы к чертям снял с руки:«Без борьбы, – кричит, нет победы,Отыграемся, мужики!»Петька палкою о́ б пол треснул,Кольке пива дал: «Эх, беда!Все туфта, братан, все нечестно,Мы не выиграем никогда!»Он сощурился, он глазастый,Он обман нутром уловилИ очкастого мордой на́ столВ банку с кильками завалил!Где-то песнь весны льётся в ухо,Небосвод звенит голубой,А у нас базар, заваруха,Молотиловка, мордобой!Вот и станция. Шухер! Облава, свистки!И, прикладом свободу поправ,Нас верёвками вяжут мальцы, сосунки —Рядовой и сержантский состав!Парни сгинули. Их в дорогуШуганул старлей: «В добрый путь!»Я очкастому кружкой в ногуВтихаря успел звездануть.До копеечки, подчистуюНас разделали в пух и прах.Нас на «газике» в ментовскую,Как на казнь, везут в кандалах.Вот полковник нам молвит слово:«Смирно, сволочи, застрелю!» —Рожа синяя, нос лиловый,И глаза горят во хмелю.Нас за шиворот – сонных, квёлых,Взяли, выдали инструмент.За оградою среди ёлокТо ли жизнь у нас, то ли смерть.Злые, грязные, под конвоем,Мы корячимся дотемна,Возле озера виллу строимДля пузатого полкана!Вот мы варим на ужин в котле карася,Вот нам песню щебечут скворцы.Вот полкан прикатил, подбородком тряся:«Так держать, – говорит, – молодцы!»Воронья полно, глины, гнуса,И при помощи кобеляНас курирует пьяный мусор,И черна вокруг мать-земля.Я пузырь нашёл из-под вискиИ записку вглубь запихал:«Всем привет – родным, дальним, близким,Я в плену погряз, я пропал!»Сургучом бутыль закупоритьЯ хочу, а мне: «Кыш, балда!Здесь же озеро, а не море,Как ей плыть, скажи, и куда?»…Лето кончилось. Мы обратноПо пустым полям прочь пошли.Мы работали за бесплатно.Мы дворец ему возвели.Спины скрючены от печали.Рожи белые, словно мел.«Ни хрена себе, погуляли!» —Петька челюстью прогремел.Поезд. Едем домой. Нас тоска обожгла,Словно к сердцу приставили ствол.Снова шарик. Напёрстки. Портвейн из горла́.«Ложьте деньги на стол!» – нам шипят из угла.У Петрухи заначка. Была не была!Есть рубли! Мы их ложим на стол…1997

«В окнах знакомых погасли огни…»

Следующие несколько песен связаны с темой отъезда моих земляков на чужбину, за моря разные океаны, за лучшей долей. Миллионы россиян живут вне своей Родины – географически, по крайней мере, Бог им в помощь – нормальная, в принципе, история, но с советских ещё времён отъезд в эмиграцию близких мне людей был для меня настоящей драмой. «От прощальных рукопожатий похудела моя рука» – писал мой любимый поэт Александр Галич. У меня, пожалуй, в этом смысле рука почти отсохла за все прожитые годы – настолько много моих товарищей уехало. В общем, я по-настоящему обожжён этой темой, отсюда и песни, где она звучит.

В окнах знакомых погасли огни.Братцы, вас нет и не будет, я знаю.В небе луна, словно рана сквозная.Пыль да потёмки, куда ни взгляни.Светка, прощай, нам чаи не гонятьВ старой квартире на Сивцевом Вражке.Бравый балбес в милицейской фуражкеДрянь здесь какую-то хлещет из фляжки, —Радость, раздолье ему, благодать.Ветер трамвайные рвёт провода.Душу сквозняк леденит и пронзает.Родине плохо, с отчизной беда,Если друзья насовсем уезжают.В сердце, в упор, словно в борт корабля,Лупит тоска, как шальная торпеда.Светка мне пишет: «Не жди, не приеду,Вот и дошла до кромешного бредаНаша с тобою родная земля».Братцы, мой город без вас не жилец,Снова его холода окружают.Родине крышка, отчизне конец,Если друзья навсегда уезжают…1999

««Покинь этот дом, с ним всё ясно, чего же ты медлишь…»

«Покинь этот дом, с ним всё ясно, чего же ты медлишь?Измена и страх здесь ночуют за каждым углом!» —До судорог стонут дверные скрипучие петли,И печь, задыхаясь, им вторит: «Покинь этот дом!»Пропащие годы мне шепчут: «Мы были, да сплыли,Твой поезд ушёл, ты один на перроне пустом»,И сад за окном, сквозняками прошитый навылет,Последним листом шелестит мне: «Покинь этот дом!»Бродячие призраки – тени убийц и убитыхШершавыми лапами мнут и мусолят мой мозг.С утра мне в лицо – ветер с моря, как вечности выдох,И тот околел, и к ступеням осклизлым примёрз.Он сдал все дела, мой товарищ далёкий и давний,И звёздное небо шальные таращит глазаНа чёрные сучья, что, выбив и стёкла, и ставни,Сквозь дом проросли, искромсав, изломав образа.«Покинь этот дом, или сразу вскрывай свои вены,У Бога до буквы расписан последний погром —Скрипят, холодея, и хрипнут от хохота стены, —Мы рухнем сегодня, беги и забудь этот дом!»Сивухой несёт от земли, от горбатого пола,И гнилью, и гарью от шкафа, где тысячи книг.В дырявой бадье домовой поселился весёлый,Последний наш с ним под гармонь репетирует крик.Когда этот дом дух испустит и будет не в духе,Я снова начну ладить доски, стучать топором —Потом, а пока что я обух грызу с голодухиИ, челюсть ломая, ору себе: «Брось этот дом!»И сердце в груди, как кувалда, стучит и колотит,Кричу в небеса: «Эй, хоть вы там, откликнись, кто жив!»Но вязнут слова мои, тонут во мгле, как в болоте,И падает дом мой, роняя обломки в обрыв…1989

««Богом проклята эта земля, здесь дышать уже нечем»…»

«Богом проклята эта земля, здесь дышать уже нечем» —Так решил он – здесь только и будет, что смерть и беда.Он по улицам бродит родным целый день, целый вечер.Завтра утром ему улетать насовсем, навсегда.Всё растает, уйдёт, уплывёт – этот снег, эти лица,И вот это кафе – он сто раз здесь гулял, пил до дна.…Если дома весь день не сидеть, чудо может случиться —Вон, в углу – свечи, стол, и она в полутьме у окна.Он зашёл, он присел. Ну и ну, десять лет пролетело.«Как ты, где? Муж? Семья? Что вообще-то? Какие дела?«Да тебя, дурака, всё ждала, а потом надоело.А потом – суп с котом. Мужа нет. Был да сплыл, прогнала.Ну, а ты, сам-то как?» «Жизни нету вокруг, уезжаю.Так возьму вот и взмою на лайнере в синюю высь.Там, Бог даст, вдалеке всё, что здесь упустил, наверстаю».«Что ж, удачи, – сказала она, – где любовь, там и жизнь…»…Кто там прав был из них, тут уже не добраться до сути,А сейчас – ночь, туман, и кафе, и они у окна —Будто вместе куда-то плывут в корабельной каюте.«Уж приплыли. Пока. Будь здоров» – усмехнулась она.«А вот это уж нет, – он сказал, – не пойдёт, не годится»,И, как раньше, на кофе, на чай к ней домой завернулИ на кухне какое-то там капучино с корицейПил и пил до утра, а потом с ней в обнимку уснул.Сердце, сердце во сне било, било ему и стучало:«Где любовь, там и дом, больше нет у тебя ничего»,И вдали, за окном ветер, ветер свистел одичалый,И в пять тридцать его самолёт улетел без него…1998

«Я пить перестал, я закончил по улицам шляться…»

Я пить перестал, я закончил по улицам шляться.Я в гору пошёл, мне маячит гастроль за бугром.Мне завтра в Париж, я к ребятам зашёл попрощаться.Я свой. Мне позволено дверь открывать сапогом.Стаканы. Столы. Все путём. Я играю на флейте.Сподвижники рядом, родные мои алкаши.Вихляясь, волнуется хор: «Человеку налейте!»Мы пляшем и пьём. Продолжается праздник души.Народ с головою увяз в огурцах и капусте,Народ погружён в полубред, но достаточно бодр:«Товарищ, ты наш, мы тебя никуда не отпустим,У нас тут ковчег для своих, и ты принят на борт!»Качаются девки, худы, как колхозные клячи.Мы выпивку делим. Дрожит под копытами пол.И некто Степан мою шляпу за пазуху прячет,И шарф, и ботинки, чтоб я никуда не ушёл.«Флейтист, отвлекись! – мне моргает красавица Клава, —Не ездий ты в свой Копенгаген, талант не транжирь!Мы вот они, здесь, тебе дадено полное правоДушевное сбацать – про чубчик, про нож, про Сибирь!»Гуляет залётный кулак по фарфоровым вазам,Зигзаги на скатерти пишет случайный каблук,А я на контроле, я галстуком к стулу привязан,Чтоб не было шансов отбиться от дружеских рук!Я к выходу рвусь, я попал под толпу, как под поезд,И руки уже за спиной, и на морде мешок,Меня уважают, мне флейту просунули в прорезь:«Товарищ, работай и помни: тебе хорошо!»Вблизи воробьями витают весёлые вопли:«Дружище, мы рядом, а ты золотой наш запас!Мы вместе с тобой обретали осанку и облик,Мы любим тебя. Это факт. Ну, куда ты от нас?»…Я вижу восход, я сквозь дырку в мешке наблюдаю,Как башенный кран зарывается носом в зарю.Он хочет взлететь, но колёса к земле примерзают.Я в форточку лезу, я за ноги пойман и знаю:Пора борзануть после крепкого чёрного чаю —С ребятами вмазать за здравие по стопарю!1993

«Парни под раскладушками…»

Парни под раскладушкамиСходят на ноль, на нет.Ёлка в углу игрушкамиГремит, как костями скелет.И какой-то подвыпивший скотБахрому абажура грызёт.«Эй, – кричит мне, – Сергей-Воробей, —Хочешь – пей, а не хочешь – не пей!»Вот я флейту           из футляра достал,Пса погладил,            туфель пнул под кровать:«Я к вам в гости —                 с самолёта на бал,Я хочу вам сонату сыграть!»Играю. Друзья-приятелиУкутаны в чёрный чад, —Ножи от греха попрятали,Гогочут, ревут, мычат.И какой-то подвыпивший скот,Весь в опилках, нечёсан, небрит,По роялю половником бьётИ об люстру стаканом стучит.Он меня на виду у ребятСгрёб за шкирку – смельчак, удалец:«Я теперь тут заместо тебя!Это музыка наших сердец!»По окуркам,           по осколкам очков,Спотыкаясь,           Клавка кружится всласть.Скатерть, сволочь,                рвёт краями клыков:«Это танец любви! Это страсть!»Бемоли прыгают белками.Диезы дают дрозда.Хлебальники над тарелкамиГуляют туда-сюда.И всё тот же мохнатый уродМне плечо сквозь рубаху грызёт,Бельма щурит средь общей возни:«Жрать охота, братан, извини!Ты в Европах            за большие средства́Чувства в душах              у людей пробуждал.Ты уехал        к ним на месяц, на два,А сказал, что в ларёк побежал…»«Мы скучали,            мы так ждали тебя, —Мишка с Гришкой                мне с балкона кричат, —Всё напрасно.            Наше дело – труба,Дым и пепел, туман, чёрный чад».Мишка с Гришкой нахмурили лбы:«Мы – солисты. Талант – это труд!»И в кусок водосточной трубыС двух сторон, надрываясь, орут.«Да, таков твой родимый причал, —Колька с Пресни сопит под столом, —Ты нам нот не оставил. Ты знал,То, что мы без тебя пропадём.А теперь такова твоя роль, —Чтоб долбать тебя мордой об стол!Ты в Париж умотал на гастроль,А сказал, что за хлебом ушёл.Как играм мы, так и живём,Так же держим приклад на плече,Так же службу по жизни несём —В том же самом скрипичном ключе!»Колька свистнул в свисток: «Это «ми»!»Он мне молнии мечет в упорИ над ухом цепями гремит:«Это «ля», извиняюсь, мажор!»Он зубами пролязгал ноктюрн,Он с берданкой в обнимку застыл,Он шепнул: «Всех вас, гадов, к ногтю́!»И скворца на суку завалил.Я сквозь слёзы исполнил запевПро любовь, про судьбу, про печаль,А друзья, от гульбы одурев,Клонят головы: «Хватит, кончай!»В небе радуга, вон, как удав,Тихо дремлет в лазурной дали,И ребята, от пьянки устав,На полу среди польт полегли.Сбившись с курса, упал у дверейИ сигналит мне друг мой, Степан:«Мы от флейты устали твоей,Убери её к чёрту, братан!»Бобик руку мне, стар и сутул,На прощанье лизнул и слинял,И на клавиши лёг и уснулТот, который заместо меня.Мишка с Гришкой, горбушку грызя,Втихаря принимают по сто.И заснули, затихли друзья.Я играю. Не слышит никто…1992

«Осень нас развела, ты уехала за три моря…»

Осень нас развела, ты уехала за три моряЗа удачей и счастьем, а я вот на этот прудПрихожу в сотый раз, где свистящему ветру вторитПолуночник-трамвай, и последние листья жгут.Сизым дымом асфальт накрыло.Ты когда-то меня ждалаЗдесь, давно. Всё, что было – сплыло,Сожжено до конца, дотла.Тихо в старом дворе. Ветви клёна висят, как плети.Почему, почему на чужбину, на край землиЕдут прочь те, кого ты любил больше всех на свете?Дай им Бог уцелеть от родного двора вдали!Псу бездомному, тощему сердце от страха сводит,Что разъедутся все, и не будет людей вокруг.Одурев от отчаянья, ветер холодный бродитСреди серых домов. Дьявол, чёрт ему – лучший друг.Сквозняки в подворотнях воют,Клён трясётся, как старый шут.Осень нас развела с тобою.На обочинах листья жгут…1991

«На дверях замки, и газон пострижен…»

На дверях замки, и газон пострижен, —Наш Серёга-друг вышел в первый ряд:Сто пудов деньжищ, вилла под Парижем,И подлец в пенсне друг ему и брат.И дела у них не идут, а скачут,Без оглядки рвут конницей в галоп,И летит мой друг, оседлав удачу,Аж у всех у нас по спине озноб.Помнишь – синий лёд, дальняя дорога,Скалы, ночь, костёр, горная река —Да забыл ты всё, что с тобой, Серёга?Тишина вокруг, скука и тоска…Мелкий дождь в ночи пробежал по крышам,У ворот каштан на ветру дрожит,И чугунный лев виллу под ПарижемИ тебя от нас, сволочь, сторожит.Будет жизнь, как дрейф без руля, без вёсел,На мели, впотьмах, посреди реки,Если ты своих позабыл и бросилИ в дому твоём на дверях замки…2004