Волшебник

А вот плохая особенность, причем, в первую очередь, для самих изданий, заключалась в том, что им категорически не хватало новостей. Значимые и интересные события в небольших городах происходили не часто, и любая мельчайшая новость иногда раздувалась до целых полос. Особенно, если это касалось интересных горожан. Заслуженной популярностью и признанием пользовались большие очерки о жизни конкретных людей, рассказы об их непростых или, наоборот, иногда каких-то странно смешных судьбах. Именно они создавали местных знаменитостей и героев, а иногда просто давали горожанам получше познакомиться с их земляками. Участникам таких очерков был обеспечен месяц интересной жизни – возможность начать любой личный или телефонный разговор со слов «А про меня тут в газете написали…»

Разумеется, пропустить новость такого неслыханного масштаба, как неожиданное возвращение десять лет назад пропавшего Макара, ни одно издание не могло. Более того, размеренный темп работы их корреспондентов в данном случае пришлось забыть и, возможно, впервые в жизни (кому-то из них уж точно) бежать в самую гущу событий и вести настоящее журналистское дежурство. Для них всех такое приключение имело ценность само по себе, независимо от того, о чем конкретно им предстояло делать материал. Такие резкие срывы с места, которые так часто, если не ежедневно, бывают в прессе больших городов, так редки в городах маленьких, и за свою редкость очень ценятся. К этому стоит добавить, что вся редакция с нетерпением ждала горячего материала, как любимого ребенка после долгих лет разлуки, или, скорее, как праздничного волшебника, мешок которого полон сюрпризов.

Но Макар, конечно, всего этого не знал. Он очень настороженно шел, понимая, что его сейчас ожидает что-то, с чем он пока еще в своей жизни не сталкивался. Хотя сталкивался в своей жизни он много с чем. Журналисты, как голодные собаки, набросились на Макара, и все это снималось на камеру и созерцалось не менее любопытными соседями из окон их квартир.

– Скажите, где вы были все это время?

– Почему вы не выходили на связь с семьей?

– Вы вернулись насовсем, или снова пропадете?

– Как долго вы пробудете дома?

– Вы вернулись с какой-то целью, или просто так?

– Расскажите, как именно вы исчезли в ту ночь?

Вопросы сыпались, как зерна с элеватора. И даже если бы Макар захотел кому-то ответить, он бы физически не смог этого сделать. Хоть он и не был экспертом по работе средств массовой информации, но понимал, что журналистам не хватает чуточку профессионализма. Наконец, они выплеснули на него все что, что было внутри, как разогретая на солнце и тщательно взболтанная бутылка газировки. Макар опустил на землю пакеты и молча стоял и смотрел, чем же закончится вся эта сцена, как будто вовсе и не участвовал в ней, наблюдая со стороны. Журналисты переводили дух. Наконец один из них, самый нетерпеливый, решил напомнить о своем существовании.

– Макар, вы вообще нас слышите?

– Я-то вас слышу и вижу хорошо, но вообще не могу понять, что тут происходит.

– Вы нам интервью дадите? – вступила молодая женщина из другой газеты.

– Всем? Сейчас?

– Ну почему сразу сейчас и всем, – заговорил представитель телеканала. Давайте мы снимем лайв, а с редакциями потом уже назначите время и встретитесь.

– Ага! – опять подключился первый мужчина. Я тут вообще-то первый был. Давайте-ка уж мы побеседует для начала, у нас номер раньше всех на день выходит.

Дальше происходило примерно то же самое, что и пять минут назад, только теперь Макар перестал быть объектом приложения усилий, и переброска репликами велась корреспондентами между собой. Дольше всех молчала пожилая представительница самой старой городской газеты. Ее интеллигентный облик и статус ветерана местной прессы не позволяли ей принимать участия в подобного рода схватках. Однако она периодически пыталась вставить хоть слово и успокоить собравшихся, призывая их все-таки обратить внимание на Макара.

Журналисты снова пришли в себя и вернулись из своих персональных галактик с собственными представлениями о том, как все должно быть, к подъезду провинциального дома. Макар смотрел на них и сам уже с неподдельным интересом ждал, чем же все закончится. Они немного передохнули и снова были готовы побросаться вопросами в Макара.

– Так!

Макар понял, что инициативу нужно брать в свои руки. Тем более, у страха глаза были велики, а противник оказался не таким серьезным, как казался издали.

– Никаких интервью я давать никому не буду, это раз. И предупреждаю: если вы хоть на километр приблизитесь к моей семье – жене или кому-то из детей, – я очень сильно рассержусь, и мы поговорим с вами совсем по-другому.

Шустрый журналист, кажется, воспринял это предостережение, как отличную идею. Его глаза загорелись, и Макар это заметил. Он посмотрел на журналиста, и в мгновение его теплый взгляд добряка-мудреца стал ледяным и настолько суровым, что нагловатый репортер, казалось, кожей ощутил непередаваемый словами животный страх, настоящую опасность, которая нависла над ним. Как будто холод смотревших на него глаз переполз на землю, а оттуда, как липкая бесформенная амеба, прямо от пяток поднялся до затылка, и проглотил его сверху целиком. Он смотрел в источник этого холода и видел там тьму и смерть. Столкновение именно с такой позицией – человека не агрессивного, не пышущего самоуверенностью и показным превосходством, не кричащего, чтобы раззадорить себя, но владеющего ледяным спокойствием самых жутких северных холодов и, главное, готового пойти до самого конца, – и заставляет людей моментально сбавить обороты и обратно приземлиться.

– Ты меня услышал? – удостоверился Макар, чтобы задокументировать эту договоренность.

– Услышал, – ответил журналист.

– Отлично.

Взгляд Макара снова вернулся в нормальное состояние. Все стояли молча. Нарушил тишину представитель телеканала.

– И все-таки скажите, почему вы не хотите дать интервью?

– Потому что мне нечего вам сказать, – ответил Макар.

– Как же нечего, – заговорила молодая репортерша. – Ваша история будет всем очень интересна. Весь город, и мы тоже, переживали за вас. Нам бы очень хотелось узнать, как вам жилось все это время, все ли у вас хорошо сейчас?

– У меня все хорошо.

– Но, может быть, вы все-таки согласитесь пообщаться с представителями редакций, – продолжала девушка, – или можно сделать одну пресс–конференцию, чтобы вас несколько раз…

– Вот только давайте без этого, хорошо?

Макар стоял несколько секунд в нерешительности.

– Ладно, я дам всем вам интервью…

Среди журналистов пошел гул, они здорово обрадовались.

– … Но не сегодня. И не завтра, – продолжил Макар.

Журналисты опять сникли. Сегодня они попрыгали не только по разбитым городским дорогам, мчась сюда, но и по эмоциональным горкам, которые им устраивал теперь уже точно самый желанный герой их пленок и полос.

– Вы мне оставите свои телефоны, и как только я буду готов, я сам с вами свяжусь и поговорю.

– Ну хоть так – и то хлеб, – заметил представитель телеканала.

Они принялись протягивать Макару фирменные визитки с номерами своих редакций и написанными на них от руки фамилиями.

– Можно хоть заметку дать о том, что вы вернулись? – спросил шустрый журналист. – Коротенькую, две строчки.

Он должен был хоть как-то отыграть свои позиции, чтобы не уходить с разгромным поражением, и немного восстановить репутацию в глазах коллег, как и собственную самооценку.

– Заметки и статьи свои можете писать сколько угодно, – одобрил Макар. – Но для вопросов, точнее, для ответов, время еще не пришло.

– А новость по телеку? – спросил корреспондент с канала.

– Да можно, можно.

Журналисты стали расходиться, осталась только пожилая представительница самого старого в городе СМИ. Она была намного старше газеты, в которой работала, да что там – всех городских газет. Возможно, как шутили ее коллеги, даже если возраст этих газет сложить друг с другом. Ее опыту мог позавидовать любой местный журналист, и именно ее статьи так любил читать весь город.

– Вы что-то хотели? – спросил Макар.

– Обязательно позвоните лично мне, я вам помогу подготовиться к интервью. Когда, как вы сказали, время придет.

Она протянула Макару свою визитку. На ней, единственной из всех, фамилия, должность и персональный телефон были отпечатаны типографским способом. Макар покрутил визитку в руках, сунул в карман и поднял с земли развалившиеся пакеты с продуктами.

– Хорошо, договорились.

4

Женя держала в городе два магазина – одежды и обуви. Начав торговать на рынке после внезапной пропажи Макара, еще будучи учительницей в школе, она постепенно оставила свою первую профессию ради большего заработка. Рассуждала практичная Женя так: «Надо торговать тем, что может пригодиться самим». Еда и напитки – очень выгодно (будут брать всегда, несмотря ни на какие кризисы и отсутствие денег, ведь кушать же надо, и как-то переживать тяжелые времена тоже), но рискованно и крайне накладно. Очень много товара улетало в помойку. В маленьком городе обманывать со сроками годности и качеством – самоубийство предпринимателя. Никто и никогда не поверит тебе во второй раз. Одежда – предметы уже не первой, но второй необходимости точно. Жизнь в северных широтах не позволит носить одно и то же круглый год. А иметь в магазине отдел детской одежды выгодно вдвойне. Ведь, во-первых, дети постоянно растут, и родителям приходится каждый год на каждый сезон им что-то новое покупать. А во-вторых, выкидывать этот товар уж точно не придется – свои всегда будут одеты и обуты.

Начав торговать на рынке именно одеждой, Женя решила продолжать развивать свое маленькое дело. Накопив определенную сумму – отсутствие необходимости покупать одежду себе и детям оказалось очень сильным подспорьем – она смогла арендовать сначала небольшую площадь в маленьком торговом центре, а после открыть свой магазинчик на первом этаже жилого дома, как это делали многие в Калинове. Имея такое обеспечение и квартиру в собственности, взять кредит и открыть второй магазин не составило труда.

Выезжая в Москву за товаром, Женя иногда задерживалась там на день-два и часто задумывалась, насколько жизнь в таком большом городе отличается от их «жизни». И насколько здесь другие люди – красивые, интересные, умные. Так ей тогда казалось, как и многим, кто, впервые попав в крупные города, видит только внешнюю сторону жизни там, как, в первую очередь, бросаются в глаза фасады больших красивых зданий, в нутро которых иногда лучше не соваться. И все приезжающие уверены, что именно их ждет такая жизнь – красивая, успешная и еще неизвестно какая, которую они представляют в своей голове, причем не всегда ясно, но которая на самом деле не имеет никакого отношения к реальности того места, куда они вагонами прибывают. И никакие рассказы о том, что все может пойти не так, как тебе кажется, их, конечно, не могут заставить задуматься. Ведь это рассказы не про них. Их история обязательно сложится хорошо.

Пока никаких окончательных решений Женя для себя не приняла. Но приблизительную цель в голове поставила. Она была не такой наивной, как другие провинциалы, и понимала, что с деньгами хорошо будет везде, а без них, соответственно, любая сказка вмиг станет бытом. Она начала понемногу откладывать деньги, чтобы иметь возможность впервые выехать с детьми за границу и хоть как-то если уж не себе, то им помочь обеспечить будущее, перебравшись из их родной дыры не на пустое место. Поэтому в одном из магазинов ей приходилось работать самой. Экономия на зарплате продавца – солидная для их семьи ежемесячная сумма в копилку. Тем более, что Арина уже подросла и могла спокойно присматривать за братом.

Родители Жени умерли уже давно. Она была поздним ребенком, а сестра, жившая на другом конце страны, по понятым причинам помогать ей не могла. Когда с ней был Макар, и были живы его родители, будущее не казалось ей такой уж серьезной проблемой, ведь оно ей хотя бы как-то виделось. Сейчас… Зато Женя приобрела очень ценный навык – уметь выкручиваться из любых ситуаций своими силами.

Сегодня был один из самых обычных рабочих дней. И он потихоньку начинал подходить к концу. Женя не могла выкинуть из головы внезапное возвращение Макара, и мысли об этом событии исподтишка съедали часть ее внимания и собранности, мешая полностью сосредоточиться на работе. Она еще раз попыталась взять себя в руки и, пока не было клиентов, определиться с будущим ассортиментом. Она окинула взглядом вешалки – все, как обычно. Женская одежда, мужская одежда, детская одежда висели рядами. Бледное лицо запыхавшейся Арины с выпученными глазами… Арина? Женя только сейчас пришла в себя и поняла, что она даже не заметила, как дочь вошла в магазин. Надо наконец-то приделать обратно отвалившиеся звенелки.

– Мама… – Арина не могла отдышаться.

Женя сообразила, что дочь не просто так прибежала к ней. Внутри нее щелкнул тумблер, запустивший механизм, который управляет самым точным в мире прибором – любящим материнским сердцем – и никогда еще в истории человечества не ошибался. «Что-то случилось», – сообщило Жене внутреннее информационное табло. И сразу стало тревожно.

– Ариша, что стряслось?

– Мам, Роди нигде нет! Не могу его найти уже два часа.

Женя встала со своего стула.

– А за Холынкой, где в прошлый раз они… – произнесла Женя слова последней надежды.

– Нет, мам!

Арина рассердилась, что ее считают недостаточно взрослой и сообразительной. Это часто очень злило ее: глупые вопросы ей задавали, как ребенку, а вот ответственности требовали никак не на свой возврат.

– Может, он у папы?

– Я там была. У него закрыто. Я стучала и звонила долго.

– Надо было с соседями поговорить, может, они их видели, – вспомнила Женя недавно просмотренный фильм.

Женя внимательно посмотрела на дочь. Руки ее задрожали.

– А что если он его похитил?

– Да что ты такое говоришь! Мне кажется, это перебор. Он бы не стал. Он же не совсем урод конченый…

– Дочка! Дочка! Арина! – Женя кричала параллельно дочери, пытаясь ее переорать.

– Да что?

– Его не было десять лет. Человек может полностью измениться за очень короткий срок, а десять лет – это очень долго. Мы не знаем, где он был и что делал. И самое главное, мы не знаем, зачем он вернулся. Если он пропал тогда, что мешает ему…

Женя даже не стала ни то что договаривать – додумывать эту мысль. Она быстро схватила сумку, и, выталкивая дочку вперед, выбежала из магазина. Она стала ловить на дороге проезжающие автомобили, потом вспомнила, что забыла закрыть магазин, вернулась, взяла внутри ключи, трясущимися руками заперла дверь и выскочила обратно на дорогу. Арина все это время смотрела на мать, пытаясь понять, правда ли это, и до конца все-таки не веря, что такое могло произойти. Но заразное паническое настроение начало передаваться и ей.

Наконец, рядом с ней остановилось проезжающее пустое такси. Женя с Ариной сели в машину на заднее сиденье.

– Вам куда, – поинтересовался таксист.

– У меня, кажется, ребенка украли…

Таксист развернулся к ним и посмотрел на Арину.

– Нет, это дочь, – поспешила объяснить Женя. – А у меня еще есть сын. Мы его найти не можем. Он у нас маленький. Ну то есть он сам большой, но как будто маленький… – от нервов Женя начала тараторить без умолку.

Таксист еще раз исследовал пассажиров сканирующим взглядом, и, используя наработанный годами опыт, диагностировал отсутствие алкогольного опьянения и психических заболеваний в активной фазе. Похоже, и правда беда.

– Это вам в милицию надо!

– Ага, – согласилась Женя.

– А побыстрее можно? – бросила Арина, потому что стояние на месте в такой момент ей не нравилось больше всего.

– Да мы ракетой сейчас долетим!

Таксист сорвался с места. Женя стала рыться в кошельке, чтобы найти деньги.

Пролетев по городу, минуя все возможные правила, водитель резко остановился у отделения милиции. Женя протянула ему деньги. Таксист моментально оценил полученную ему сумму.

– Здесь много.

Он приготовился вернуть назад несколько мелких купюр, но уже совсем нервная Женя выдернула назад все, затем забрала часть денег и протянула обратно оставшиеся.

– Здесь мало, – отчитался таксист.

– Да блин!

Женя опять полезла в сумку.

– Все! Давайте уже идите!

– Но тут же…

– Бегите уже, – настоял таксист. – Сочтемся как-нибудь.

Женя неуверенно вышла из машины, Арина выпрыгнула за ней.

Женя буквально ворвалась в отделение милиции, таща за собой дочь. Дежурный тут же ее остановил.

– Минуточку, девушки! Вы куда это на таких скоростях? – спросил милиционер.

– Ребенка похитили, – закричала Арина вперед мамы.

– Чего? Какого ребенка? Когда?

– Моего ребенка, сына. Ее брата, – уточнила Женя. – Сегодня похитили. Наверное. Помогите, пожалуйста.

Милиционер посмотрел поочередно то на Арину, то на Женю, и понял, что они не шутят.

– Только без истерик. Разберемся сейчас. Пойдемте.

Дежурный открыл им турникет, и сопроводил к следователю.

В кабинете следователя Боброва было не то что неуютно. Тут скорее была особая, рубленая атмосфера и обстановка, настраивающая на фатальность происходящего. Каждое слово тут произносилось не просто так, а за каждый поступок приходилось отвечать. Это было то место, где люди по-настоящему понимали и ценили слово, и всем своим нутром осознавали ответственность за сделанный выбор. Причем откатиться назад или применить любимый способ тысяч людей – самопрощение, – тут как-то не получалось. Сложно вообразить себе безрассудного и отчаянного глупца, который скажет следователю: «Ну, ошибся, с кем ни бывает», «Все мы люди», «Зато теперь я больше не буду» или, прости Господи, «Человек слаб, все мы грешны». Не будешь, не будешь больше. В ближайшее время точно. И ты даже не представляешь, насколько именно человек слаб. Игры за той дверью кончались совсем. Начиналась настоящая взрослая жизнь, которая подчинятся одному главному закону во все времена: «сделал – отвечай».

Конечно, бывали исключения. Для следователя это были минуты настоящего общения с людьми, и он должен был не просто общаться, а стать им настоящим другом. Ведь только с друзьями делятся своей бедой. Когда здесь оказывались пострадавшие, потерпевшие и просто сломленные горем люди, у которых украли последние копейки, убили единственного близкого человека или похитили ребенка, понятия о добре и зле, которые так старательно искажал мир за этими дверями, как будто вставали посреди этого старого кабинета памятником, высеченным из нефрита. Они были настолько детальными, ясными и четкими, что сразу становилось понятно: сегодня следователь опять здесь не зря. И все здесь не зря. И все, что вокруг, тоже не зря. И если не он, то больше никто.

– Еще раз, четко, – тщательно и спокойно проговаривал Бобров. – Почему вы считаете, что ребенок похищен?

– Я же все рассказала, – по щекам Жени текли слезы. – Его не было десять лет, он вернулся, побывал дома, втерся в доверие. Ребенок… болен, доверился ему. А через несколько дней он пропадает. Хотя раньше никогда не пропадал.

– Понятно, что раньше не пропадал. Если б раньше пропадал, сейчас бы уже не искали, – пошутил следователь.

И только договаривая фразу, он сообразил, что перед ним не его коллега-мужик или какой-нибудь бандит-подозреваемый, а женщина, у которой пропал маленький сын. Не успел переключиться.

Женя подняла на него глаза, полные негодования и страха. Следователь уже все понял. Из глаз Жени потекли настоящие реки, и она опустила голову в руки и зарыдала.

– Вы простите меня. Я не это хотел сказать. Это все работа. Черт бы ее… Я имел в виду, может, основания какие-то есть более весомые так считать. Но нельзя просто вот так взять человека и обвинить, потому что он вернулся, а раньше ничего подобного не происходило. У нас же тут не кино, в конце концов. Мне нужно четко понимать ситуацию. Вдруг он убежал куда-нибудь в другой двор, я не знаю. Сами говорите, что он у вас… Почему сразу похитили?

Арина обняла маму и положила голову ей на спину. Женя начала понемногу успокаиваться и брать себя в руки.

– Товарищ милиционер, – начала Арина. – Я вчера с ним серьезно поругалась. Это можно засчитать?

– Что? – мама подняла глаза на Арину.

– Что? – повторил следователь.

Арина рассказала об их вчерашней встрече с папой. Бобров, не думая ни секунды, снял телефонную трубку.

– Але! Здорово. Ни «чо», а «слушаю вас». Вы на месте? Все в ружье. У нас походу похищение ребенка. Объявить в розыск срочно. Ориентировки зайди составь на обоих. Нет, один ребенок. Второй – батя его. Это он его украл. Тот, который исчезал надолго, а недавно вернулся, помнишь? У меня тут мать. Давай быстрей.

Следователь положил трубку и посмотрел на Арину.

– Что ж ты молчала-то?

Группа задержания вместе с Женей и участковым стояла у двери квартиры Макара. Следователь достал пистолет.

– Всякое бывает, – объяснил он. – Открывайте.

Женя открыла замок вторым ключом, который она предусмотрительно оставила себе. Первым в квартиру вбежал Бобров, за ним – начальник ОМОНа, капитан Веселов, и четверо бойцов. Они быстро осмотрели комнаты и, убедившись, что в квартире никого нет, позвали оставшихся за входной дверью участкового и Женю.

– Тут явно никого ни держали, – сказал Веселов. – Не похоже на первый взгляд.

– Ну мало ли что, надо сделать второй, – сказал следователь.

Он нашел глазами участкового.

– Лейтенант, соседи на тебе. Давай прямо сейчас.

– Есть!

Участковый вышел.

– Криминалиста бы надо вызвать… – вслух рассуждал Бобров.

– А мне что делать? – спросила Женя.

– Да ничего пока. Присядьте, – ответил ей Веселов.

Он посмотрел на своих бойцов. Эти крупногабаритные живые шкафы пытались втиснуться все вместе в маленький коридор.

– Идите в машину, – приказал Веселов. – Отбой, похоже. Я выйду сейчас, и поедем.

Женя села на диван. Следователь подошел к ней.

– Может, нам стоит еще что-то знать? – спросил он у Жени.

– Что именно? – не совсем поняла она.

– Не знаю. Что-то, что поможет нам быстрее их найти. Последний раз…

Бобров хотел напомнить, что вот так же неожиданно последний раз Макар пропал на десять лет, но очень вовремя остановился. Мать и так совсем недавно успокоилась, хотя бы внешне.

– Что последний раз? – спросила Женя.

– Не берите в голову, это я о своем. Не помню, когда последний раз у нас ребенка похищали, вот и хочу побольше зацепок получить.

Женя пожала плечами.

– Да я вроде все сказала.

Она на всякий случай задумалась еще раз.

– Может, он как-то в разговоре случайно упомянул, или что-то специфическое сказал, что могло бы дать понять, где он был? – уточнил Бобров.

Следователь пытался выяснить, что знает Женя о десятилетнем отсутствии бывшего мужа.

– Да нет, в том-то и дело. Эта тема у него как будто под запретом. Время, говорит, не пришло.

– Не дай Бог, теперь оно пришло, – произнес Бобров мысль вслух. – Дочь точно все рассказала? А то потом окажется, что еще чему-нибудь значения не придала.

– Все, точно. Я ее раз сто переспросила.

Послышались звуки открывающейся двери, затем шаги. В комнату вошла бабушка-соседка.

– Здравствуйте! – поздоровалась она.

Следователь с Женей повернулись к ней.

– Здрасьте! – ответил следователь.

– Добрый день! – широко улыбнувшись, поздоровался Веселов.

Бабушка посмотрела на одетого в полевую форму, с автоматом наперевес, здорового милиционера, явно не раз видавшего жизнь, повернутую к нему не самой своей «рабочей» стороной. Ее охватили сразу два чувства: почтенное уважение, граничащее с подсознательным страхом, и сладкое предвкушение, что она становилась частью чего-то настолько большого, опасного и интересного, что этим летом ей, возможно, светит быть главной звездой в своем клубе «На скамейке у подъезда», а также в садовом кооперативе. На всякий случай она отшатнулась, кивая головой и улыбаясь.

– Здравствуйте, товарищ начальник.

– Вон начальник.

Веселов слегка указал стволом автомата в сторону Боброва.

– Аааа, – понимающе подтвердила бабушка.

– Здравствуйте! – поздоровалась и Женя.

За спиной соседки появился участковый.

– Здесь ничего. Сами послушайте.

– Вы видели что-нибудь подозрительное, необычное за последние сутки, не слышали никаких странных звуков? – обратился Бобров к старушке.

– Нет, ну я ж говорю: все, как обычно, – ответила бабушка. – Я, правда, днем на огороде была, с утра уехала, поэтому ничего и не видела. Сейчас редиска созрела, в этом году вот такая выросла, еще клубнику надо на днях собирать, я поэтому…

– Откуда ж вы знаете, что все, как обычно, если вас тут не было? – перебил Бобров.