Катынь: СС+НКВД – шляхта

Риббентроп ожидаемо скис лицом, потом не менее ожидаемо закусил губу – и забегал пальцами по столешнице.

– Но мы не можем оставить этот вопрос открытым!.. Я хотел сказать: мы должны хоть каким-то образом отразить наше отношение к нему именно в данном протоколе!

Рейхсминистр горячился и, с точки зрения профессионального дипломата, «безбожно косноязычил». Но ни Шуленбург, ни Хильгер, ни Гаусс и не собирались «взыскивать» с шефа: рейхсминистр был прав в своей настырности. «Застолбить участок» – в виде права на возвращение к вопросу – следовало немедленно. Потому что всё, что «могло случиться», должно было случиться – и в самые ближайшие дни. Да и «с другого фланга» рейхсминистр был прав: Германия же «уступила» СССР Бессарабию!

А в политике нет места бескорыстию: каждый подарок обязывает! Должна же Москва понять, что ответный жест – за ней!

– Хорошо.

Полусогнутая рука Сталина с зажатой в ней дымящейся трубкой выполнила характерный маневр в воздухе.

– Тогда давайте запишем так – как продолжение второго пункта дополнительного протокола.

Сталин на мгновение задумался – и начал диктовать. Молотов и оба переводчика в две руки застрочили по бумаге.

– «Вопрос о том, каковы будут границы независимого Польского государства, может быть окончательно выяснен только в качестве дальнейшего развития политической ситуации». Как Вам такое дополнение, господин Риббентроп?

«Самостоятельный в суждениях» рейхсминистр немедленно подался головой в сторону Гаусса, и секунд двадцать внимал торопливому шёпоту правового советника. Наконец, голова его вернулась в исходное состояние, а глаза – на лицо Сталина.

– Немецкая сторона готова принять это дополнение… за основу.

– За основу?

Сталин и его трубка на мгновение разошлись друг с другом.

– Да, господин Сталин. Потому что – с небольшим уточнением.

– Весь внимание, – миролюбиво пыхнул трубкой Сталин.

Риббентроп нырнул глазами в шпаргалку, торопливо подсунутую ему Гауссом.

– Текст – примерно такой, господин Сталин… Значит, так: «Вопрос, является ли для обеих сторон желательным сохранение независимого Польского государства, и каковы будут границы этого государства…»… Ну, а дальше – Ваш текст, господин Сталин.

Глаза Риббентропа застыли на лице Сталина в напряжённом ожидании «приговора». Сталин медленно вынул трубку изо рта.

– Значит, говорите: «небольшое дополнение»…

Сталин хмыкнул, и покачал головой. Основания и для того, и для другого имелись: «небольшое дополнение» в корне меняло предложение Сталина. Ведь, если в предложении советского вождя сохранение Польши, как независимого государства, подразумевалось во всяком случае, то в предложении Риббентропа будущее Польши оставлялось на усмотрение «Высоких Договаривающихся Сторон».

Конечно, можно было отклонить «небольшое дополнение». Можно – но нужно ли? Нужно ли было это делать, если судьба Варшавы, похоже, уже была решена – и принципиальная точка зрения Москвы принципиально ничего не меняла. В условиях такого выбора, к тому же отягощённого цейтнотом, приходилось думать о собственных интересах. Да и сама Польша в своё время изрядно поспособствовала торжеству приоритета «собственной рубахи», раз за разом отклоняя советские предложения о военной помощи. Не следовало забывать и о Бессарабии: Германия де-факто обязывалась надавить на Бухарест с тем, чтобы «мамалыжники» не кочевряжились, и «по-тихому» вернули России то, что оттяпали у неё двадцать лет назад.

– Принимается.

Сталин повторно рассёк воздух широко уже известным – в узких кругах – жестом с участием руки и трубки.

– Но тоже – с небольшой редакцией.

Риббентроп напрягся: он уже на личном опыте постиг то, что небольших редакций у Сталина не бывает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.