Страсть без правил

Добрела до автобусной остановки, когда в сумке затрещал сотовый. Наверняка Сережка. Погулять сегодня с ним или снова сослаться на усталость? Не спешила, пытаясь определиться, но глянув на дисплей, замерла – номер незнакомый.

– Слушаю, – сказала сухо.

– Ка-аринка! – заорал динамик. – Какая встреча! Соскучилась?

Не обращая внимания на людей, я завопила на той же ноте, мстя за возникший звон в ухе:

– Лёха-брат?! Да откуда у тебя мой номер?!

– Вероника дала, – он сбавил тон.

– Вероника?! – а я вот не собиралась.

– Ага. Я ее без вечного защитника в кои-то веки поймал. Затащил в свою машину и пытал. Щекотал, короче, пока она все пароли и явки мне не выдала, – на заднем плане я расслышала отчетливое от упомянутой Вероники Ивановны: «Вот ведь придурок! Выпусти уже меня из машины! Идиотина клиническая!». Удивилась очень, да и Сережка удивился бы, что в компьютерную программу на случай форс-мажора и ругательства прописаны. Но Лёхобрат на ее вопли внимания не обращал, продолжая: – Каринка, ты с теми, кто щекотки боится, в разведку не ходи! Они смешные, но ненадежные!

– Спасибо за совет, – буркнула я недовольно и отошла подальше от остановки, а то на меня особо нервные шикать начали. – Вот пусть Вероника Ивановна твоей маме и звонит!

– Спятила? Ее-то маманька как облупленную знает! Потом еще объясняйся, как Вероника в Париже оказалась!

– В данном случае я с Вероникой Ивановной согласна – ты придурок. И отпусти уже бедную женщину, ей и так достается.

– Да не-е! – протянул он недоверчиво. – На самом деле Вероника во мне души не чает. Меня вообще все любят, просто ты пока не привыкла.

Я снова взвилась:

– Да я из-за тебя сегодня дорогущую вазу разбила!

Его тон изменился, стал сдавленным:

– Что? У Сашки?

– А у кого же?!

– Врешь, – заявил неуверенно. – Иначе я бы до тебя не дозвонился. Трупы же на звонки не отвечают. Или отрабатывала бы полную стоимость – тоже рот был бы занят. Как раз до конца следующей недели бы и отрабатывала… Зачем ты мне врешь, Каришечка? Хочешь, чтобы я за тебя переживал?

Нет, все-таки по безумию он немного опережает своего старшего братца. Я закатила глаза к небу, подумала, а потом приняла неожиданное для меня самой решение:

– Слушай, а я позвоню твоей маме, как ты и хотел. Приезжай, забери меня, домой отвезешь.

– Ты моя же лапонька! – обрадовался прохиндей.

– И будешь отвечать на все мои вопросы! – с угрозой добавила я.

– Да я в любом случае буду отвечать. Я вообще молчать не умею! Давно бы спрашивала, если что-то интересовало!

Хмыкнула и обозначила, где нахожусь. Через двадцать минут ядовито-зеленая тачка с таким же ядовитым водителем подъехала. А он в темных очках и этом пиджачке ничего так, очень впечатляет. Даже на брата стал больше похожим.

– Куда тебя везти? – поинтересовался с улыбкой. – Или сначала где-нибудь перекусим?

– А давай, – странно, но точно такое же предложение уже звучало, но второе я приняла с легкостью, ни секунды не размышляя. Все же этот шалопай не вызывал во мне ни капли страха или напряжения. Да и не возникало вокруг нас никакой щекотливой атмосферы, которая всегда свидетельствует о появлении сильных эмоций.

В уютном немноголюдном кафе заняли столик и сделали заказ. Официанты выглядели какими-то зажатыми, как будто видели его машину, а теперь недоумевали, что владелец целого состояния забыл в их заведении.

Маме я звонила с его же телефона – пусть как хочет, так и понимает. С придыханием, которое можно было бы принять за сдерживаемые рыдания, сказала, все что велено – не могу больше этого припадочного выносить, бросаю, вот прямо в Париже, хотя мне и очень жаль расстраивать такую прекрасную женщину. Честно говоря, мне ее действительно жаль – два сына, и оба… не совсем вменяемые. После того, как отключила вызов, Лёхобрат схватил меня за руку и проникновенно признался, не вкладывая в слова ни капли серьезности:

– Каришка, я тебя люблю! И если маманька все же когда-то заставит меня жениться, то я только на тебе и женюсь!

– Опоздал! – я вырвала у него руку. – Я уже замужем.

– Разведешься, – он даже и не думал это осмысливать. – Я же все равно лучше. Ладно, теперь приступай к допросу. Ты ведь только ради этого меня сюда притащила.

Я уделила внимание принесенному салату. Но все же не зря согласилась на встречу с этим балаболом – я не понимала происходящего, а хотела бы понимать хоть что-то.

– Лёш, – начала я неуверенно. – Не мог бы ты рассказать о брате. Не могу в нем разобраться.

Он будто удивился:

– А там-то в чем разбираться? Совершенно ненормальный тип! В семье не без урода, как гласит народная мудрость.

– В этом-то он придерживается такой же точки зрения, – я усмехнулась. – Только уродом считает другого члена семьи. И все же, давай поподробнее.

Алексей пожал плечами:

– Фирму организовал наш отец, он пережил самый сложный этап ее становления и раскрутки, хотя ни о каких монополиях или там внешних рынках и думать не мог – вообще не те масштабы. Но моим родителям в некотором смысле повезло: Сашка уродился бизнес-маньяком. Он всегда хорошо учился, всегда был немного неправильным ребенком – да он вообще ребенком не был, если начистоту. Сразу родился с серьезной рожей и в маленьком деловом костюмчике. В общем, после института отец ему фирму с легким сердцем и передал. И Сашка чаяния всей семьи оправдал и будет оправдывать дальше – да потому, что иначе и не умеет.

– Интересная история, – я вставила в паузе. – Но меня больше его характер интересует.

– Характер – совсем даже не сахар, – Лёша очаровательно улыбался. – Но тут я тебе нового не скажу. Он сам больной и всех вокруг больными делает. Если у Сашки есть цель, то прет тараном, вообще не оглядывается. Думаешь, почему маманька с женитьбой в меня уцепилась? Ей внуков подавай! А на Сашку где залезешь, там и слезешь. Ага, попробовала бы она на него так давить – да хоть кто-нибудь бы попробовал… Он вообще на всю кукушку отшибленный по поводу порядка, но к нему никто не рискует лезть со своими правилами.

– И об этом я догадывалась. Но любопытно – он всегда такой? Всегда только бизнес и ничего другого?

– Ты про релаксацию? Вот уж точно не знаю. Мы с ним настолько разные, что никогда не были особенно близки. Девицы у него эпизодически водятся, моих ни разу не уводил. Собственно, мне этого достаточно, чтобы не начинать гражданскую войну за перераспределение сфер влияния. Нет, ну какая несправедливость! Сашка ведь тоже не сказать что серьезен в отношениях с женщинами, а спрос почему-то только с меня…

Он снова отвлекся на личные переживания, потому я перебила, возвращая тему в правильное русло:

– Лёш, а тебе не приходило в голову, что он только в бизнесе сильно правильный? А отдыхает… по-другому, – я припомнила, как выразился босс, и повторила: – Если бы он вообще никогда не расслаблялся, то сошел бы с ума. Вот и возникает компенсация: чем сдержаннее он днем, тем отвязнее ночью.

Лёхобрат отложил вилку и уставился на меня внимательно:

– Приходило. И пока он никого не убил в процессе расслабона, меня эти вещи не касаются. Каринк, но тебе-то это зачем? Неужели глаз на братца положила? Очень глупо – не могу этого не сказать, потому что ты моя спасительная заинька.

– Нет-нет! – я смутилась от его предположения. – И я замужем, забыл? Просто хочу быть готовой… на любой вариант развития событий. Дело в том, что он мне сегодня какие-то странные вещи предложил – они могут быть и ничего не значащими, а могут быть очень даже двусмысленными. Вот и думаю, что именно из этого.

– А-а… – он немного расслабился, но все равно взгляда от меня не отрывал. – Как уже сказал, мы не настолько близки, чтобы я был в курсе всех бзиков. Но могу спрогнозировать: раз Сашке ты понравилась, то жди самой настоящей бронебойной атаки. Если не понравилась, то он просто повыводит тебя из себя, да успокоится. Ведь ты правильно заметила – с ума бы сошел, если бы постоянно держал себя в жестких рамках. Так прости ему пару шуток ниже пояса, раз только это цена вашего взаимодействия. Да особо не беспокойся – о твоем существовании знает его любимая Вероничка. А Вероничку он и пальцем не тронет. А потому не станет тебя расчленять и сжирать отдельными кусками, ведь тогда пришлось бы убирать всех свидетелей, а Вероничку он… ну, ты поняла ход мыслей.

Казалось, Лёха ничего особенно важного не сообщил, но пищи для размышлений стало куда больше. Вот только любопытство от этого никуда не делось, а наоборот, стало еще сильнее.

В общем, решение получалось одно – выходить в субботу на работу, а там уже смотреть, что к чему. Интересный же экземпляр! И вышибать из колеи умеет, а мне, быть может, давно хотелось побывать вне привычной колеи. Это ощущение похоже на то, как по краю обрыва пройти или к клетке с хищником приблизиться: вроде бы прямой опасности и нет, но сердце замирает от ужаса или азарта. Вариант этот смущал только тем, что я Сережке сразу про босса не сообщила. Раньше причины не было – я по договору с тем самым боссом и не встречалась, а теперь все иначе. И как раз теперь уже оповещать поздно. «Сереж, я забыла упомянуть одну маленькую деталь… Да-да, тот самый, которым ты восхищаешься! Сереж, у тебя нет причин для ревности, это всего лишь мое любопытство! Ну и что с того, что он выглядит самым потрясающим мужчиной даже в твоих глазах, а у девушек вообще ни единого шанса нет? Это вообще-вообще ничего не значит, просто совпадение! Сереж, ты куда? Совсем уходишь? Вот ведь».

Глава 11

Так или иначе, но в субботу я приехала. От остановки до особняка шла медленно, не спешила. Время по договору обговорено почти на весь день, никаких иных распоряжений не поступало. Дурой я себя не считала – понимала, что этот день принципиально отличается от какой-нибудь среды или захудалого понедельника. Моя золотоносная шахта превратилась в золотоносную шахту, охраняемую драконом, – и еще неизвестно, спящим или воинственно-настроенным. Вздрогнула, когда в будке охраны разглядела не знакомое лицо Никиты, а какого-то бородатого мужика. Понятное дело, Никита и не мог здесь находиться круглосуточно, вообще в любое время дня и ночи, но новый бородач будто бы только подчеркнул отличие этого визита от всех предыдущих.

– Чего замерла? – охранник улыбался широко, но на фоне бороды любая улыбка выглядит угрожающе. – Карина? Проходи, девочка. Дмитрич на месте. Жарища сегодня, сил нет. Напомни ему, что он мне кондиционер обещал. Никакого толку от вентилятора, а еще июль не наступил! Хотя не надо, сам в конце смены к нему заскочу. Беги, беги, красавица, хорошего тебе денька!

Пробурчала приветствие и миновала пропускной пункт. Что с этим человеком не так? В этом доме все работники должны быть забитыми, запуганными молчунами, из которых каждое слово щипцами нужно вытаскивать! А этот как с луны свалился, нездоровый он какой-то, слишком жизнерадостный, то ли дело Никита или Тимур в первые дни. Может, я домом ошиблась?

Однако длинная дорога меж высоких деревьев по обочине была слишком знакомой. Вообще-то, этим длинным путем я всегда наслаждалась, но сейчас одолевали духота и волнение. Вывернула к дому и замерла. Александр Дмитриевич поливал стриженные прямоугольниками кусты с противоположной от бассейна стороны. Обескуражило вовсе не это, я понимала, что лучший отдых – смена деятельности. Штаны просиживать и неприятных клиентов из офиса выпинывать он и в течение недели может, а тут такое ленивое созерцание и не особенно напряженная нагрузка. Обомлела я по другой причине: он стоял расслабленно, в растянутой футболке и широких штанах. Одна рука в кармане, другой держит шланг. И в этом образе все было неправильным! Таких людей обязательно нужно рядить только в деловые костюмы, которые подчеркнут холодный стиль, запредельные доходы и обозначат пропасть между носителем и простыми смертными. Этот же «анти-стиль» смотрелся вопиющей несуразицей, мысли путал – типа к такому совсем обыкновенному мужчине просто подойди, улыбнись, и он в ответ улыбнется. Как Лёха-брат или что-то подобное! Такой позовет в кафе – и помчишься преспокойно, наобещает с три короба – и поверишь. Потому что чувство самосохранения отключается при виде растянутой футболки.

– Здравствуйте, – я выдавила, оставшись поодаль.

Александр Дмитриевич глянул на меня и снова вернулся к кустам.

– Привет, – сказал совершенно спокойно. – Я там скатерти вытащил, закинешь их сегодня тоже в стирку?

– Как скажете, Александр Дмитриевич, – пожала плечами, мне не сложно.

Но когда все же сделала еще пару шагов, он снова глянул на меня. Сощурил свои черные глаза и взглядом к месту приморозил.

– Карина, а ты разве не переодеваешься перед уборкой? Не жаль одежду портить?

Вообще-то, мысль такая мелькала в самом начале. Все же иногда то мыльной пеной ляпну, то чистящим порошком мазну. Но ничего запредельного, моим простым джинсам и футболкам такие испытания не страшны. Как-то неудобно мне в чужом доме переодеваться, да и носить с собой сменную одежду лень. А он заметил, потому что именно в этом прикиде меня уже видел.

– Почему ты снова молчишь, когда я спрашиваю? – его глаза смеялись. – Это такой хитрый способ привлекать к себе внимание?

– Нет, – я ответил поспешно. – Точнее, да, не переодеваюсь. И одежду не жалко. Я ведь тут не в вечерних платьях щеголяю.

Он теперь не отводил от меня взгляда, а голову склонил набок, словно подчеркивал интерес:

– Если нужно что-нибудь, то я могу выдать из старого. Просто предлагаю ради твоего удобства, не придумывай никакого подтекста.

– Спасибо, не надо! – прозвучало резче, чем подразумевалось. Просто немного раздражало, что прицепился из-за такой ерунды. – Меня все устраивает, все удобно. Я могу приниматься за работу?

– Почему ты злишься, Карина? Я же просто предложил. Домой бы в чистом ехала, все приятнее.

– Нет никой злости! – вот только мой тон заявлению не соответствовал, но это от волнения. – Благодарю за заботу!

Александр Дмитриевич усмехнулся как-то хитро. После чего развернул и направил на меня шланг. Холодная вода ударила прямо в лицо. Кажется, все последние дни я сгорала от любопытства и ожидала чего угодно, но только не такого мальчишества! Футболка мгновенно неприятно прилипла к телу, я вытерла лицо и, задыхаясь от ярости, уставилась на него. В начальника младший братец вселился?!

Сам он закусил нижнюю губу, чтобы не улыбаться слишком откровенно, но затем выдал:

– Извини, пожалуйста. Это случайно вышло. Зато теперь переоденешься, а домой отправишься в свежем и чистом. Упс, я оказался прав. Опять. Со мной часто такое случается.

Это был тот самый редкий момент в моей жизни, когда мне стало плевать. На любопытство, на тридцать тысяч в неделю, на последствия. Он просто издевался – откровенно и нагло. Подчеркивал, что ни во что меня не ставит! Нет, я знала, что он сильнее, но и на это было плевать. Планка, как говорится, рухнула и сделала важным только одно – чтобы этот избалованный чмырь перестал улыбаться. Я бросилась вперед до того, как сама сообразила, что собираюсь делать. Схватила его за плечо и рванула в сторону. Он не упал, но рассмеялся. После этого его уже ничто бы не спасло. Со всего размаха я пихнула его в грудь, и начальник спиной полетел в бассейн, окатывая водой мои джинсы.

Только через секунду кровь застыла в жилах. Я понятия не имела, какая там глубина! А толкнула резко, он мог и голову себе разбить. Но нет, вполне себе целая голова начальника вынырнула. После этого я выдохнула. Он выплюнул воду в сторону и со смехом заявил:

– Намек понял. Ты тоже хотела, чтобы я переоделся.

Круглыми глазами я наблюдала, как он двумя гребками добрался до бортика, подтянулся и поднялся. Зашагал в сторону дома, поливая дорожку стекающей с одежды водой.

– Идем уже, – сказал не оборачиваясь. – Подыщем что-нибудь теперь для обоих.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как хмыкнуть и развести руками. Александр Дмитриевич мокрыми босыми ногами хлюпал по паркету, оставляя следы. И продолжал обескураживать:

– Хорошо, что уборщица на месте. А то я в такой грязи до понедельника спятил бы. Ты где там?

Мы прошли в знакомый гардероб. Александр Дмитриевич перебрал футболки, одну протянул мне. Понятное дело, что она мне была велика. Но я, наверное, основной шок пережила, потому могла соображать:

– А штаны?

– Так… штаны, – он на меня не смотрел, выдвигая следующие ящики.

Достались мне светло-бежевые спортивки на завязках – их хоть на талии перетянуть можно, чтобы не падали. Сам босс начал стягивать с себя мокрую футболку, потому я поспешила уйти. Но вслед раздалось насмешливое:

– Чего боишься? Или ты меня еще не всего разглядела? Развешай все на улице, за пару часов высохнет. И обед через час, не опаздывай.

Я не ответила. Переоделась в прачечной, до сих пор не вполне в себя пришедшая. Выглядела я теперь отпадно – одежда висела, штаны пришлось подворачивать, а футболку вообще можно было использовать как короткое платье. Она то и дело сползала с плеча, однако никаких стратегических мест не открывала. Да и вообще, в таком виде я была олицетворением антисексуальности. Зато, протирая пол на первом этаже, вдруг поняла, что больше не волнуюсь. Чудовище оказалось просто чудовищем, а не каким-нибудь маньяком со скрытыми желаниями. Он слишком уж просто на мое действие отреагировал – никакой злости, только смеялся. Не бывает же так, чтобы человек так открыто смеялся, а сам замышлял темные делишки? Психопат просто убил бы меня на месте, вот в этом самом бассейне бы и утопил. И только после этого уволил бы. А этот будто специально подчеркнул отсутствие статуса. Через час я вообще расслабилась, поскольку его не видела, а привычное дело успокаивало. Не для того ли было все представление, чтобы за пережитым шоком все остальные шоки я не распознала и не успела подготовиться к более хитрым маневрам?

Глава 12

И все же, когда закончила на втором этаже и переместилась в гостиную, остановилась возле кухни, где застала Александра Дмитриевича. Решила расставить последние точки над «ё»:

– Извините, можно спросить?

Он мыкнул что-то, не отрываясь от газеты. Уверена, это был знак согласия.

– Вы когда про обед сказали, что имели в виду?

Теперь он перевел взгляд на меня и выглядел притом озадаченным:

– А из каких вариантов ответа выбирать?

Я понимала, как это прозвучит, но решила быть смелой и ко всему готовой, а не обескураженной и на ветру болтающейся. Потому и озвучила:

– Это вы меня так к обеду присоединиться позвали, или чтобы я до обеда успела все закончить и вам не мешать?

Он улыбнулся – точно что-то задумал, если не сразу, то прямо сейчас задумывал:

– И если второе?

– А, – я даже обрадовалась. – С уборкой могу поспешить, но машинка на час двадцать запрограммирована. Тогда вам придется или потерпеть мое присутствие дольше, или самому скатерти из сушилки вынуть.

– Смотри-ка, ты просто загоняешь меня в угол. Тогда выходит, что я тебя приглашаю вместе пообедать, раз ты все мирные варианты исключила.

Я вскинула бровь. Нет, ему больше не удастся меня из себя вывести! Да и не выглядит он угрожающе, особенно после купания в бассейне.

– Сами будете готовить?

– Сам? Я много чего умею, но далеко не все. Боюсь, кулинария не входит в число моих талантов.

– Разве Тимур в выходные приходит?

– Нет, конечно. Я очень доволен поваром. Но не настолько, чтобы видеть его. Еще вопросы?

На самом деле вопросы вот только начали появляться – я ощущала, что со мной играют, но это не настораживало, а забавляло.

– Тогда, получается, я готовить буду? Ну, раз других кандидатов нет. Или как вы себе это представляете?

– Хорошо, уговорила, готовь ты. Умеешь?

– Умею, – я не отводила прямого взгляда от его лица. – Но это не входит в мои обязанности. Не зря же вы так тщательно договор составляли.

– Не зря, – согласился он. И только в черных глазах крылась какая-то опасность, но он так улыбался, что я невольно улыбалась в ответ. – Тогда что же нам делать, Карина? Ты позвала меня на обед, а я уже согласился.

– Я позвала?!

Он рассмеялся моей реакции:

– Прибереги экспрессию для более подходящих случаев. Вообще-то, в выходные я просто заказываю еду на дом.

Мне не понравилось, что он снова насмехается, потому буркнула под нос:

– А, ну замечательно. Хорошо, что хоть не прямо в ресторан идем, раз уж я пригласила.

И вернулась к своим занятиям, надо закончить с первым этажом до конца стирки. Но через некоторое время за спиной расслышала голос:

– Идея отличная, кстати. Правда, поехали в ресторан. Прямо сейчас, потом закончишь.

Растянула губы в фальшивой кривой улыбке и глянула на босса – пусть оценит, что все его подколки цели не достигают. Оттянула пальцем воротник его же футболки:

– С превеликим удовольствием, Александр Дмитриевич. У вас вечернего платья не завалялось? Одолжите?

– Ты не поняла, – он выглядел неожиданно серьезным. – Так и идем. В этом весь смысл. Тебе не интересно посмотреть на лица официантов?

Меня его тон смутил – если шутишь, так улыбнись или подмигни там, чтобы человек понимал. Но он шагнул ко мне и ухватил за локоть, подталкивая к выходу.

– Руки хоть дайте помыть! Нет, вы серьезно?

– Абсолютно!

– Нас просто не пропустят!

– День на дворе! Днем у них и так негусто с посетителями, вот и проведем эксперимент, что им важнее – наш прикид или прибыль.

– А что они должны выбрать? – я вырвалась из его захвата и подошла к раковине, чтобы ополоснуть руки. Босс не отставал.

– Я бы выбрал прибыль.

– Да? – я хитро ухмыльнулась. – А у меня о вас немного другие сведения. Вы не всегда выбираете прибыль.

Он в удивлении изогнул темную бровь:

– Справки обо мне наводила? Лестно. Нет, между прикидом и прибылью я выберу прибыль. А вот между хорошим настроением и прибылью… ну, ты поняла. Что конкретно тебе обо мне наврали?

– Ничего особенного, – отрезала я, не желая раскрывать работающего на него Сережку. – Итак, мы действительно едем в ресторан изображать бомжей, или вы пошутили?

– Едем.

– Простите, но это какая-то дикость.

– Нет, Карина, это программа обучения для тех, кто зациклен на общественном мнении. На будущее очень пригодится.

– По-вашему, я в ней нуждаюсь?

Его улыбка и была ответом. Он просто вызывал во мне азарт – вроде как если откажусь, то заявлю этим, что струсила. А с какой радости мне трусить? Да, у него одежда хотя бы по размеру, а я выгляжу… вопиюще. И что с того? Насмешки незнакомых богачей действительно лучше научиться пропускать мимо. Хоть я и уловила отчетливую манипуляцию, но и срываться с крючка не стала. Это был именно мой выбор – в данный момент с крючка не срываться.

– И чего вы ждете? – вытерла руки полотенцем. – Машину из гаража выгоняйте.

Пока ехали, он улыбался каким-то своим мыслям, но меня не подначивал. Когда свернули на центральную улицу, мое сердце застучало быстрее – все же я немного переоценила свою храбрость. Но в голосе этой панике не позволила проявиться:

– Александр Дмитриевич, я правильно понимаю, что мы едем в самый респектабельный ресторан?

– Не в этот раз, – он смотрел только на дорогу, но выглядел притом очень расслабленным. Одна ладонь на руле, локоть другой упирается в боковую панель. – В самом престижном меня в лицо знают – даже не подумают с осуждением зыркнуть. Тогда весь смак теряется.

Я нервно хмыкнула. И, если честно, просто понадеялась, что нас не впустят. Пять минут позора, и я вернусь заканчивать с уборкой и стиркой. Однако отделаться малой кровью не удалось. Никто не догадался выставить фейсконтроль в столь раннее время. Александр Дмитриевич подставил мне локоть, за который я ухватилась, и преспокойно протащил меня внутрь. Официантка было дернулась, но он перебил ее возражения на корню:

– День добрый. Проводите к свободному столику, пожалуйста.

Прозвучало издевательством – во всем зале было занято всего три стола, помещение почти пустовало. Но официантка опешила и неопределенно махнула рукой. Александр Дмитриевич подчеркнуто галантно отодвинул передо мной стул, мне бы реверанс изобразить, чтобы добить картину, но сил для этого не нашлось. Меню оказалось на нашем столе через минуту, да еще и снабженное очень вежливым:

– Если вы впервые у нас, то обратите внимание на блюдо от шеф-повара. Диетическое меню располагается в конце.

Александр Дмитриевич спросил уже после того, как мы сделали заказ:

– Ну и как ты себя ощущаешь, Карина?

Я уже заметила негодующий взгляд от одной дамы, которая с другого конца зала нас пристально рассматривала, и понимающую улыбку ее спутника. Наверное, пожилой мужчина решил, что молодежь развлекается, а ему содержимое собственной тарелки интереснее. Официанты и бармен поглядывали на нас искоса, не прямо, и ничего активно между собой не обсуждали. Обсудят, когда мы уйдем.