В августе 79-го, или Back in the USSR

Рустам встал и принес из прихожей сумку, достал оттуда красивую литровую бутылку:

– Вот, прими в знак извинения! Настоящий «Арарат»! Только на экспорт идёт!

Я осмотрел бутылку – круто! Не знал, что в Союзе такой коньяк могли выпускать – шикарное хрустальное стекло, яркие этикетки, море медалей, я такого и в наше время не видел!

– Хорошо, если больше без этих твоих уркаганских штучек.

– Артур, мамой клянусь, больше не повторится – какой смысл один раз воровать – постоянно сотрудничать выгодней! Да и у друзей брать западло – за это легко на разбор попасть можно. Давай выпьем за дружбу!

– Ну, давай, выпьем пока за дальнейшее сотрудничество. Как говориться, счастья вам и здоровья в личной жизни!

Я достал рюмки, он открыл бутылку, налил – мы выпили – коньяк оказался потрясающим.

– Да, вещь! – хоть я и не любитель коньяка, но почувствовал настоящий кайф. – Лимончика, жалко нет!

– Как нет!? Обижаешь, дорогой! – Рустам движением фокусника достал из сумки пару лимонов.

– Молодец – уверен был, что соглашусь?

– Не совсем, но тебе со мной работать лучше будет – сам увидишь! – снова стал убеждать меня Рустам.

Мы опрокинули ещё по рюмашечке, закусили лимончиком и он разоткровенничался:

– Здесь, в Анапе, центровой – Абхаз, мой кореш, даже родственник! Он общак держит, а моя жена Лола – его двоюродная сестра, а мы с ним вместе на зоне чалились! Я в молодости сдуру пятёру по 160-ой схватил…

(Позже я посмотрел Уголовный Кодекс СССР – 160 статья касалась хищения госимущества).

– А ты сам-то кто по жизни, – вдруг спохватился Рустам, – Не мент случайно?

– Нет, но связи везде есть…

– И в ментуре?– заволновался Рустам.

– Нет, в основном, в «конторе», – я многозначительно показал пальцем наверх, намекая на всемогущий КГБ. – Не бойся, там мелочами не занимаются…

Выпив ещё по рюмашечке, перешли к делу:

– Что у тебя сейчас есть конкретно?

– Так, а что хотелось бы?

– Ну, «Абба» всегда хорошо идёт, «Бони М», Пугачиха новая, да, – вспомнил Рустам. – Молодёжь всё просит какую-то «Машину времени», мне в Москве предлагали. Я послушал, – «Марионетки» – ничего, вроде должна покатить, но качество было вообще паршивое – будто на «Романтике» записывали. В общем, я отказался – может, ты сможешь достать с нормальным качеством?

– Смогу,– уверенно ответил я. Только бы не перепутать года. – А ты помнишь, какие песни тебе предлагали?

– А что помнить, у меня бумажка с их катушки есть, сейчас найду.

Порывшись в сумке, он протянул мне помятую бумажку, какие обычно клали в пакет с магнитной катушкой.

– Так, что здесь… «Марионетки», «Поворот», «Право», «Снег», «Свеча», «Будет день», «Три окна»… Вроде всё есть.

– А качество?

– Лучше, чем у Макаревича!

– А кто это?

– Руководитель их группы, – пояснил я. Насколько мне было известно, «Машину» не пускали на профессиональные студии и первые свои два альбома они записывали в речевой студии ГИТИСа, а у меня, конечно, были качественные записи, записанные ими позже в отличных студиях. Вот удивятся «машинисты», если услышат свои поздние, ещё не сделанные здесь, записи.

– Слушай, за «Машину» в Москве запросто могут три штуки дать, – уверенно воскликнул Рустам, – Зуб даю! Две тебе – одна – мне, идёт?

– Идёт.

– «Океаны фантазии» у «Бони М» я слушал – не очень, но за пару штук тоже возьмут.

– Нет, «Бони М» я обещал Марату неделю никому не давать.

– Зря, через неделю вряд ли дадут больше 1500, но раз обещал – давай через неделю!

– Хорошо. «Чингисхан» тоже через неделю, но не менее чем за 5000!

– Я его не слышал ещё – что, правда, так круто?

– Отвечаю!– уверенно ответил я. – Через 30 лет будут слушать и танцевать!

– А если через неделю в Москву диск привезут?

– Не привезут – нет его ещё – только миньон вышел и то небольшим тиражом, для конкурса.

– А у тебя откуда?

Я повторил свою старую легенду про радио Финляндии и прибалтийского друга. Он сделал вид, что поверил.

– Слушай, Артур, у нас здесь кафешка есть, в центре, на Горького. Директор – мой братишка младший. Давай её в дискотеку переделаем – сейчас вообще модно, билеты напечатаем через комсомол, площадь увеличим, я договорюсь. С меня помещение и ремонт, – с тебя новая музыка и аппаратура – сможешь достать?

– Смогу, наверно, какая площадь?

– Пока 200 метров, но можно подобрать ещё 500 -700.

– Бери всё – в следующем сезоне у нас будет самая крутая дискотека на побережье – пообещал я. – Бабки пополам?

– Договорились, – Рустам довольно потёр руки. – Арслан умрёт от зависти, давай, за новую дискотеку!

– Слушай, Рустам, у меня тут проблема одна есть – сможешь помочь?

– Какой базар – говори!

– Хочу новый паспорт поиметь, на другую фамилию, на всякий случай…

– Реальный или так – бумажка до первой серьезной проверки?

– Реальный.

– Реальный дороже и, скорее всего, с местной пропиской.

– Пойдёт.

– У меня человек в морге работает – там часто мертвяков привозят с документами, а родственников нет. Он подберёт тебе что-нибудь подходящее по возрасту и внешности.

– Сколько по деньгам?

– Пятихатки хватит. Когда надо?

– Вчера.

– Заказ сделаю сегодня – а когда будет подходящий вариант – не знаю, может через неделю, а может – завтра!

– Хорошо.

– А, что, в Конторе тебе не могут помочь?

– А я не хочу, чтобы там знали, – признался я.

– Понятно, как скажешь…

– Ну, давай, по последней – такая нам досталась доля – нам не прожить без алкоголя!

Приняв ещё по 50 грамм за дружбу и договорившись на вечер о встрече, Рустам оставил чистую катушку под «Машину времени» и укатил на работу.

Ну что, дела вроде налаживаются, если за неделю не попаду в милицию, всё очень даже неплохо складывается – а я ведь всего второй день здесь! Что же будет через месяц? Кстати, действительно, что же будет через месяц? – Пора мне определяться.

Я готовил себе завтрак и рассуждал про себя: – Пока будем придерживаться версии, что я здесь надолго. Сильно светиться опасно – в этом времени каждый пятый стучит в органы. Но на юге, в такой массе народа, затеряться несложно. Неделю вроде должен продержаться.

Дальше, – чтобы хорошо жить в Союзе в это время, чтобы полностью использовать все мои плюсы в виде программ и музыки, нужно иметь возможность выезжать за границу, а лучше вообще смотаться насовсем. Здесь, в СССР, даже имея большие деньги, придётся всю жизнь их скрывать, если не зарабатывать их легально.

Тогда возникает второй вопрос – как в СССР я смогу заработать легально много денег и получить выезд за рубеж? Если бы у меня было техническое образование, я бы мог что-нибудь «изобрести» и прославиться. Кто ещё в стране имеет легально много денег? Космонавты, учёные, спортсмены, артисты, музыканты… Айкидо пока запрещено, артист из меня так себе, музыкант тоже, певец – тем более…

Один год музыкальной школы на скрипке, после чего меня с треском выперли за лень. Ну, не нравилась мне скрипка так, как моим родителям! Правда, у меня неплохой слух, я легко бренчу на гитаре, и неплохо подбираю мелодии на пианино. Помню, целыми днями бренчал дома на фортепьяно, подбирая понравившуюся мелодию. Время и усилия были потеряны не зря. Некоторые мои однокурсники, окончившие музыкальную школу по классу фортепьяно, удивлялись – как я, кое-как читающий ноты с листа, быстро и правильно подбирал на слух аккомпанемент к какой-нибудь песне. Но на профессионального музыканта я, конечно, не тянул никак.

– Постойте, постойте! – Тут у меня в голове что-то зашевелилось – я вспомнил, что знаменитый Леннон сочинял неплохие песни, вообще не зная нотной грамоты. Имена Пахмутовой, Шаинского и Добрынина в СССР известны всем, они богаты легально и спокойно ездят за бугор. Более того, в какой-то передаче я слышал, как Добрынин жаловался, что на отчисления ВААП только за одну песню в СССР можно было жить всю жизнь, а в современной России ему за авторство почти никто не платит! Кто мешает мне, раз уж так выпала планка, выдавать песни, которые ещё не написаны, за свои, и иметь за них всенародную любовь, славу, деньги и возможность выезда за границу!

Так, неплохо, неплохо! Подробности моих грандиозных наполеоновских планов я обдумывал уже по дороге на пляж. Зайдя по пути в фото студию, снялся и договорился за дополнительную трешку с седовласым фотографом, что фотографии на паспорт будут готовы к вечеру.

Мне понравилось, что в центре города стояли свободные такси – и я скоро догадался почему. Хотя гос. цена на такси была уже довольно высокой – 20 копеек за километр – по счётчику в Анапе никто из таксистов не ездил – зажиревшие поцы просили обычно два счётчика, а с вокзала – все три!

Поэтому, когда я, не спрашивая разрешения, уселся на заднее сиденье такси, как и положено на западе, водитель удивлённо уставился на наглого клиента:

– Куда уселся? Заказано такси!

– Hello, mister, take me to the sanatoria «Shachterskay slava», please.

– Опа-на, иностранец! Откуда взялся? – обрадовался таксист, – Гуд, мистер, ноу проблем! Интересно, куда ему?

Я повторил с краснодарским акцентом: – sanatoria «Shachterskay slava», please!

– А, «Шахтерская слава»! – наконец дошло до таксиста – полиглота, – Не боись, мистер, доставлю в лучшем виде!

Не пряча довольной рожи, он включил счетчик и дал по газам, причем поехал в другую сторону: – Только сначала покатаемся.

Сделав петлю километров 20, он наконец развернулся в сторону санатория. Где-то на полпути многозначительно постучал по счётчику: – Мистер, эй, мистер – долларс, долларс!

– No dollars – rubel! – я сделал вид, что не понимаю.

Таксист испугался и даже остановил машину: – Какой ещё рубел, чурка капиталистическая – говорю тебе – но рубел – долларс! Понимаешь – долларс – гуд! Рубел – ноу гуд!

– А как же 25 статья, гражданин Шапиро, – фамилию водителя я узнал из карточки на передней панели, – Валютные спекуляции – от 3 лет с конфискацией!

– Вы что, из милиции? – побледнел таксист.

– Нет…

– Что, оттуда?… – ещё больше испугался тот.

– Расслабься, Шапиро, пошутил я. Давай, наконец, в санаторий вези!

Водитель начал понемногу успокаиваться: – А что мне со счетчиком-то делать?

– Не боись – оплачу!

– Двойной?

– Ага, ещё скажи – тройной! Нечего – сам виноват! На хрена ты меня в эту сторону повёз – ещё бы в Сочи укатил! Скажи спасибо, что вообще оплачиваю – не будешь мухлевать больше! Скажи мне лучше – подзаработать хочешь? Мне частенько машина бывает нужна.

– Да? А расценки знаете?

– По дороге и узнаю. Давай в санаторий !

Ничего не скажу – приятно было ощущать себя миллионером! По пути я договорился с Аликом (так представился Шапиро), что, при необходимости, он будет меня возить – такса нормальная – 10 рублей в час. Я пожалел об отсутствии сотовых телефонов, но он дал домашний телефон и рассказал, что живет недалеко от таксистской стоянки, и что его сынишка или жена сбегают до него за пять минут.

Подъехав к санаторию «Шахтёрская слава», я расплатился с Аликом и пошёл к входу. На входе сидела грозная вахтёрша и проверяла курортные карточки, но услышав, что я к Регине, расплылась в улыбке и направила меня к лодочной станции. На пляже я шахтёров не увидел – по крайней мере, как я их себе представлял – чёрнолицых, с мозолистыми руками. Зато было полно пухлых дяденек, которые важно грели свои животы на солнышке. Видно было, что санаторий крутой и престижный – на территории зеленела чистая травка, ухоженные кустики с цветами. Свежевыкрашенные скамеечки, беседки с колоннами, кабинки для переодевания. На пляже чистый песочек, даже пальмы, народу относительно немного – в общем, такой нехилый уголок капитализма.

Я подошёл к причалу с лодками, и увидел там Регину с Катей. Они обрадовались, увидев меня, и кинулись целовать в щёки.

– Здорово, что пришёл, а то тут одни старики и нам скучно!

– А где остальные девчонки?

– Они отсыпаются наверно – ещё не приехали.

– Давай раздевайся, купаться пойдём!

– Ой, а что это у тебя в кармане?

Это они увидели мой сотовый телефон, который я по привычке таскал в нагрудном кармане и подвешенный через шею за шнурок.

– Это… это фотоаппарат,– я растерялся. – Новая модель!

– Такой маленький? Шутишь да?

– Ух ты, японский, да?

– А куда у него плёнка вставляется?

– А сфоткай нас!

– Да врёт он всё! Прикалывается!

– Ну, сфоткай! Ну, Артурчик!

Камера 95 –го – отличная, и когда девчонки увидели себя на экране, они немножко обалдели.

– Это типа «полароида», да? Моему отцу подарили. Там тоже фотки сразу.

– А напечатать их можно?

Услышав, что фотки с него печатать нельзя, девчонки немного расстроились и разочаровались. Тогда я обиделся за свой любимый телефон, достал маленькие наушники из кармана и показал, как он проигрывает музыку – в памяти у меня было записано на два гигабайта песен и музыкальных подборок. Навосторгавшись занятной игрушкой, все немного успокоились.

Хорошо, что девчонки всегда плохо разбираются в технике – они даже не поняли, что держали в руках результат почти всех технологических достижений 21 века! Больше научных разработок используется только при изготовлении бумажных денег и в военной космонавтике.

Мы искупались, Регина отобрала у меня телефон и слушала музыку, лёжа на песочке. Катя наклонилась к моему уху и шёпотом спросила:

– Ты шпион или разведчик?

– А какая между ними разница? – улыбнулся я.

– Разведчики – это наши, а шпионы – нет!

– А с чего ты взяла, что я разведчик?

– Ну, ты информирован слишком и фотик вон шпионский и часы странные, с кнопочками…

– Просто я часто за границу езжу, – признался я.

– Правда? И в капстраны?

– И в капстраны, и в соц. – подтвердил я.

– А в каких ты был? Я только в Болгарии была, по комсомольской путёвке, – призналась Катя.

– В Италии, Франции, Андорре – маленькая такая страна, в Испании, в Германии три раза, в Греции, в Малайзии, в Египте раза три, в Эмиратах тоже раз пять, в Таиланде четыре, в Турции не помню сколько раз, – перечислял я, вспоминая.– Ну и соц. страны – Венгрия, Румыния там, Польша…

– Ничего себе!– у Кати округлились глаза.– Ты что, дипломат? А Марат говорил, что ты во Дворце культуры работаешь.

Да, действительно – чего-то разболтался я – список стран выглядел внушительно даже для 2008 года, не говоря уже о развитом социализме, где поездка в какую-нибудь нищую Венгрию считалась даром божьим! Но я же не виноват, что в наше время съездить в «загранку» – проблем особых нет – были бы деньги! Тем более во многие страны я ездил по делам. В начале своей бизнес-карьеры у меня был отдел видеотехники в магазине, и я возил из Эмиратов и Европы аппаратуру и другие товары.

– Артур, а Эмираты – это где? Я про такую страну и не слышала.

– Объединённые Арабские Эмираты находятся на Ближнем Востоке – богатейшая страна, между прочим… Будет. – Растерянно добавил я, вспомнив, что как-то ездил в Эмираты и попал на празднование 25-летия города Дубаи. Они построили его, только когда нашли у себя нефть. Может сейчас города и нет ещё?

Я лежал на песочке и рассказывал про разные страны, в которых мне удалось побывать:

– Знаешь, что всемирно известная фирма «Риббок» выпускает в Таиланде только левые кроссовки, а в Тайване – только правые.

– Почему?

– А чтоб работники не воровали.

– Ничего себе!

– А в Египте фрески заупокойного храма Рамсеса III рассказывают, как фараон приказал выплачивать каждому воину после битвы нехилую премию за каждого убитого врага. Доказательством должна была служить вражеская рука. Но среди египтян тоже были жулики: они отрубали руки у своих же павших товарищей. Тогда Рамсес повелел приносить зубы – естественно, многие мёртвые египтяне остались без зубов. И все же фараон нашел выход – он приказал приносить отрезанные письки врагов.

– Почему?

– Потому что письки египтян отличались от остальных – они, как сейчас у евреев и мусульман – были обрезанные!

– Как обрезанные?

– Ну, не совсем, конечно – у них, по обычаю предков, была отрезана крайняя плоть.

– Слушай, Артур, а тут играть перестало!– Регина прервала нашу познавательную беседу с Катей, и протянула мне телефон.

– Батарейка села. Забыл вчера подзарядить.

– Жалко, классная музыка, я такую и не слышала никогда! Ладно, тогда пошли купаться!

Водичка была чистая и тёплая, девчонки стройные и загорелые, солнышко яркое – что ещё советскому мужчинке надо! Глаз не раздражали навязчивые «бананы» и парашюты, слух не напрягали шумные скутеры и наглые торговцы, как на пляжах Джомтьена. Похоже, мне начинает здесь нравиться!

– Ну, Артур, ну не лежи просто так, расскажи ещё что-нибудь!

– Да, Артурчик, расскажи анекдот!

– Ну ладно. Слушайте: «… Останавливает грузин-автоинспектор грузина-водителя и спрашивает:

– Права есть?

– Ест!

– Техосмотр есть?

– Ест!

– Аптечка есть?

– Ест!

– Огнетушитель есть?

– Канэчна, ест!

– А радио ест?

– Ест!?

– Тогда включай.

Раздаются звуки лезгинки, инспектор начинает танцевать вокруг машины и кричит:

– Что смотришь? Не видишь, тэбэ танцую?! Дэнги давай!»

…Заливистый смех девчонок прервал громкоговоритель, висевший недалеко от нас на фонарном столбе. Он бодрым женским голосом пригласил первую смену питания на обед. Регина утащила нас в шикарную санаторную столовую и накормила вкуснейшим обедом. До вечера наша компашка валялась на пляже, купалась, а мы с Катей даже поднимались пару раз в их комнату в санатории, и занимались там чёрт знает чем.

Глава 3.

Женщины странные существа – сначала их в постель не затащишь, потом не вытащишь…

Ближе к пяти часам я сослался на дела и засобирался домой – надо было записать катушку Рустаму. Я позвонил Алику от администратора, и тот забрал меня через 20 минут. Забрав из камеры хранения ноутбук и получив в студии фото, я приехал домой и поставил магнитофон на запись. Сам прилёг отдохнуть – что-то я перележал на солнце.

Вечером, вручив Рустаму катушку, и получив 2000 рублей, перекусил чрезвычайно вредными, богатыми канцерогенами, прибалтийскими шпротами и бутербродами с икрой. Запил всё это «Тархуном», вспомнив вкус молодости. Поставил телефон на зарядку, посмотрел телевизор – шёл фильм-балет «Галатея». Выбор каналов был небогат – но зато вообще не было рекламы.

Приходил Лёха, принёс заказанные мелочи, получил деньги, новый заказ на продукты и довольный, убежал. Я посмотрел в зеркало – надо срочно побриться – а то стал похож на террориста. Пришла соседка тётя Вера, не старая ещё женщина – спросила, не надо ли чего.

– Тётя Вер, – огорошил я её неожиданным вопросом, – А где у вас в Анапе хороший сейф купить можно?

– А чё его покупать– то? У нас в кладовке стоит – приходи и клади чего хошь! Мой Семён до пенсии главбухом в порту работал, а перед уходом на пенсию сейф списал – он его домой и привёз – хотел там сбережения хранить.

– Хранит?

– Нет, подсчитал, что в сберкассе выгодней…

– А он большой?

– Большой, несгораемый, килограмм триста будет! Да ты не бойся – Семён у меня круглый день дома – телевизор смотрит – никто к нам не зайдёт без спроса – всё в сохранности будет!

Болтаться каждый день на вокзал надоело, и я решил посмотреть сейф – он действительно оказался неподъёмным, старинным, с вензелями, с огромным кодовым замком. Шестизначный код можно менять изнутри, как в камере хранения. Соседи вызывали доверие, и я решил хранить все свои богатства в сейфе, тем более – под круглосуточной охраной. За 50 рублей сейф был протёрт чистой тряпочкой и сдан мне на месяц в доверительное пользование. Я набрал в качестве кода дату моего перехода в этот мир, то есть – 132008 и сложил туда свои сокровища.

Около семи часов вечера ко мне приехал довольный Марат – видимо, поездка оказалась сверхвыгодной, но тут же расстроился, услышав про Рустама.

– Но ты же обещал не отдавать неделю!

– Не боись, не отдам. Но ты сам виноват – нечего было жадничать! Всего 700 рублей против 2000! Ладно, не беспокойся, я тебя не забуду – буду чего-нибудь подкидывать. Вон «Чингисхан» обещанный лежит – и всего за 1000 рублей! Поторопись – через неделю у Рустама тоже будет, правда, уже за 5000.

– Ладно, чего ж делать! – немного успокоился Марат, отсчитывая деньги, – Какой всё-таки гад этот Рустам.

      Мы заехали в какую-то кафешку за коньяком, и поехали на комсомольскую дискотеку в Дом Культуры. У входа в зал, в фойе, стояла толпа желающих попасть на веселье. Марата, как везде, здесь знали – он снабжал местных диск-жокеев новой музыкой, и двое парней с повязками дружинников сразу же пропустили нас в зал. Дискотека была в лучших традициях советского времени – тематической. Большой полутёмный зрительный зал, на сцене за столом, переполненном магнитофонами и усилителями, стоял ведущий и читал текст по бумажке. Половину зала занимали столики с белыми, из столовой, скатертями. За столиками сидел народ, пил лимонад, закусывая заварными пирожными, и с нетерпением ждал окончания тематической программы, посвящённой творчеству Аллы Пугачёвой:

«…Сегодня она особенно хороша – длинное чёрное платье оттеняет, подчёркивает её хрупкость, женственность. И поэтому так поражает, буквально захлёстывает экспрессия, сила чувства, которым наполняет артистка песню – любовное признание. А потом вдруг на наших глазах элегантная женщина превращается в циркового клоуна – маленького, смешного, несчастного. С деревянными руками, которые, словно на шарнирах, падая, сгибаются в суставах. Пугачёва поёт песню Эмила Димитрова «Арлекино». Из старой, запетой песни (русский текст Б. Баркаса) она создаёт новеллу. Перед нами проходит жизнь циркового артиста. Смех сквозь слезы. И когда характерный – клоунский – смех вдруг сменяется трагическими интонациями, когда снята маска – сжимается сердце… Мастерство Аллы Пугачёвой в этой песне заставляло вспоминать знаменитую «Маленькую балерину» Вертинского. А зал стонет, именно стонет, аплодируя…»

На большом экране меняются слайды, изображающие Пугачёву на «Золотом Орфее». Хрупкая Алла – это приятное зрелище, я её такой давненько не видел!

Нас посадили за столик с номером «8», накрытый на четверых и Марат, пользуясь темнотой, плеснул в стаканы коньяка из красивой фляжки. Мы выпили и огляделись – в отличие от дискотек 2008 года, малолеток было немного – в основном, за столами сидел народ лет 25-30-ти. Дискотеки в это время считались престижными мероприятиями и билеты простым отдыхающим, естественно, не продавались.

Наконец, тематическая часть подошла к концу, в зале прибавили света – начиналась викторина. Викторины были моей слабостью – у меня в клубе, перед танцевальной программой, всегда проводилась интеллектуальная игра между столиками с розыгрышем главного приза – жареного поросёнка. Я всегда сам подбирал вопросы для интеллектуальной игры или обменивался ими по интернету с другими клубами и считался довольно сильным игроком.

Здесь вопросы оказались интересными, но многие ответы я знал:

– Первый вопрос: – Ровно восемь лет назад в Монтре, на берегу острова Леман сгорело старое казино. Это ничем не примечательное событие послужило поводом для создания песни, ставшей уже классикой рок-музыки. Как называлась песня?

– Ничего себе непримечательное событие, – возмутился я, – В этом казино в это время шёл концерт знаменитого Фрэнка Заппы!

– Как называлась песня? – ведущий об этом явно не знал и поэтому сделал вид, что не услышал моего возгласа.

– «Дым над водой»! Группа Deep Purple, – ответил я и добил. – Альбом «Machine Head», 72 год.

Народ стал оглядываться на нас, а девушка-распорядитель вручила нашему столику цветочек – отметку за правильный ответ.

– Второй вопрос, – громко объявил ведущий, – После какого музыкального события вошли в моду галстуки-бабочки?

Зал молчал, пауза затягивалась, и чтобы не тянуть время, я шепнул на ухо Марату правильный ответ. Марат крикнул на весь зал: – После премьеры оперы Пуччини «Мадам Батерфляй»!

–Совершенно верно, – ведущий был явно разочарован, – Батерфляй в переводе значит бабочка. Пуччини приказал всем музыкантам и актёрам одеть бабочки, как символ оперы.

Тут уж все повернулись в нашу сторону, а две симпатичные девчонки, сидевшие за соседним столом с двумя коротко стрижеными бугаями, стали перешёптываться, с интересом глядя на нас. Получив второй цветок, Марат гордо повёл головой, но посмотрев на соседний столик, тут же стушевался:

– Это «пионерские», спортсмены, борцы. С ними никто не связывается, – шепнул он мне на ухо.

– Почему «пионерские»?