Ткань Ишанкара

′Т Хоофт молчал. Кровь медленно текла из его рассеченной руки, и Горан старательно наблюдал за красной струйкой, боясь посмотреть магу в лицо и не увидеть на нем ни тени заинтересованности. Когда молчание начало тяготить, ′т Хоофт переменил позу и спокойно произнес:

– Мой ответ – нет.

Горан поднял взгляд на некроманта, чувствуя, как внутри все оборвалось. Он надеялся до последнего, но… Глупо было рассчитывать, что Сэл, которого ′т Хоофт не выносил на дух, уговорит его связать свою жизнь даже не с Учеником, а с Ученицей, что в случае с ′т Хоофтом было вообще безнадежно.

– Ни один из Ректоров Ишанкара, – продолжил хет Хоофт, – ни бывший, ни настоящий, ни будущий, ни все вы вместе, не сможете навязать мне Ученицу против моей воли. Мой ответ – нет.

– А если бы я предложил тебе Ученика, Йен? Мальчишку? Ты бы согласился?

– Ученик – это не предмет торга, – не поддался на провокацию ′т Хоофт. – Как и Ученица.

– Не думал, что ты будешь жалеть себя так долго, – презрительно сказал Сэл.

– Я себя не жалею, – спокойно ответил маг. – И никогда не жалел. Но у меня есть женщина, жизнь и чувства которой я поклялся оберегать, и именно это я делал и собираюсь делать, и Ученица в эту концепцию никак не вписывается.

– Да-а-а? – с издевкой протянул Сэл. – Прячешься за Магдой? Не хватает смелости сказать, что просто не хочешь связываться с Учеником?

– Я не хочу связываться с Учеником, Сэл. И у меня на это веские причины, тут ты спорить не будешь.

– Я думал, ты умнее, Йен. Я нашел тебе лучшего Ученика из всех, пришедшихся на твой век. Она не виновата, что рождена женщиной. Она лучше сотен мужчин!

– Не путай, ты нашел ее не мне, а себе.

– Так забери ее у меня и не отдавай! – выкрикнул Сэл. – Борись за нее! Не дай ей стать чудовищем! Не отдай ее Зулейхе, Лиге и остальным, охочим до ее головы! Я согласен отказаться от нее, лишь бы ты ее забрал!

′Т Хоофт смотрел на Сэла секунд пять, а потом спокойно, как и раньше, сказал:

– Разговор окончен.

Сэл встал с дивана, презрительно и печально свысока посмотрел на мага и указал ему на разрезанное запястье:

– Отпускай меня. Встретимся в нигде, Йен.

′Т Хоофт шевельнул пальцем, и рана на руке мгновенно затянулась. Сэл растворился в воздухе.

Сэр Котца взглянул на мага, затем на Горана, хлопнул веером по коленке и с облегчением произнес:

– Ну вот и славно! Думаю, больше мы эту тему поднимать не будем.

Горан не верил в происходящее. Он посмотрел на Наставника и, словно хет Хоофта не было сейчас рядом, обращаясь к нему, сказал:

– Он даже не спросил, как ее зовут!

Сэр Котца на секунду прикрыл глаза, словно Горан был маленьким ребенком, который в очередной раз не понял слово «нет» и начинал злить родителей.

– Горан, дорогой, ты сделал все, что мог. Ты боролся, но проиграл. Учись проигрывать с достоинством. Ты будешь хорошим Ректором Ишанкара. Я буду тобой гордиться.

Сэр Котца с полупоклоном в обеих руках протянул Горану веер.

Горан встал, поклонился Ректору, с почтением принял веер из его рук, выпрямился и посмотрел ему в лицо. Сэр Котца улыбался. Горан улыбнулся в ответ и надавил на веер с обеих сторон. Тонкие бамбуковые пластинки треснули, и веер переломился пополам. Горан бросил обломки Ректору под ноги, еще раз поклонился, прижав руку к сердцу, и вышел из дома вон.

Ректора Магдалена не провожала. Он ушел сам, улыбаясь во все лицо, и аккуратно притворив за собой дверь. Ее муж поднялся наверх в кабинет, к тишине, своим непонятным книгам и иллюзорному аквариумному покою. Гостиная опустела, словно тут никогда не было ни Горана, ни Ректора, ни Сэла, и никакого разговора.

Магда тихо покинула кухню. Она поставила поднос с пирожками на столик возле кресел и присела на валик дивана.

Горан забыл свою дверь. Он так внезапно и быстро ушел, грубо нарушив правила Церемониала… Он был не просто расстроен. Магде казалось, что блеск, который она заметила у Горана в глазах, когда он стоял на пороге ее дома, исчез, как исчез и смысл жизни, который он недавно будто бы обрел. Горану не нужен был Ишанкар, у Горана наконец-то появился кто-то близкий. Магдалена понимала его так, как может понимать другого человек, абсолютно не владеющий магией. Горан готов был обменять свою жизнь на бремя Ректора Ишанкара только ради этой девочки, имени которой ее муж, действительно, так и не спросил.

Магда еще какое-то время посидела, вспоминая подробности этого странного разговора, а потом встала и подошла к Горановой двери. Было в ней что-то неправильное. Ни чудовищная резьба, ни странный сюжет, ни сам выбор полотна для подобного творения не смущали Магдалену. Она не чувствовала магии, но была твердо уверена, что это неправильная дверь. Ей хотелось убрать ее из своей прихожей, но она не могла отвести от нее взгляд. Резьба завораживала, и от понимания этой непонятной власти над своим сознанием становилось страшно и печально одновременно. Магда дотронулась рукой до застывших в диком танце змеев, и ей почему-то стало жалко этих тварей. Они были не способны любить и сострадать. Магда слегка погладила указательным пальцем разрубленное пополам чудовище по шершавой спине, словно не зная, как оно отреагирует на такое проявление нежности, и вздохнула. Она не могла этого объяснить, но была уверена, что изначально дверь выглядела по-другому: резчик наверняка задумывал не эту несуразицу с Богоматерью и монстрами. Дверь преобразовал Горан. Это он создал этих ужасных ящеров, закрываясь от своих истинных чувств, но он любил их и ни за что не стал бы рубить их пополам. Это сделал третий человек.

– Что ты видишь? – спросил ее ′т Хоофт.

Магда не заметила, как муж подошел и встал у нее за плечом.

– Я долго ее рассматриваю?

– Семнадцать минут, – ответил Йен, на всякий случай проверив названное число по наручным часам. – Это качественная иллюзия, она разрушена, но остатки все еще работают. Горан сильный иллюзионист.

– Это самая странная дверь, которую я видела в жизни, – призналась Магда.

– Это самая странная дверь, которую и я видел в жизни. Так все же, что ты тут видишь?

– Ничего я не вижу, – Магдалена покачала головой. – Ты же знаешь, вся ваша магия для меня не существует. В моем мире ее нет. Я вижу просто странную дверь.

– Именно поэтому я и спрашиваю тебя, что ты видишь, – объяснил ′т Хоофт. – Я вижу больше, чем хотел бы. Расскажи мне, что ты чувствуешь.

– Это как послание, – сказала Магда после небольшой паузы. – Горан неслучайно ее тебе принес. Он хотел, чтобы ты понял.

– Понял что?

– В чем его интерес.

– Ты подслушивала? – поинтересовался Йен.

– Извини, – Магдалена развела руками. – Вас все равно было слышно. Просто все это с самого начала показалось мне… Как бы это сказать…

Магда не могла подобрать нужного слова. Йен терпеливо ждал.

– Это судьба, Йен. Я не знаю, хорошо это или нет, но это судьба.

– Ты видишь тут судьбу? – ′т Хоофт поближе подошел к двери и обернулся к жене.

– Тебе не понравится то, что я скажу, – ответила Магда. – Я вижу тут твою судьбу.

– Я тут своей судьбы не вижу.

Магда вернулась в гостиную и села в кресло. Йен последовал за ней и сел напротив.

– Горан тебя не убедил?

– Это сложный вопрос, – задумался ′т Хоофт. – Горан искренне хочет защитить девочку сейчас, но он не осознает, что для некромантессы защита – это вопрос времени. Охота все равно начнется, и тогда защищать придется его и Ишанкар целиком. Он не спасет ее, спрятав в Ишанкаре или отдав мне.

– Она сама себя спасет, если все, что говорил о ней Сэл, верно, – возразила Магда. – А ты должен признать, что Сэл в данном случае говорил правду.

– Это мне и не нравится, – нахмурился ′т Хоофт. – Мне вообще все не нравится. Я уже очень давно не чувствовал себя фигурой в Дар Элайя.

– То есть?

– Они хотят одного только на первый взгляд, но на самом деле их цели различны. Господин Ректор ведет свою игру. Он пришел, не чтобы помочь Горану, а чтобы научить его мудрости Ректора. Он готовит себе преемника. Ему все равно, кто будет следующим Некромантом Ишанкара, а если сам Ректор не заинтересован в следующем Некроманте, то это первый повод, чтобы дать отказ, и для меня.

Йен помолчал, давая жене возможность осмыслить информацию, и продолжил:

– Над тем, что надо Сэлу, я даже не буду думать. Это разгадать невозможно. Если он даже ради своей девочки не пожелал сказать мне правду, то можно предположить, что у него очень глубокие личные мотивы, а девочка для него всего лишь средство. Он хочет сделать свое дело чужими руками, поэтому и это очень веская причина для отказа.

Йен снова замолчал. Ему почему-то показалось, что жена не верит ни одному его слову.

– И, в-третьих, я просто не готов взять Ученика.

– Наконец-то ты сказал что-то действительно важное! – Магда рассмеялась и критически оглядела мужа. – Кому сказать, что сэр Йен хет Хоофт боится!

– Я боюсь? – обиделся т ′Хоофт.

– Да, Йен, как ты любишь говорить, именно так! – с улыбкой сказала Магда. – Позволь глупой женщине поделиться своими мыслями.

′Т Хоофт устроился поудобнее и приготовился слушать.

– Ты говоришь, что не готов взять Ученика, но мы оба знаем, что это ложь. Ты не виноват, что единственный юноша, которого ты счел достойным, появился в твоей жизни слишком рано. Если бы ты обладал достаточным опытом, ты взял бы Ученика еще десять лет назад, как сделал твой сэр Морган. Я права?

– Я бы и без опыта взял, – ′т Хоофт кивнул, – если бы он не отказался.

– Тогда тебе было не суждено, а теперь самое время. Это воля Бога, Йен. Ты думаешь, что Бог издевается над тобой, испытывает тебя, но на самом деле он доверяет тебе больше других. Он поручает тебе работу, которую другой выполнить не сможет. Любой вырастит хорошего некроманта из толкового юноши, но только ты способен обучить девушку. В конце концов, если ты не веришь Сэлу и Ректору, верь Горану. Он единственный, кто затеял все это не ради себя. Поэтому я и спросила тебя, убедил ли тебя Горан?

′Т Хоофт улыбнулся, но промолчал.

– Я знаю, Йен, что тебя не просто пробить. Ты упрямый, как баран.

– Все, кроме тебя, называют это принципами.

– Мне все равно, что и как называют другие. Если ты отказал Горану, думая, что дело во мне, то ты поступил неправильно.

– Давай не будем об этом, – попросил ′т Хоофт.

– Нет, давай будем! – настояла Магда. – Ты уверен, что случайностей не бывает. Я тоже. Это судьба, Йен. Бог опять послал тебе девочку. Он говорит, что тебе пора перестать испытывать вину. Я никогда тебя не винила, ты сделал то, что было выше человеческих сил. И я знаю, что тебе всегда было тяжелее, чем мне. Я давно со всем смирилась, а ты до сих пор попусту мучаешь себя, но если ты останешься в стороне сейчас, то ты получишь полное право бичевать себя всю оставшуюся жизнь. Или вечность, как там у вас, некромантов, принято.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – покачал головой ′т Хоофт. – Ученик – это больше, чем сын или дочь, хотя это и сложно представить. Его поступки – это отражение моих поступков, его мысли – это отражение моих мыслей. Его ошибки будут непростительны. Он всю жизнь должен будет поступать, оглядываясь на меня. Мы оба будем несвободны. Я должен буду находиться с Учеником не час и не два в день. Учить не только спецдисциплинам, но и философии, морали, этике. Разговаривать не только на официальные темы… Ты даже не представляешь, о чем я должен буду с ним разговаривать, Магдалена! Взять Ученика – значит связать себя Долгом на всю жизнь.

– Ученицу, Йен. Говори, как есть, – поправила Магда.

– Хорошо, пусть так, – согласился ′т Хоофт, чтобы не спорить. – Ученица – это большая ответственность, а Ученица Некроманта – это огромная ответственность.

– Тебе ли бояться ответственности?

– Я, вообще-то, обычный человек, – напомнил Йен.

– И поэтому, как обычный человек, ты боишься не ответственности, а того, что в итоге, несмотря на все эти бредни про Долг, обязательства и службу, полюбишь свою Ученицу, а потом потеряешь ее. Я права?

Йен внимательно смотрел на жену. Он всегда знал, что она сильнее него, но не ожидал, что она сможет говорить на эту тему без эмоций. Сам он никогда не затрагивал старую боль.

– Я умная женщина, Йен. Я разделяю понятия «дочь» и «ученица». Пускать ее в свою душу или нет – дело и правда твое, но тут прав Ректор.

– Сэр Котца?

– Помнишь его притчу про рыбака? Не хочешь каждый день кормить нищего рыбой – дай ему сеть и научи его ловить. Научи ее хотя бы элементарному. Ты же не сразу будешь учить ее убивать.

– Ученика нельзя взять наполовину, Магда. Я не разделяю мнение Сэла о том, что если она нас не устроит, мы сдадим ее Хранителю и умоем руки.

– Почему ты уверен, что она обязательно тебя не устроит? Ты ничего о ней не знаешь!

′Т Хоофт оторвал лист от цветка, стоящего рядом в вазе, повертел его в пальцах и бросил на стол.

– Я знаю о ней достаточно. Я считал заклятия с Горановой двери. Рассказать?

– Рассказывай.

– Девочка – монстр, нравится тебе это или нет. Она прошла сквозь мою ловушку, которую я ставил у Горана специально на Сэла и прочих некромантов, и ее даже не зацепило. Для Сэла мой комплекс был бы, фигурально выражаясь, смертельным, а девочка прошла сквозь него без последствий. Ты представляешь, какая у нее сила? Мне уже страшно. Странно, что и Горан пропустил этот факт мимо, а это значит, что у нее есть харизма.

– Пока ничего страшного я не вижу, – заявила Магда. – Что плохого в харизме? Девочка хорошо контролирует свою силу, а твой комплекс, который, я уверена, был бы фатальным и для нее, просто не среагировал на нее, как на некроманта, потому что ты не программировал наличие некромантессы.

– Возможно и так. Об этом я не подумал.

– Что еще ты увидел?

– Сэл знал, что Горан не любит некросов, и намеренно подставил девочку. Горан связал ее своей иллюзией и пригвоздил серебряным копьем к стене, потому что испугался, как никогда в жизни, а Сэл запретил ему ей помогать. Она вынуждена была освобождаться сама, и выжила, как я понимаю. То, что представляет собой дверь сейчас, дело ее магии.

– И что тебя не устраивает?

– Я за золотую середину, Магда. Мне не нравится, когда что-то имеет впереди слово «слишком». Девочка монстр.

– Тебя заклинило на этом слове?

– Видимо, да, – неохотно согласился ′т Хоофт.

– Ты не веришь Горану?

– Горан ощущает вину. Если бы девочка не оказалась некромантессой, она бы ушла. Может, сейчас он и хочет ее защитить, но я не верю, что в будущем он не будет ее использовать.

– Вот видишь, ты уже испытываешь относительно нее какие-то чувства, – отметила Магда. – А что до использования… Ректор всегда использует Некроманта, такая у вас судьба.

– Мужчин и женщин используют по-разному, и ты должна понимать разницу.

– Женщинам всегда было хуже. Это ваш, мужской, мир. Мы вынуждены приспосабливаться!

– К этому не приспособишься. Она не посмеет ослушаться приказа, если он будет ей дан, а Горан в качестве Ректора будет гораздо жестче сэра Котцы, и еще неизвестно, вспомнит ли он через двадцать лет, что эта девочка была ему дороже Ишанкара, ведь согласно Закону все должно быть как раз наоборот.

– Йен, – ласково сказала Магда. – Ты сам понимаешь, что говоришь? Она тебе никто, а ты уже пытаешься ее защищать.

– Потому что у меня нормальные представления о человеческих ценностях. Я не хочу брать Ученицу, которая мало того, что будет самым страшным оружием в магическом мире, так наш уважаемый Ректор еще и будет использовать ее против ее воли.

– Ты пессимист? Никогда не замечала.

– Я реалист, – вздохнул ′т Хоофт.

– Тогда ты должен понимать, что кроме тебя никто не сможет эту реальность изменить.

– Мою реальность менять не надо.

Магда сжала губы в тонкую полоску, скрестила руки на груди и сказала:

– Йен хет Хоофт, я сейчас пойду в кухню, возьму самую большую и тяжелую ложку и стукну тебя по лбу!

– Страшная кара, – засмеялся маг.

Магдалена улыбнулась, выждала немного и все же спросила:

– Твой ответ все еще нет?

– Все еще нет.

– Думай, Йен. Даю тебе ночь. Завтра я выброшу эту чертову дверь. А теперь пойдем пить чай, пирожки уже остыли.

Первый раз за долгое время Горан спал. Он видел сон: он сидел на стуле, лодыжки его были крепко привязаны к ножкам, запястья были туго стянуты веревкой так, что малейшее движение причиняло нестерпимую боль. В глубине дома надрывался звонками телефон, и Горан знал, что ему необходимо ответить, потому что если он не ответит, случится непоправимое. Горан не знал, что именно, но невозможность снять трубку приводила его в отчаянье. Телефон все звонил и звонил, пищал на высоких нотах, как мышь, пойманная мышеловкой за хвост. Горан вспомнил, что ему уже целую вечность никто не звонил… И открыл глаза.

Телефон действительно звонил, Горан в темноте нащупал трубку и поднес ее к уху.

– Какой у нее постэффект? – голос на той стороне звучал бодро и уверенно, словно человек, которому он принадлежал, и вовсе не ложился.

– Не понял, – неразборчиво пробурчал Горан.

– Какой у нее постэффект?

– Сэр ′т Хоофт? – не поверил Горан и включил подсветку на наручных часах. – Сейчас пять утра!

– Спасибо, что сообщил, – поблагодарил ′т Хоофт. – Но я в курсе. Для будущего Ректора Ишанкара ты что-то медленно соображаешь.

– Так ведь пять утра. Я спал.

– Ты уже проснулся, – внушил ему маг. – Так какой у нее постэффект?

– У нее должен быть постэффект?

– Значит, тебе это неизвестно, – задумчиво произнес ′т Хоофт.

– Не хотите у нее сами спросить? – Горан пошел ва-банк, боясь, что совершил страшную ошибку.

Хет Хоофт на том конце замолчал, не ожидая такой атаки.

– Сэр ′т Хоофт? – осторожно позвал Горан.

– Координаты, – потребовал маг.

– Что? – не понял Горан.

– Ее. Координаты. Горан. Скажи мне. Пожалуйста, – раздельно произнес ′т Хоофт.

Горан скрестил пальцы на левой руке и ими же и перекрестился.

Время учеников

Год 38-й ректорства сэра Котцы, лето

Хидамари опаздывала. Она опаздывала всегда, обижаться было бесполезно, и поэтому Тайра назначала время со скидкой на эту ее вредную привычку, но сегодня Хи опаздывала уже минут на сорок. Тайра подумала, что подождет еще немного, а потом пойдет домой, но вставать с бортика фонтана и выбираться из-под прохладных брызг на жаркое июльское солнце ужасно не хотелось, так что приходилось признать, что у Хи еще был шанс застать ее на месте встречи.

Тайра подумала, что не особо расстроится, если Хи не придет. Гораздо больше ее печалило то, что она уже давно не виделась с Гораном.

Жизнь без Горана стала казаться пустой и скучной. Июль подходил к концу, а Тайра уже жалела, что до начала учебного года еще месяц. Все ее дни были заполнены ожиданием: Горан обещал, что придет, как только у него появятся новости, но, наверное, никаких новостей не было.

В целом, если не считать Горана, жизнь текла так же, как и год назад. Июль был солнечным и жарким, мороженое по сравнению с прошлым летом подорожало на треть, качели в парке снова выкрасили в противный зеленый цвет. Правда, ни мороженое, ни качели не стали от этого хуже, но Хидамари не переставала ругать все, на что падал ее взгляд. Тайра пропускала большинство ее слов мимо ушей. Аишу, как бывало каждое лето, на месяц отправили к бабушке в горы, так что приходилось терпеть Хи даже тогда, когда она несла полную чушь про американцев, пришельцев и анимэ. Тайра бесцельно бродила по городу с Хидамари, ни на секунду не переставая думать о Горане, и в какой-то момент поняла, что слова «Горан» и «судьба» стали для нее синонимами.

По ночам ей снился Ишанкар. Она не была еще нигде, кроме скамейки недалеко от главных ворот, но в своих снах хорошо ориентировалась в переплетении садовых дорожек, коридорах со сводчатыми потолками, секциях Библиотеки. Тайра была уверена, что это воспоминания Горана, которые она чудом считала из его памяти, так же, как могла считывать языки из памяти многочисленных иностранных туристов, которые толпами гуляли по скверам и улицам города. Горан любил Ишанкар, он относился к нему, как к дому, а иногда, следуя во сне его путем и видя его глазами, Тайра понимала, что втайне Горан воспринимал Ишанкар как свою персональную ожившую сказку, для которой он был хранителем и хозяином. Тайра была уверена, что Горан будет хорошим Ректором. Ей было странно признаваться себе в этом, но она очень хотела быть рядом с ним, и если для этого ей необходимо было стать Некромантессой Ишанкара… Но от Горана не было никаких вестей.

Иногда Тайра подходила к большому зеркалу в маминой комнате и пыталась увидеть хоть какой-нибудь шрам на том месте, куда вошло серебряное копье, но кожа была ровной и гладкой, и тогда Тайре начинало казаться, что не было никакого копья, нет никакого Ишанкара, и Горана тоже нет, и все это она придумала, как придумывала свои миры Хидамари, которой уже давно пора было появиться у фонтана. Сегодня ждать подругу было, видимо, бесполезно.

Пешком до дома было где-то около получаса, а если идти через парк вдоль реки, то можно было убить почти час. В тени старых деревьев было прохладно, и Тайра подумала, что почти не помнит зим, и если бы кто-нибудь попросил ее показать, на что похожа ее жизнь, она показала бы вечное лето: голубое небо с редкими, идеально белыми, облаками, пляшущие на асфальте тени листвы, зеленую траву, горячий ветер и горы на горизонте.

Тайра засекла портал. Он открылся где-то неподалеку, но настолько тонко и незаметно, что она почти не почувствовала никаких магических колебаний, и если бы ее мысли не были столь же прозрачными и пустыми, как летнее небо, этого портала она бы и не заметила. Проверять, где и кто появился, Тайра не стала. Мало ли на свете магов? Любой из них мог перемещаться с помощью порталов. К тому же Горан предупреждал, что ей нужно соблюдать осторожность и по возможности минимально реагировать на магические всплески, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Тайра все же проверила, не потеряла ли она контроль и не открылась ли случайно магическому потоку, и, оценив свое состояние как вполне удовлетворительное, продолжила путь.

Она шла вперед, стараясь не наступать на швы между асфальтовыми плитами дорожки и думая о том, что надо бы позвонить Хи и еще раз обидеться, и в какой-то момент краем глаза заметила, что плиты были единственными более-менее реальными предметами в окружающем ее пейзаже. Деревья по краям аллеи мягко подрагивали и расплывались, как пустынный мираж, так что на них нельзя было сфокусироваться, а воздух стал практически осязаем. Внезапно Тайра словно увидела себя со стороны и остановилась. Она стояла посреди аллеи и была точкой отсчета. Она могла рассмотреть все, даже самые мелкие, черты своего лица, но все остальное, кроме нее самой, было размытым и смазанным. На мгновение ей стало страшно, но на память сразу пришел Сэл, который всегда говорил, что бояться должен не некромант, а некроманта, и взяла себя в руки.

…Мужчина появился из ниоткуда. Тайра была абсолютно уверена, что не было никакой иллюзии, и она не пропустила очередной портал, но секунду назад этого человека не было и в помине, а сейчас он уверенным шагом шел ей навстречу. Секунда страха могла стоить ей жизни, если бы маг хотел на нее напасть. Она видела его слишком четко: он, в отличие от всего остального мира, был не менее реален, чем она сама. Тайра заставила себя оторвать ногу от земли и сделать шаг. Это придавало уверенности в том, что этот мир не иллюзорен, и она шла вперед, следя за каждым движением идущего навстречу человека.

Он был высоким и стройным, с осанкой особы королевских кровей и заметной проседью в волосах, его движения были точными и уверенными, а взгляд карих глаз – цепким и проницательным. Он был олицетворением абсолютного спокойствия и абсолютной власти, и Тайра поразилась, насколько он гармоничен. Мужчина блокировал свою магию так же, как и она, но ошибиться было невозможно: даже с такой блокировкой магическая сила девятым валом накрывала все вокруг него. Было безумно трудно дышать, он словно контролировал ее тело и считывал информацию из ее разума, но она смотрела в его глаза и не могла оторваться.

Он мог и не представляться. Тайра уже и так знала, кто он.

Они остановились в паре шагов друг от друга. Тайра еще некоторое время не отводила взгляда от его глаз, а потом, вспомнив, что рассказывал ей Горан про ишанкарский Церемониал, прижала руку к сердцу и поклонилась.

Когда она выпрямилась, он все так же внимательно смотрел на нее.

– Здравствуй, Тайра. Я Йен хет Хоофт, Некромант Ишанкара, – сказал он по-английски.

Голос мага был глубоким и твердым, и Тайра сразу поняла, что навряд ли кто-то в здравом уме брался ему перечить. Она должна была бы что-то ответить, но даже не представляла, что могла бы ему сказать.